Глава №1
– Возмутительно!
– Простой оружейник не может стать Владыкой.
– А что скажут наши верующие? Все мы будем посмешищем!
– Это недопустимо!
– Су Юань навлечет позор на Небеса!
Споры между богами не смолкали ни на минуту после ритуала. Всю минувшую ночь Юань провел перед закрытыми дверьми Яшмового зала в ожидании исхода Совета Девяти Небес, к которому его самого не допустили из-за отсутствия необходимых регалий. Ему, простому оружейнику восьмого ранга, вмешиваться в беседу сильнейших – негоже.
Юань отошел подальше от запертых дверей – к широкому резному окну, до которого не долетали осколки резких фраз. Над горой Синьшань* уже неторопливо разгорался новый день. Рассветное солнце ещё не успело пересечь границу ночи полностью, но его несмелые лучи уже струились алыми туманными ручьями вдоль сонных дорог Города и украдкой пригревали мраморные стены главной императорской резиденции – Пурпурного дворца. Пойманный утренним светом, Юань шагнул назад, в густую тень дворцовых стен, и тяжёлые полы ритуальной мантии качнулись вслед за ним, точно пламя свечи, блеснув влажным жаром. Он плотнее запахнул одеяние и снова опустился на колени, застыв в тревожном ожидании.
Утро набирало обороты. Солнце беспечно поднималось всë выше над крышами храмов, и по каменным коридорам дворца начинали сновать занятые работой младшие небесные слуги, суетные чиновники и встревоженные воины императорской гвардии. Каждый из них пугливо сбивался с шага, завидев среди безупречной белизны дворцовых стен молчаливую и неподвижную фигуру Юаня.
– Немыслимо!
– Отдавать Небеса в руки этому... Этому ремесленнику...
– Довольно! – голос Императора резко оборвал говорившего. – Небеса не принадлежат никому из нас, и никто не вправе распоряжаться ими. Наша задача – исполнять волю Великого Первопредка, а не мешать ей из-за своих пустых амбиций. Или вы ставите под сомнение решение Небес?
Ответом Владыке послужила благоразумная тишина – перечить ему никто из пристыженных небожителей не посмел. Следом раздался и неповоротливый скрип открывающихся дверей, из-за которых появился и сам Император. Склонив голову в знак почтения, Юань вновь замер – напряжённый и острый, точно горный пик.
– Юань, – мягко начал Ань Нин, подходя ближе, – должно быть, ожидание совсем тебя измучило?
– Нет, Владыка, – отозвался небожитель, не смея поднять глаз, – ничуть.
Владыка понимающе улыбнулся.
– Прошу, пройдем в зал, – он протянул божеству крепкую ладонь, помогая ему подняться на нетвердые от долгой неподвижности ноги, – мы не можем продолжать без тебя.
Юань сдержанно и коротко поклонился:
– Слушаюсь, Владыка.
Едва они переступил порог, как острия неодобрительных взглядов прижались к открытому горлу Юаня холодом скрытой угрозы. Помимо Императора, самого Юаня и вездесущего Советника Фу, собравшихся в зале оказалось девять: могущественные Боги-покровители четырех сторон света выстроились перед троном Императора по правую руку, а духи пяти стихий – огня, воды, земли, металла и дерева, – по левую. Эти божества, составляющие Совет, возглавляли пантеон последние четыре века и считались нерушимой опорой небесной тверди. Их могущество пустило свои прочные корни во всех краях царства. У каждого из них были свои чаяния, каждый – был достойным наследником императорского трона. И у каждого при виде Юаня – простого придворного оружейника без высоких титулов и благородного происхождения – на лице затвердела маска из неверия, негодования и враждебности.
Пытаясь сохранять достоинство перед этой настороженно неподвижной процессией божеств, Юань невольно расправил плечи и ровным шагом пересек длинный зал, чтобы занять своё место напротив царствующего Императора. Алый ритуальный плащ протянулся за ним по белому мрамору густо-кровавым следом, и в сравнении с остальными богами, закованными в латунь и золото парадных доспехов, он казался мрачной и грубо разукрашенной траурной куклой из похоронного дома.
Скорбное и липкое молчание озлобленных небожителей становилось неудобным, поэтому Советник Фу посчитал своей обязанностью прервать его:
– Совет Девяти Небес приветствует вас, господин Су, – монотонно проговорил он, почти не размыкая сухих губ, – примите поздравления в честь оказанной вам милости. Пусть Небеса благоволят к вам и дальше.
