Падение
Прошла неделя.
Субботнее утро выдалось ясным, свежим — небо ещё не успело прогреться, и в воздухе ощущалась лёгкая прохлада.Я стояла на баскетбольной площадке в старом худи и лосинах, волосы убраны в хвост, а руки уже начали уставать от неуклюжих бросков.
— Да вот так. — Патрик подошёл ближе, мягко, спокойно, с той своей привычной добротой, в которой пряталась боль.
Он всегда был рядом. Всегда знал, как и когда подойти.
— Чуть выше локоть, не прижимайся. Расслабь запястье, Ари.Он обнял меня сзади, взял мою руку своей — тёплой, сильной, уверенной. Его дыхание касалось моей шеи, и в любом другом случае это было бы волнительно.Но сейчас...
Всё, что было в голове — это не Патрик.
Арес.
Прошла неделя.С того самого утра, с его взгляда, с его дыхания на моих губах.
С того момента, как почти...С того самого "Ари", прошептанного у моего уха.С той ночи — ни одного сообщения. Ни одного звонка.
Тишина.Но каждый день он был в мыслях.
Каждый чёртов день.
— Ари? Ты тут? — голос Патрика вывел меня из транса.
— Что? Да, прости. — я попыталась улыбнуться, но он уже всё понял.
— Ты о нём думаешь?
Я не ответила. Просто отвернулась и снова взяла мяч.Он ничего не сказал. Лишь помог мне встать правильно.
— Смотри. — он аккуратно поправил мои плечи. — Теперь бросай. Не думай — просто отпусти.
Мяч скользнул с пальцев и залетел прямо в кольцо.
— Видишь? — он улыбнулся, глядя на меня.
— Ага, — пробормотала я. — Просто нужно отпустить.
Где-то сбоку пронёсся Лукас — ловко подхватив мяч и мастерски закинув его в кольцо.
Отпустить?
Если бы всё было так просто.
Если бы можно было просто взять и отпустить того, кто даже не сказал "прощай".
Кто сидел слишком глубоко в голове.
Кто взломал мой барьер одним взглядом, одной фразой.Кто исчез — но остался.
Арес.Ты не звонил. Не писал.
Но почему ты всё ещё здесь — в моих мыслях?
Мы ещё немного потренировались — мяч стучал по асфальту в такт сердцу, утро медленно переходило в полдень, а мои броски становились всё увереннее.
— Ещё раз, точно так же, как сейчас. — подбадривал Патрик, улыбаясь, будто ничего в этом мире не тревожит его сильное, сдержанное сердце.
Я сделала шаг, выдохнула — и мяч снова залетел прямо в кольцо.
— Есть! — радостно вскрикнула я.
— Давай, давай, продолжай! — подбодрил Лукас, стоя сбоку и крутя мяч в руках.
Следующий бросок — снова попадание. И ещё один — три подряд.
— Да я почти профи, как ты! — воскликнула я, смеясь, и на радостях обняла Патрика.
Он крепко прижал меня к себе, от души рассмеявшись:
— Ты — да. А Лукас — нет.
— Эй! — возмутился Лукас, но сам же засмеялся, не скрывая, что рад за меня.
Я была в хорошем настроении. Хоть на мгновение мысли об Аресе отступили.
И тут, со стороны парковки, я услышала звук байка — громкий, узнаваемый, и увидела, как Эйприл ловко слезла с него, улыбаясь до ушей, пока Эрни неторопливо снимал шлем.
— Заканчивайте! — крикнула она, уже подбегая ко мне.
— Я забираю Ари! — Эйприл схватила меня за руку. — Новое кафе в центре! Весь Инстаграм уже завален фотками — и мы должны быть там первыми!
— С каких пор ты фанат хайпа? — засмеялась я.
— С тех пор, как там подают латте с хлопьями из золота, детка! — подмигнула она.
Я бросила взгляд на Патрика — он чуть нахмурился, но быстро спрятал это за улыбкой.
— Веселитесь. И, Ари... — он взглянул на меня чуть дольше, чем нужно.
— Не пропадай.
— Не планирую. — улыбнулась я и пошла с Эйприл, чувствуя на себе его взгляд, и... всё ещё помня прикосновения того, кто так и не появился за всю эту неделю.
Мы подъехали к неоново-розовой вывеске нового кафе, возле которого уже толпились модные ребята с айфонами в руках. Эйприл схватила меня за руку и практически втащила внутрь:
— Если мы не попадём в сторис этого места — считай, зря прожили день.
Внутри всё было как с картинки: мраморные столики, пастельно-голубые кресла, стены в цветах, и огромное флюоресцентное сердце с надписью "Love Yourself". Мы заказали латте с хлопьями из золота, которое нам принесли в бокалах на высоких ножках с блестящими трубочками.
