Глава 19
ГЛАВА 19
— Поторопитесь. — Когтегрив глянул в переулок, где Паутина, Варежка и Ярость перестали пить из лужи. Это было довольно скверно, что они были вынуждены собирать объедки, которые выбросили Двуногие; почему они так долго копаются? Здесь не было никаких аппетитных ароматов добычи, принесенные с запахом свежего леса. Когтегрив хотел скорее закончить патрулирование.
Спокойная жизнь стражей больше не казалось облегчением. Это начало раздражать его. Теперь они занимались только мусором. Спустя две луны с момента рождения Тенечка, Коготочки и Светлинки Листопад превратился в сезон Голых Деревьев. Добычи стало не хватать, и стражи все больше и больше полагались на отходы Двуногих. Этим утром Когтегрив проснулся от сильного мороза, который превратил прозрачные стены пещеры в узорчатый лед. И все же, когда он последовал за остальными на улицы, городу не хватало густого леса, сохраняющего тепло, как огромное живое существо.
Ярость предложила им отправиться на экскурсию по их любимым помойкам, сгруппированные в переулках, которые тянулись рядами вдоль Гнезд. Когтегрив обещал пойти, как он всегда и делал. Он был обязан стражам своей верностью. Но он втайне надеялся, что найдет мышь или птицу, чтобы отнести их домой для Светлинки, Коготочки и Тенечка. Отлученные от груди, они жаждали еды, и Когтегрив ненавидел то, что они попробовали только объедки Двуногих. Что если они не вырастут сильными? Городские бродяги были проворными и хитрыми, но ни один из них не был так мускулист, как лесной кот. Он охотился вокруг убежища, но в городе всегда был внезапный гул Монстра или стук лап проходящего мимо Двуногого, достаточно чтобы спугнуть добычу, прежде чем он успел бы подкрасться к ней. Он ничего не поймал за половину луны. Он догадывался, что именно поэтому стражи даже не пытались охотиться. Кроме того, отходы были переполнены, даже когда погода стояла была суровой. Он с болью вспоминал тревожные дни Голых Деревьев в лесу, когда поимка одного кролика приносила радость всему племени, потому что это означало спокойный сон с полном животом.
— Эти кошки понятия не имеют, что значит голодать, — подумал Когтегрив, наблюдая, как Паутина стряхивает со своих усов капли лужи, а Ярость сделала еще несколько кислых глотков. Он задавался вопросом, были ли им когда—либо холодно. В убежище стало холоднее, но оно было защищено от ветра и от сквозняков, которые теперь скорее вснго прорывались сквозь щели в стенах палаток лагеря Племени Теней. Было легко согреться в гнездах из безшерстных шкурок.
За последние две луны он выучил городские слова, такие как аллея, улица и помойка; он привык к Монстрам и научился с легкостью метаться между ними, когда они ползали между Гнездами. Вряд ли он теперь замечал Двуногих, пока он вел патруль между их ног.
Это был единственный мир, который знали его котята. Они никогда не видели лесов, ручьев и настоящую добычу. — Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем Голубка согласится, что они достаточно выросли, чтобы отправиться домой. Когда они достигнут озера, смогут ли они приспособиться к жизни воина?
При этой мысли беспокойство взъерошило его шкуру, и он оттолкнул его. У них будет достаточно времени, чтобы научиться становиться воинами. Но что, если этот первый проблеск жизни остался с ними? Что, если они всегда будут находить путь воина странным?
— Я пойду на охоту, — сказал он Коготочке перед тем, как уйти.
Она захлопала своими глазенками. — Разве ты не имеешь в виду сбор мусора? — спросила она. — Так это называют другие.
— Собирание мусора — это как охота, — быстро ответила Голубка, когда шкура Когтегрива начала подниматься, затем добавила: — Раньше он был лучшим охотником в Племени Теней.
Коготочек, похоже, не услышала. — Почему воины не роются в мусоре, как городские коты?
Когтегрив уставился на нее. Что он мог сказать? Что у воинов было больше гордости и мастерства? Что они держались подальше от Двуногих, и определенно не жевали объедки? Он не хотел оскорблять кошек—стражей. Но он хотел, чтобы Коготочка поняла, что значит быть воином.
