Как по тебе не скучать
У джисона глаза после этой истории как две копейки, потому что рассказано со всеми подробностями, как есть. они дали обещание друг другу рассказать, как их первый раз пройдет, вот феликс и рассказывает, но как-то джисон не ожидал услышать эту историю так скоро и что первым парнем его дорогого друга будет никто иной как когда-то главный натурал школы, ну, а теперь и хуй его поймет. слушает он, однако, без неуместного удивления во взгляде и думает только о том, как они все до такого докатились.
— и он реально ничего не ответил? — хан добавляет лед в коньячку и с громким стуком ставит перед феликсом на стол. тот поднимает предмет посуды и смотрит сквозь на то, как подлитая кола постепенно делает напиток темнее, расползаясь. на кухне только свет одинокой лампочки в вытяжке, интимно до ужаса. джисон сегодня идет на ночевку минхо, который должен сбежать ради него вот уже совсем скоро, а как оправдываться будет перед родителями — ему все равно. вот, где настоящая романтика, где роман, длящийся уже целую вечность без ведома его участников.
феликс невольно думает, как это они с хёнджином уже и потрахались, а джисон и минхо только целовались пару раз и так и не пришли ни к чему однозначному. отношений не обозначали, дальше засосов по шее не заходят, непонятно как-то. дело в том, что родители минхо к джисону относятся с подозрением. у них мальчик из гимназии, прилежный ученик и сын, который обязательно найдет себе достойную жену, но никак не гаражного музыканта, у которого с рождения нет семьи и живет он у тети, которая из большой любви его поощряет всячески и ничего не запрещает.
— я не знаю, был ли он слишком въебанный мной, — говорит ли, пораздумавши над ответом какое-то время и отпивая налитое, после чего морщась — не любит крепкое даже разбавленным — и отставляя на стол стакан. — но молчал и когда я его нахуй послал.
— я бы тоже замолчал, а как тут среагируешь. может, тебе стоило после секса как-нибудь? — подступает джисон, непонятливо хмурясь. рядом минут пять как пришедший минхо пытается вникнуть в их разговор, но не понимает, о ком они говорят. они с феликсом общаются мало, потому что для минхо открываться людям — это что-то пиздецовое из-за родителей, которые его все детство за каждое неверное слово ссаными тряпками били, вот и остался выдрессированный.
— да как это сказать, в адеквате находясь? — не выдерживает ликс. — как признаться этому чертовому хвану, что еще пока он просто пялился на меня, у меня сердце на него начало екать?
ли вдруг осенило, о ком речь. он хлопает ресничками, смотря на хана, а затем на феликса, и выдает, неожиданно для обоих:
— ты реально думаешь, что хёнджину похуй? — отзывается минхо, заставляет феликса вынырнуть из их с джисоном разговора. взгляд у него теперь почти растерянный. — я знаю этого парня уже пару лет, выявил за все его пьяные откровения много что, и то, что ты говоришь, у меня в голове не укладывается. не использовал он тебя, а из чувств трахнул, дурачок.
джисон криво улыбается на прямолинейность хо, но феликс и не обижается. они перемещаются в комнату джисона, где ликс валится на кровать лицом в подушку, а хан шуршит пачкой сигарет. на слова минхо он только тяжело вздыхает и валяется, нихуя в этой жизни не понимая, и палит все оставшееся время в потолок. минхо же, когда джисон шаркает тапочками на балкон, сидит рядом с краю, жалеет ли поглаживанием по ноге и говорит:
— поверь мне, ликс. все не так.
феликс только кивает.
— иди, твой кавалер ждет.
феликс затравленный. лежит часами и в потолок смотрит, потому что хёнджина нихуя нет рядом, а очень хочется. в голове всплывают картины, как он дремлет рядом в транспорте или как обнимает со спины в школе, на ушко тихо выдыхая «бу, детка». где-то рядом джисон грубо целует минхо, так, что парня аж пошатывает, когда он выходит с балкона, выталкиваемый ханом. запах сигарет врывается в помещение с ночным холодом, и австралиец кидает на этих двоих безразличный взгляд, на их торопливые разговоры, в которых они вспоминают о его присутствии в квартире. ли закатывает глаза и поднимается лениво, разминает плечи и уходит, проверив время на телефоне. 4:03. феликс еще пару часов назад не мог уснуть, зато смог прийти, рассказать наконец о том, почему он уже четыре дня сам не свой и куда это делся хван так внезапно.
