5
***
День тянулся бесконечной, изматывающей лентой. Правки, которые множились, как грибы после дождя, звонки, от которых гудела голова, и беготня по офисным этажам, ставшая уже частью рабочей рутины. К концу дня Чеён чувствовала себя выжатой до последней капли, её единственным желанием было рухнуть на диван и не видеть никого до самого утра.
Но судьба, или, скорее, сам Чонгук, распорядилась иначе.
Когда он позвал её к себе, её сердце сжалось от усталости и лёгкого раздражения.
«Обсудить детали проекта», — прозвучало буднично и сухо, но Чеён интуитивно почувствовала, что за этими словами кроется что-то другое. Она шла по коридору, сжимая в руке папки, как щит.
Дверь в его кабинет была приоткрыта. Она толкнула её, и мир за порогом оказался совершенно иным. Не было привычного офисного шума, только мягкий, приглушённый гул кондиционера, который казался почти интимным. Свет единственной настольной лампы, стоящей на массивном столе, падал золотистым пятном, оставляя остальную часть комнаты в полумраке. От кабинета веяло мужским, терпким ароматом — смесью дорогого одеколона, свежесваренного кофе и запаха старых книг, которые, кажется, всегда сопровождали Чонгука.
Он стоял у панорамного окна, спиной к ней, руки небрежно засунуты в карманы брюк. Городские огни, загорающиеся в сумерках, отражались в стекле. Когда он обернулся, его взгляд, обычно такой отстранённый и деловой, задержался на её лице. На секунду он потерял свою твёрдость, и Чеён почувствовала, как её собственное дыхание стало прерывистым.
— Мы должны определиться с презентацией, — его голос, низкий и хриплый от долгого дня, прозвучал неожиданно близко. — Я считаю, моя концепция — единственно верный путь.
Она сделала шаг вперёд, стараясь не выдать себя. Разложила папки на столе, не поднимая глаз, чтобы не столкнуться с его пронзительным взглядом.
— А я думаю, что твоя концепция слишком рискованна. Наш клиент не готов к таким экспериментам.
— Иногда риск — это единственное, что даёт результат, — он медленно двинулся к ней, и каждый его шаг казался слишком громким в этой тишине. Остановился так близко, что Чеён почувствовала исходящее от него тепло.
Он оперся ладонью о стол, прямо рядом с её бумагами. Она невольно посмотрела на его руку — на тёмные чернила татуировок, обвивающие запястье, на сильные, чуть сжатые пальцы. Эта близость была опасной.
Слишком.
Она резко подняла голову. Их взгляды столкнулись, и в этот момент всё вокруг перестало существовать. Воздух между ними стал осязаемым, почти электрическим. В его глазах не было ни усталости, ни раздражения — только что-то тёмное, глубокое и очень знакомое. Что-то, что они оба пытались игнорировать последние несколько месяцев.
— Ты не понимаешь... — начала она, но её голос застрял в горле. Слова превратились в бессмысленный шепот.
Он смотрел на неё так, будто хотел не просто увидеть, а прочесть её. Его взгляд скользил по её лицу, по губам, оставляя за собой след. Он наклонился ближе, и Чеён почувствовала жар его дыхания, аромат его кожи, смешанный с запахом работы и усталости.
Она почувствовала, как его руки, сильные и твёрдые, медленно опустились ей на бёдра. Крепко, но нежно, будто он сам был удивлён своим поступком. Он сжал её, и по её телу пробежал дрожащий импульс, словно разряд. Чеён резко вдохнула, но воздух, казалось, испарился. Мир сузился до его лица, до его глаз, до его рук на её бёдрах.
Его лицо наклонилось ещё ближе.
Чувствовалось, как вот-вот их губы сольются в поцелуе. Чеён закрыла глаза, сдаваясь этому моменту.
Стук.
Резкий, как выстрел. Тонкий голос секретарши, режущий тишину.
— Господин Чон?
Он отпрянул так быстро, что Чеён едва не потеряла равновесие. Он выглядел так, будто только что очнулся ото сна, а она, словно испуганная лань, схватила первую попавшуюся папку и отступила к креслу, пытаясь скрыть дрожь, которая никак не хотела уходить.
— Что? — его голос прозвучал слишком резко, слишком отрывисто.
— Простите... Вам звонят из головного офиса.
— Перезвоню позже, — отрезал он, не отрывая взгляда от Чеён.
Секретарша, помявшись, ушла, а в кабинете повисла тишина — густая и удушающая, как дым. Невыносимая.