— О-о-о, вот она, роскошь! — восхитилась Эйприл, быстро сделав десяток фото, а потом отбросила телефон в сторону и уставилась на меня с прищуром.
— Ну, давай. Рассказывай. Всю неделю в универе ты шарахалась от нас с Патриком как от чумы. Что. Случилось. Ари?
Я сделала глоток латте и вздохнула:
— Ты только не ори, ладно?..
— Ты была на тайной свадьбе? Забеременела? Переехала? — подалась вперёд Эйприл, с воображаемым блокнотом в руках.
— Нет! Но... всё почти так же безумно. — Я наклонилась ближе. — Это началось ночью. Элли — сбежала на тусовку к Питерсонам. Арес — явился под мои окна в три часа ночи, как маньяк.
— Что?! — уже почти вскрикнула она. — Он ЧТО сделал?!
— Да. Вызвал меня вниз. Я спрыгивала из окна, а он поднимался. Мы вместе поехали на тусовку. Нашли Элли — она была пьяная, сидела под колесом обозрения. Мы вытаскивали её вдвоём. Я настояла, чтобы мы поехали на такси, а он — на байке. Мы все уехали к нему.
— Ты была у него дома?! — глаза Эйприл загорелись как у следователя.
— Да. Он уложил Элли. И... у него есть пёс. Ротвейлер. Бруно. Он ткнулся в меня, облизал, и Арес сказал, что он обычно к незнакомым так не ластится.
— О боже, продолжай! — Эйприл уже подалась вперёд так, что почти легла на стол.
Я пожала плечами, стараясь сохранить спокойствие, но губы предательски дрожали.
— А потом... мы сидели на диване. Он рядом. Рука, шея, дыхание у уха. Он был так близко... он почти меня поцеловал.
— ЧТОО?! — Эйприл схватилась за грудь. — Ты! И Арес! Почти?! Это же как сцена из фильма! Почему ты не рассказывала?!
— Потому что... я не знаю, что это было. Он не позвонил, не написал. Уже неделя прошла. Я думаю о нём каждый день, Эйприл. Но я же не могу в это вляпаться. Это Арес. Он дерзкий, грубый, упрямый...
Эйприл фыркнула и скрестила руки:
— Ари, у тебя на лбу написано: "мне нравится плохой парень, и я в панике". Это очевидно. Он бесит тебя — но тянет. Он хам — но ты таешь. Признайся, ты влипла.
Я молча смотрела в своё латте, наблюдая, как золотые хлопья танцуют на поверхности.
Да. Я влипла.
Эйприл сжала мою руку, её взгляд стал решительным, как у генерала перед боем:
— Так. Не накручивай себя. Сегодня — гонки. Арес будет там. И я уверена, что этот вечер закончится жарко.
— Эйприл, — протянула я с упрёком. — Перестань.
Она откинулась на спинку дивана, сделала глоток своего латте с золотыми хлопьями и, как будто оценив его вкус, удовлетворённо кивнула.
— Ой, не строй из себя невинную овечку. Ты буря, Ари. Ветром не сбить, громом не испугать. И если кто-то может свести с ума Ареса — так это ты.
Я закатила глаза, но не смогла удержать лёгкой полуулыбки.
— Главное, — продолжила она, наклоняясь ближе, — что он точно по тебе тащится. Ты даже с его псом подружилась, как я и говорила. Бруно вообще не из тех, кто к кому попало ластится. У тебя с этим домом химия, я ж говорю.
Я тихо вздохнула, глядя в бокал с кофе.
Эйприл усмехнулась и толкнула меня плечом:
— Так что сегодня вечером — только топ. Надень что-то, от чего у него выпадет язык.
Я хмыкнула:
— Ты неисправима.
— А ты — влюбляешься. — подмигнула она.
— А как же Патрик? — тихо сказала я, опуская взгляд в чашку.
Эйприл фыркнула, будто ждала этого вопроса.
— А что Патрик? Вы же... просто друзья.
Она специально протянула эти слова, словно дразнила, будто я сама себе лгала.
— Да, но... — начала я, не зная, как правильно сформулировать.
— Но ты наконец признала, что он влюблён в тебя? — перебила она, с серьёзным, но мягким выражением на лице.
— Эйприл, я... я всё понимаю.
— Ари, послушай. Я люблю своего брата, правда. Он лучший. Но не для тебя. — её голос прозвучал почти шепотом, с неожиданной зрелостью. — Ты другая. Ты не та, кто будет счастлива с тем, кто всегда рядом, кто всё делает правильно. Тебе нужен кто-то, кто будет бросать тебе вызов. Кто будет гореть вместе с тобой.