все эти четыре дня он только загадочно отмахивался, а на расспросы не отвечал ни слова. бесцельно сидел у джисона, чтобы одиноко только не становилось и слезы со спины не подкрадывались с ножом. когда не может находиться с ханом, например, как сейчас, пока джисоново «а ну стой, ликс» звучит, брошенное в спину, идет домой по пустынным улицам, и до момента, как кругом пойдет голова, смотрит в небо. не всегда завораживающе звездное, он из столицы, полной грязи и тупых каменных джунглей. тоскливо и мерзко от себя, от всего вокруг, но не от приближающегося рассвета, он красив всегда. такой тускло-желтый, подсвечивающий фиолетовые тучки. пыльные улицы омывает легкой моросянкой, сыплящей с неба как крупой, и феликс останавливается. пялится на улицы, иероглифы на знаках, цифры и не понимает, где он. все равно, вообще. ему просто везет не встречать пьяные компании или подозрительных личностей, хотя он намеренно ходит по дворам, надеясь, что в одну такую ночь его по голове ебнут и в подвале труп спрячут, чтобы не качаться на скрипучих качелях с видом побитого котенка, жмясь щекой к холодному, вонючему железу и прикрывая глаза от усталости.
домой он доходит к утру, даже мама на этот раз заметила, что его нет, но ли не говорит ничего, лишь машет ей рукой, что «давай как-то без этого», и пропадает в ванной. нужно привести себя в божеский вид перед школой. что-то он переодевает, накидывает рюкзак и вновь исчезает за дверью, прожженный взглядом матери, которая что-то да поняла. в заднем кармане джинс появляется своя вечно мятая пачка сигарет, давно пора. курение заменяет завтрак, сигаретный дым — хёнджина. от него по утрам часто пахнет сигаретами, не несет, как от других людей.
день изо дня какой-то пустой, словно жизнь пошла дальше, не подождав феликса, а он и догнать не попытался. хван из школы просто взял и пропал, ликсу даже по-тупому смешно стало от такого и пусто-пусто-пусто-пусто. вплоть до бесконечности.
вот мудак. пропал, однако, на первые пару дней и заявился какой-то побитый жизнью, видно было, что тоже не лучшие времена в жизни переживает, но ликс не смотрит, а то в груди все сожмет с нечеловеческой силой, захочется хвана поцеловать, пожалеть, извиниться, а уж это парень точно делать не собирается. у хёнджина вместо свежего блеска на коже румянец, как от температуры, губы, иссушенные ветром и до боли зажатым между ними фильтром, и нездорово, но романтично впалые скулы. хван остается красивым, даже морально умирая.
— поешь чего-нибудь, — просит йеджи брата, пока тот трет глаза, убитые недосыпом. он сам не свой, смотрит пусто, не ест и только все покурить выходит, хотя самому уже горло сожгло очередной подпаленной в спешке успокоить себя сигаретой. пока они с сестрой шли в школу, ей довелось узреть невероятное: как старший впервые в жизни за утро скуривает три сигареты подряд.
— никотин убил аппетит. — кратко отвечает хёнджин, чтобы не быть грубым и не игнорировать человека, который за ним приглядывает вот уже который день, словно боится, что он что-нибудь с собой сделает.
— может, мне поговорить с ликсом? — предлагает чанбин, которому вот, кстати, как джисону все не было рассказано. не мог хван открыть такое со, потому что знал, что поймут его неправильно и все сделают его виной.
— скажешь ему пожалеть меня? — в изгиб локтя бурчит хёнджин. устал и хочет спать, а еще так нуждается в губах одного единственного человека, как утопающий в спасательном круге.
— лучше бы ты его не ебал, гляди, не было бы все так. — выдает устало йеджи, и со давится подобранным на тарелке огурцом. начинается.