Чеён не выдержала. Она сжала папку в руках, чувствуя, как ногти впиваются в картон.
— Так работать невозможно, — сказала она тихо, но твёрдо.
И вышла, не дожидаясь ответа.
***
Вечером они снова оказались в одной комнате, но уже в кругу коллег. Обсуждение итогов дня, разговоры о планах. Когда семейная пара Ли Сонми и Кан Сон, сияя от счастья, объявила радостную новость, комната взорвалась аплодисментами.
— У нас радостная новость! Мы ждём ребёнка! — сказала Сонми, держась за руку мужа. — И приглашаем вас всех на гендер-пати в эту субботу!
Смех, восторженные крики, поздравления заполнили переговорную. Чеён тоже улыбнулась. Это было так просто, так светло и так далеко от того, что только что произошло между ней и Чонгуком.
Она аплодировала, наблюдая, как он, с ленивой усмешкой на лице, тоже хлопал в ладоши, но его глаза... его глаза вдруг скользнули к ней. Пристально. Открыто. Слишком много эмоций, чтобы их можно было скрыть.
Чеён отвела взгляд, делая вид, что поправляет выбившуюся прядь волос. Она чувствовала его взгляд на себе, и по её телу пробежала дрожь.
На следующий день Лиса предложила сходить в торговый центр, «помочь с подарком». Чеён с радостью согласилась.
Торговый центр встретил их шумом: музыка из динамиков, яркие огни, пёстрые витрины, смешанные запахи кофе, свежей выпечки и сотен парфюмов. Лиса, в своей стихии, то и дело хватала Чеён за руку, показывая то крошечные комбинезоны с медвежатами, то мягкие игрушки.
— Посмотри, какая прелесть! — она поднесла к лицу Чеён маленький, невероятно милый комбинезон. — Хочется скупить всё.
— Главное — не переборщи, — рассмеялась Чеён, глядя на то, как горят глаза подруги.
После долгих поисков они наконец остановились на наборе мягких игрушек и красивой рамке для первого фото УЗИ.
Уставшие, они присели на диван в зоне отдыха, и тут Лиса изменилась. Её весёлость улетучилась, лицо стало задумчивым. Она смотрела на Чеён с каким-то странным выражением, будто что-то взвешивала, обдумывала.
— Чеён, — начала она тихо, — а если бы твой худший враг вдруг начал встречаться с кем-то из твоего окружения... как бы ты отреагировала?
Вопрос был таким неожиданным, что Чеён нахмурилась.
— В смысле? Ты о чём?
— Ну... вот представь. Человек, которого ты терпеть не можешь, вдруг оказывается рядом с твоими друзьями. Рядом с людьми, которых ты любишь.
— Я бы сказала, это их жизнь, не моя. Но... — Чеён вздохнула, вспоминая недавнюю сцену с Чонгуком. — Наверное, мне было бы неприятно. Очень.
Лиса кивнула, на её губах появилась лёгкая, загадочная улыбка. В её глазах мелькнуло что-то неуловимое, что-то, что заставило Чеён почувствовать себя некомфортно.
— А ты? — спросила Чеён, чувствуя, что этот разговор не так прост, как кажется.
— Я думаю... иногда враги могут стать ближе, чем друзья, — Лиса замялась, её взгляд стал мягче. — Знаешь, я очень дорожу тобой. И люблю тебя. Просто... чтобы ты знала. На всякий случай.
Она попыталась отшутиться, но слова застряли в горле. Внутри Чеён осталось странное, липкое чувство тревоги. Будто Лиса что-то знала.
И это «что-то» было прямо здесь, между ними, в этом шумном торговом центре, и оно было гораздо опаснее, чем кажется.
***
Вечер обещал быть тихим, но едва Чеён переступила порог дома Сонми и Кана, она поняла — здесь нет места спокойствию. Её встретил вихрь света, звуков и ароматов.
Просторная гостиная была залита тёплым светом гирлянд, которые искрились, как звёздная пыль. В воздухе витал упоительный запах ванили и корицы, смешанный с тонкими нотками дорогого вина. Звонкий смех, объятия, вспышки камер — всё это создавало ощущение праздника, но Чеён чувствовала, что для неё этот вечер станет испытанием.
На длинном столе, усыпанном лепестками роз, переливались свечи. Закуски, разложенные с нежностью и заботой, словно произведения искусства, отражали всю любовь, которую Сонми вкладывала в свой дом. В углу, на отдельном столике, возвышалась гора подарков, завёрнутых в шуршащую бумагу, а по всей комнате парили воздушные шары — голубые и розовые, сплетённые в гирлянды, они словно дразнили гостей, не открывая своей тайны.