Голубка снова обратилась к ней. — Вокруг озера нет помоек, в которых можно было бы рыться, — уклончиво сказала она Коготочке. Она поймала взгляд Когтегрива. — Кроме того, охотиться гораздо веселее, чем собирать мусор. Ты узнаешь это, когда станешь воином.
Когтегрив тяжело отвернулся и последовал за Яростью, Паутиной, Корицой и Варежкой из места сборища. Он надеялся, что скоро сможет показать Коготочке, что такое быть воином. Теперь, когда солнце взошло над гнездом Двуногих, Когтегрив взглянул на ярко—голубое небо показавшееся между крыш. Они копались все утро, но он ни разу не учуял запах добычи, и его надежда найти свежую добычу для котят угасала.
Ярость радостно щелкнула хвостом. — Холодная погода, как эта, делает Двуногих более голодными, — мяукнула она. — Что означает для нас больше объедков.
Она повела патруль к другому скоплению мусорных баков и запрыгнула в один из них. Когда она с практичной легкостью открыла его, Когтегрив вскочил на следующий и оттолкнул его крышку, пока Паутина и Варежка рылись в мусоре возле их основания. Когтегрив покопался в хламе, пока лапами не почувствовал мягкость чего—то съестного. Он зацепил что—то своими когтями. Круглый комок чего—то, что немного пахло мясом, но он знал, что на вкус оно будет кислым.
Паутина взглянул на него, его глаза сияли. — Мясные объедки!
Варежка зацепил из под завала мягкую белую полоску. — Пеструшке это понравится, — мяукнул он. — Её легко жевать.
Ярость выдернула кость из мусора и триумфально швырнула ее на землю. — Здесь их навалом. — Она копнула глубже и вытащила еще одну.
Когтегрив сглотнул отвращение, когда она отбросила ее в сторону. — Воины оставляют кости для ворон. Здесь они были объедением.
Ярость спрыгнула вниз. — Давайте отнесем эти объедки обратно Корице.
Они оставили Корицу охранять свой первый улов — набор объедков, которые они выловили из помойки ближе к месту сборища. Луну назад Когтегрив предложил, чтобы патрули стражей припрятали объедки, которые они собрали, прежде чем забрать их домой. Это был старый трюк воина, который освобождал их лапы для более глубокого сбора мусора. Но город был полон кошек и лис, и они часто возвращались, чтобы узнать, что их тайник был ограблен. Это была идея Корицы поставить охрану. Когтегрив был доволен, что хоть одна из кошек—стражей начала думать как воин.
Он поспешил обратно к Корице. Странное мясо, которое он стащил, свисало с его челюстей и размазало жир на подбородке. Когда он нырнул из переулка и пошел по улице, ведущей к их тайнику, голуби запорхали меж Гнездами над ним. Если бы он только мог дотянуться хоть до одного из них. Почему стражи не придумали план, как их поймать? В городе должно быть место, где селились неуклюжие птицы. Разве стражи не выяснили, где оно находится?
Когда он повернул к узкому переулку между Гнездами, где оставили Корицу, его шерсть встала дыбом. Четыре бродяги окружили ее. Они прижали ее к стене, где лежала ее заначка. Корица плюнула в них, выгнув спину дугой и распушив мех. Один из бродяг потянулся за объедками, вывалившиеся из кучи позади нее. Корица с шипением набросилась на него. Кот попятился, рыча. Вздыбив шерсть, Когтегрив уронил мясо, которое нес, и прыгнул перед Корицой.
Он повернулся к бездомным и угрожающе зарычал на них. — Это наша заначка, — прорычал он. — Идите найдите свою собственную.
Пока он говорил, Ярость пробралась в переулок. Паутина и Варежка смотрели широко раскрытыми глазами. Когтегрив хвостом поманил их ближе. Ему может понадобиться подкрепление. Бродяги стояли на своем. Жадность светилась в их глазах.
Одна из них—гибкая серая кошка — прищурила свой ярко—голубой взгляд. — Твоя подруга хотела бы поделиться, — сказала она Когтегриву.