— чееее блять? ты охуевший совсем? так неудивительно, что он тебя нахуй послал. может, сначала о своей симпатии высказаться надо было? хуем думать перестанешь? — бин тем плох, что слов подбирать не умеет и говорит исключительно, что думает, вот за это его хван и недолюбливал еще до их сомнительной дружбы. все вокруг начинают казаться врагами после таких слов, и хёнджин не понимает, чем он так всем насолил, что только сестра еще хоть как-то находит в себе силы его просто понять.
— чанбин, ей богу, блять, давай не будем сейчас вдаваться. — просит хван-младшая, но не удерживает брата от того, чтобы он просто встал и съебал восвояси, после чего и бьет черноволосого по плечу с размаху, а тот с удивленным видом трет пульсирующее болью место.
— что я неправильно сказал?
— всё! — громко отвечает йеджи, привлекая внимание вокруг сидящих людей, встает, пиная стул, и предпринимает попытку догнать хёнджина. чанбин же остается сидеть в некультурном шоке и понимает, что, похоже, все не как обычно.
***
— приедешь ко мне на следующих выходных потусить? родители сваливают наконец хоть куда-то. — предлагает минхо, приобнимая привычно уже ликса за плечи, как если бы он постоянно нуждался в какой-то поддержке. тот из своего мирка выпадает, когда к нему обращаются, и усмехается устало. в этот раз джисон свалил с уроков не один, и очень удивился, когда ликс молча собрал вещи и пошел за ним. у минхо занятия заканчиваются, когда ему вздумается — он на домашнем обучении, потому он и сидит сейчас на скамейке с друзьями, а не протирает штаны в гимназии.
— сил у меня, конечно, дохуя. — они выглядят вдвоем очень трогательно. феликс блондинистой макушкой на плече хо, такого серьезного и величавого рыжего парня с выразительным взглядом, которого джисон по привычке вылизывает взглядом.
— ну прогулять всю ночь хуй пойми где хватает, — задумчиво тянет парень в ответ, и феликс фыркает на него недовольно. — так что?
— кто там будет помимо меня и джисона? — логично спрашивает ли, значит вот-вот согласится. он поднимает взгляд на вдруг задумавшегося минхо. у него впервые за много лет крашенные волосы, такие пастельно-конфетные, и выглядит он, как сын какого-нибудь короля. невероятный, вот уж в ком красоту искать и находить.
— ваша группа полным составом и, думаю, чонин, если его отпустят. все, кого ты знаешь. — хо нежно гладит ликса по щеке одними пальцами, убирает спадающие на лоб серые прядки, просто чтобы подразнить рядом сидящего джисона, который с каждой секундой все недовольнее, что флиртуют не с ним.
— хван?
— нет. — джисон почти давится лимонадом — вот зачем минхо ему сказал никак не реагировать на то, как он доложит о новости про вечеринку, которая аж за неделю планируется им. хан-то знает, что без хёнджина ни одна вечеринка у минхо не проходила ни разу с тех пор, как они познакомились по чистой случайности. хван вежливо придерживал минхо за волосы, когда тот жутко напился и из него все живое грозилось вылиться вместе с выпитым, и между ними выстроилось странное доверие. не то чтобы они часто общались, но когда встречались погулять или списывались, узнавали друг о друге все и мерились скелетами в шкафу.
— отлично. — с облегчением выдает ликс, будто реально не хотел бы его видеть. еще как хотел бы, блять. — с ночевкой? выделишь мне комнатку, моя богатая малышка? — ли обнимает наконец парня в ответ и даже ногу на его закидывает, слушая, как тот заразительно смеется на его слова и треплет его шевелюрку с ехидным «конечно, милашка».
— два пассива софтятся, какая прелесть, — хан хмыкает и отводит взгляд, закручивая бутылку и приобнимая ее, чтобы таким одиноким на их фоне не выглядеть, пока ее из рук не вырывает феликс, чтобы освежиться прохладным напитком.
— не завидуй так явно, тебе еще перепадет моего внимания. — хо подмигивает хану и хлопает его по колену многозначно.
