Глава 5.
Глава 5.
Питер Пэн стоял на берегу Нитландии, его силуэт вырисовывался на фоне звёздного неба. Дрогнувшая от ночного ветерка трава придавалась мягкости, и волны медленно накатывались на песчаный пляж, оставляя за собой шлейф пузырей и искрящихся капель. В воздухе витал аромат соли и свежести, но в душе Питера рождалось напряжение, как если бы буря подбиралась к его чувствам.
Он наслаждался спокойствием, которое пришло с наступлением ночи. Но это спокойствие было недолговечным. Внезапно, его внимание привлекло что-то вдалеке — его глаза зацепились за силуэт корабля, приближающегося к берегу. Сердце его наполнилось предвкушением, когда он увидел, что это был корабль Киллиана Джонс Крюка.
Крюк вышел на палубу с присущей ему пафосностью и грацией, его длинный плащ развевался на ветру. Он двигался так, словно вся Нитландия была его сценой, а он — её главный актер. Огромная фигурка капитана, с его аккуратно уложенными волосами и поразительно выразительной мимикой, была хорошо знакома Питеру. Но в этот момент она вызывала в душе Питера лишь злобную усмешку.
—Что, Киллиан? Оплашал в Сторибурке? — любезно произнёс Питер, поднимая бровь. Его голос был тихим, но всё равно звучал зловеще в полной тишине ночи. — Подумай сто раз, прежде чем шмыгать снова сюда. Прошлое тебя ничему не учит.
Крюк усмехнулся в ответ, его глаза заискрились, как острое лезвие. Он не торопился с ответом, наблюдая за Питером, словно тот был просто куском мяса, который он собирался сжечь огнём злобной ярости. Капитан медленно снял с пояса свою саблю и, с грацией и снобизмом, бросил её к ногам Питера. Сабля ударилась о песок, оставив после себя легкий отпечаток.
Питер взглянул на саблю, а затем поднял глаза на Киллиана, его выражение лица было смело и дерзко. — Думаешь, это умно? Затевать бой с королём? — произнёс он с вызовом, почти забавляясь этим явным намерением Крюка.
Недалеко от берега, на корабле, его Потерянные мальчики уже готовились к возможной стычке, их лица отражали смесь восторга и настороженности, ощущая появление вражеского капитана. Но Питер оставался безмятежным, вызывая на себе тёмные чары связи с Крюком.
— Ты прочно забываешь, кто здесь король,— добавил он, зная, что его слова будут ранить глубже, чем любая сабля. — "До простого смертного тебе не сравниться. Ты всё еще играешь давно проигранные партии.
Крюк лишь зло усмехнулся в ответ, подавляя гнев, который разгорался внутри. Нет, он не мог позволить себе впасть в ярость — его пафосное присутствие должно было остаться неосквернённым. — И когда же ты научишься, Питер? — произнёс он, вызывая легкую насмешливую улыбку. — Чем больше ты думаешь, тем больше вызывает смех.
Питер с игривой виновностью, поднял саблю на уровень груди.
Сабля Крюка остряком направлена в его сторону, и теперь они оба были готовы к бою. Настала тишина, и вокруг них на мгновение совпали все звезды как бы застыли в ожидании.
Крюк, склонившись слегка вперёд, показал, что не боится. Он двинулся в сторону Питера, его движения были уверенными и расчетливыми. Питер, в свою очередь, ответил схожим образом, уверенно принимая позицию защитника.
Сабли встретились с ударом, словно два грома в ночи. Каждый новый удар звучал как боевая песнь, застывшая в воздухе. Питер использовал свой опыт, каждое движение расписывая в обуреваемом быстром танце. Он был ловким и неуловимым, уходя в сторону и одновременно атакуя с другой.
Крюк был сильным противником, обладающим мощным стилем боя, но у Питера было преимущество — его скорость и ловкость, его способность подходить к схватке с азартом. В моменты, когда Крюк издавал звуки гнева, Питер вышел, быстро выкользнув из его захвата, как светлячок в тёмном углу.