— Нет, она бы этого не сделала, — сорвался Когтегрив.
Серая кошка оглянулась на котов—стражей, еда свисала с их челюстей, затем она кивнула на объедки, сваленные за Корицой. — Здесь достаточно, чтобы поделиться.
Когтегрив зарычал. — Нам нужно кормить другие рты.
— У нас тоже есть голодные рты. — Серая кошка наклонила голову.
— Это еще не значит, что ты можешь забрать наш улов. — Когтегрив глянул на Ярость. Она хоть что—нибудь скажет?
— Почему бы и нет? — мяукнула серая кошка.
— Ты не поймала это, — прорычал Когтегрив.
— И ты тоже. — Кошка пренебрежительно взглянула на объедки. — Ты это нашел. А теперь мы это нашли.
Стыд опалил шкуру Когтегрива. Она была права. Они собрали эти объедки из баков. — Я дерусь за еду для ворон! — И все же этот вороний корм мог накормить кошек, ожидающих их в месте сборища. — Это накормит моих котят. — Он отдернул подбородок. Даже если это не было добычей, это уберегло бы их от голода. Новая волна гнева нахлынула на него. — Это принадлежит нам! Неужели у этой кошки вообще нет чувства чести? — Он оглянулся на кошек—стражей, которые с беспокойством наблюдали за ним. —Ты пытаешься украсть у моего друга, — медленно прошипел он.
— Украсть! — Серая кошка вздернула подбородок. — Ни одна кошка не владеет ничем, пока это не упадет ей в живот. Здесь каждый кот сам за себя. Ты, очевидно, не родился в городе, иначе бы ты это знал.
— Я рад, что не родился в городе. — Но мои котята родились здесь. — Когтегрив отогнал эту мысль. — Я родился в том месте, где мы кормим свое племя, прежде чем накормить себя.
Серая кошка пожала плечами. — Но ты позволишь нам голодать?
Когтегрив сузил глаза. Как она могла выставить его плохим котом? — Ты не мой соплеменник. Кроме того, в городе много помоек. Ты не будешь голодать.
— Много помоек, — передразнила кошка. — Но только если мы успеем добраться до них раньше лис.
— Лисы выходят только ночью, когда Двуногие уходят, — отметил Когтегрив.
— Что ты понимаешь, чужак? — Впервые глаза кошки округлились, выдавая беспокойство. Её шкура взъерошилась, она кивнула своим спутникам. — Пойдемте. Перехватим в другом месте.
Она выстрелила в Когтегрива взглядом. — Не устраивайся поудобнее. Тебе здесь не место. Я все еще чувствую запах былья на твоих лапах.
Повернувшись к нему хвостом, она побежала по аллее. Остальные последовали за ней, укоризненно оглядываясь через плечо.
— Молодец. — Ярость тепло взглянула на Когтегрива.
— Ты спас нас от драки, — выдохнула с облегчением Корица.
— Пока. — Когтегрив смотрел, как городские кошки исчезают за углом. — Не устраивайся поудобнее. — Угроза на прощание серой кошки заставила его почувствовать, что это противостояние может быть только началом.
Вернувшись в место сборища, стражи сгрудились вокруг патруля, когда они побросали объедки, которые они собрали. Когтегрив присел вдали от толпы и посмотрел на свое гнездо. Он с облегчением увидел, что Голубка и котята еще спали.
— Пахнет хорошими объедками.
Мяуканье Шпиля застало его врасплох.
Тощий черный кот сидел в тени деревянного выступа, наблюдая, как Луч вместе с остальными борется за еду. Когтегрив избегал Шпиля, насколько это было возможно, поскольку странный врачеватель рассказал ему, что Тенечек может видеть в тени. Он не сказал Голубке предсказание Шпиля, даже после того, как она дала имя своему сыну. — Тенечек в честь твоего племени, — объяснила она. Как он мог поспорить с ней? Однако это совпадение расстроило его, и он держался подальше от Шпиля на случай, если кот объявит о каких—либо более тревожных видениях.
Теперь Шпиль наблюдал за стражем ясным, ровным взглядом. — Как твои котята?
