Глава 18
ГЛАВА 18
Ярость отогнала Когтегрива, когда Шпиль сопроводил Голубку в ее гнездо.
— Она нуждается во мне. — Когтегрив посмотрел на нее, корчась от боли, когда она улеглась среди пушистых шкур.
— Целители позаботятся о ней. — Ярость кивнула Арахису, которая уже спешила навстречу завываниям Голубки. — Арахис уже имела котят, и она не раз помогала роженицам. — Она нежно взглянула Когтегрива. — У нас здесь много королев. Шпиль и Арахис знают, что делают.
— Но я хочу быть с ней. — Грудь Когтегрива так заныла, что он едва мог дышать.
— Сначала тебе нужно успокоиться. — Ярость пристально посмотрела на него, ее глаза сверкали. — Я знаю, что это ваш первый помет, но все будет хорошо.
— Я виноват в том, что у нее начались роды. — Чувство вины нахлынуло на него. — Я расстроил ее.
— Если бы королева начинала рожать каждый раз, когда какой—то кот расстраивал бы их, то было бы много неожиданных пополнений, — успокоила Ярость.
— Я не должен был ничего говорить. — Мысли Когтегрива кружились. Зачем в Звездном Племени он упомянул сон Лужесвета? У Голубки и сейчас хватает много поводов для беспокойства.
— Когтегрив! — крик Голубки проник в его мысли.
Он вскинул морду к ней. Она смотрела на него, боль блестела в ее свирепом взгляде. — Прекрати сидеть здесь просто так, подобно кролику, и сделай что—нибудь полезное! — ахнула она, когда Арахис наклонилась к гнезду и погладила лапой по ее животу.
Когтегрив панически уставился. — А что я могу сделать?
— Принеси мне палку, чтобы прикусить её, — задыхалась Голубка. — Я не хочу, чтобы все кошки слышали, как я визжу, как котенок!
Когтегрив кивнул и поспешил к пролому в стене. Он выбрался наружу, затем помчался к высокому каштановому дереву, под которым сидел со Шпилем. Двуногие все еще кричали внутри. Мимо пронеслось чудовище. Белые облака усеивали небо. Когтегрив оглядел траву, заметив крепкую палку, валявшуюся под деревом. Он наклонился и укусил ее, с облегчением почувствовав, что она тверда между его челюстями. От гладкого стебля не осталось и щепки коры. Она была идеальна для Голубки. Он быстро отнес ее обратно в пещеру, изо всех сил стараясь втиснуть ее в щель. Он толкнул ее, и она упала на карниз и отскочила на пол.
Ярость и Подлец обернулись, чтобы посмотреть, как она падает, прежде чем спустится. Луч поспешил через пещеру и встал рядом. — А это для чего? — спросил он, когда рядом с ним приземлился Когтегрив.
— Это для Голубки. — Когтегрив схватил ее и понес к гнезду Голубки.
— Зачем ей палка? — Луч последовал за ним.
— Чтобы укусить. — Когтегрив изо всех сил пытался говорить через палку. Он бросил ее рядом с гнездом. — Это поможет ей справиться с болью.
Луч остановился рядом с ним и уставился на Голубку. Арахис забралась в гнездо и успокаивала ее нежно массажируя ей за ушами. Шпиль наклонился и провел лапами по ее животу. Голубка судорожно вздрогнула, судорога пронзило ее тело.
— Зачем кошкам приходится рожать? — Спросил Луч.
Шпиль отвернулся от Голубки и встретился взглядом с котиком. — Луч, — мягко мяукнул он. — Голубка будет нуждаться в воде. Найди тряпку и смочи ее под капельницей. И принеси ее сюда. Но подожди, пока она полностью не промокнет, прежде чем вернуть ее обратно.
Луч серьезно кивнул и поспешил прочь.
Когтегрив уставился на Голубку, когда ее охватил очередной спазм. — Она в порядке?
Голубка выстрелила в него взглядом. — Где палка? — Зарычала она сквозь стиснутые зубы.
Он поспешно сунул ее в гнездо, и она зажала ее челюстями и застонала, когда другой спазм заставил ее напрячься. Она вздрогнула, затем дернулась.