– Благодарю, – ровно и коротко кивнул Юань, – да будут Небеса милостивы.
Улыбка, которую Советник обронил в ответ, была такой же неискренней и дежурно-обязательной, как и все его речи. Он, под стать остальным небожителям, взирал на Юаня как тигр на лисицу, угодившую в силки.
– А теперь, – начал Ань Нин, опустившись на трон и окинув Совет предостерегающим взглядом, – настало время обсудить обряд интронизации* следующего Небесного Владыки.
Как и ожидалось, разговор с Советом дался Юаню сложнее, чем настигшая его давным-давно небесная кара. Восхождение на престол нового Владыки – несравнимо важное событие для Небес, которое изрядно прибавляло головной боли придворным историкам и астрологам. Сведения об Императоре обязательно вносились в небесную хронику, носящую название "цзи"*, но лишь малая часть из них была правдивой. Его личность всегда обрастала легендами, слагаемыми не только земными верующими, но и самими бессмертными; считалось, что Небо заранее предчувствует рождение будущего правителя, а потому его происхождение, земная жизнь и небесные свершения – всё должно было иметь особую исключительность, подтверждая его права на Небесный мандат. Юань ничем исключительным похвастаться не мог: его отец не был ни прославленным генералом, ни потомком великой династии и зарабатывал на жизнь продажей заграничных диковинок, редких книг и древней рухляди, а мать по своей крови принадлежала к варварским племенам – жунам, кочующим среди дюн пустыни Алашань*.
Чем дальше продвигался расспрос Юаня, тем сильнее мрачнели лица окружавших его божеств. Владыка в разговор не вмешивался. Он лишь растирал чуть тронутый сединой висок и хмуро посматривал на мраморную стену за спинами божеств, на которой красовалась фреска, изображающая древнюю карту звёздного неба и процессию Семи Звездных Владык – древних богов, давно ставших легендой. Под его внешней степенной безмятежностью легко угадывалась обыкновенная человеческая усталость: тяжесть минувших событий легла меж его бровей сердитым заломом, а на щеках виднелись неровные пятна румянца – следы гнева от многочасовых бесполезных препирательств с Советом.
– Это возмутительно, – сквозь зубы прошипел Повелитель Земли, теряя терпение. – Да как вы можете не помнить ни год своего рождения, ни год вознесения на Небеса?
– Господин Су, постарайтесь вспомнить, – устало перебил его Владыка Юга и вздохнул, озадаченно постукивая пальцами по закрытому свитку. – Сведения о вашем вознесении и земной жизни утеряны, и без них мы не можем рассчитать благоприятный день для проведения ритуала передачи трона.
– Я помню лишь то, – Юань растерянно примолк, силясь припомнить названия звёзд Северного неба, – что был рожден под звездой Сюй*.
Среди небожителей пронёсся удрученный вздох. Даже Советник Фу оторвался от полупустого листа бумаги под своими руками, на котором темнели лишь три короткие записи: "Су Юань", "варварская кровь", "стихия – металл", и, сдавшись, отложил пересохшую кисть в сторону.
– Вы, верно, смеётесь над нами, Владыка Су?
– На сегодня достаточно, – подал голос Владыка, прерывая возмущения, и небрежно взмахнул ладонью в знак окончания Совета, – раз дело касается Северного Неба, дальнейшими вычислениями займётся дворец Владыки Лао.
Упомянутый бог, облачённый в литые доспехи из чернëного металла, нехотя согнулся в благопристойном поклоне, скрипнув свеженачищенными кожаными ремнями генеральского обмундирования.
– Слушаюсь, Ваше Величество.
Следуя негласному приказу своего Императора, божества и духи стали торопливо покидать зал. Юань терпеливо склонил голову в знак почтения Богам, обходившим его стороной, точно прокаженного. Единственное, что он знал отлично, так это своё место среди Совершенных Владык и Всесильных духов, – этому Небеса выучили его сразу после вознесения.
– Юань, – окликнул его Владыка Ань, подзывая к выходу у противоположного конца зала, – давай прогуляемся.
***
С восточной стороны сте́ны Пурпурного дворца упирались в обширный полудикий сад, напитанный влагой горных туманов и неглубоких озёр. Дворцовый лоск не касался этих мест: вместо золоченых павильонов с остроконечными крышами вдоль неширокой дороги тянулись плотные заросли высоких сливовых деревьев, а вместо полированных деревянных настилов под ногами темнели неровные каменные плиты. Этот очевидный беспорядок не имел ничего общего с гнетущим запустением, какое зачастую встречалось во владениях разорившихся сановников, – он был не следствием безалаберности и нерасторопности небесных слуг, а результатом преднамеренного невмешательства в природную целостность. Сетью речных каналов императорский сад уходил в зеленые глубины горных расщелин – к самому сердцу священного пика Синьшань, а потому нарушать его естественный порядок не дозволялось даже Сыну Неба.