— Прекрасно, — быстро ответил Когтегрив. — Я думал поймать для них настоящую еду.
— Еда есть еда, — небрежно мяукнул Шпиль.
— Объедки—это не пища воинов. — Это пища для ворон. — Когтегрив не встретился взглядом с врачевателем. — Воины едят свежатину.
— И твои котята будут воинами. — Тон врачевателя был не сомнительным.
Взгляд Шпиля впился в его шкуру. Не в силах сопротивляться, он повернулся ему навстречу. Знал ли этот странный кот наверняка, что его котята будут воинами? Или я воспринимаю его всерьез, потому что он говорит то, что я хочу услышать?
Он вопросительно посмотрел на кота.
— Кем они еще могут быть, если их родители такие как ты и Голубка? — Шпиль поднялся на лапы и направился к Лучу.
Луч встретил его, сальные объедки свисали у него со рта. Глаза молодого котика ярко заблестели, когда он бросил их к лапам Шпиля. — Смотри, что я для нас принес!
Когтегрив посмотрел на вход пещеры. Решимость закалило его живот. Он поймает свежатинку для своих котят. Хватит ли ему времени до того как они проснутся? Он быстро поднялся на деревянный выступ и выскочил через проем в стене.
Снаружи голуби порхали вокруг большого шипа, торчащего из тернового убежища. Надежда вонзилась в лапы Когтегрива, когда один из них пролетел низко, но проходящий мимо Монстр послал его снова вверх, и его сердце упало, когда он примостился рядом со своими товарищами на крыше.
Шкура зудела от разочарования, он шел между каменными плитами. Иней на траве растаял, и ледяная вода просочилась в его лапы. Эта лужайка вокруг Гнезда была единственной зеленью, которую он видел с тех пор, как пришел в город. Сердце его болело по хрусту сосновых иголок под лапами. Он тосковал по запаху смолы и знакомым запахам дома. Рябинозвезд уже разогнал тени? Сумеречное Племя вернулось к нормальной жизни? Безопасно ли ему было возвращаться, не закрывая Солнце? Даже если бы это было так, он знал, что котята еще были слишком малы для такого путешествия.
Неподалеку раздалось громкое щебетание. Когтегрив вскинул морду к нему. Дрозд прыгал по ветке вишневого дерева. За ним блестели цветные стены убежища.
Когтегрив пригнулся к траве. Мокрый мех пропитал его живот, когда он устремил взгляд на дрозда. Не двигаясь, как одна из каменных плит, он ждал. Дрозд снова защебетал. Это был предупреждающий крик? Он его заметил? Грудь Когтегрива напряглась. Он взглянул на ствол, размышляя, сможет ли он подняться незамеченным. Но ветви были обнажены от холода. Дрозд заметит любое движение.
Расстроившись, Когтегрив размял когти, тоскуя по сосновому лесу Теней. Чувствуя себя беспомощным, он наблюдал, как дрозд трепетал на ветке. Он клюнул кору, потом прыгнул на мох и снова начал клевать.
Разочарование камнем упало в живот Когтегрива. Не было никакого способа добраться до дрозда, не спугнув его. Сегодня его котята снова будут есть еду ворон. Чувство вины потянуло его к их гнезду. Если они проснутся, он захочет быть там, чтобы хотя бы разделить с ними воронью еду. Пока бы они ели, он мог заверить их, что однажды они съедят настоящую добычу.
Движение выдернуло его из мыслей. Дрозд внезапно нырнул вниз и приземлился перед одной из плит. Он начал рыться в траве клювом. Надежда вспыхнула под шкурой Когтегрива. Он медленно приподнялся на лапы и пополз к нему. Каменные плиты скрывали его приближение. Он ускорил шаг. Он должен был подкрасться к дрозду, прежде чем он снова улетит. — Помедленнее, — сказал он себе. Он не мог позволить отчаянию заставить его все испортить.
