6
***
Утро было серым, как и мысли Чеён.
Привычный офисный гул — стук клавиатур, несмолкающие звонки, шуршание бумаг — казался оглушительным, но не мог заглушить хаос, царивший в её голове. Слова Чонгука, брошенные с таким ледяным безразличием, пульсировали в висках: «У меня уже есть... девушка на примете». Будущая девушка.
Будущая.
Она видела его, сидящего за своим столом, сосредоточенного и отстранённого, как будто ничего не произошло. Иногда он поднимал голову, и её взгляд наталкивался на его, но он всегда был спокоен, непроницаем, на лице играла та самая лёгкая, издевательская ухмылка.
Он, конечно, был прав, она была просто эпизодом, случайным прикосновением, забытым моментом. А память, предательница, подбрасывала яркие, живые картинки: его руки на её бёдрах, жар его дыхания, обещание поцелуя.
Чеён с силой захлопнула ноутбук, звук был резким и громким. Она откинулась на спинку кресла, закрыв глаза, и прижала ладони к вискам.
— Всё в порядке? — осторожный голос Вону вывел её из оцепенения.
Он стоял рядом, с кружкой кофе, и смотрел на неё с тем самым внимательным, обеспокоенным выражением, от которого всегда становилось немного легче. Он был как надёжный берег в бушующем море её эмоций.
— Да. Просто... устала, — Чеён попыталась улыбнуться, но уголки губ дрогнули. Голос был хриплым, и она знала, что в нём звучит усталость не от работы, а от чего-то гораздо более глубокого и личного.
— Может, тогда вечером выйдем? Немного проветримся, — предложил он, и его голос звучал так искренне, что Чеён почувствовала укол совести. Он был так добр, так внимателен, а она просто использовала его как щит от Чонгука.
Она посмотрела на него. На его мягкие, добрые глаза, на аккуратную, располагающую улыбку. И в этот момент внутри неё что-то щёлкнуло, словно старая, ржавая шестерёнка.
Почему бы и нет? Если Чонгук так легко вычеркнул её из своей жизни и нашёл себе «будущую девушку», то и у неё есть право на свою жизнь, на свои вечера, на свои планы.
— Знаешь что, Вону? — сказала она, поднимаясь с кресла. — Отличная идея.
Вечер обрушился на город миллионами огней, и Чеён чувствовала, что растворяется в этом свете, становясь его частью. Она выбрала бар, утопающий в неоновом свечении, с приглушённой музыкой, которая скорее обволакивала, чем играла. Она не просто пришла, она явилась в своём боевом образе, словно на войну, где её оружием были её красота и её уверенность.
На ней было короткое чёрное платье, облегающее её фигуру, как вторая кожа. Тонкие бретельки еле держались на плечах, а декольте, смелое и глубокое, подчёркивало изящную линию ключиц. Оно облегало её талию так туго, что каждый изгиб её тела становился видимым, а длинные ноги казались бесконечными. Её блондинистые локоны, уложенные в небрежные волны, падали на обнажённые плечи, а макияж был безупречен. Тёмные, подведённые глаза, которые казались ещё выразительнее, и пухлые, блестящие губы — всё это создавало образ женщины, которую невозможно забыть, даже если сильно захотеть.
Вону ждал её у входа, и когда его взгляд упал на неё, он буквально замер. Его глаза расширились, а на лице появилось выражение чистого, неприкрытого восхищения.
— Ты... потрясающая, — прошептал он, и его голос был хриплым от удивления.
Она улыбнулась — слегка холодно, но уверенно, и эта улыбка была адресована не столько ему, сколько самой себе, своей новообретённой силе.
Внутри бар был тёплым и гудящим. Они заняли столик в углу, где свет был приглушён, а музыка, словно шёпот, обволакивала их. Они заказали вино. Первый бокал она выпила залпом, чувствуя, как тепло разливается по венам. Потом ещё один. И ещё. А потом они перешли на виски.
Мир вокруг становился всё более размытым, лёгким, хмельным. Чеён смеялась, её смех был громким, звенящим, и она не пыталась его сдерживать. Она касалась руки Вону, позволяла себе чуть больше, чем обычно. Она флиртовала, и это было похоже на игру, в которой она хотела доказать себе что-то.
