vii. Психолог
Так или иначе, но психолог пытался вникнуть в наши с Денисом отношения. Не стоит, однако, видеть в его поведении что-то из ряда вон. Вся школа была прекрасно осведомлена о нашей с Воронцовым симпатии и никого это не парило. Даже наоборот: на нас частенько смотрели таким знаете ли специфическим выражением. Этакое умиление, вид, говорящий «нет, ну что за прелесть». Как на котяток или Джонни Деппа. И ладно, мелочи, когда Барнин из 7 «Б» заявляет мне, что мы с рыжим «красивая пара». Чего можно ожидать от имбецила? Но и учителя далеко не ушли, получается. Заходит ко мне однажды историчка – детей каких-то ищет. Мы с Денисом разговариваем, на неё едва смотрим. Она спрашивает:
- А у вас сейчас 8 «А»?
- 11 «Б», – отвечает Денис вместо меня.
- А у вас сейчас что? – Спрашивает она уже у него.
- Информатика, – автоматически отвечаю я.
Мы с Денисом смотрим друг на друга. Историчка на нас. И не как-нибудь там – укоризненно, а так, будто на её глазах разыгралась сцена - прекраснейшая из ею виденных. С такими глазами дамочки смотрят фильм «Титаник», а не наблюдают сомнительные отношения, попадающие под статью уголовного кодекса РФ. Как историк она должна знать и обществознание, но женщина в ней преобладала над профессионалом. Нами любовались даже случайные люди. Вот как прекрасны мы были. Нечто взаимное и сильное, что угадывалось между нами, и неоспоримо ощущалось, как присутствие некоей неведомой сущности, знатно приукрашивало меня и моего избранника. По сути, я была всего лишь тридцатилетней взбалмошной бабой, а он – тупым подростком. Ни он, ни я не стоили внимания такого замечательного человека, как психолог!
И, тем не менее, психолог постоянно это внимание уделял. Мне, да и Денису тоже. Лайкнул его фотку на аве, не поленился даже начертать комментарий своей благолепной рукой: «Контраст – это хорошо...». Да просто «офигенски», как говорит Даня. Мне психолог постоянно что-то писал в контакте, на тему волейбола в том числе. Вопросы часто были с подвохом.
Илья:
<Денис завтра будет?>
Елена:
<Не знаю, я же не его мама)>
Илья:
<Я думал, вы списываетесь перед игрой>
Елена:
<ахаха>
(Вот ведь мудак!)
Уж я-то знала, что Денис не горит жаждой волейбола. На тот момент, во всяком случае, – уже не горел. А вопросы психолога – растравляют мне душу посильнее всяких там Пако и Колтрейна. И самое обидное, что ничего нет, а он думает, что есть. Вот, что обидно! Если бы мы с Денисом реально трахались, как кролики, я была бы просто счастлива и домыслы придурковатого психолога не били бы меня так больно в и без того больное место. Если начинать вспоминать и анализировать, то именно психолог окончательно сблизил меня с Денисом в эмоциональном плане. Он завершил процесс, который начался с простой симпатии, приведя меня к стойкому убеждению, что мы с этим мальчиком «одной крови», «пара заключённая на небесах», «половинки друг друга», «родственные души» и прочая такая поебень.
Есть такой психологический тест, при котором в группе, состоящей из абсолютно незнакомых друг с другом людей, давали простое задание: «Выбрать себе партнёра». То есть нужно было разбиться по парам, без учёта полового признака, просто, кто приглянется, выбрать и всё. Так вот потом оказалось, что люди интуитивно находили в толпе незнакомых людей тех, с кем у них были общие проблемы. И с ними образовывали пару. Чуть не написала – «спаривались»! Так вот, оказалось, что моё влечение к Денису было неспроста.
- У него очень плохие отношения с отцом, – сказал мне психолог, когда я пыталась побольше выведать о ребёнке, про которого учителя говорят «всем известный Воронцов». Мне было сложно представить, что такой милый мальчик был способен кусать и бить учителей за неудовлетворительные оценки. А, поскольку н был ещё и очень умный (на мой взгляд) ребёнок, мне было вдвойне удивительно, что он мог неудовлетворительные оценки получать.
Зато другим учителям было сложно понять, почему я называю рыжего из 8 А «солнышком», ношусь с ним, как будто он мне родной. Однажды я сказала Ольховцевой: «Сегодня был тяжёлый день, так что Воронцов меня даже порадовал». Не помню, по какому поводу я это сказала и о какой именно радости шла речь, но меня случайно услышала какая-то училка и с сомнением заявила: «Знаете, Елена Сергеевна, Воронцов в этой школе пока никого не радовал». Даже дети говорили о нём: «Денис – сатана нашей школы», очевидно, из-за того, что мой малыш рисовал пентаграммы везде, где только мог. Да и в религиозных взглядах у него был указан «сатанизм». Я с самого начала поставила дитя на место, указав на ограниченность его познаний в сатанизме.
- Ты хоть одну книжку читал на эту тему? Ну хотя бы «Записную книжку дьявола» или «Сатанинскую библию» Ла Вея.
Он смутился, как я при упоминании Пако, потому что наиболее еретическим произведений, из всех им читаных, был «Волшебник Изумрудного города». Потом сказал, что он просто не верит в Бога.
- Это не сатанизм, – отвечаю, - не надо путать с «атеизмом».
Потом он мне, несуразно жестикулируя, пытался всю перемену объяснять, что есть такие атеисты, которые не верят в Бога, но верят в Дьявола. И он – именно такой атеист.
- Круто, - говорю, - отсыпь, что куришь, позже попробую.
Как можно не любить такое милое дитя? А его, однако, не любили! Ну, разве что психолог, потому что видел в нём необыкновенную творческую личность.
- А почему вся школа говорит в один голос, что Денис – сатанический ребёнок?
- Сейчас он очень повзрослел – пояснил психолог. - Надо было видеть его в прошлые годы. Когда он бился головой об стену, убегал через пожарные выходы от учителей, дрался с детьми. Вообще он очень изменился сейчас. Меня всегда пугают такие резкие перемены, это говорит о том, что, скорее всего, есть какое-то где-то расслоение...
КАКОЕ-ТО ГДЕ-ТО РАССЛОЕНИЕ? Манать он профи!