Остановившись за плитой, где дрозд копал червей, Когтегрив успокоил дыхание. Он заглянул за край. Дрозд его не заметил. Когда тот полностью ничего не подозревал, живот Когтегрива затрепетал от волнения. Усы дернулись, он набросился и ударил лапами дрозда, прежде чем тот успел в панике отскочить. Прижав его к земле, он схватил челюстями его за шею и быстро убил. — Спасибо, Звездное Племя. — Счастье захлестнуло его, когда он почувствовал вкус крови. Он схватил его зубами и, наслаждаясь теплым запахом добычи, поспешил обратно в убежище.
— Проснитесь! — Он бросил свой улов на край Голубкиного гнезда.
Голубка подняла голову, ее нос задергался. — Дрозд! — Восторг заблестел в ее зеленом взгляде, когда она села и перевела взгляд с Когтегрива на пойманную птицу. Она растормошила котят, все еще прижавшиеся к ее животу. — Проснись, Коготочка! Светлинка, проснись. — Она лизнула Тенечка между ушей. — Папа принес нам еду.
Мигая от солнечного света, который затопил пещеру, Коготочка заглянула за край гнезда. Ее плечи опустились, когда она увидела дрозда. — Это не еда, — печально мяукнула она. — Это всего лишь птица.
— Это добыча! — сердито ощетинился Когтегрив. — И ты будешь ее есть.
Светлинка вылезла из гнезда, ее коричневый полосатый котячий мех вздрогнул ото сна. Она понюхала дрозда. — Пахнет очень вкусно.
Тенечек балансировал на краю гнезда, его нос подозрительно задергался. — Разве там не было объедков?
Он посмотрел через пещеру, где развалились стражи, объедки, которые они собрали, исчезли.
Коготочка проследила за его взглядом, принюхиваясь. — Я чувствую запах мяса. — Она осмотрела пещеру.
— Это мясо. — Когтегрив ткнул в дрозда.
— Он весь в перьях. — Коготочка оттолкнула его своей мордочкой.
У Когтегрива свело живот. Почему запах свежей добычи не заставил их проголодаться?
Голубка вылезла из гнезда и начала рвать дрозда на мелкие кусочки, а котята смотрели с ужасом. Отложив в сторону части покрытые перьями, она положила перед ними по маленькому мясистому ломтику.
Раздражение полоснуло живот Когтегрива. — Рыжинке никогда не приходилось раздирать мою еду, когда я был котенком.
Голубка выстрелила в него взглядом. — Конечно, она это делала. Им всего две луны от роду. Нельзя ожидать от них, что они разорвут свою собственную добычу.
Когтегрив присел на корточки. Возможно, она была права. Он должен быть терпеливым.
— Попробуйте это, — воодушевила котят Голубка.
Коготочка с беспокойством понюхала ломтик красного мяса, прежде чем притронуться к нему языком. Она нахмурилась и снова его вытерла. Тенечек коснулся лапкой своей порции, прежде чем вонзить зубы. Светлинка схватила один конец ртом и, зацепив ломтик когтями, стала дергать его своими зубами.
Голубка ласково взглянула на Когтегрива. — Как хорошо, что ты поймал для нас свежую дичь.
Когтегрив ничего не ответил. Он все еще с тревогой смотрел на котят. Что, если они никогда не научатся любить свежую дичь? Что, если он приведет их обратно в Племя Теней, а они откажутся есть?
— Все котята привередливы в еде, — пробормотала Голубка. — Искра отказывалась есть кролика, пока ей не исполнилось четыре луны. А я ненавидела землероек.
— Правда? — Когтегрив с надеждой посмотрел на нее.
Она на мгновение задержала его взгляд, затем кивнула на котят. Все трое были заняты тем, что жевали разделку дрозда. Тенечек выглядел задумчивым. Коготочка все еще хмурилась. Щеки Светлинки набухли от еды, потому как она слишком много откусила.
— Жуйте его тщательно перед тем как проглотить, — предупредила Голубка. — Или у вас разболятся животы.
Когтегрив наблюдал, как они едят, его грудь распирало от гордости. Даже если им не понравился дрозд, они пытались его съесть. — Твои котята будут воинами. — Слова Шпиля звучали в его голове. — Конечно, так и будет. Особенно, если он скоро отведет их домой.