Глава 14. Кайл.
Искушение - это не просто зов плоти или слабость воли. Это древний, почти мифический импульс, вплетенный в самую ткань человеческой природы.
Оно приходит не с криком, а с шепотом. Оно не ломится в двери - оно уже внутри, тихо раздвигает стены души, касаясь самих её трещин. Искушение далеко не враг, как многие считают. Оно слишком интимно, чтобы просто быть внешней угрозой. Оно знает, где больно. Смотрит на тебя так, как никто никогда не смотрел - без осуждения, с пониманием. И обещанием.
Ты можешь быть кем угодно: праведником, циником, уставшим скептиком - но когда искушение приходит, оно не требует. Напротив, предлагает.
Оно говорит: «Ты устал. Ты заслужил. Ты ведь знаешь, как это может быть хорошо». И ты не сразу уступаешь - рассуждаешь, отмахиваешься, как от назойливой мысли. Но она останется. Вьется и греется в углу твоего сознания, словно дым от тлеющего огня.
Опасность не в силе самого выбора, а в его понимании. И в этом же кроется главная трагедия и магия - оно не разрушает тебя. Оно просто показывает, кем ты всегда на самом деле был.
Я отрываюсь от её губ. Сердце грохочет внутри, горло пересохло, а грудь сжалась. И вот он - момент истины. Я ощущаю, как власть уходит сквозь мои пальцы, как песок. Я всегда думал, что держу все под контролем. Что управляю ею, миром, собой. А сейчас - понимаю, что она, как гребаный алтарь, которому я готов поклоняться до конца жизни.
В ней что-то ломается, трещит по швам. Не как у тех, кто сдается - не в истерике, не в слезах. А тихо, точно, как будто внутри неё оборвался последний узел, который держал её прежнюю.
Она смотрит на меня своими серыми глазами. В них нет испуга, далеко нет. Они чистые. Освобожденные. И в этом взгляде - словно все то, к чему я стремился. В этот момент по спине прошел холодок. Вот оно.
Вот она, наконец-то.
Фия подходит ближе, как к пламени, к которому решила прикоснуться.
– Ты ведь этого хотел? - спрашивает она. Её голос тихий, но внутри него - яд и мёд вперемешку.
Только я открыл рот в намерении ответить ей - она делает то же, что и я минуту назад. Твою мать. Резко. Будто она сорвалась с края пропасти прямо в бездну. Будто не я взял её - а она разрешила.
Её губы врезались в мои, не прося, не уступая - но признавая. И я готов поклясться, что это словно выжгло отпечаток в моей памяти. Еще одна зависимость, и я не думаю, что смогу избавиться от неё.
Я чувствую, как тепло скапливается внутри, заставляя кровь бурлить словно в адском котле. Как всё внутри меня тянется к ней. Моё. Моё. Моё.
Но в этом «моё» - не грубость. Поклонение. Она не та девушка, которую я сломал. Она стала - формой моего желания. Отрезкаленной, опасной, великолепной.
Держа руки на её талии, крепко сжимая, я чувствую как она тянется ко мне, и в этот миг все замирает. Она подчинилась. Но сделав это - стала истинным воплощением того, чему я мог бы поклониться сам.
Я дам ей почувствовать это. Ощутить власть, будто она ведет. А потом забрал - медленно, уверенно. Подхватив её на руки, словно она весила воздух, заставив оплести ногами мой пояс, вжал в ближайшую стену. У неё нет возможности больше сбежать от меня.
Контакт между мной и ею становится глубже, тяжелее. Воздух, едва сохранившийся в нескольких крупицах в пространстве между нами, начал сгущаться. Это не хаос - структура. Не порыв - приказ.
Она задыхается, я чувствую это. Чувствую как она дрожит, но не от страха - от напряжения. Лицо рядом, дыхание - общее. Я знаю, теперь она чувствует, кто главный.
– Слышишь, как хорошо мы звучим, когда ты не сопротивляешься? - тихо спрашиваю её.
Скользнув одной рукой к её горлу, слегка сжав, второй рукой продолжаю удерживать. И она даже не дернулась, лишь прикрыла глаза - как будто отдаваясь этому жесту, впуская мою волю внутрь себя.
– Вот так, - шепчу я, между поцелуем, – Именно так я тебя и хотел. Не сломанную - настоящую.
Я провожу пальцами от шеи вдоль ключицы, чуть сильнее - чувствуя, как она затаила дыхание, ощущая её напряжение. Точь в точь как в ночь Хэллоуина. Только теперь я не позволю ей закрыться от меня после этого. И будь я проклят если это случится.
Ожидающая тишина, излучаемая ею - стала моим чистым триумфом. Я чувствовал себя не просто мужчиной. Создателем. Она - моё лучшее произведение искусства. Но не безвольное. Она - острая, сопротивлявшаяся, сильная. И теперь - покоренная, но в этом - чертовски прекрасная.
