Глава 9
Сумерки только начали стелиться по поляне, когда Серебристая медленно подошла к Миражу. Он сидел у входа в лагерь, задумчиво смотрел вдаль, будто охранял границу своих мыслей. Ветер мягко перебирал его шерсть, уши были насторожены, но он не двигался — будто знал, что она идёт.
Тень внутри него уже знал. Он чувствовал, как она дышит чаще, как в груди у неё смешались волнение и надежда. И он уже выбрал слова.
— «Серебристая,» — тихо произнёс он, повернув голову и глядя прямо в её глаза. — «Ты пахнешь лесом... и чем-то нежным. Ты неслучайно пришла?»
Она запнулась на шаге, но сдержала дрожь.
— «Я... хотела поговорить. Просто...»
— «Просто быть рядом?» — Мираж мягко встал. Подошёл ближе, шаг за шагом, не слишком быстро, но с какой-то хищной грацией, в которой всё же звучала нежность. — «Ты мне интересна. Не как воина — таких у нас много. А как кошка. У тебя глаза как лёд, но сердце — я знаю — тёплое. Я чувствую его даже сквозь твои шаги.»
Серебристая сглотнула. В её взгляде мелькнул страх, но тут же сменился робкой улыбкой. Она не могла отвести взгляд. Он смотрел в самую глубину.
— «Ты... правда так думаешь обо мне?»
Мираж слегка склонил голову и коснулся своим носом её щеки.
— «Скажи мне правду. Хочешь быть рядом со мной? Не как с глашатаем... А как с тем, кто будет идти с тобой в одну ночь, в одну жизнь, в одно потомство?»
У Серебристой закружилась голова. Она не была готова. Но эти слова… они звучали как сказка. Как исполнение желания. И в них не было угрозы. Только тепло, в которое хотелось спрятаться.
Она прошептала:
— «Да... Я хочу быть с тобой.»
Тень внутри Миража торжествовал. Его глаза вспыхнули мимолётным огнём — никто не заметил. Он слегка кивнул и ласково обвёл хвостом Серебристую, прижимая ближе.
— «Ты сделала правильный выбор. Ты увидишь — я дам тебе всё, что ты захочешь. А ты дашь мне себя.»
Она не понимала всей глубины этих слов. Но кивнула. И осталась рядом.
Ночь сгустилась. Где-то шуршал ветер. А в тени дуба Тьма уже строила планы.
***
Утро в лагере было необычно тихим. Небо окрасилось в пастельную серость, солнце только начинало пробиваться сквозь облака, когда Мираж вышел из своей палатки. Ветер трепал его загривок, но он не дрожал. Он стоял — крепкий, уверенный, словно сам воздух преклонялся перед его новым положением. Глашатай. Любимец. Хозяин теней.
Рядом, мягко потягиваясь, вышла Серебристая. Её глаза сияли. Она уже чувствовала себя рядом с ним особенной. За ночь она позволила себе поверить в то, что ей дали — любовь, тепло, смысл.
— «Доброе утро,» — прошептала она, прижавшись щекой к его боку.
Мираж кивнул. Тень внутри улыбался. Всё шло по плану.
— «Это только начало, Серебристая. Мы с тобой многое построим.»
Спустя какое-то время он поднял голову, словно услышал невидимый зов, и резко скомандовал:
— «Серолап!»
Молодой ученик подскочил из своей подстилки, как будто ждал этого слова весь рассвет. Он уже был научен — слушать, подчиняться, бояться. Он бросился к Миражу, расправляя плечи, делая вид, что не боится.
— «Да, Мираж?»
— «Первый твой настоящий приказ. Иди в палатку целителя. Смотри, что она делает. Чем лечит. Что хранит. Спрашивай, интересуйся. Запоминай. Скажи, что тебя тянет к этому пути. Понял?»
Серолап кивнул резко. В его глазах был страх, но не сопротивление.
— «Да. Всё сделаю.»
Он исчез между кустами, а Мираж повёл взгляд в сторону.
Искра заметила движение и подошла, не спеша, но целенаправленно. Она уже знала — когда он зовёт, нужно быть рядом. Подчинение стало её воздухом.
— «Ты звал?»
Мираж кивнул, и Тень пробрался ближе к поверхности.
