13
***
Зал для завтраков внизу отеля был наполнен тихим гулом голосов и запахом кофе. Гости в деловых костюмах листали планшеты, кто-то спешил, кто-то лениво тянул тост с джемом. Чеён, всё ещё с мокрыми после душа волосами, в лёгком платье и безупречным макияжем, выбрала столик у окна. Она хотела тишины и нормального завтрака, чтобы хоть как-то собраться с мыслями.
Она заказала себе кофе и омлет, и когда официантка отошла, напротив сел Вону. Он был в светлой рубашке, чуть помятый, но всё равно аккуратный. Улыбнулся грустно, будто уже всё понял.
— Доброе утро, — тихо сказал он, разламывая булочку.
— Утро, — кивнула Чеён, делая вид, что полностью сосредоточена на чашке кофе.
Несколько секунд они молчали. И только потом он заговорил:
— Знаешь, это... конечно, не моё дело, — он чуть прищурился, выбирая слова, — но я просто надеюсь, что ты понимаешь, во что ввязываешься.
Она отложила вилку, медленно подняла на него глаза.
— О чём ты?
Вону усмехнулся, но без привычного веселья — больше устало.
— Чонгук... он не тот, кто умеет останавливаться. Люди могут неправильно понять. Особенно на работе.
Чеён скривила губы.
— Тебе не кажется, что ты слишком много себе позволяешь?
— Возможно, — спокойно ответил он. — Но я просто... не хочу, чтобы ты потом жалела.
Он сделал паузу, пригубил кофе и добавил уже тише, почти шёпотом:
— И... если позволишь совет: это лучше спрятать.
Она нахмурилась.
— Что спрятать?
Вону чуть кивнул подбородком в сторону окна. Чеён, нахмурившись, машинально посмотрела в отражение стекла.
Её сердце ухнуло вниз.
На шее, чуть сбоку, красовался яркий след — засос. И не один. Несколько. Яркие, дерзкие, оставленные ночью. Она тут же откинула волосы вперёд, стараясь прикрыть.
Щёки загорелись, а в груди смешались злость и смущение.
— Чёрт, — тихо процедила она и уткнулась в чашку.
Вону ничего не добавил, только смотрел на неё с той самой грустной улыбкой, в которой читалось больше понимания, чем осуждения.
Чеён, стиснув зубы, думала: «Убью. Просто убью Чонгука. Нарочно, наверное, сделал».
И впервые с самого утра ей не хотелось не только омлета, но и кофе.
Чеён быстро доела омлет, так и не почувствовав вкуса. Весь завтрак она просидела, пряча шею волосами и чувствуя на себе взгляд Вону. Когда она поднялась из-за стола и направилась к лифту, сердце билось так сильно, будто она шла не на этаж, а на эшафот.
Двери лифта разъехались, и там, словно назло, стоял Чонгук. В идеально сидящем на нём чёрном костюме, с слегка взъерошенными от влажного воздуха в Токио волосами, он держал в руке стакан с кофе. Улыбка — самодовольная, наглая.
— Доброе утро, Чеён, — протянул он, скользнув взглядом по её фигуре. И задержался — именно там, где она отчаянно прикрывала волосы шею.
— Даже не думай, — резко бросила она, вставая рядом и нажимая кнопку своего этажа.
— Думаю о чём? — его голос был таким невинным, что захотелось дать пощёчину. — О том, что волосы сегодня необычно... стратегически уложены?
Она метнула в него убийственный взгляд.
— Ты идиот. Ты специально это сделал.
Он рассмеялся тихо, низко.
— Не поверишь, но нет. Просто не удержался. Ты была... — он замолчал, чуть подался к ней ближе, его голос стал ниже, — слишком горячей, чтобы думать о последствиях.
— Господи, — выдохнула Чеён, прикрывая лицо ладонью. — Люди всё увидят. Вону уже заметил.
Чонгук перестал улыбаться. Его глаза вдруг стали серьёзными, почти тёмными. Он отставил стакан с кофе на перила лифта и повернулся к ней всем корпусом.
— Слушай внимательно, Чеён. — Его голос стал твёрдым. — Я не пользовался тобой. Ни в ту ночь, ни когда мы целуемся, ни когда я рядом. Это не про «разок».
Она замерла, дыхание сбилось.
— Чонгук...
— Я правда хочу тебя. Хочу быть с тобой. Не потому, что ты красивая, не потому что работа держит нас рядом. Просто... ты сводишь меня с ума. Ты единственная, возле кого я не хочу играть роль.
Лифт звякнул, двери открылись, но ни он, ни она не двинулись.
Чеён почувствовала, как у неё дрожат пальцы. В голове метались мысли: «Он говорит серьёзно? Или снова его игра? Могу ли я поверить?»
Она только выдохнула, не находя слов.
Чонгук наклонился чуть ближе, почти касаясь её губ, и прошептал:
— И знай... я не из тех, кто оставляет. Если я начинаю — я иду до конца.