Это, мать вашу, больше чем победа. Это власть, которую она признала сама. Рука впуталась в её волосы, слегка оттягивая назад, чтобы встретиться с ней взглядом.
– Говори, - отчетливо произнес я, – Не врёшь ли ты себе прямо сейчас?
Она смотрит на меня. Я знаю: борьба еще теплится, но слабеет. И в этой трещине я строю трон. Держа у себя в руках у стены, я ощущаю, как она замирает. Страх. Каждая её мышца натянулась как струна, и я слышу в этом напряжении музыку, которую играю я.
Скольжу пальцами по её спине, обводя талию, чувствуя, как она откликается - медленно, едва заметно, но достаточно для моего понимания. Я наклоняюсь к её уху.
– Ляг, - говорю тихо, почти ласково, но с тоном, от которого в ней все сжалось, – На спину. Смотри на меня.
Отступаю ровно на шаг назад, позволяя ей встать на ноги. Она смотрит - неотрывно. И через несколько секунд все же ложится на постель с ошеломленными глазами. Медленно, ровно так, как я сказал. Как будто в этом было не подчинение, а открытие. Так интересно наблюдать, как она не понимает что происходит и что она делает, но не сопротивляется.
Шаг первый. Я подхожу, садясь перед ней таким образом, чтобы её ноги были зажаты между моими, и нависаю. Смотрю на неё сверху вниз, вбирая взглядом каждую деталь. Она подо мной - в одновременном страхе и покое. И это, черт возьми, сильнее любой борьбы.
Мои пальцы двигаются от её щеки, по шее к ключицам, и останавливаются у самого пояса спортивных штанов. Не спеша. Я будто рисую её для себя.
– Сними, - говорю я, подцепляя указательным пальцем резинку штанов, мой тон становится властным, вселяя ей страх и подчинение.
Она медлит, но в конечном счете кивает, снимая свои штаны. Я не тороплюсь, наблюдая за каждым кусочком кожи, который открывается моему взору.
Раскинув руки по простыне, как будто не сбросила с себя не только одежду - но и все, что носила внутри. Гнев, страх, дурную привычку держать дистанцию. Я чувствую это, как дыхание перед грозой - невидимое, но настоящее.
Наклонившись к её уху, шепчу, слегка касаясь губами:
– Я отсюда чувствую твой запах, - не сумев сдержать улыбку, наблюдаю за её реакцией.
Её лицо заливает краска, хоть это едва заметно в темноте, но я чувствую. Чувствую, как её щеки горят, по шее распространяется теплое покалывание.
– Я не хочу тебя, - шипит она.
Видимо, в ней снова проснулась строптивость. Жаль. Но, я исправлю это. Резко хватая её за щеки, зажимая их между своими пальцами, склоняюсь ближе к её лицу.
– Хочешь чтобы я проверил это, лисичка? - с вызовом спрашиваю я.
Она поджимает губы, замолкая. Словно на поражении. И так и есть, это - поражение. Она не сможет убежать от меня. Ни сейчас, ни потом.
Для своей же самодовольности, опускаю одну руку между её ног, но не совершая прямого контакта с кожей. Усмехаюсь.
– Лгунья, - шепчу ей в ответ, ощущая еще большую влажность, чем в «Доме с привидениями».
Борьба. Снова гребаная борьба. Она хочет вырваться из-под меня. Дергает руками и ногами, как бы крича «Я не такая», но уж я точно знаю. Возможно, она не осознает того факта, как её тело буквально скулит обо мне.
Не теряя бдительности, слегка ложусь на неё, чтобы она не смогла сопротивляться, и налавливаю одним пальцем на самое чувствительное место, получая в ответ вскрик сопротивления и неожиданности.
Это для её же блага. Она, мать вашу, не понимает, что только мне она может открыться с этой стороны. И чем раньше она это поймет тем лучше.
Опускаюсь ниже, не спеша, как будто иду к центру какой-то древней, священной тайны, иногда цепляясь губами за бархатную кожу. Её дыхание сбилось еще до этого. Не снимаю с неё нижнее белье, еще рано.
Подняв глаза на неё, упиваюсь её взглядом. Девочке даже хватает смелости смотреть мне в глаза через свои длинные ресницы, в то время как я открыто и не скрывая, намереваюсь припасть к ней. Мне это нравится, пусть смотрит.
Сквозь тонкую ткань проведя кончиком языка от самого входа до пульсирующей точки, получаю сдавленный стон, едва сдерживая свой от вкусовых ощущений.
Проделываю то же самое, но с немного большим давлением. И будь я проклят, она чертовски красивая. Особенно сейчас. Когда ее глаза прикрыты, голова слегка откинута назад, а распухшие от возбуждения губы приоткрыты, позволяя слабому, неровному дыханию пробиваться через них.
Она не открывает глаза - будто боится, что от этого все станет слишком реальным. Но, черт возьми, это реально: она, с явно затуманенным разумом и разведенными ногами, где я нашел пристанище. Мои пальцы легли на её бедра - уверенно, как обет. Я держу её на месте и одновременно обрамляю.