Чеён подошла к Сонми, и её улыбка стала искренней. Она обняла подругу, чувствуя, как под рукой просвечивает округлившийся живот.
— Ты выглядишь потрясающе, — сказала она, и в её голосе не было ни капли фальши.
— Спасибо, — Сонми рассмеялась, поглаживая живот. — А ты... выглядишь так, будто собралась не на вечеринку, а на красную дорожку. Честно, я переживаю за Сона. Боюсь, он сегодня будет забывать, что я — его жена.
Щеки Чеён вспыхнули. Она отмахнулась, но по её телу пробежал жаркий румянец.
Она сделала шаг в сторону, чтобы рассмотреть гостей, и её взгляд сразу же наткнулся на него.
Он стоял у окна, как в тот день в кабинете, только теперь в его руках был бокал вина. Чёрная рубашка идеально облегала широкие плечи. Верхние пуговицы были расстёгнуты, и Чеён невольно задержала взгляд на тёмных татуировках, которые словно текли по его коже, уходя вниз. В ухе поблескивал серебряный пирсинг, а на лице играла та самая полуухмылка, которая всегда сводила её с ума. Он говорил с кем-то, но его глаза, словно магниты, нашли её и приклеились. Он не отвёл взгляд, и Чеён почувствовала, как по её коже пробежали мурашки.
Неосознанно она поправила подол платья, словно пытаясь спрятать колени, но это движение только подчеркнуло изящную линию её бёдер. Она поймала его взгляд, и ей показалось, что он прочёл каждую её мысль.
В этот момент к ней подошёл Вону. Его улыбка была тёплой, искренней, как мягкий плед в дождливый вечер. Он протянул ей бокал шампанского.
— Ты успела! — его голос был как бальзам. — Я уже начал думать, что ты откажешься.
— Нет, — она взяла бокал, чувствуя себя в его присутствии в безопасности. — Такое событие нельзя пропускать.
— Особенно, — добавил он, чуть смутившись, — когда его можно провести с тобой.
Он всегда был таким — деликатным, осторожным, и рядом с ним Чеён чувствовала, как расслабляются напряжённые мышцы. Но стоило ей снова взглянуть на Чонгука, который издалека наблюдал за ними с той же насмешливой ухмылкой, и спокойствие исчезло, растворившись в воздухе.
Вечеринка шла своим чередом. Кто-то вспоминал студенческие истории, кто-то шутил о том, что Сонми и Сон теперь станут «командой родителей».
Вону не отходил от Чеён ни на шаг: приносил ей закуски, спрашивал, не устала ли она, рассказывал о своём последнем проекте. Она слушала, кивала, улыбалась.
Но каждые пару минут её взгляд, против её воли, находил его. Другой взгляд. Внимательный, изучающий, прожигающий.
Однажды, когда она пошла к столу за водой, Чонгук оказался рядом. Слишком близко. Она почувствовала его тёплый запах, смешанный с ароматом вина.
— Всё ещё играешься с этим отличником? — его голос прозвучал тихо, почти бархатно, но слова жалили сильнее острого клинка.
Чеён бросила на него ледяной взгляд.
— В отличие от некоторых, он хотя бы умеет вести себя достойно.
— Достойно, — повторил он, играя словом. Его глаза скользнули по её губам, потом вернулись к её глазам. — Но скучно.
Она резко выдохнула, словно пытаясь вытолкнуть из лёгких весь кислород, и пошла прочь, но сердце билось так сильно, что пальцы едва удерживали стакан.
Наконец настал момент истины. Все собрались вокруг большой коробки, и воздух в комнате застыл. Сонми и Сон, держась за руки, медленно развязали ленты и открыли крышку.
Взрыв! И из коробки вылетели конфетти — не только розовые, но и голубые. Смесь цветов. Радостный крик Сонми разорвал тишину:
— Двойня! Девочка и мальчик!
Гости закричали, захлопали, бокалы чокнулись, и комната наполнилась шумом и смехом. Чеён, смеясь, обняла Сонми, а Вону что-то шепнул ей на ухо. Но сквозь эту суматоху она снова нашла его. Чонгук стоял в стороне, с той же ухмылкой, бокал в руке. Заметив, что она смотрит, он медленно поднял его, будто в немом, насмешливом тосте.
У неё перехватило дыхание.
Вону был рядом. Его рука мягко лежала на её спине.
— Я так рад, что ты пришла, — сказал он мягко. — Может, на следующей неделе сходим куда-нибудь только вдвоём?