Когда они вышли на улицу, холодный воздух ударил в лицо, и Чеён поняла, что её каблуки предательски дрожат.
— Осторожно, — Вону подхватил её под локоть, его прикосновение было тёплым и надёжным.
— Я в порядке! — воскликнула она, но слова звучали расплывчато, растянуто. — Просто... просто сегодня слишком...
Она запнулась, но не договорила. Вместо этого они вызвали такси. Чеён рухнула на сиденье, запрокинув голову и закрыв глаза.
Квартира встретила их тишиной, которая показалась оглушительной после шумного бара. Она шагнула в гостиную — и замерла, как будто её ударило током.
Перед ней стояла Лиса. Запыхавшаяся, щёки пылали, губы припухли, а её глаза были полны смущения и вины. А напротив неё, нависая всем телом, был Чонгук. Его рубашка была расстёгнута ещё больше, волосы чуть растрёпаны, а взгляд был тёмным, почти животным. Дыхание тяжёлое, прерывистое, словно он только что оторвался от поцелуя, который так жаждал.
Чеён почувствовала, как по её телу пробежал ледяной холод, который моментально отрезвил её.
— Ч-что?.. — голос дрогнул, но в нём было больше холода, чем удивления.
Вону, словно замерев на пороге, сразу же смутился, кашлянул и виновато улыбнулся:
— Простите... Мы, кажется, не вовремя.
Чонгук отпрянул от Лисы, как будто обжёгся. Его челюсть напряглась, глаза метнулись к Чеён, и в них отразился не шок, а что-то другое — гнев, ярость, вызов. Но Чеён не позволила себе задержать взгляд.
Лиса выглядела так, будто земля уходила из-под её ног.
— Чеён... — начала она, но голос сорвался. — Это не...
— Всё в порядке, — Чеён изогнула губы в ледяной «улыбке». — Мы лучше пойдём ещё прогуляемся.
Она уже развернулась к двери, но голос Чонгука остановил её.
— Нет, — сказал он резко. — Уже поздно. Заходи домой. Я пойду.
Его взгляд метнулся на Вону, на его руку, поддерживающую Чеён за талию, и в нём мелькнуло что-то, от чего у Вону застыла улыбка. И в этот момент его глаза вернулись к ней.
Её образ прожёг его насквозь. Чёрное платье, тонкие бретельки, глубокое декольте. Кожа, которая сияла под светом лампы, алкогольный румянец на щеках, блестящие губы. Она не просто красива. Она — разрушительница.
Он почувствовал, как жар мгновенно пронёсся по телу. Взгляд упал ниже, задержался на её ногах, на изгибе бедра под тонкой тканью. И он понял, что проигрывает. Его тело выдало его быстрее, чем разум успел остановить.
Чеён заметила.
Её глаза машинально скользнули вниз — и увидели отчётливый «бугорок» под его брюками. Сердце кольнуло, но мысли метнулись не туда. Лиса. Это она. Именно она вызвала такую реакцию. Внутри похолодало. Она сделала шаг к двери.
— Спокойной ночи, — бросила она, и голос дрогнул, но больше не дрогнула ни одна мышца.
А Чонгук остался стоять, сжав кулаки, злясь на себя так, как давно не злился. Потому что правда была жестокой: «реакция» в штанах была из-за неё. Из-за Чеён.
Чеён ворвалась в свою квартиру, не дожидаясь Вону, который остался у лифта, смущённо бормоча что-то о том, что "позвонит".
Дверь захлопнулась за её спиной с оглушительным стуком, который разорвал тишину. Она сбросила туфли, и они упали на пол с глухим стуком, как два камня. Её ноги, привыкшие к высоким каблукам, теперь ощущали пол под ногами как зыбкую почву.
Она дошла до спальни, едва сдерживая дрожь. Чёрное платье, которое казалось ей таким сильным и властным, теперь ощущалось как смирительная рубашка. Она упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и дала волю эмоциям. Это был не плач, а скорее судорожные, беззвучные рыдания. Ярость, унижение и боль, смешанные в один гремучий коктейль, затопили её. Она сжала простыни, чувствуя, как ногти впиваются в ткань, и злость захлестнула её с новой силой.
"Лиса. Лиса! Как она могла? Моя лучшая подруга...".