***
хван вечером не решился являться на тренировку, побоялся, что легкие выплюнет после такого отвратительного дня, в котором для адекватного обеда так и не нашлось места. посреди ночи дисплей телефона на тумбочке загорается, и хёнджин косится вправо, а затем хватается за девайс в надежде, что написал тот самый, но увы, это был не феликс, а минхо. не один ли, так другой. он повел взглядом задумчиво — знает, что ликс часто теперь бывает в его компании, заметил хотя бы по тому, что у ликса на аве сейчас стоит фотка с ним и джисоном на какой-то сломанной машине на фоне ебеней. на фотке видно только три темных силуэта и светлое небо позади (как летней ночью), но минхо можно узнать по косухе на строгую белую рубашку. такой стиль хёнджин у него однажды слизал, но быстро вернулся к уличному.
минхое:
1:40
доброе утро, хванни, как поживаешь?
минхое:
1:42
не отвечай, я в курсе
минхое:
1:46
хотел тебе вот че предложить. я затащил твоего парня к себе домой на следующие выходные и хочу видеть тебя там же. отказов не принимаю
новости иногда прилетают такие, что не знаешь, куда себя деть, вот и хёнджин сейчас не знает, лежит на боку и репу чешет. сначала не понимает, зачем, а потом осознает, что, похоже, минхо там уже целый план по примирению собирается устроить. в этом нет неожиданности, ли все пытается ему отплатить услугой за услугу.
шлюховатая блонда:
1:48
ты щас своего друга предаешь, нет?
минхое:
1:48
да этот друг — упертый баран, не больше и не меньше, они с джисоном стоят друг друга
минхое:
1:50
из рассказов о вас я понял, что ты впервые кого-то полюбил
смешно, что всем понятно, вот ну всем, а феликсу по сей день до конца не стало. даже обидно как-то становится, хотя хёнджину и не переставало быть. обида, тем не менее, чувства его никак к нему не меняет.
шлюховатая блонда:
1:50
безмерно
минхое:
1:53
ну вот видишь
минхое:
1:53
вас, двух долбоебов, читать пиздецки просто. приезжай с йеджи, а иначе секир башка, я по ней скучаю! забудешь — приду к тебе ночью
шлюховатая блонда:
1:55
люблю тебя
минхое:
1:55,
а я тебя еще больше, моя сладость, а теперь давай спи. чанбин мне доложил, что ты полумертвый и без этого
шлюховатая блонда:
2:01
тебе чанбин насчет меня писал????
минхое:
2:02
совета спрашивал, как тебя понять, говорил, что переживает. почему я какая-то энциклопедия по тебе, а?
шлюховатая блонда:
2:05
потому что мы один человек практически, лол
минхое:
2:10
бля, ну тут не поспоришь
«нихуево девки пляшут», думается хёнджину, потому что подойти к ликсу, смотрящему на него волком или игнорирующему его существование, дело не из простых. теперь у него есть шанс, который он не должен ни в коем случае проебать.
до роковой встречи остается аж целая неделя, и у хвана идей никаких, что он будет делать на этой вписке. пить с хозяином дома и пытаться зажать ликса в углу? какая-то это сомнительная идея. приходится все скинуть на безответственное и непредусмотрительное «посмотрим». по феликсу хнычет каждая частичка хвана. по его голосу, неловким касаниям, по громкому смеху, одной сигаретке на двоих по утрам в курилке. всего этого не было будто вот уже сто лет. времени, проведенного за месяц вдвоем, словно и не было, и хёнджину все приснилось да выдумалось. юноша тяжело вздыхает и проверяет переписку с ликсом, думает ему даже написать, но откладывает телефон на подушку и прикрывает глаза. вот бы он сейчас был рядом, делал с ним физику (самому хвану лень) или объедал его холодильник. все, что угодно, лишь бы был здесь. остается, однако же, смотреть на совместные фотки, которых у хёнджина дохуя и больше, и страдать-страдать-страдать. он старается не вспоминать вкус его губ и запах его кожи, какой он развязный с ним, как доверяет или уже доверял. хёнджин боится, что все навсегда разрушил своими необдуманными действиями, ни в чем совсем не винит любимого мальчика, хоть и есть осознание, что он и сам хорош.
