Глава 11
Ночная тишина лежала на лесу, как плотное покрывало. Под лапами Серолапа шуршали сухие листья и мелкие ветки, но он старался ступать тише. Рядом шла Лавровка — спокойная, уверенная, будто каждое её движение было благословлено самими Звёздами. Они шли к Лунному Истоку.
— Ты готов, Серолап? — спросила она, не оборачиваясь, но её голос был тёплым, как мох в рассветных лучах.
Серолап сглотнул и кивнул, хотя сердце колотилось, как пойманная птичка. Он не знал, что скажут ему предки. Не знал, простят ли они то, что он делает. Но он знал — у него нет выбора. Он подчинён. И должен играть свою роль.
Лунный Исток сиял, как живая звезда, отбрасывая свет на стены пещеры. Серолап осторожно ступил ближе, присел рядом с Лавровкой и, по её кивку, коснулся носом холодной воды.
Мрак накрыл его, и тут же вспыхнул свет. Он оказался в звездном лесу.
Перед ним стояли кошки, усыпанные звёздной пылью. Их глаза были полны мудрости и тревоги. Один из них шагнул ближе — старая кошка с шрамом на плече.
— Ты выбрал путь целителя, Серолап, — сказала она. — И мы принимаем тебя. Но помни: путь, по которому ты идёшь, окутан тенью. Не теряй себя, пока не стало слишком поздно.
Он кивнул, не осмеливаясь заговорить. В груди щемило. Им было всё известно… но они всё равно дали ему шанс.
---
Вернувшись в лагерь, он первым делом направился к Миражу. Тень уже ждал. В глазах — нетерпение.
— Рассказывай, — коротко бросил он.
Серолап поведал всё. Как предки приняли его. Как говорили о Тени. Он не упомянул предупреждения — боялся.
Мираж слушал молча, глаза становились всё уже, в них пылало торжество.
— Значит, ты — теперь настоящий целитель, — прошипел Тень сквозь зубы. — Хорошо. Очень хорошо.
Он подошёл ближе, навис над Серолапом, лизнул его в лоб — как бы в знак одобрения.
— А теперь слушай. Серебристая ждет котят. Моих котят. Скоро всё начнёт меняться. Мы создаём новую силу. Новое будущее.
Серолап почувствовал, как у него задрожали лапы. Будущее... в котором не будет выбора.
А Тень... Тень ликовал. Всё шло идеально.
***
Лагерь спал, усталый от дневных дел. Только тени шевелились у выхода из палатки глашатая. Искра стояла перед Миражем, затаив дыхание. Она вновь исполняла свой долг — тот, что подчинил её, лишил выбора, но дал ощущение нужности.
— Две новые, — тихо прошептала она, почти боясь громкого звука. — Молодая ученица — Рыжехвостка, и воительница Камышинка. Обе… любопытны, легко идут на разговор. Особенно Камышинка. Думаю, к ней можно приблизиться первой.
Мираж внимательно слушал, глядя на неё пристально, словно каждое её слово впитывал в самую суть. Затем, медленно, с какой-то звериной нежностью, он наклонился и лизнул её в ухо, теплее, дольше, чем обычно.
— Молодец, Искра, — прошептал он с мягкой, почти мурлычущей угрозой. — Такая верная, такая тонкая. Ты делаешь всё, как надо.
Глаза у Искры дёрнулись, но она не дрогнула. Приняла ласку как приказ. Она знала, что так надо. Иначе будет боль.
— А теперь, — голос Миража стал стальным, — иди к Серолапу. Скажи ему, чтобы он сообщил своей наставнице: Серебристая ждёт от меня котят. Пусть Лавровка узнает — это важно.
Он улыбнулся, обнажив зубы, но улыбка его была холодной, как лёд в потоке. Искра почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она кивнула, коротко и резко.
— Поняла, — прошептала она, и уголки её рта дернулись в хищной, послушной усмешке. — Передам.