Образ Чонгука и Лисы в её гостиной, припухшие губы Лисы, растрёпанные волосы Чонгука, его взгляд... нет, не на Лису, а на неё. И этот «бугорок»... это было слишком.
Она вдруг подняла голову и пронзительно закричала, вложив в этот крик всю свою боль и ярость. В ту же секунду раздался робкий стук в дверь.
— Чеён? Это я... Лиса.
Чеён замерла. Её дыхание стало прерывистым. Она медленно, словно во сне, поднялась с кровати. Её глаза горели от ярости, а руки сжались в кулаки.
— Уходи! — крикнула она, и её голос был похож на осколки льда.
— Чеён, пожалуйста... дай мне объяснить, — голос Манобан звучал хрупко и жалко, но Чеён не собиралась поддаваться.
— Объяснить что? Что ты целовалась с парнем, который... — она запнулась.
Лиса сделала глубокий вдох.
— Он не твой, Чеён! Между вами ничего нет!
— А ты откуда знаешь? — Чеён резко открыла дверь, и Лиса отпрянула. Её глаза были красными, а лицо выглядело помятым.
— Я... я знаю... — Лиса опустила взгляд. — Просто... мы были на вечеринке, мы выпили... Я пошла в уборную, он стоял в коридоре, мы просто... — она снова запнулась, а потом резко подняла на неё глаза. — Он манит меня, понимаешь? Он... опасен, но я не могу ничего с этим поделать. Я хотела просто «на пару ночей», но... — она провела рукой по волосам, словно пытаясь их пригладить. — Он не поддавался, он просто отталкивал меня, и я, кажется, забылась.
Пак смотрела на неё, и её лицо было абсолютно непроницаемым. В её глазах не было ни сочувствия, ни прощения. Только холод. Лиса поняла, что сказала что-то не то.
— Он... он не такой, как кажется, Чеён, — пробормотала она. — Но это не оправдание...
— Уходи, — отрезала Чеён, и в её голосе не было ни одной эмоции.
Лиса кивнула, слёзы текли по её щекам. Она повернулась и медленно пошла к лифту, а Чеён закрыла дверь, не дожидаясь, пока она уйдёт.
***
В ту же ночь, в своей шикарной, пустующей квартире, Чонгук не мог уснуть. Он метался в кровати, простыни казались ему колючими, а воздух — удушающим. Перед глазами стоял её образ. Не тот, что он видел каждый день в офисе, а тот, что он увидел в дверях своей квартиры.
Чёрное платье, которое облегало её тело, словно чёрный бархат. Тонкие бретельки, едва заметные на её плечах. Декольте, которое открывало вид на её нежную кожу. Его руки сжались в кулаки. Он снова и снова прокручивал в голове этот момент, и каждый раз его тело реагировало на это воспоминание. Он чувствовал, как по его венам разливается жар, как мышцы напрягаются.
Он поднялся и подошёл к окну. Ночь была тёмной и безмолвной. Он с силой ударил по стеклу ладонью, и на нём остался запотевший отпечаток.
"Чёрт. Чёрт!" — шептал он, и его голос звучал как рычание.
Он злился на себя за то, что не смог сдержаться. Злился на то, что это был не Вону. Он видел его руку на её талии, и это чувство было как удар в солнечное сплетение. Он хотел, чтобы это был он. Он хотел, чтобы это были его руки, его губы, его тело, обнимающее её.
Он закрыл глаза, но её образ всё равно стоял перед ним. Её губы, на которых всё ещё мерцал блеск, её глаза, в которых он увидел нечто большее, чем просто алкоголь. Он видел в них вызов. И он понял, что проигрывает.
Он вернулся в постель, но сон так и не пришёл.
Он чувствовал себя разбитым, выпотрошенным. Он хотел, чтобы это прекратилось. Хотел забыть её, вычеркнуть из своей жизни, но не мог.
Это не Лиса.
Никогда не Лиса.
Его злило, что она подумала именно так. Ещё больше злило, что он дал ей повод.
Но сильнее всего жгло другое: желание. Такое острое, что даже виски не помогало.
Образ Чеён был в его голове, как наваждение.
И он знал, что это только начало.
— Чёрт, Чеён, — прошептал он, почти рычанием. — Что ты со мной делаешь?