а феликс сегодня снова не у себя, а у своего почти что первого парня. детский чмок в девятом классе феликс не считал своим первым поцелуем, не по любви был, но сейчас готов был посчитать, ну так, из вредности. чонин спокойный, практически нечитаемый в плане чувств, но им с феликсом не нужно говорить о таком, чтобы понять, что на душе. у чонина проблем с парнями не бывает, ведь нет парней — нет проблем. в отличие от джисона он ставит перед ликсом чашечку кофе, и феликса аж дежавю берет, словно они уже сидели так много раз. от вида лисенка тянет заулыбаться, чонин проснулся ради того, чтобы пустить ли погреться. по окну бьет мелкий дождик, где-то на фоне мама яна спит под включенный телевизор.
он сам же тянет руку к ликсовой по столу и берет ее в свою.
— решил себе жизнь разрушить?
— решил, — тоскливо выдыхает.
чонину больно за такого хорошего парня, как ликс. он даже начинает скучать по их надуманному роману и возвращается в прошлое своеобразно: пока ли тупит взгляд в стол, чонин через деревянную поверхность наклоняется к нему, благо расстояние позволяет. деревянная поверхность под весом прогибается, поскрипывает жалобно. блондин смотрит на него в полумраке, как на умалишенного безумца, но когда его губы мягко накрывают чужие, оказывается не против. в голову тараканом-вредителем закрадывается мысль, что хёнджин уже вернулся к прошлому образу жизни и воздух спирает из легких, а мысли путаются. ян ласково гладит по линии челюсти, когда чувствует горячий взволнованный выдох в поцелуй, прикусывает напоследок нижнюю губу неощутимо и грустно усмехается, заставляя ли приоткрыть глаза. расстояние между ними все такое же мизерное, за руку австралийца так и держат, массируя пальчики.
— думаешь о нем?
ему можно не пытаться врать.
если бы не белые волосы чонина, делающие его таким дьяволенком, видно бы его и его глянцевитые угольные глазки не было бы. свет из окна тусклый, ночь пасмурная. феликсу уже привычно становится течение жизни на себе ощущать только ночью, и как-то привычно дрыхнуть часов по пять после школы и потом заявляться на поздние репетиции, где чанбин изо всех сил пытается не рассказать все до последнего ликсу — побаивается, вечно на него срываются все, — и где парни обязательно обнимают блондина перед тем, как отпустить домой, а вот у хёнджина такого нет. его никто не обнимает, да и не нужно — оттолкнет. он замену, даже временную, не ищет и никого к себе близко не подпускает, что неудивительно вот ни разу.
но знал бы ли об этом, он бы охуел, что ему, оказывается, равных для хвана нет.
перед чонином как-то стыдно впервые в жизни. любит одного и целуется с другим. скидывает это все на мистическую натуру яна и его открытость такому. целуя чонина, он знает, что они друзья. целуя хёнджина, он ничего нахуй не знает.
нини, как его ласково зовет ликс, возвращается на место и отпивает остатки роскоши из чашки. если у феликса трагедия, то у него — поздняя домашка и хроническая прокрастинация. рядом лежат учебники, сложенные стопочкой, ни одна тетрадь так и не была открыта, зато губы лучшего друга попробованы.
— боишься встретить безразличие? — непоколебимо спрашивает ян. недолгий поцелуй оставляет на губах привкус кофе, хотя ликс свой давно допил. сна у него, естественно, ни в одном глазу, зато вот темные круги под глазами так и просят прекратить издеваться.
— боюсь, что все это было ошибкой, и боюсь, что будет исключительно на моей совести. это же я предложил, ну, а он. просто согласился. это логично, и в произошедшем нет его вины, а вообще. — блондин кривит губы и сухо продолжает. — в голове какая-то брехня который день, и вместо разума все орут чувства, мешают подумать.
— либидо у парня должно быть ого-го, если он ебет даже красивых друзей, а у него, как ты говоришь, имеются границы. тем более, он до этого не приставал, и все эти ваши взгляды, проведенное время вместе. не могут быть только ради секса, понимаешь? ты уж извини, никто бы так простого секса с тобой не стал добиваться.
слова чонина до черепной коробки феликса доходят, как ничьи до этого.