— «Да. Нам надо говорить... о будущем. О потомстве. О силе. О наследии.»
Он говорил приглушённо, но с каждым словом голос становился ниже, вязче. Его взгляд не отпускал Искру, и та слегка кивала.
— «Ты будешь следить, чтобы Серебристая была в безопасности. Ты скажешь мне, если она чем-то обеспокоена. Если у неё есть подруги, которые могут повлиять. Мы не должны терять контроль.»
Искра кивала. Молча. Подобно камню, несущему боль, но не издающему звука.
— «И когда придёт время, ты поможешь мне выбрать имя для нашего первого потомка. Он будет особенным. Ты поймёшь.»
Он вдруг приблизился, слишком близко, и его ухо коснулось её уха.
— «Ты моя тень, Искра. Ты — моя тьма. Без тебя — всё рушится.»
Искра закрыла глаза. От его дыхания дрожала каждая шерстинка.
— «Я сделаю всё, Мираж.»
И он снова остался один. Только не совсем. Где-то глубоко, в сердце самого Миража, раздавался крик. Но он уже был тихим. Едва слышным. Почти мёртвым.
***
Серолап шагнул в палатку целителя с видом любопытного ученика. Под мшистым навесом пахло травами, пылью и чем-то тёплым, родным — запахом заботы. Тут всё было другим, не как на поляне или в лесу. Здесь не кричали. Здесь не приказывали. Здесь лечили.
Травница Лепесток склонилась над раненым котёнком, её движения были мягкими, почти беззвучными. Её лапы скользили по ране как ветер по воде. Серолап смотрел, затаив дыхание. Он ещё помнил боль — от лап Миража, от когтей Тени, от собственного страха. И теперь он смотрел, как кто-то наоборот — убирает боль. Забирает её, словно шёпотом.
— «Ты чего, Серолап?» — Лепесток улыбнулась. — «Заблудился?»
Он вздрогнул. На миг страх охватил его, но он вспомнил приказ. Он знал, что будет, если провалится.
— «Нет... Просто... интересно. Я подумал… может быть, я бы мог помочь. Понять, как всё тут устроено.»
— «Ох, ещё один будущий целитель?» — Лепесток засмеялась тихо. — «Редкость. Но я не против. Хочешь попробовать наложить паутину?»
Он подошёл. Лапы дрожали. Он тронул бинт, наблюдал, как кровь исчезает в волокнах. В голове шумело. Он чувствовал себя иначе. Не как подчинённый. Не как раб. Как... кот. Просто кот, который может сделать что-то хорошее.
— «Ты ловкий,» — заметила Лепесток. — «Есть в тебе что-то...»
И вдруг он почувствовал укол в сердце. Вспомнил Миража. Вспомнил Искру. Вспомнил крики. Слёзы. Кровь.
И голос в голове: «Ты знаешь, что будет, если не подчинишься...»
Он отвёл взгляд, резко.
— «Просто хочу понять...» — прошептал.
— «Ну что ж, помогай тогда. Мне как раз нужна свежая мать-и-мачеха из сушилки. Сможешь найти?»
Серолап кивнул и ушёл вглубь палатки, а сердце его билось всё сильнее. Он начал понимать. Здесь — жизнь. Там — смерть. Здесь — покой. Там — подчинение. Здесь — возможность. Там — цепи.
Он почувствовал, что может выбирать. Что не всё ещё решено. Но он не был готов бежать. Ещё нет. Пока нет...
***
Серолап шёл медленно, стараясь держать хвост ровно, голову высоко. Он возвращался с заданием. С выполнимым. Но внутри всё гудело, как перед грозой. В палатке целителя он увидел другую сторону мира, другую силу — не ту, что лупит лапами и рвёт когтями. Но теперь... теперь он снова возвращался к Миражу. Или к Тени. Он уже не знал, кто перед ним на самом деле.
Мираж ждал его у кромки лагеря. Его глаза горели странным, глубоким огнём. Он даже не поздоровался.
— Идём.
Серолап молча кивнул и пошёл следом. В лесу было тихо, только лёгкий ветерок шевелил листву над головой. Птицы умолкли. Вся природа будто почувствовала, что происходит нечто тёмное.