Чеён улыбнулась ему — легко, но не обещающе.
— Посмотрим, Вону.
И всё же в её памяти остались не его слова, а другой взгляд. Тот, что жёг сильнее любого вина и заставлял её сердце биться в сумасшедшем ритме.
Дом постепенно пустел.
Звуки прощаний и смеха становились всё тише, пока не растворились в ночной прохладе.
Уставшие, но светящиеся от счастья Сонми и Сон сидели на диване, окружённые горой пустой упаковочной бумаги и лент, словно в коконе из счастья. Воздух был густым от аромата свечей, смешанного с запахом выпечки и вишнёвого вина. По полу, как маленькие драгоценности, всё ещё поблёскивали розовые и голубые конфетти, напоминание о чуде, которое вот-вот должно было произойти.
Чеён помогала Сонми собрать оставшиеся подарочные пакеты, пока Вону вежливо беседовал с Каном Соном у входа. Шум стих, и дом погрузился в тишину, которую нарушали только далёкие голоса, хлопки дверей автомобилей и лёгкий скрип паркета под её каблуками.
Она поднялась, чтобы отнести последнюю коробку в кухню, и в этот момент её сердце пропустило удар. Она вдруг осознала, что в этом огромном, опустевшем пространстве они остались вдвоём.
Только она и Чонгук.
Он стоял у панорамного окна, будто часть ночного города. Одна рука опиралась на подоконник, другая держала бокал, в котором мерцал отсвет огней. Городские огни отражались в его тёмных глазах, и Чеён почувствовала, что это зрелище почти опасно.
— Уходишь? — спросил он, не оборачиваясь. Его голос был низким, глубоким, и в нём звучала уверенность, будто он уже знал ответ.
— Да, — она поставила коробку на стол, и её руки, словно пытаясь успокоиться, вытерлись о мягкую ткань платья. — Уже поздно.
— Хорошо. — Он сделал медленный глоток, его взгляд был прикован к своему отражению. Потом он медленно, словно хищник, повернулся, и Чеён почувствовала, как по её телу пробежал ток. — Но, может, перед этим обсудим, что, чёрт возьми, между нами происходит?
Её дыхание сбилось. Воздух стал плотным, и ей стало трудно дышать.
— Ничего, — отрезала она, слишком быстро, слишком резко.
— Чеён, — он сделал шаг, потом ещё один. Его глаза, такие тёмные, казалось, проникали в самую её душу. — Я вижу, как ты смотришь на меня. Ты видишь, как я смотрю на тебя. Мы оба знаем, что в кабинете это было не просто случайностью.
Воспоминание вспыхнуло в её сознании, яркое, как пламя: его руки на её бёдрах, жар его дыхания у самых губ, и этот миг, который казался вечностью. Кожа снова загорелась, и Чеён пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не показать, как сильно её это трогает.
— Это было... недоразумение, — она подняла подбородок, пытаясь придать голосу уверенности. — Мы оба были уставшими, слишком много работали над проектом. Эмоции. Такое больше не повторится.
Он ухмыльнулся, но в его глазах мелькнула тень — то ли вызов, то ли глубокая боль. Он сделал ещё один шаг, теперь между ними было всего пара футов.
— Уверена? — спросил он тихо, и его голос был так близок, что Чеён почувствовала, как дрожит воздух вокруг неё. — Потому что я — нет.
Она замерла, не в силах пошевелиться. В её глазах был отчаянный, немой вопрос, а он, казалось, ждал, что она скажет. Но он вдруг отступил, словно опомнившись, и его взгляд стал холодным, как лёд. Его лицо превратилось в маску безразличия.
— Хотя, наверное, нам не стоит это обсуждать. У меня уже есть... девушка на примете.
Слова ударили по ней. Она не ожидала, что его равнодушие может ранить так сильно. Она заставила себя улыбнуться, хотя внутри всё сжалось в тугой комок.
— Вот и отлично, — прохрипела она. — Тогда не придётся больше возвращаться к этой теме.
Она взяла пальто со стула, её руки дрожали, когда она накидывала его на плечи. Она прошла мимо него, чувствуя его пристальный взгляд. Каблуки мерно стучали по полу. В этой уверенной походке было всё, что она пыталась скрыть: вызов, гнев, и что-то, что не давало ему выдохнуть.
Когда дверь за ней закрылась, в комнате снова воцарилась тишина. Но теперь она была другой — не спокойной, а тяжёлой, словно заполненной невысказанными словами и разбитыми надеждами.