Каждое новое движение Питера умело игнорировало игру Крюка. Капитан, рваясь от нарастающего гнева, неожиданно рос в своих преступлениях, и настроенность на борьбу укрывала его злобу.
Сабли звучали снова и снова, взрезая воздух, как резкий шёпот. Их движения стали всё более быстрыми, убийственными, каждый мастер старался не упустить ни одной возможности. Крюк сжимал зубы, его лицо стало подтянутым, когда он снова ухватился за рычаги боевых условий.
Питер был опасен в своей грации, позволяя каждому движению, казалось бы, говорить о вечной борьбе. Он стремительно увернулся от удара Крюка, а затем посмотрел в глаза врага, его голос остался у Питера, как комета в ночи..
С хрипом Крюк завёл свою саблю обратно и снова ринулся в бой. Это был только их второй круг, и Питер почувствовал, как напряжение вокруг продолжает расти, как натянутая струна. Каждый столкновение прибавляло ощущение, что борьба достигла новой высоты, которые только начинались.
Сабли продолжали сшибаться, и в этот момент Питер осознал, что эта схватка не была лишь игрой; это был бой, который определит их пути на долгие годы, хороши ли они будут или нереальны. Ночь шептала о возвращении, и здесь, на берегу нищеты и надежды, началась новая эпоха борьбы.
*...*
Тёмная комната замка была окутана мраком, только редкие проблески света прорывались сквозь высокие оконные проёмы, разгоняя тени и создавая мистическую атмосферу. На высоком, уютном ложе лежала дочь Сиенны, её длинные черные волосы рассыпались, как водопад, по белоснежным простыням. Она медленно открыла глаза, непривычно осматриваясь вокруг.
Элизабет, дочь Сиенны, всегда знала, что её мать — цыганка и колдунья, но о мире сказок и невидимых существ ей не рассказывали. У неё была нормальная, хотя и довольно необычная жизнь, свободная от магических приключений, полная обычных трудностей и трудностей повседневной жизни. Однако сейчас, проснувшись тут, в каком-то странном замке, её охватило странное чувство — смесь страха и любопытства.
Она резко села, её сердце забилось быстрее. Поднимая глаза, она осматривала стены, полные старинных гобеленов, и высокие потолки, словно высшие создания решили укрыться здесь на века.
— Что это за место? — пробормотала она себе под нос, в её голосе звучало хотя бы немного недовольства и гнева. Она решила, что не будет ждать, когда кто-нибудь появится, чтобы объяснить ей, что происходит. Внутри её всегда жила упрямство и дерзость, как у её тети Вероники.
Собравшись с духом, Элизабет встала и направилась к двери, сжимающая в руках кулаки, как будто готовилась к драке. Если она здесь, значит, ей придётся защищаться. Она резко распахнула дверь и вышла в коридор, где царила тишина, подобная запертым тайнам.
Только шагнув на светлый коридор, наткнулась на Румпеля и его возлюбленную Бель, которые изумлённо смотрели на девушку, словно она явилась из ниоткуда. Их лица показывали смесь удивления и беспокойства.
—Ты в порядке? — спросил Румпель, его голос звучал мягко, но с лёгкой тревогой.
Элизабет всплеснула руками и встала, её тело наполнилось энергией.
—Где я? Что здесь происходит?! — крикнула она, сжимая кулаки, как если бы готовилась к нападению. — Вы кто такие? И кто меня сюда притащил?
— Успокойся, пожалуйста,— вмешалась Бель, её голос был спокойным и уравновешенным, как лунный свет, проникающий в тьму. — Ты в безопасном месте, замке, но ты должна понять, что это временное убежище.
— Временное убежище?т— повторила Элизабет, её глаза сузились от недоумения и злости. — Я вообще не знаю, что происходит! Почему я здесь? Откуда вы взялись?