Она развернулась, растворяясь в ночной тени лагеря. За её спиной Мираж стоял молча, как статуя, но внутри него Тень праздновала победу, предвкушая следующее движение в своей изощрённой игре.
***
Серолап сидел у входа в палатку целителя, занятый перебором трав. Его движения были точны, внимательны — он старался. Он знал, что всё ещё под наблюдением. Всегда под взглядом Миража. Или Тени.
— Серолап, — голос Искры пронзил тишину. Тихий, но он словно прокатился эхом внутри ушей. — Мне надо с тобой поговорить.
Он поднял глаза, и тут же встал. Слишком быстро. Слишком послушно. Искра смотрела на него пристально.
— Скажи Лавровке… Скажи, что Серебристая ждёт котят от Миража, — сказала она ровным голосом, не оставляющим сомнений. — Просто скажи. И всё.
Серолап сглотнул. Ему не нужно было задавать вопросов. Он уже знал: сопротивление — это боль. Непослушание — ещё хуже. Он кивнул.
— Хорошо, — прошептал он.
Он вошёл в палатку, стараясь не дрожать. Лавровка что-то перетирала между лапами, запах зверобоя заполнил пространство.
— Лавровка… — Он замялся, потом выдохнул, — Серебристая… Она ждёт котят. От Миража.
Целительница замерла, её хвост дёрнулся.
— О… Правда? — в её голосе прозвучало удивление и… лёгкая тревога. — Хм. Значит, всё серьёзно у них… Надо будет наблюдать за ней. Спасибо, Серолап.
Он кивнул, молча, и вышел. Снаружи стояла Искра. Она смотрела на него как на зеркало. Точно так же пусто.
— Сказал? — прошептала.
— Да, — коротко ответил он.
— Хорошо, — выдохнула Искра. — Молодец. Всё будет правильно, если мы будем делать, как он говорит.
Серолап посмотрел на неё. В его взгляде на миг мелькнул вопрос, будто тень собственного «я» ещё жила в нём. Но он ничего не сказал. Только кивнул. И пошёл обратно к травам — потому что другого пути уже не было.
***
Сумерки легли над лесом. Воздух был влажным и тяжёлым, будто сама ночь следила за каждым движением. Мираж шёл рядом с Камышинкой, и его шаги были мягкими, неторопливыми — обманчиво дружелюбными.
— Хороший вечер, — сказал он, голос его был глубоким, даже ласковым. — Правда, Камышинка?
— Да… — ответила она слабо, немного смущённо. — Ветер прохладный, но… приятно. Может, пойдём туда, где собирают мышей? Я слышала, в буреломе их много сейчас.
Мираж кивнул, будто соглашаясь, и они углубились в чащу. Он шёл рядом, внимательно наблюдая, словно ищет что-то — не в лесу, а в её голосе, в её движениях. Он вел разговор о дичи, о лагере, о том, как она ладит с сестрой. Камышинка пыталась улыбаться, но чувствовала — под шерстью её кожу ползёт тревога.
И вдруг — мгновение. Движение. Тень сжалась в одном прыжке — и Мираж сбил её с лап, будто это была не кошка, а лёгкий листок. Камышинка взвизгнула и ударилась боком о землю. Пыль, влажная от вечерней росы, поднялась клубом. Она не успела понять, что происходит, как Мираж уже навис над ней, тяжёлый, как скала.
— Подчиняйся, — прошипел он, когти его слегка коснулись её щеки, оставив царапину. — Ты слышишь меня?
— Что ты… — прошептала она, дёрнувшись, но он ударил её лапой по плечу, резко, хлёстко.
— Не перебивай! — рявкнул Тень в голосе Миража. Его глаза сверкнули холодом, как ледяные звёзды. — Слушай. Что. Я. Говорю.
Он бил её — не чтобы убить, не чтобы сломать кости — но чтобы сломать волю. Каждый удар был точным, тяжёлым, наполненным властью и яростью.