В саду, за пределами Яшмового зала, Ань Нин заметно смягчился: его немолодое, но освещенное небесным благословением лицо разгладилось, и сам он наконец перестал напоминать отлитую из золота статую – бесстрастную и непоколебимую. Крупные соцветия диких пионов клонились к его ногам, преграждая дорогу, и ему приходилось мягко отстранять белоснежные, будто фарфоровые, бутоны, чтобы продолжить путь. Юань неторопливо следовал за Владыкой, осматриваясь. До этого он удостаивался чести посетить сады лишь единожды – в день своего вознесения. Тогда он, совсем юный и растерянный, едва ли мог оценить благословенную мягкость тишины этого места.
В нескольких шагах от спуска к озеру Владыка сбавил шаг и, ничуть не беспокоясь о бесценном шелке своих одеяний, опустился на колени – прямиком в сырую траву.
– Взгляни, Юань, – он указал на неширокий, размером в чи, ручей, торопливое течение которого пересекало тропу поперёк, – ещё недавно его не было здесь, а сейчас – он питает те земли и травы, которые не могли дотянуться до большой воды. Пройдет едва ли полвека, и он станет могучей полноводной рекой, несущей на гребне своего потока и жизнь, и гибель сущему.
Подобрав полы мантии, отяжелевшей от утренней росы, Юань присел рядом, отыскивая взглядом тот самый пробившийся ручей, что завладел вниманием Владыки.
– Вода, – улыбнулся Ань Нин, касаясь холодного упругого течения, – это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и на свете нет ей равного. Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое...*
– ...поэтому совершенномудрый говорит, – не раздумывая продолжил Юань, – кто принял на себя унижение страны – становится государем, и кто принял на себя несчастье страны – становится властителем.
– Ты все еще помнишь, чему тебя учили, – Владыка одобрительно хмыкнул, – это похвально.
Юань невесело улыбнулся. С большей вероятностью он мог забыть собственное имя, но не выцарапанные в его сознании, как на черепашьем панцире, строки трактата. Но если Ань Нин вздумал упражняться в красноречии и проверять знания Юаня в области священных трактатов, то он выбрал для этого неподходящее время – голова небожителя и так болезненно пульсировала от вороха неразрешенных вопросов, а пространные разговоры о сути вещей и предназначении государя едва ли помогли бы уладить на Небесах чудовищный бардак, вызванный вчерашним волеизъявлением Шан-ди. Юань устало потёр переносицу, и его молчаливое смятение не укрылось от пытливого взгляда Императора.
– Я утомил тебя?
– Нет, Владыка, – голова Юаня смиренно и почтительно опустилась в поклоне, – но я не совсем понимаю, – он помедлил, – зачем вы выбрали меня?
Ань Нин выпрямился, непринужденно смахивая с колен налипшие листья. Неотвратимо, цунь за цунем на светлой парче длинных императорских одеяний расплывались бурые пятна грязной воды – будто застарелые следы пролитой крови. Юаня окатило липкой дрожью, и он поспешил отвернуться.
– Тебя выбрало Небо, Владыка Су, – он заложил руки за спину, устремляя взгляд к острию горного пика, – а я лишь передаю тебе трон.
Всё ещё сидя в застойной воде, Юань прикрыл глаза. Вслушиваясь в беспокойный гул собственной духовной энергии, он понимал: не ему, малообразованному оружейнику без титулов и заслуг, идти наперекор воли Небесного Императора, не ему – оспаривать выбор Великого Первопредка. Но и не ему, Су Юаню, занимать небесный трон. Едва ли духи обозлились бы на него за отказ от престола сильнее, чем за дерзновение стать преемником мандата Девяти Небес.
– Юань, – голос Владыки стал серьезнее, сбросив позолоту расслабленной праздности, и теперь в нем отчетливо слышалась неприкрытая, требовательная твёрдость, – поднимись и следуй за мной.
Не дожидаясь исполнения приказа, Владыка перешагнул узкую ленту молодого ручья и направился к оставленной на берегу горного озера лодке. По прихоти прошедших лет её низкие деревянные бока покрылись плотным мшистым налетом, но сама древесина оказалась нетронутой гниением и легко удержала над водой двух небожителей. Бамбуковым шестом Ань Нин оттолкнулся от каменистой мели, и лодка плавно двинулась вперед, рассекая острием треугольного носа прозрачную гладь.