Шпиль зарычал, когда маленький мокрый мешочек скользнул в гнездо позади нее. Он быстро надкусил зубами мембрану мешка и выдернул оттуда пучок скользкого меха. Он положил его рядом с щекой Голубки. — Познакомься со своим первенцем.
Голубка отпустила палку и, громко замурлыкала, когда крошечный котенок начал плакать, извиваясь и пища рядом с ней.
— У тебя будет дочка. — Шпиль счастливо посмотрел на Когтергива.
Когтегрив уставился на котенка, едва не веря своим глазам. Этот маленький комочек меха был причиной всех страданий и беспокойств последних двух лун. Его сердце было преисполнено радостью, пока оно вырвалось из его горла. — Она прекрасна. — Как он мог сомневаться в том, что он должен остаться здесь с Голубкой? Он потянулся мордой к ней, прижавшись сначала к котеночку, а затем к ее щеке.
Она тоже замурлыкала, их взгляды встретились, когда она повернула голову, чтобы прижаться носом к её носу. — Она такая мягкая и … — спазм прервал ее. Она оттолкнула Когтегрива, прижав котенка к груди и снова стиснула зубы вокруг палки. Дергаясь, она застонала, и еще один котенок плюхнулся в гнездо.
— Сын, — радостно мяукнул Шпиль, положив мокрый комочек рядом с первым.
Когтегрив наблюдал, как Голубка снова схватилась за палку.
— Еще одна дочка. — Шпиль расположил третьего котенка рядом с остальными. Он провел лапой по животу Голубки. — Вот и весь выводок. — Он откинулся на корточки и посмотрел на Арахиса.
Арахис замурлыкала. — Так прекрасно помогать с рождением котят после ухода за таким количеством больных и раненых кошек. — Ее взгляд устремился на пустое гнездо Календулы.
Когтегрив взглянул на него. Сапожок, одноглазый кот, потянул за собой сверток безволосых шкурок и вытряхнул их зубами. — А где Календула?
Шпиль оттолкнул Когтегрива и понизил голос. — Она умерла прошлой ночью, — прошептал он. — Теперь она свободна от страданий.
Когтегрив почувствовал укол грусти, но мягкий голос Арахис отвлек его.
— Ты хорошо справилась. — Арахис наклонилась к Голубке. Когда Когтегрив поспешно продвинулся к гнезду, черепаховая кошка оставила их.
Шпиль последовал за ней, и Когтегрив внезапно осознал, что он остался наедине с Голубкой и тремя новорожденными. Его мех тревожно покалывал. Что ему теперь делать? Голубка принялась вылизывать котят до тех пор, пока их влажный мех не распушился; затем она обнюхала их возле своего живота, прижавшиеся к нему в поисках молока. Голубка замурлыкала и обвилась вокруг них. Казалось, она инстинктивно знала, что делать. Так же как и ее котята. У Когтегрива свело живот, когда огромная ответственность за заботу о них охватила его. Свобода, которую он ощущал после ухода из Племени Теней, казалось, испарилась, как утренний туман. Внезапно все узы, которые когда—то удерживали его, снова связали его. Он покинул свое племя, но он и путешествовал с ним. Это были его котята, о которых он должен заботиться и поднять на лапы. Они были такой же частью его, как и Сумрачное Племя, а он был частью их.
Голубка посмотрела на него, ее глаза были уставшими, но наполнены любовью. — Разве они не прекрасны?
— Конечно.
Когтегрив неловко присел рядом с гнездом и вытянул морду, чтобы понюхать их. В тени под выступом он мог распознать их окрас. Одна кошечка была серенькой, как Голубка, другая была полосатой, как он, а котик был серым, с широкими темными полосками по бокам. Они пахли тепло и сладко. Котик с негодованием застонал, как только Когтегрив попытался лизнуть его мягкий как у крольчишки мех и прижать ближе к животу Голубки. — Не думаю, что я ему нравлюсь, — озабоченно пробормотал Когтегрив.
— Конечно, ты ему нравишься. Ты их отец. — Голубка дотронулась лапой до щеки Когтегрива, и нежность в ее прикосновении заставила его снова испытать чувство вины за их спор.