Камышинка вскрикнула, её тело дрожало, глаза наполнились слезами.
— Пожалуйста… — захныкала она, — мне страшно… не надо… пожалуйста…
Но Мираж не слушал. Это был не он. Это был Тень.
— Ты будешь делать всё, что я скажу, — выдохнул он ей в ухо. — Если скажу улыбнуться — ты улыбнёшься. Если скажу молчать — ты молчишь. Если скажу, что ты моя — ты становишься моей. Ясно?
Камышинка не могла говорить. Она просто кивнула, сквозь рыдания, сквозь страх, сжавшись в клубок под ним.
— Вот и умница, — прошипел он, отступая на шаг. — Мы вернёмся в лагерь. Ты расскажешь, что всё было спокойно. Всё, как обычно. И больше ни звука. Ни тени сомнения. Поняла?
Снова — слабый кивок.
Он повернулся и пошёл первым, не оборачиваясь. А Камышинка медленно встала, дрожа, и поплелась за ним — словно тень его собственной тени.
***
Они шли медленно, шаг за шагом, сквозь темнеющий лес. Ветки шептали над головой, ветер рвался сквозь кроны, будто сам лес чувствовал — творится что-то чуждое, искажённое. Камышинка дрожала, еле переставляя лапы. Её дыхание было частым, сбитым, будто с каждой тенью меж деревьев она ждала удара. Мираж шагал чуть впереди, молча, не издавая ни звука — и от этого было ещё страшнее.
Вдруг он остановился.
Камышинка едва не налетела на него, и тотчас — он резко обернулся. Его глаза сверкнули в темноте, отражая холодный свет убывающей луны. Они не горели, они жгли.
— Я же сказал, — прошипел он, не повышая голоса, но в нём была ярость, натянутая, как струна. — Ни страха. Ни жалости. Ни звука.
Он приблизился. Шаг. Ещё шаг. Камышинка инстинктивно попятилась, но лапа наткнулась на корень — и она чуть не упала. Он был уже рядом. Его морда — в нескольких мышиных хвостах от её собственной. Дыхание горячее, слова — как укус.
— Посмотри на меня.
Камышинка подняла взгляд. Губы дрожали. Глаза — полные ужаса, слёзы уже начали катиться по щекам.
— Пожалуйста… — хрипло выдохнула она.
Он не ударил. Он просто смотрел. Словно вырезал в её взгляде то, что хотел. Словно лепил из неё свою куклу. И когда она снова опустила взгляд — не от страха, а от подавленности — он чуть кивнул.
— Хорошая девочка, — тихо сказал он, почти нежно, и лизнул её между ушей, как делал это раньше с Искрой. — Теперь ты поняла, как надо.
Камышинка не ответила. Только сжалась. Только дышала — медленно, тяжело, как после бури.
— А теперь идём, — голос Миража вновь стал холодным, отстранённым. — Никто не должен заподозрить. Мы просто гуляли. Поняла?
Она снова кивнула. Молча.
И они пошли. По мокрой тропе, сквозь густые тени. Он — уверенный, грациозный, как всегда. Она — сломленная, молчаливая, будто уже не принадлежала себе.
И где-то глубоко внутри, в темноте её сердца, родилось новое чувство. Не страх — он уже был. Это было что-то иное.
Скрытое. Опасное. Медленно зреющее.
***
Ночь была тёмной и влажной. Тучи медленно наползали на луну, закрывая её, будто сама Звёздная Лощина отводила глаза от происходящего. В лагере было тихо — только шелест травы да редкие голоса воинов у кучи свежей добычи.
Искра сидела в тени, у входа в лагерь. Она не спала. Она ждала.
Как только Мираж и Камышинка показались в узком проходе между кустарниками, Искра встала. Камышинка держалась позади, с опущенной головой и потухшим взглядом. Мираж же шагал уверенно, словно только что вернулся с победной охоты.