Чем сильнее отдалялись они от садовых зарослей и нефритовых дворцов Императорской резиденции, тем сильнее края озерной чаши сплетались с нешироким устьем пологой реки. Когда лодка пересекла границу леса, шелест деревьев загустел, как загустела и потемневшая глубина горного протока. В опустившемся зеленом мраке фитиль путеводного фонаря в руках Юаня неожиданно вспыхнул, зашипев, и по речной ряби рассыпались золотые и алые блики, словно искры на глянцевой чешуе морского дракона.
Спустя время лодка пересекла пределы каменных врат, и речной поток вытолкнул её в широкую заводь у подножия трёх лестниц, высеченных в выступах скал. Центральная лестница, высотой в тысячу ступеней, уводила к вершине Синьшань, где высился ныне опустевший храм, левая – вела к пещерам для уединенной медитации, а правая – к императорской кумирне Линли.
Сойдя на берег, Ань Нин молча указал направо. На этот раз Юань шел впереди, крепко сжимая фонарь и освещая дорогу им обоим. Несмотря на ранний час, темнота путалась под ногами небожителей, и казалось, что каждый луч света потонул в маслянистой тьме ущелий. Переступив очередную ступень, Юань остановился. Слабое свечение фонаря качнулось в его дрогнувших руках и затронуло древних исполинов – двух каменных птиц фэнхуан, которые стерегли высокие медные врата, гордо запрокинув к небу нефритовые клювы.
Стоило Ань Нину коснуться створок ворот, и влажный металл под его ладонями заискрился. Тонкие струи света очертили линии защитной печати, замок поддался императорской воле и массивные двери низко взвыли, отворяясь. Света на вершине было чуть больше, и в туманных сумерках Юань разглядел небольшое святилище. Оно не отличалось ни роскошью, ни изяществом и представляло собой неприметную двухъярусную па́году с покатой деревянной крышей. По слухам, эта пагода превосходила возрастом любое божество пантеона, и никто, кроме Императора Девяти Небес, не мог переступать ее порог.
– Смелее, А-Юань, – мягко рассмеялся Владыка, оглядываясь на оцепеневшего бога, – ты наследник трона, и небеса не опрокинутся на землю, если ты зайдешь в храм. Обещаю.
– Как скажете, Ваше Величество, – небожитель накинул капюшон мантии, укрываясь не то от сырой прохлады, не то от застывших взглядов статуй, и последовал за императором вглубь святилища.
Земные властители имели дурную привычку набивать пагоды сокровищами – золотыми вещицами, благородными камнями, редкими свитками и расписными шелками, принося их в дар властителям небесным. Единственной же драгоценностью кумирни Линли был круглый яшмовый алтарь – такой же, как во дворце Минтан. Невесомый дым благовоний взмывал от него вверх сизыми перьями, и от густого сосредоточения божественной энергии духовное ядро в груди Юаня дрогнуло.
– Приведя тебя сюда, – тихо начал Владыка, – я разделяю с тобой не только блага Небесного Мандата, но и его горести. Взгляни внимательно, Юань. Взгляни – и ты поймешь, почему Небеса нуждаются в тебе.
Юань повиновался, и поравнявшись с Владыкой, растерянно осмотрел широкий алтарь. Благовония на нём располагались пятью ровными витками и стремились к центру. Курительных палочек было ровно 108 – по числу Богов и духов, населявших Небесную столицу Синьшань. Под каждой из них значилось имя, дарованное небожителю при вознесении, и каждая своим неторопливым тлением отмеряла время, отведенное богу на его бессмертное существование. При внимательном взгляде на алтарь первоначальный трепет, охвативший оружейника, сменился ужасом.
– Нет, – Юань отпрянул, с трудом делая вдох. Теперь сандаловый дым душил его, точно накинутая на шею шелковая удавка. Большая часть благовоний прогорела почти до основания, включая и центральное, с именной табличкой Императора. Предвещало это лишь одно: скорую гибель половины богов Небесной столицы. – Этого не может быть.
– Небесам предстоят испытания, – вздохнув, проговорил Император и смахнул пепел с запылившихся надписей. – Пока об этом знают лишь некоторые, но вскоре правду придется открыть. Мы не в праве молчать о таком.