Он вышел первым, оставив её стоять в лифте с бешено колотящимся сердцем и головой, полной противоречий.
***
Утро в Токио началось жарким. Город шумел, пахнет кофе из ближайших лавочек, и даже в строгих костюмах люди выглядели так, словно спешили на премьеру фильма, а не на деловую встречу. Чеён, собранная и безупречная, шла рядом с коллегами в конференц-зал, где их ждала презентация. На ней было лёгкое белое платье-рубашка, приталенное, подчёркивающее талию, и тонкий ремешок. Волосы свободно спадали локонами, а лёгкий макияж делал её образ свежим и дерзко-женственным.
Чонгук, идущий рядом, невольно отметил это. Его взгляд задержался дольше, чем следовало, и Чеён это почувствовала. Но она сделала вид, что не замечает.
— Сосредоточься на цифрах, — тихо сказала она, открывая папку. — Мы здесь не ради комплиментов.
— А жаль, — усмехнулся он. — Я как раз приготовил целый список.
Вону, который шёл чуть позади, перехватил эту перепалку и, мягко улыбнувшись, добавил:
— Лучше бы ты, Чонгук, приготовил список возможных вопросов от японских партнёров.
— Подготовил, — пожал тот плечами. — Но комплименты звучат приятнее.
Наён фыркнула, но не вслух — только скосила глаза на Чеён.
Конференц-зал был современным: стеклянные стены, длинный овальный стол, проектор, аккуратные ряды стульев для гостей. Японская сторона выглядела серьёзно, и это заставляло нервничать даже самых уверенных.
Команда представила свой проект. Чонгук отвечал за техническую часть: его уверенный, спокойный голос объяснял схемы и графики так, что японцы кивали, делая заметки. Чеён выступила с аналитикой и прогнозами. Она говорила легко, с чувством, её английский звучал чётко и мелодично. Слайды за её спиной оживали цифрами, и всё складывалось в ясную, логичную картину.
Вону плавно подхватывал и завершал, а Наён добавляла детали.
И всё шло идеально.
До того момента, пока Наён вдруг не «случайно» перепутала слайд. На экране мелькнула неверная таблица, данные были искажены. В зале пробежал лёгкий ропот.
— Извините, — быстро сказала Наён, бросив виноватый взгляд на Чеён. — Наверное, я перепутала файлы...
Все взгляды устремились на Чеён, ведь именно её часть данных «исказилась».
Она, однако, не растерялась. Подняла подбородок и улыбнулась профессионально.
— На самом деле, это отличная возможность показать разницу между оптимистичным и пессимистичным прогнозом. — И, не моргнув, начала уверенно объяснять, будто именно так и было задумано.
Японцы заинтересованно закивали. Наён прикусила губу, а Чонгук, сидя рядом, едва заметно усмехнулся и шепнул так, чтобы услышала только она:
— Ты чертовски опасна, когда выкручиваешься.
Она чуть скосила глаза, но губы дрогнули в сдержанной улыбке.
***
Презентация закончилась аплодисментами. Японский руководитель пожал им руки, выразив восторг. Их проект назвали «сильным и перспективным».
Когда они вышли из зала, облегчение было почти физическим. Вону хлопнул Чеён по плечу:
— Ты сегодня просто спасла ситуацию.
— Спасибо, — улыбнулась она, пряча усталость.
— Не благодарить, — вставил Чонгук, убирая руки в карманы. — Но всё равно... чёрт, ты была великолепна.
Она закатила глаза.
— Ещё одно слово — и я решу, что ты влюбился.
Он хмыкнул.
— Не льсти себе.
Но в его взгляде что-то мелькнуло — слишком откровенное, чтобы это осталось незамеченным.
Когда они вернулись в отель, Чеён, сняв туфли и бросив сумку на кровать, услышала звонок. На экране высветилось: «Мистер Хван».
— Добрый вечер, мистер Хван, — ответила она.
— Добрый, Чеён, — голос начальника звучал довольным. — Я смотрел онлайн вашу презентацию. Хочу сказать: ты блестяще справилась.
Она выдохнула, будто только сейчас позволила себе расслабиться.
— Спасибо, это была командная работа...
— Команда — командой, но твоя реакция спасла ситуацию. Это заметили партнёры. Я горжусь тобой, Чеён. — Короткая пауза. — По приезде я выпишу тебе премию. И знай: твой рост в компании тоже замечают.
У неё перехватило горло. Она поблагодарила его, завершила звонок и какое-то время просто сидела, глядя в окно на огни Токио.
Она чувствовала: этот день изменил многое. В карьере. И... возможно, не только.
Вечером их повезли в ресторан высокой кухни — полутёмный зал с раздвижными перегородками из рисовой бумаги, мягким светом ламп и низкими столами. Чеён сразу почувствовала лёгкий мандраж: ужины с партнёрами всегда были проверкой не только знаний, но и выдержки.
Наён сияла, как всегда. Она села рядом с Чонгуком, слишком близко, поправила волосы так, чтобы её плечо слегка касалось его руки. Чеён нахмурилась, но сделала вид, что сосредоточена на меню.