Он остановился перед Искрой, взглянул на неё с лёгким прищуром, в его глазах — хищная ласка.
— Ты чувствовала, что ты мне нужна, — прошептал он, почти одобрительно. — Умница.
Он наклонился ближе, и на ухо добавил:
— Объясни ей. Объясни всё, как надо. Чтобы не забыла. Чтобы знала — подчиняется только мне. Не тебе, не звёздам. Мне.
Искра молча кивнула. В её глазах не было страха, только сосредоточенность и лёгкая тень... усталости? Или, может, чего-то глубже.
Они отошли в сторону, за палатку старейшин, туда, где никто не услышит. Камышинка не поднимала глаз. Искра посмотрела на неё, вдохнула, затем заговорила негромко, но чётко:
— Ты теперь как и я, — начала она, медленно, тщательно подбирая слова. — Мы принадлежим ему. Мы слушаем только его. Не задаём вопросов. Не спорим. Не говорим никому.
Камышинка дрожала, словно от холода. Искра подошла ближе.
— Он может быть добрым, если ему не мешать. Он может быть ласковым... если ты не забываешь, кому принадлежишь. Ты — теперь его. И если хочешь жить… — она на секунду замолчала, — лучше научись улыбаться.
Камышинка всхлипнула. Но кивнула. Неуверенно, еле заметно.
Искра посмотрела в сторону лагеря.
— Теперь иди. Веди себя как обычно. Мы все так делаем.
Камышинка ушла, её лапы дрожали при каждом шаге. А Искра осталась в темноте, наедине с собой. Она посмотрела на звёзды, которых почти не было видно за тучами. И тихо прошептала:
— Прости нас.
***
Мираж стоял у выхода из лагеря, будто просто наблюдал за лесом, но его взгляд был прикован к Камышинке. Она сидела у кучи свежей добычи, стараясь делать вид, что выбирает себе еду, но лапы её дрожали. Вся её поза выдавала напряжение: прижатые уши, низко опущенный хвост, взгляд, избегавший любого пересечения с ним.
Мираж слегка прищурился, уголки губ дрогнули — он видел, чувствовал: она поняла. Она больше не нуждалась в словах или ударах. Она знала, кто теперь управляет её шагами, её дыханием.
Словно довольный охотник, он медленно перевёл взгляд. Где-то сбоку появилась Искра, но прежде чем он успел что-то сказать, к нему подошёл Серолап. Молодой кот был уже другим — в его глазах было больше хлада, больше тени, чем раньше. Он кивнул Миражу и заговорил негромко:
— У Серебристой всё хорошо. Я следил за ней с Лавровкой. Она сильна, и котята тоже. Лавровка думает, что они скоро появятся. Может быть, через пару закатов.
Мираж кивнул, не выражая ни радости, ни волнения. Только лёгкое движение хвоста показало, что он услышал.
— Молодец, — буркнул он. — Свободен.
Серолап коротко поклонился и исчез в лагере, растворившись в тенях палаток. Искра осталась. Её взгляд был спокойным, внимательным. Она давно уже не ждала ласки, не искала одобрения. Она знала, что нужно быть полезной.
Мираж подошёл к ней ближе, его голос стал мягким, почти шепчущим:
— Искра… ты у меня умница. Справляешься со всем, что я прошу. Но сейчас мне нужно ещё кое-что. — Он наклонился, чтобы только она слышала. — Узнай всё, что можешь о Рыжехвостке. Кто ей нравится. С кем она часто охотится. Кто её наставник, с кем дружит. Всё.
Он выпрямился и снова посмотрел на Камышинку, как охотник, что наблюдает за загнанной добычей, проверяя, не посмеет ли она дернуться в сторону.
— Потом расскажешь мне. Только мне. Как всегда.
Искра кивнула. В её глазах на секунду вспыхнуло что-то — тень жалости? воспоминания о себе прежней? — и тут же погасло. Она развернулась и пошла по лагерю, с виду — просто воительница, как и все. Но у неё было задание. А она его всегда выполняла.