– Почему это происходит? – взгляд небожителя метался от имени к имени, от одного тлеющего огня к другому. – Начнется война? Снова?
– Если бы у меня был ответ, возможно, твое восхождение на престол не стало бы таким неожиданным, – Владыка отступил от алтаря назад и посмотрел на Юаня глазами мудрого цилиня. Сожаление и горечь, теплота и потерянность – все смешалось в его взгляде с тёмным золотом угасающей духовной силы. – Но я знаю одно: что-то неотвратимое грядет, и небесам потребуется сильный и мудрый правитель. И этот правитель – не я.
– Но, – Юань замолк, теряясь в осколках путанных мыслей, – я простой оружейник, а не государь.
– Истинно мудрые правители, – подумав, проговорил Ань Нин, – становятся великими, потому что никогда не считают себя таковыми.
***
Обратный путь до Пурпурного дворца они провели в молчании. Юань, побелевший и задумчивый, едва разбирал дорогу перед собой – все его мысли были заняты зрелищем угасающих благовоний. Само восхождение на императорский престол теперь тревожило его не больше, чем незримая угроза, способная в одночасье разрушить хрупкий баланс Девяти Небес и пошатнуть ось всех трех миров. Разве не мог Ань Нин повременить с отречением? Юань не сомневался в Императоре и его решениях, но как никто другой знал: стать неугодным Владыкой – незавидная доля, а уж стать неугодным Владыкой накануне перемен – всё равно что добровольно спуститься в Диюй и навлечь на себя гнев голодных духов.
– Юань, – голос Ань Нина выдернул небожителя из навязчивых размышлений, вынуждая вспомнить, где он находится. Судя по кислому осуждению на лице Советника, стоящего рядом, Императору пришлось звать его по имени не единожды.
– Простите, Владыка, – оружейник быстро склонил голову в поклоне, – я отвлекся.
Император улыбнулся ему – снисходительно и тепло. От этой улыбки Юаню захотелось зажмуриться, но он лишь нервно дернул плечом, соблюдая границы благопристойного поведения.
– До дня интронизации ты останешься в своём дворце, – терпеливо повторил Владыка, передавая оружейнику нефритовую печать, духовный ключ от любых врат и дверей Девяти Небес, – но императорский двор открыт для тебя в любое время.
– Открыт в разумных пределах, – прошелестел Советник, – и с завтрашнего дня к вам будет приставлен генерал Юй.
– Генерал Юй? – переспросил Юань, пытаясь припомнить этого небожителя среди богов, собиравшихся сегодня в зале Совета. – Для чего?
– Юй Шэн – Дух Войны и глава дворцовой стражи. В данный момент он отвечает за набор и подготовку младших небесных служащих, которые числятся в императорской гвардии, – Советник хмыкнул. – До этого генерал долгое время обучался во дворце под моим руководством и отлично знаком с тонкостями небесного культа. Он научит вас всему, что должно знать правителю для обряда интронизации, дабы избежать... – он помедлил, – различных казусов.
– Хорошо, – кивнул Юань, подавив тяжелый утомленный вздох. Сегодняшняя встреча с Советом показала, что он действительно мало смыслил в ритуальных условностях дворцового этикета, да и должность оружейника не требовала от него знаний, полагающихся наследнику небесного престола. Вот уже пять сотен лет во всех трёх мирах царили благоденствие, покой и праздность, и на протяжении всего этого времени Юань занимался лишь тем, что ковал духовные мечи, сабли и секиры, пока остальные Владыки, забывшие о войнах и тяготах, оттачивали благопристойное поведение и пестовали искусство плетения интриг. Руки Юаня легко подчиняли грубый металл, но едва ли умели уверенно обращаться с тонкой каллиграфической кистью учёного мужа; глаза – привыкли к сиянию раскаленной добела стали, но с трудом понимали сложный язык далёких и эфемерных звёзд. Он никогда не видел в этом проблему – до нынешнего момента.
– Благодаря своим талантам Юй Шэн станет надежной опорой вашего престола, – чопорно дополнил Советник Фу, – ведь он был первым в числе тех, кому сплетники прочили небесный трон.
– Доверие к генералу со стороны Совета безгранично, – аккуратно встрял в беседу Ань Нин, смерив Советника укоризненным взглядом. – Сегодня Юй Шэна не было в Столице, но его уже оповестили о случившемся, и с минуты на минуту он прибудет во дворец.
