Прах и Ладан | часть 5.
Адам держал маску. Она была холодной, как мрамор, но пульсировала в руке, будто дышала.
Он не знал, сколько стоял перед ней. Время в этой комнате текло иначе.
Папа молчал, наблюдая. В его взгляде не было ни торжества, ни сочувствия — только ожидание.
— А если я не надену её? — прошептал Адам.
— Тогда она наденет тебя, — спокойно ответил Папа.
В ту ночь Адам не смог уснуть. Маска лежала на столе, но он чувствовал её взгляд.
Иногда — он был уверен — она поворачивалась к нему сама.
Иногда — он слышал себя. Изнутри. Шёпот. Похожий на голос из сна.
«Ты уже выбрал.»
На следующее утро, проснувшись, он увидел, что на его лице — след от маски, как будто он уже её надевал.
Но он точно помнил, что не прикасался к ней.
Он пошёл искать Папу.
Церковь, в которую его провели Безымянные, не была на карте. За городом. Между лесом и дорогой. Стены внутри были чёрными от копоти, а витражи — изображали не святых, а музыкантов, молящихся в такт нотоносцу.
В центре — алтарь. Папа стоял перед ним. На нём — старая маска. Глубокая трещина шла от скулы до подбородка.
— Это моя первая, — сказал он, не оборачиваясь. — Когда-то я тоже был просто голосом.
— Что ты сделал, чтобы выбраться? — спросил Адам.
Папа повернулся.
— А кто сказал, что я хотел выбраться?
Он подошёл ближе. Глаза светились.
— Видишь ли, каждый из нас — всего лишь проводник. Мы — антенны. Мы передаём. Но иногда… один из нас начинает слышать больше, чем положено. И тогда его зовут ближе. К центру. К ядру.
— Я не хочу терять себя.
Папа сжал его плечо.
— Тогда ты должен выбрать: стань Пустым — или будь Сожжённым.
Репетиция той ночью прошла в почти полной темноте. Только свечи, тень Папы — и Безымянные. Но на сцене был ещё один.
Он был ростом с Адама.
Он двигался, как Адам.
Он держал гитару… как Адам.
Но на нём была маска с трещиной.
Адам смотрел из-за кулис, дрожа.
— Кто это?
Безымянный рядом прошептал:
— Это ты, если не выберешь.
— А если выберу?
— Тогда ты сам перестанешь спрашивать.
После концерта Адам вернулся в комнату. Маска снова лежала на столе. Рядом — записка. Почерк Папы.
«Сними себя. Надень музыку.»
«Она помнит, кем ты был. Но она знает, кем ты должен быть.»
Он взял маску.
Поднёс к лицу.
И в тот момент — услышал тишину.
Первый раз за всё время.
И понял:
тишина — это не пустота.
Это дверь.
Он сделал вдох.
И надел её.
Когда он вышел к Папе, тот кивнул.
— Добро пожаловать обратно.
— А как меня теперь зовут? — спросил Адам.
Папа улыбнулся.
— Никак. Ты — часть хора.