Румпель мягко покачал головой, понимая, как трудно девушке понять данную ситуацию.
— Твоя мать, Сиенна, и твоя тётя Вероника спрятали тебя здесь от злых сил. Они знали, что опасность может прийти, и ты нужна им живой и здоровой.
Слова Румпеля вызвали всплеск эмоций в Элизабет. Мама? Вероника? В её ум пришла очевидная мысль — ведь она сама ни разу не сталкивалась с магией или сказками. Всё это казалось невероятным бредом.
— И вы думаете, что я буду просто сидеть здесь, как никакая принцесса?! — резко бросила она, её голос дрожал от гнева. Она не собиралась быть жертвой обстоятельств.
—Я не буду ждать, пока кто-то примет решения за меня. Я просто уйду!
— Ты не понимаешь, Элизабет, — произнёс Румпель, его голос стал более серьёзным. — Это не просто игра. За тобой следят, и если ты покинешь это место, ты подвергнешься опасности. Уверь, твоя мать и тётя делают это ради твоей безопасности.
Элизабет, его слова зацепили её. Внутри что-то дрогнуло, но она всё ещё чувствовала гнев.
— Что вы имеете в виду? Какую опасность?! — спросила она, её голос стал более тихим.— Кто за мной охотится?
Бель невольно взглянула на Румпеля, и они обменялись взглядами, полными понимания и сострадания.
— Это сказочный мир, полный существ, которые могут быть злыми" — сказала Бель тихо. — Есть силы, которые стремятся заполучить тебя, и твоя семья знает это лучше, чем кто-либо.
Элизабет сжала челюсти, её ум бушевал от новой информации. Она никогда не верила в сказки и волшебства, но теперь стояла перед непреложным фактом. Этот замок, её мать, её тётя — всё это не было случайностью.
— Чем я таким являюсь особенной?— резко спросила она.
Румпель посмотрел на неё с лёгкой улыбкой.
— Ты — наследница особой силы, но не всё сводится к силе. Тебе предстоит найти себя. Мы здесь, чтобы помочь тебе.
Эти слова отозвались в её сердце, они шептали о надежде и силе. Она почувствовала, что в ней есть больше, чем просто злость и упрямство. Возможно, это именно то, что ей было нужно, чтобы понять мир вокруг.
Теперь она не знала, что делать. Эти новые друзья, возможно, могут стать её защитниками, и даже если стоит зверь за забором, она не собирается сдаваться.
— Хорошо..— сказала она, её голос стал более ровным, но в нём всё ещё оставался налёт агрессивности.
*...*
На фоне бескрайних звёзд, сверкающих над Нитландией, лагерь Потерянных мальчиков оживал своим уникальным светом и энергией. Огонь костра трещал под раскидистыми деревьями, осветив лицо Джона, сына Сиенны. Мальчик сидел на обрубке дерева, задумчиво поглаживая песок, потихоньку теряя в нём свои мысли. Он не чувствовал себя на своём месте среди весёлых смехов и игривых игр Потерянных мальчиков. Всё ещё новенький в этом мире, он чувствовал себя изолированным — злость и неуверенность явно терзали его внутри.
Внезапно к нему подошёл другой мальчик, его имя было Дэвон, и с ухмылкой на лице он решил воспользоваться моментом.
— Хаха, так это за тобой Пэн отправил свою тень! Ты какой-то хилый, — произнёс он, кидая на Джона насмешливый взгляд.
Жар костра не мог унять пламени, разгоревшегося в груди Джона. Он стиснул кулаки, не желая показывать свои эмоции. Злость кипела внутри него — не суждено быть слабым, особенно в лагере Потерянных мальчиков, где крепость духа ценилась больше всего.
— Заткнись,— пробормотал он, пытаясь не поддаваться на провокации.
Но Дэвон, почувствовав, что попал в точку, лишь продолжил.