«Если в горах нет тигра, то и собака зовется царем», – с досадой подумал Юань и переложил из ладони в ладонь врученную ему императорскую печать. Повинуясь наитию, оружейник обернулся – колебания чужой духовной энергии он ощутил быстрее, чем двери Яшмового зала успели распахнуться за его спиной. Возникший на пороге небожитель низко поклонился своему Императору и неторопливо расправил плечи.
– Приветствую вас, Владыка.
– Генерал Юй, – кивнул Ань Нин, подхватив отшатнувшегося Юаня под локоть и с силой удержав его на месте рядом с собой. – Надеюсь, вести из Столицы и преждевременный отъезд не сильно навредили вашему заданию?
– Отнюдь. Распри на Востоке улажены, а с остальным Владыка Ху разберётся сам, – генерал выразительно посмотрел на притихшего Юаня и коротко поклонился ему. – Думаю, в Столице моё присутствие сейчас нужнее.
Юань отвернулся. Облаченный в бурую кожу и плотный медный шелк, генерал Юй выглядел так, словно мгновение назад спешился с коня и едва ли успел подготовиться к аудиенции с Владыкой: узорчатые полы его походного одеяния были выбелены дорожной пылью, а длинные темные кудри – собраны в небрежный хвост, из которого своевольный ветер высвободил несколько коротких прядей. Несмотря на это, благородное величие сопровождало каждое движение небожителя, а его духовная сила – кипучая, живая и стремительная – чувствовалась даже на расстоянии.
– Отлично, – Ань Нин легко улыбнулся и, заложив руки за спину, неторопливо шагнул к выходу из торжественного зала. Его светлые глаза тоскливо обвели лазурные фрески на стенах полупустого дворца и вновь обратился к собеседникам. – Думаю, нам всем пора отдохнуть. На рассвете я отправлюсь в обитель горы Цзюйфэн, чтобы завершить стародавние дела. Церемония интронизации состоится через несколько лун, и до этого момента я поручаю заботы о Небесах вам, – он поспешил уточнить, – вам троим.
Впервые за день небесные духи проявили единодушие – спины троих Богов разом согнулись в одинаково низких поклонах.
– Да будут Небеса милостивы к вам, – на грани слышимости выдохнул Ань Нин, перехватив взгляд оружейника, – Владыка Даньюань.
– Да будет так, – шепнул он в ответ.
Резные двери зала закрылись за Владыкой, взметнув в воздух золотые клубы закатного света. Следом за Владыкой в мареве длинного коридора растворился Советник Фу Син – неотступный и верный, как и всегда. Юань медленно выдохнул, собираясь с мыслями, но вместо покоя ощутил, как горло его перехватило – словно он снова наглотался едкого дыма в кумирне. Наедине с генералом Юем ему было невыносимо.
– Генерал Юй, – резко окликнул его Юань перед тем, как разойтись на перекрестке дворцовых павильонов по разным сторонам, – мне жаль.
Тишина разлилась гулким эхом среди каменных стен дворца, и в этом прозрачном безмолвии был слышен только холодный звон медных бусин, вплетенных в кудри небесного стражника. Юй Шэн непонимающе нахмурился.
– Я не хотел, – продолжил небожитель, вырывая слова из собственной глотки, как сорняки, – занять ваше место.
– Вы заняли лишь своё место, Владыка Су, – Шэн хмыкает. – Но я надеюсь, что вы понимаете: Небесный мандат – это не молот и наковальня, а невообразимая ответственность за все три мира.
Побелевшие до онемения губы Юаня дрогнули в учтивой улыбке. Он не видел – не хотел видеть – лица генерала, когда тот поравнялся с ним, и заметил лишь качнувшийся край его чёрного, как ночное небо над пустыней, плаща.
– Не стоит тревожиться, – заверил он, устремляясь к выходу, – я способен отличить небесный престол от стула в своей оружейной.
_____________________________________________________________________________
Гора Синьшань (с кит.) – 心 (xīn) – душа, дух; сердцевина, центр. 山 (shān) – гора, холм.
Интронизация – обряд передачи трона, то же самое, что коронация.
Цзи (с кит. нить) – слово, которым в Древнем Китае обозначали хронику, где фиксировали значимые события и перечислялись видные деятели.
Алашань – пустыня, относящаяся к территории современной провинции Ганьсу.
Звезда 虛 (Xū), Садальсууд, бета Водолея, её название – «счастливая из счастливейших», но при этом звезда несёт несчастья и разрушения; ещё её называют «сосуд с мёртвой водой» или «мертворожденная».
"Вода - это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и на свете нет ей равного. Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое..." - цитата из "Дао дэ цзин", §78.