***
Искра шла по лагерю, её шаги были уверенными, плавными. Она двигалась, как кошка, у которой нет ни сомнений, ни страха. Но внутри неё кипело напряжение. Она хорошо знала, что Мираж ждёт от неё только одного — точности. Ни одного промаха, ни одного лишнего слова. Он доверял ей, и это было страшнее любой ненависти.
Она заметила Рыжехвостку у ручья, за пределами лагеря, где та мыла лапы. Солнце уже клонилось к закату, золотя её шерсть и делая её силуэт особенно мягким. Искра подошла, сев рядом с ней, будто случайно.
— Привет, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Хорошо, когда можно немного побыть в тишине, правда?
Рыжехвостка кивнула, улыбнулась в ответ.
— Да. Здесь спокойно. Иногда кажется, что только у ручья можно отдохнуть по-настоящему.
Искра сделала вид, что просто разделяет момент. Она выждала немного, прежде чем задать следующий вопрос — достаточно времени, чтобы разговор казался естественным.
— Ты хорошо держишься в патрулях, кстати. Видела, как ты шустро загнала кролика в заросли. У тебя уже есть кто-нибудь, с кем ты особенно любишь охотиться?
Рыжехвостка слегка смутилась, отвела взгляд, но потом тихо ответила:
— Ну… иногда я хожу с Пепельником. Он весёлый. А ещё с Прыгом, он знает, где чаще попадается дичь.
Искра отметила это про себя. Она наклонила голову, будто оценивая:
— А из старших котов? Не думала, что кто-то из них мог бы тебе понравиться? Ну, ты понимаешь… — она усмехнулась, делая голос чуть тише. — Как кот. Не как наставник.
Рыжехвостка удивлённо посмотрела на неё, а потом слабо рассмеялась:
— Ты о чём? Нет… хотя… — она замялась. — Иногда Мираж… он красивый, да. Он говорит так уверенно. Но он кажется… каким-то недосягаемым. Он другой.
Искра кивнула, прищурившись:
— А если бы он подошёл сам? Ты бы не отказалась?
Рыжехвостка покраснела сквозь шерсть, потом отвела взгляд и пожала плечами:
— Я не знаю… Наверное, нет.
— Тогда тебе стоит подумать об этом, — тихо сказала Искра и поднялась. — Ты достойна сильного рядом. И… кто знает, может быть, сильный ищет именно такую, как ты.
Она ушла, не оборачиваясь, с ровным, лёгким шагом, оставляя Рыжехвостку в мыслях, среди запахов воды и последних отблесков заходящего солнца. Её миссия была выполнена.
В тот же вечер, когда лагерь начал укладываться спать, Искра подошла к Миражу. Он ждал её в тени кустов, глаза блестели как стеклянные угли.
— Говори, — сказал он.
— Её интересует Пепельник и Прыг, но ты ей нравишься. Она не уверена, но не откажется, если ты сам сделаешь шаг, — тихо, чётко доложила Искра.
Мираж кивнул. Ласковый блеск вновь вспыхнул в его взгляде, он легко коснулся носом её уха.
— Ты снова не подвела.
Тень в его душе довольно заулыбалась.
****
Наступил рассвет. Утренние тени ещё цеплялись за траву и корни деревьев, когда Мираж поднялся. Он чувствовал, как внутри всё горело предвкушением — не его, нет. Это Тень, притаившаяся глубоко в нём, двигалась и шептала, нашёптывала слова, подсказывала шаги. Сегодня был день, когда Рыжехвостка должна была сделать свой выбор. Точнее, поверить, что сделала его сама.
Мираж неспешно подошёл к свежевыкопанному убежищу, где обычно отдыхали охотники. Среди них была и она — Рыжехвостка. Её янтарные глаза вспыхнули, когда она заметила его. Она старалась не показывать удивления, но её поза выдала лёгкое напряжение.