— Почему бы тебе не попытаться хоть немного подкачать? С такой физической формой ты бы мог стать хорошей мишенью для тренировок!
И тут Дэвон угрожающе поднял палку, приветствуя её как свой меч, пытаясь запугать Джона.
— Смотри, я мог бы тебя легко одолеть этим!— произнёс он, выставляя палку наперевес.
Джон почувствовал, как его лицо горит от гнева.
— Ты действительно думаешь, что я боюсь тебя? — самоотверженность шла с каждой мысли. Он встал, приготовившись отстоять свою гордость, когда внезапно почувствовал знакомое чувство, что на него кто-то смотрит. Питер Пэн, их лидер, наблюдал за ситуацией с другого конца лагеря, его лицо было непрочным и любопытным.
Питер, к его удивлению, не был сосредоточен только на себе — он обратил внимание на Джона и Дэвона. Его зеленые глаза сверкнули, и он, подойдя немного ближе, тихо произнёс: — Представь у себя в руке дубинку, и она появится. Поверь в себя, — посоветовал он с уверенной, но еле слышимой интонацией.
Словно чары, направленные на Джона, его мысли изменились. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь сосредоточиться на словах Питера. Дубинка? Это прозвучало абсурдно, но он хотел верить — это могло стать его подарком. И вдруг, как по волшебству, он представил, как дубинка появляется в его руке: она крепкая, тяжёлая, и он готов её сжать.
В момент воображения, в его руке материализовалась палка, не просто палка, а дубинка — она была чуть больше, чем просто дерево, она словно переливалась от власти, напоминающей о том, что он не должен кем-то быть, а должен быть собой. Резкая, но крепкая самоуверенность наполнила его.
— Вот это я понимаю!ь— вмешался Джон, его голос стал уверенным. Он поймал взгляд Дэвона и шагнул вперёд, прежде чем его противник успел понять, что происходит.
Дэвон, заметив изменение в настроении Джона, на мгновение опешил. Джон воссиял своей новообретённой силой, его плечи расправились, а в жизни внезапно возникла надежда. Он сжался вокруг дубинки, готовясь показать Феликсу, что он не поддастся его трюкам.
— Ты думал, что я хлюпик, не так ли? — произнёс Джон, его голос звучал усмехаясь. — Неправильный выбор ставок!
Питер самодовольно наблюдал за этим, его сердце наполнилось гордостью за мальчика. В этом мире, где он самостоятельно боролся со своими страхами и неуверенностью, именно такие моменты помогали ему расти. Они были больше, чем просто Потерянными мальчиками — они были братством, и ситуации, подобные этой, словно ковали связи между ними.
Наблюдая, как битва духа разгорается в глазах Джона, Питер понял, что вся эта ситуация имела великую важность — не только необходимость быть сильным, но и значение поддержки, которую они могли предоставить друг другу.
Вскоре Джон стал лицом к лицу с Дэвоном, и в воздухе заструился азарт — это была борьба не только за физическую силу, но и за уверенность в себе.
*...*
Вероника Аллен и Сиенна Беннет шли по узкой тропинке, обрамленной старыми деревьями, их ветви сгибались под весом вековой растительности. Умиротворяющие звуки природы были забиты слышимым вдалеке шёпотом. Главная героиня чувственно ощущала, как её сердце наполняется неким предчувствием, когда они наткнулись на заброшенный домик, занесенный слоем прорастающего мха и растительности.
— Смотри!— произнесла Сиенна, её голос звучал как музыкальное перезвон. — Что-то есть. Может, заглянем?
Вероника, настороженно глядя на старый домик, почувствовала, что здесь скрыто нечто большее, чем просто старые стены, разбитые окна и мрак. Этот дом не был обычным; в его стенах крылась история, и она вдруг ощутила, как её память вернулась к недавним событиям — моментам, когда она была частью неразрешимого кода.