— Ужин — это вторая часть переговоров, — заметил один из японских партнёров, слегка улыбнувшись. — Здесь мы узнаём настоящих людей.
Чеён вежливо кивнула. Она чувствовала, как взгляд Чонгука скользит по ней: её платье было сдержанным, но лёгкая открытость выреза невольно притягивала внимание.
Первые блюда — суши, сашими, сакэ. Все улыбались, говорили о проектах, о перспективах. Вону вёл себя тактично, поддерживал Чеён, если она немного терялась.
И всё же она заметила: под столом, когда Наён что-то весело рассказывала партнёрам, нога Чонгука легко коснулась её колена. Чеён вздрогнула, но не убрала ноги. Он сделал вид, что увлечён разговором, но его палец чуть сжал её колено — едва ощутимо.
Она склонилась к бокалу сакэ, чтобы скрыть вспыхнувший румянец.
— Всё в порядке? — тихо спросил он, наклоняясь к её уху.
— Абсолютно, — так же тихо ответила она, но её голос дрогнул.
Наён это заметила. Слегка сузила глаза, но тут же снова включилась в разговор, громко смеясь над шуткой босса.
В какой-то момент один из японских партнёров поднял тост:
— За новое сотрудничество!
Бокалы звякнули. Чеён заметила, как Чонгук снова посмотрел на неё поверх стекла. Его глаза были тёмные, цепкие, и она поняла, что он играет. Играл на грани — между формальностью ужина и той тягой, что они оба пытались скрывать.
Когда десерт подали — изящные моти и чай матча, — Чонгук слегка наклонился к ней:
— Ты сегодня выглядишь так... что я едва сдерживаюсь.
Её дыхание перехватило.
— Ты с ума сошёл? Здесь люди... — прошептала она.
— И что? Они видят только вежливую картину, — усмехнулся он. — А то, что творится под столом, остаётся между нами.
Его пальцы снова скользнули по её колену. Она прикусила губу, но не отстранилась.
Вону заметил её смущение, перевёл взгляд на Чонгука, потом снова на неё. Его улыбка стала натянутой.
Чеён сделала вид, что увлечена разговором с партнёрами, но внутри всё горело.
Когда вечер подходил к концу, партнёры благодарили за сотрудничество и расходились по машинам. Тёплый токийский воздух снова обнял их, и Чеён наконец почувствовала, как напряжение уходит из плеч. Она вышла на улицу первой, вдохнула полной грудью, но тут рядом оказался Чонгук.
— Дышать легче? — тихо усмехнулся он, убирая руки в карманы.
— Если ты перестанешь играть в свои игры — да, — резко ответила она, но голос прозвучал дрожащим.
Он шагнул ближе. В его глазах больше не было привычной холодной иронии. Они смотрели прямо в неё — серьёзно, без маски.
— Игры?.. — его голос стал низким, бархатным. — Чеён, неужели ты действительно не услышала меня тогда?
Она нахмурилась.
— Услышала что?
Он наклонился ближе, почти касаясь её щёки.
— Мою правду. В ту ночь. Я сказал, что ты самая горячая женщина в моей жизни. И я не просто бросил слова. Я влюблён в тебя по уши. Так сильно, что сам себе противен от того, насколько ты сводишь меня с ума.
Она замерла, сердце заколотилось так громко, что, казалось, его слышит весь Токио.
— Чонгук... — выдохнула она, — перестань.
Но он продолжал. Его голос стал мягче, тёплее:
— Мне нравится, как ты споришь со мной до хрипоты, но всё равно выглядишь чертовски красивой. Как ты держишься гордо, хотя внутри тонешь. Как твои глаза загораются, когда ты побеждаешь в работе или просто ставишь меня на место. Я сходил с ума от того, что не мог взять тебя и сказать это прямо.
Её губы дрожали. Она смотрела на него и понимала — это не игра. Это признание, настоящее, без фильтров.
И впервые — впервые сама она потянулась к нему. Схватила за ворот рубашки и поцеловала. Сначала жадно, будто боялась потерять момент, потом медленнее, глубже, так, как поцелуют только те, кто слишком долго отрицал очевидное.
Он крепко прижал её к себе, а она прошептала между поцелуями:
— Чонгук... только ты. Только ты сносишь мне крышу. Я пыталась это отрицать, но... — она сглотнула, — я чувствую то же самое.
Он улыбнулся в её губы и, не отпуская, прошептал:
— Скажи это ещё раз.
— Я чувствую то же самое, — повторила она, и глаза у неё блестели.
Он закрыл их поцелуем, таким долгим и чувственным, что мир вокруг будто растворился: шум улицы, огни Токио, даже люди вокруг перестали существовать. Остались только они — двое, наконец переставшие бежать от того, что давно жило внутри.
— И, Чеён..
— Да?
— Оставь в покое этого отличника, — Чеён вопросительно подняла бровь, — Мне даже его как-то жаль становится.
Она улыбнулась и ударила его по макушке.