— Доброе утро, — сказал Мираж, голосом, будто покрытым мёдом, но в котором сквозила сталь. — Хочешь пройтись со мной? Нужно проверить территорию, на юго-западе запах лисы, но я чувствую, что она ушла. Просто хочу убедиться.
Рыжехвостка кивнула, и они пошли.
Сначала шли молча. Мираж не торопился, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век. Она старалась идти ровно, не спеша, но её хвост дёрнулся несколько раз — она нервничала. Хорошо.
— Искра говорила мне о тебе, — вдруг сказал он, глядя вперёд. — Ты ловкая, умная. Сказала, что я тебе… не безразличен.
Рыжехвостка резко остановилась. Он обернулся, глаза — глубокие, как ночное озеро, и такие же тёмные.
— Я… — она запнулась. — Я не знала, что она скажет тебе…
— Но сказала, — перебил он мягко. — И я рад. Потому что ты мне тоже интересна.
Он подошёл ближе. Его шаг был медленным, почти ленивым, но в нём чувствовалась сила. Рыжехвостка опустила голову, будто пряча взгляд.
— Я не знаю, Мираж… Я просто…
Он был уже рядом. Его голос стал ниже, почти шёпотом:
— Ты не должна бояться. Я рядом. Со мной ты будешь в безопасности. Я защищу тебя… и наших будущих котят.
Он коснулся носом её щеки. Рыжехвостка вздрогнула. Она не ответила словами, но не отстранилась. И этого было достаточно.
---
Из тени куста наблюдала Искра. Её глаза были внимательны, ни одно движение не ускользало от неё. Она видела, как Рыжехвостка не сделала ни шага назад. Видела, как Мираж мягко, с холодной лаской, подталкивал её к решению, которое уже было принято за неё.
Искра знала, что дальше. Это был новый шаг в их плане. Тень довольствовалась. Он разливался в Миражe, как яд — спокойный, вкрадчивый, победный.
"Скоро вся суть клана будет принадлежать нам", — прошептала Тень изнутри
***
Но вдруг — резкое движение. Рыжехвостка отпрянула.
— Нет… — выдохнула она, глаза распахнулись. — Я… я ещё не воительница! Я не готова! И... и ты пугаешь меня!
Мираж застыл, как будто удар пришёл из ниоткуда. Его глаза сузились, Тень внутри ощерился. Несколько мгновений он не двигался. А Рыжехвостка уже сорвалась с места — мчалась сквозь кусты, словно ветер гнал её прочь. Ветви хлестали по бокам, земля скользила под лапами. Она бежала, как от огня, не оборачиваясь.
Мираж смотрел ей вслед, не двигаясь. Внутри — вспышка злости. Густая, липкая, словно кровь. Тень шептал с яростью:
— Упустил. Но ещё не конец. Она всего лишь котёнок в страхе. Мы догоним её позже. Мы сломаем её иначе. Через боль. Через вину. Через одиночество.
Он сдержал рычание, лишь хвост нервно дёрнулся. Потом повернулся и неторопливо пошёл обратно. Весь путь — с невозмутимым лицом, как будто ничего не произошло. Его лапы ступали по земле мягко, почти бесшумно, но в каждом шаге была угроза.
---
Искра ждала на краю лагеря. Увидев Миража одного, она замерла.
— Что с ней?.. — тихо спросила она, глядя в глаза, но избегая смотреть прямо.
— Бежала, — холодно бросил Мираж. — Ещё не готова. Но будет.
Он подошёл ближе, вплотную. Лизнул её в ухо, но на этот раз — быстро, почти раздражённо.
— Найди кого-то другого. Пока. Пусть Рыжехвостка поплавает в собственном страхе. Не трогайте её — пока она сама не вернётся.
Искра кивнула. Она всё поняла. План изменился — но не рухнул. Тень в Мираже знал: страхи лучше всего работают изнутри, когда вокруг всё будто спокойно.