— Ну? — раздался голос Миража, слишком мягкий, слишком ласковый. — Рассказывай. Всё. Что видишь. Что слышал.
Серолап глотнул воздух.
— Я… я видел, как она лечила… Она добрая. Показывала мне, как бинты кладутся. Она… мне кажется, она хорошая целительница.
Тишина.
Мираж остановился. Повернулся. Его глаза вспыхнули.
— Ты всё рассказал?
— Да.
— Ты врёшь.
Тень в нём всколыхнулся, и в следующий миг сильнейший удар лапой с размаху сбил Серолапа с ног. Он упал в мокрую листву, заскулил, зажал лицо лапами. Щека горела от боли.
— Ты не смеешь мне врать! — проревел Мираж. — Я чувствую ложь, как запах крови!
Серолап попытался отползти, но Мираж снова ударил — не когтями, а лапой, с яростью зверя, которому отказали в добыче.
— Говори всё. Сейчас же. Пока можешь дышать.
Серолап задрожал всем телом, как котёнок в холодную грозу. Он хрипло заговорил, сквозь всхлипы:
— Она добрая… Я… я почувствовал… будто там, в палатке, я снова настоящий… Просто кот. Без боли. Без страха… Я… я не хотел врать. Просто…
— Просто? — Мираж навис над ним. — Просто ты решил, что можешь выбирать? Что можешь думать?
Серолап затрясся сильнее, но уже не пытался лгать. Всё вылилось — с болью, страхом и отчаянием.
— Прости… Я буду слушаться… Я всё расскажу, что она делает… Я просто… не хочу больше боли… — его голос сорвался, стал тише, — …я хочу жить…
Тень отступил. Мираж медленно выпрямился. Его дыхание сбилось, но он больше не бил.
— Вот так. Это мне и нужно. Помни, Серолап. Ты — мой. И если ты снова решишься на ложь, я вырву её из тебя… когтями.
Серолап кивнул. Он не плакал больше. Только смотрел в землю, как пленник, принявший цепи. Он не чувствовал лица. Только знал — он будет жить. А значит… он будет подчиняться.
***
Мираж медленно обошёл Серолапа, его взгляд был тяжёлым, как тень грозовой тучи. Он дышал ровно, спокойно, но каждая его лапа ступала с предельной точностью — будто он высчитывал каждый шаг. Серолап не смел поднять глаза, стоял, склонив голову, весь сжавшись.
— Кароче, — голос Миража был тих, но в нём звенела сталь, — ты теперь всё время будешь в палатке целителя. Ясно?
Серолап вскинул глаза, не веря.
— Т-там?
— Да, — Мираж резко остановился перед ним. — Пока сама целительница не скажет, что хочет взять тебя в ученики. Ты будешь рядом с ней день и ночь. Учиться. Слушать. Стараться. Ты забудешь своего наставника. Он тебе больше не нужен. Твоё место — среди трав. Среди бинтов и запаха крови. Ты понял меня?
— Но… — голос Серолапа дрогнул, — мой наставник…
— Ты понял? — в голосе Миража вспыхнул гнев, и воздух словно стал холоднее.
Серолап сжал зубы, весь съёжился, его сердце билось в горле. Он медленно кивнул.
— Да… понял.
— Хорошо. — Мираж отступил, будто давая ему снова вдохнуть. — И запомни, ты не просто котёнок в палате. Ты — мои глаза и уши. Всё, что она говорит. Всё, что она делает. Мне нужно знать. Если она чихнёт — я хочу знать, в каком направлении.
Он зловеще ухмыльнулся. Серолап не ответил. Лишь кивнул, а потом развернулся — и пошёл. Медленно, пригнувшись, будто под дождём. В сторону палатки целителя.
Он уже чувствовал запахи трав, ещё издали. Они раньше казались уютными. Теперь — как напоминание о том, что он жив. А значит, — принадлежит Тени.
А Мираж остался стоять, наблюдая за ним.
— Правильно, — прошептал он, будто сам себе. — Страх — лучший учитель.
В кустах недалеко затаилась Искра. Она слышала всё. Её глаза были пустыми. Но лапы сжались в землю, когти непроизвольно вышли. И всё же — она молчала. Она тоже хотела жить.