— Мне очень жаль, — пробормотал он. — Возможно, мне не следовало рассказывать тебе о видении Лужесвета. Но я не могу тебе врать. Поверь мне, ты самая важная часть в моей жизни, но без моей верности моему племени, кем бы я был?
Она мягко посмотрела на него. — Я знаю. Твоя преданность делает тебя тем, кто ты есть. И я знаю, что ты будешь любить наших котят с той же яростной преданностью, с которой ты любишь свое племя. Я люблю тебя Когтегрив. Я бы любила тебя, даже, если бы ты не последовал за мной сюда. Я всегда буду любить тебя. — Она остановилась, ее зеленые глаза сияли. — Не только потому, что ты отец моих котят, а потому, что ты — это ты. Прости, что заставила тебя выбирать между мной и твоим племенем. Ни одна кошка не должна делать такой выбор. Я боялась столкнуться с этим в одиночку. Я была трусом.
— Нет! — Он яростно лизнул ее щеку, его сердце разрывалось от гордости. — Ты была храброй. Очень храброй. И я бы тоже любил тебя, даже если бы мое племя держало бы меня подальше от тебя. Ничто не может остановить мои чувства к тебе.
Она ответила на его взгляд. — Мы всегда будем любить друг друга. Но мы несем ответственность перед нашими племенами и нашими котятами. Мы — воители…
Когтегрив прервал её: … и наши котята будут тоже воителями.
Голубка кивнула. — Они будут воспитаны в племени.
Когтегрив вгляделся в Голубкин взгляд, с облегчением обнаружив, что в их зеленых глубинках сияет согласие. — Да, — промурлыкал он.
Голубка тоже замурлыкала в ответ, а затем добавила: — Но сначала они должны отучиться от груди и надо подождать пока они окрепнут для путешествия.
— Они не попадут в брюхо Грозовой Змеи, — твердо мяукнул Когтегрив.
— Конечно, нет, — удивлено сказала Голубка. — Грозовые змеи могут наполнить свои животы Двуногими. Наши котята пойдут с нами пешком.
Когтегрив увидел усталость в ее глазах. — Ты должно быть устала. Поспи, а я пока присмотрю за ними.
Голубка посмотрела на него с благодарностью, а затем перевела взгляд на пещеру. Коты—стражи сидели группами, делясь добычей. Варежка повела Писклю и Луча к входу. Ярость дремала в полосе солнечного света. — Нет необходимости приглядывать за ними, — сонно мяукнула она. — Они будут стоять на страже. — Она закрыла глаза и опустила подбородок на свои лапы. Котята продолжали сосать молоко, и тихо мурлыкали.
Когтегрив положил голову на край гнезда, удовлетворение охватило его, как теплый ветерок. Наблюдая за тем, как Голубка спит, он услышал шаги лап позади себя. Он поднял голову и огляделся.
Шпиль приблизился к нему. Чистый, ясный взгляд, которым он следил, пока помогал Голубке с выводком, уступил место застывшему взгляду, который Когтегрив увидел в желтых глазах кота, когда они впервые встретились. — Он получил еще одно видение?
Когтегрив сел, преграждая путь к своим котятам. — Шпиль? Ты в порядке?
Шпиль глядел мимо него, уставившись прямо на темно—серого котенка. Его мех всколыхнулся вдоль позвоночника. — Этот будет видеть в тени.
Когтегрив напрягся. — Что ты имеешь в виду?
Шпиль безучастно посмотрел на него, затем отступил.
Когтегрив встряхнул свой мех, раздраженный обеспокоенным чувством, которое побудил Шпиль, под своей шкурой. — Не будь глупым. Он не целитель. — Он смотрел вслед Шпилю. — Но почему он снова говорил о тенях? У этого кота есть какие—то странные связи с Племенем Теней? Само Звездное Племя говорит через него?
Когтегрив нервно сдвинул лапы. Он взглянул на плоскую белую крышу, задаваясь вопросом, может ли Звездное Племя увидеть их здесь. — Мы вернемся домой, как только сможем, — пообещал он. Повернувшись, чтобы еще раз взглянуть на Голубку и их котят, он наклонился и вдохнул их запах. Его сердце болело от любви, и он устроился у гнезда и закрыл глаза.