Глава 5
Тень шёл шаг в шаг за ним.
Тело Миража двигалось плавно, грациозно, словно его вёл сам лес. Ни звука. Ни шороха. Только тьма — глубокая, вязкая, затягивающая.
Глашатай не подозревал. Он спокойно осматривал границу, нюхал воздух, что-то шептал себе под нос. Может, имя. Может, воспоминание.
А Мираж помнил.
Помнил его голос.
Как он хмыкал в ученичестве: «Ты медлителен».
Как бросал на подстилку грязные мхи: «Спи как можешь, тебе всё равно не привыкать к унижению».
Как смотрел с холодным презрением, будто Мираж был не котом, а щепкой.
Теперь всё по-другому.
Теперь он — охотник.
А тот — добыча.
Мираж опустился на брюхо. Хвост — струной, лапы — напряжены до дрожи.
Тень внутри урчала в предвкушении. Готовился момент.
Один вдох. Второй.
Прыжок.
Сильный, стремительный. Воздух свистнул в ушах. В когтях — сила гнева, обиды, боли всех прошедших лет.
Он налетел на Глашатая со всей тяжестью взрослого воина.
Тот не успел даже вскрикнуть.
Удар. Лицом в землю. Хруст.
Глашатай попытался перевернуться — но Мираж уже стоял сверху, лапы жгли от силы, когти прорезали мох. Он бил его по голове. По шее. Глушил.
— Слишком поздно, чтобы говорить свысока! — рыкнул голос Тени, хриплый и чужой. — Теперь ты ничто.
Глашатай забился. Рванулся. Слишком поздно.
Искорка стояла в тени деревьев, всего в нескольких лисьих хвостах от схватки.
Земля под её лапами казалась жидкой. Она прижалась к стволу, когти вонзились в кору, но даже так — она не могла двинуться.
Он знал.
Тень чувствовал её страх.
Её взгляд. Её дыхание.
— Ты видишь? — сказал он, не оборачиваясь, всё ещё удерживая Глашатая. — Вот что бывает, если не подчиняться.
Глашатай застонал:
— Искорка… пожалуйста…
Она сжалась сильнее. Горло сдавило. Внутри что-то захлебнулось — совесть, ужас, память о добре.
Но лапы остались на месте.
Тень опустил голову к уху умирающего:
— Слишком поздно.
И когти вонзились в горло.
Тишина.
Глашатай больше не дышал.
Его глаза, когда-то уверенные и сильные, остались широко открыты. Полные ужаса и непонимания.
Тень выпрямился. Повернул голову в сторону деревьев.
— Ты молодец, Искорка.
— Ты справилась.
И она… кивнула.
Тень обернулся и медленно подошёл к Искорке.
Шаг за шагом. Без спешки. Уверенно.
Он смотрел на неё, как хозяин — на раба.
Мираж был где-то глубоко внутри. Заглушенный, связанный, приглушённый.
— Правильно, — прошипел Тень, в упоении разглядывая её скованную фигуру. — Я думал, ты побежишь. Попытаешься спасти его.
Он склонил голову ближе. Их носы почти соприкоснулись. Его глаза — не глаза Миража. Они горели серебром, зловещим светом, как отблеск луны на глубокой воде.
— Но ты осталась.
— Ты умная, Искорка. Умная и… послушная.
Она сглотнула.
Всё внутри дрожало, как в сильный ветер. Но она кивнула.
Просто. Молча.
— Теперь — пошли. — он развернулся и пошёл обратно к телу Глашатая, чьи уши уже касались холодной земли. — Мы должны скрыть это. Ты поможешь.
Она шагнула за ним.
Воздух был густым, как в гнезде змей. Каждое дыхание обжигало.
— Ты найдёшь что-нибудь, чтобы сбить запах крови. Листья. Траву. Грязь. Что угодно. — голос Тени был почти спокойным. — Никто не должен знать, что это был я.
— Поняла, — прошептала она, и побежала.
Бежала так, будто лес сам отодвигался перед ней. Под лапами скрипела хвоя. Ветки хлестали по бокам.
Она искала… что-то. Что скроет ужас.
Мята. Сильный запах. Ряска. Земля. Камыши. Всё, что могла найти. Всё, что хоть как-то могло перебить аромат смерти.
Тем временем Мираж… возвращался.
Он шел к ручью. Лапы — в крови. На шерсти — тёмные пятна, густые, липкие.
Он почти не чувствовал тело.
Что я сделал?..
Он опустил лапы в холодную воду. Она окрасилась красным. Кровь шла струйками, растворялась.
Мираж дрожал. Он смотрел, как вода уносит пятна — но внутри… внутри они остались.
Он хотел убежать.
Исчезнуть.
Но лапы сами вели назад. К телу. К Искре.
Она уже ждала.
В её шерсти застряли листья. На носу — капли влаги. Под глазами — серая пустота.
— Я… — Мираж открыл рот. Но слова не шли.
— Всё, — оборвала она шёпотом. — Сделано.
Тишина.
Тень — замолчал. На время.
Но в воздухе висело ощущение… что он просто ждёт.
Ждёт следующего шага.
Мираж шёл впереди.
Молча. Без слов.
Как будто язык исчез вместе с частью души, оставленной там — у тела Глашатая, под умирающими листьями.
Лапы ступали по земле тяжело, будто несли не только вес тела… но и груз вины.
И в то же время — он ничего не чувствовал. Ни ветра. Ни запахов. Ни холода.
Пустота в голове.
Пустота в сердце.
Искорка шла чуть сзади, почти вровень.
Но не рядом.
Ни душой, ни взглядом.
Она держалась будто бы ниже него.
Хвост опущен.
Голова — пригнута.
Уши — чуть прижаты.
Каждый её шаг был выверен, осторожен, будто она боялась задеть воздух рядом с Миражем.
Он не смотрел на неё.
И она — не смела смотреть ему в глаза.
Они оба знали.
Оба помнили.
Молчание между ними было не просто тишиной — оно жгло.
Как мороз. Как страх. Как когти в животе.
Искорка ловила каждый его взгляд, каждый поворот головы, каждое дыхание.
Она ждала.
Приказа.
Наказания.
Смерти.
Тень внутри Миража мурлыкал, довольный:
> — Вот так, Искорка.
— Верная.
— Послушная.
— Скоро ты сама начнёшь делать то, что нужно… без напоминаний.
Мираж сжал челюсти. Он всё слышал.
Он не хотел этого.
Но и не сопротивлялся.
Он не знал — кто он теперь.
Проходя через кусты у входа в лагерь, Мираж не сказал ни слова.
Охотник у входа посмотрел на него, кивнул.
— Всё спокойно?
— Спокойно, — ответил Мираж, ровным голосом. Без дрожи. Без правды.
Искорка кивнула тоже.
Как тень.
Как тень за спиной.
Когда они прошли дальше, в лагерь, их взгляды почти никто не заметил.
Все жили своей жизнью. Кто-то ужинал, кто-то спал, кто-то вылизывался.
А они — молчали.
Мираж улёгся в дальнем углу. Словно зверь, спрятавшийся от света.
Искорка осталась снаружи. Смотрела на звёзды, но не видела их.
Она ждала.
Как всегда.