— Я думаю, я знаю этот дом.. — произнесла я, голос стал более тихим, как одинокий ураган, раскачивающий ветви. Она остановилась у двери, взяла за ручку и слегка надавила.
Дверь скрипела, как тяжёлое золото, и вскоре, задыхаясь от давившего, каменного воздуха, они обе перевели взгляд внутрь. Приоткрывшаяся дверь открывала вид на тёмное помещение, где мебели почти не осталось. Пыльные полы и закопченные стены говорили о том, что тут долго никто не жил.
— Чувствуешь это?— спросила Сиенна, оглядываясь. — Как будто здесь осталась часть прошлого.
Вероника мимоходом прошла к одному из старых зеркал, расположенных на стене. Она поднесла руку к стеклу, и вдруг ей показалось, что сквозь отражение пробивается что-то большее. В её сознании вспыхнули картины — она увидела Питера Пэна и женщину, которую знала слишком хорошо — Сару. Они оба смеялись, их глаза светились счастьем; это было так ярко, что она почувствовала, как сладкая боль пришла в её сердце.
— Почему…?— шептала я, голос становился всё слабее, когда слеза скатилась по щеке. Вся эта радость вокруг отражала то, чего никогда не могла достичь. Я всё ещё помнила Питера Пэна, его игривую натуру и страсть к жизни, но его выбор был ошибочным. То, что он когда-то взглянул на эту женщину с полной самоотдачей — это не шло ни в какие рамки понимания.
В тот момент её осенило: "Как же он не заметил, что Сара не такая уж и хорошая?" Эта мысль ворвалась в её разум, и вдруг её начали терзать невидимые тени. Внезапно Вероника почувствовала резкую головную боль, пронзающую её, словно молния. В ушах зазвучал плач детей, и яркие вспышки воспоминаний начали незаметно прорастать вокруг неё.
Словно мир вокруг неё стал неуправляемым, картинка за картинкой выстраивалась в её сознании. Она увидела происходившую сцену, где Сара рожает — крики, радость, счастливое выражение лица Питера. Они вместе смотрели на новорождённого мальчика, и в этот момент ей казалось, что всё в их жизни идеально.
Но затем тень казалась более утяжелённой. Это была не простая радость — Питер, как будто заперт в чем-то, что он не осознаёт, — этот замкнутый круг неведомых грёз. Воспоминания менялись, смешивались — он стал видеть не Сару, а её. В его глазах светила некоторая лунная печаль.
Вероника почувствовала, как сознание уходит от неё. Крики детей становились всё громче, и их эхом отражались в её уме. Это был настоящая беда, она не могла различить, где она, как это всё связано. Этот ненадолго возникший момент стал слишком большим, и в следующее мгновение, Вероника потеряла сознание.
Сиенна, увидев, как Вероника внезапно обмякла, резко подскочила к ней.
— Вероника! Эй?! — закричала она, её голос звучал в панике. Она трясла её, пытаясь пробудить. Но Вероника не отвечала.
Сиенна уже собиралась звать на помощь, когда из-за окна в дом влетела маленькая фея Динь-Динь, её крылья искрились в воздухе, словно звёзды, взлетевшие из далёкой тьмы.
— Что происходит?— пронзительно произнесла Динь-Динь, еле слышно урча в класическом манере. — Почему без сознания?
—Мне нужна помощь!— закричала Сиенна, её сердце колотилось от беспокойства, наблюдая за подругой, которая лежала на полу. "Я не знаю, что с ней происходит!"
Чувствуя растерянность и страх, Динь-Динь подлетела ближе к Веронике, её маленькое лицо стало жестким от настороженности.
— Я постараюсь её вернуть. Дайте мне минуту!
Сиенна смотрела, как фея склонилась над Вероникой, её присутствие словно наполнило домиком жизнью. Внутри Сиенна чувствовала прилив надежды, и всё, что она могла сделать, это молиться, чтобы Вероника вернулась, и тот мрак, который сковывал их, наконец, рассеялся...