С еще одним движением языка она дергается, и мне приходится приструнить её легким щелчком пальца по той самой точке.
– Ты ахренел?! - взвизгивает она, и я не могу сдержать улыбку.
– Еще раз дернешься - укушу, - рычу, отдаваясь теплым дыханием на её коже.
Возобновив движения, иногда замедляюсь - будто дразня и спрашивая «Хочешь еще?». Иногда увиливаю - словно даю ровно столько, сколько нужно, чтобы границы между телом и волей начали исчезать.
Её пальцы сжали простынь, настеленную на кровать, а потом и вовсе запутались в моих волосах, от чего я не могу сопротивляться желанию застонать. Господи, оседлай меня.
В комнате тишина, раскрашиваемая лишь звуками, исходящими из нее. Не долго думая, чтобы усилить воздействие на неё ввожу два пальца, не прекращая двигать языком.
Вскрик. Вот оно, чего я ждал. Она не зовет, не говорит. Но весь её гребаный облик, каждый нерв и каждый дрожащий вздох буквально кричит, что она вот-вот взорвется от переизбытка эмоций. И я прерываюсь, поднимаясь вверх, на что получаю множественные проклятия в свой адрес.
– Ты... Сукин сын! - вопит она, заметно разочарованная неудовлетворенностью.
Глубокий смех вырывается из меня.
– Если хочешь еще - ты должна попросить меня, - ехидно говорю ей на ухо.
Она злобно скалится и краснеет, но уже не от смущения - от ярости. Глажу пальцами, все еще покрытыми ею, её щеки, заставляя морщить нос от отвращения.
– Ну же, попроси меня, лисичка, - с сочащимся вызовом шепчу я.
– Я лучше сдохну чем попрошу тебя, урод, - шипит она и за это получает еще один щелчок по слабому месту.
Она извивается, пытаясь унять вспышку внезапной боли между ног. А я, в свою очередь, провожу пальцем по больному месту, как бы успокаивая. Её глаза смотрят прямо в мои, и в свете ночной улицы, я вижу поблескивающие слезы в них.
– По... - говорит она, обрывая себя.
Мои брови удивленно ползут вверх. Не ожидал, что она сдастся так быстро.
– Что? Закончи фразу, София, - серьезным и ровным тоном говорю.
– Пожалуйста, - она всхлипывает, одновременно мурлыча, словно котенок.
– Что «пожалуйста»? Выражай мысль конкретнее, - я не злюсь, просто проверяю ее напряжение.
Она снова хмурится. Наверное, поняла, что я проверяю прочность. Но, переступив через гордость, снова открывает рот, чтобы договорить:
– Продолжай пожалуйста, - тихо говорит она, нехотя признавая мою власть над ней.
Дьявольская ухмылка украшает моё лицо, когда я без слов снова располагаюсь между её ног и возобновляю движения языком и пальцами с большей силой, будто человек, живший в вечной жажде, а она - мой оазис.
Вот так. Все так как и должно было быть. Каждый её вздох и стон принадлежат мне. Они рождаются из-за меня и я чувствую себя гребаным Богом. Богом, который преклоняется чему-то еще более божественному чем он сам. Она идеальна, мать твою.
И через несколько мгновений, я начинаю чувствовать, как плотно, черт возьми, она обхватывает мои пальцы. Совсем как цепи, словно не желая отпускать. Я поднимаю голову, не прерывая плавные движения пальцев внутри.
– Ты близко, не так ли? - шепчу ей на ухо, получая кивание.
Первый раз. Первый раз когда она растает из-за меня. Конечно, в «Доме с привидениями» она тоже получила оргазм, но она не знала, что я - это я.
– Смотри на меня, - мой голос грубеет от собственного сдерживания, представляя каково будет ощущаться - быть внутри неё.
Её большие серые глаза смотрят прямо на меня. Она непроизвольно сжимает бедра между собой, пытаясь вырваться из этого натиска, но у неё нет совершенно никаких шансов.
И тут оно. Стоны стали все больше походить на крик, когда она сжалась вокруг меня настолько, что мне кажется я застрял в таком положении навсегда. Плевать, если так, то я даже рад.
Она жмурится от интенсивности ощущений.
– Глаза на меня, - рычу я, не останавливая ритма движений.
Из её глаз брызнула слеза переизбытка. Всем телом она вжимается в матрас, открыв рот, позволяя крику выйти из груди. Я готов смотреть на это вечно. Ахренительное зрелище.
Мой взгляд устремлен на неё, пока она продолжает дрожать, постепенно спускаясь с высоты. Это как струна, которая с трепетом ждала той самой ноты. Как тень, наконец вышедшая в свет.
Достаю из неё пальцы, залитые ею. Это было действительно сильно, и излишки, стекающие по моей кисти и предплечью тому подтверждение. Она - моя. Теперь, бесповоротно. Она только что отдала мне себя. Пусть, и не осознает этого, пока что.