Я замолчала, но внутри стало тревожно и немного больно.
— Надеюсь, его влюблённость пройдёт, — добавила она чуть тише. — Хотя... — Эйприл наклонилась вперёд, положив подбородок на руку. — Мне кажется, он влюблён в тебя по уши. С лет так... двенадцати.
— Боже... — прошептала я.
— Ну а ты чего хотела? Ты — его "миледи". Он всегда был рядом, всегда смотрел только на тебя.
Я почувствовала, как в груди всё сжалось.
Патрик... такой родной, такой близкий...
Но почему с Аресом всё горит внутри?
После кафе мы с Эйприл вернулись домой. Голова гудела от её слов, от латте с золотыми хлопьями, от мыслей об Аресе, о Патрике... о себе.
Я быстро поднялась в свою комнату, сбросила одежду, переоделась в чёрные зауженные брюки, надела топ с глубоким V-образным вырезом, подчёркивающий ключицы и талию. Выпрямила волосы — гладкие, блестящие, они струились по плечам. Сделала лёгкий макияж, подчеркнув глаза. В отражении я выглядела... уверенно. Даже слишком.
И вдруг — тук-тук в окно.
— Миледи.
Я обернулась и не смогла сдержать улыбку. Патрик. Как всегда — по-рыцарски и вовремя. Он сидел на подоконнике, опершись рукой на раму, с дерзкой, но такой знакомой улыбкой.
— Когда-то мой отец узнает , что в нашем доме не одна входная дверь — хмыкнула я.
— Надеюсь не скоро — Он подмигнул. — Пора выдвигаться?
Я кивнула, подошла, и он аккуратно помог мне выбраться. Его руки крепко держали меня за талию, пока я спускалась, и в этот момент он, как всегда, был таким надёжным. Таким... Патриком.
— Готова? — спросил он, глядя прямо в глаза.
— Готова.
Мы уселись на его мотоцикл. Мотор взревел, и мы помчались — в порт, на ночные гонки, где рев моторов смешивается с запахом адреналина, где огни фар рисуют линии по асфальту, и где я знала — Арес будет там.
Мы подъехали к порту — свет фар, дым, громкая музыка, толпы людей, запах бензина и жар лета смешивались в какой-то безумный коктейль. Гонки ещё не начались, но атмосфера уже была наэлектризована.
Я слезла с байка, поправила топ, провела рукой по волосам и направилась к компании, собравшейся у старого контейнера. Там уже стояли Эрни, Эйприл, Лукас, Джеймс... и Арес. Его спина была чуть повернута ко мне, но стоило мне подойти ближе, он обернулся.
Наши взгляды встретились, и всё будто замедлилось.
Он посмотрел прямо в мои глаза. Его губы чуть дрогнули.Он улыбнулся.
Я почти неосознанно улыбнулась в ответ, немного смущённо, но... искренне. Что-то в его взгляде было тёплым, каким-то опасно знакомым, как будто мы были на грани чего-то.
И тут ...
— Он улыбается тебе? —голос Патрика сзади, неожиданно резкий.
Я обернулась. Он стоял прямо за моей спиной, с напряжённой улыбкой и чуть прищуренными глазами. Его голос дрогнул, когда он добавил:
— С каких пор он тебе улыбается?
Я почувствовала, как в нём бурлит ревность. Он не пытался её скрыть. Он был слишком влюблён. А я... я не хотела сейчас этого разговора.
Я тут же сделала шаг в сторону, схватила его за руку и сказала с натянутой лёгкостью:
— Ты видел, сколько здесь людей? Эйприл говорила, гонки будут масштабные. Пойдём, найдем, где мне лучше будет видно.
Он молча кивнул, но взгляд его снова скользнул к Аресу — тому, кто всё ещё стоял у своего байка , наблюдая за нами, с той самой полуухмылкой на губах.
Я встала рядом с Эйприл, запах горящих шин и бензина витал в воздухе, вибрации моторов уже чувствовались под ногами. Небо в порту потемнело, где-то вдалеке мигали неоновые вывески, а толпа людей теснилась у импровизированной стартовой линии. На фоне бликов и света фар три байка подъехали вплотную.
Арес, Патрик и Эрни.
Моторы загрохотали, словно в унисон с сердцем, которое колотилось у меня в груди. Я едва дышала.
И тут —Арес снова посмотрел на меня.
Прямо. Уверенно. Словно весь шум вокруг стал фоном. Его взгляд был не просто нахальным — он вызовом прожигал.И в тот момент я снова почувствовала, как всё внутри переворачивается.
— Перестань, — прошипела Эйприл, пнув меня в бок с ухмылкой. — Ты на него так смотришь, будто он уже выиграл.
— Заткнись, — пробормотала я в ответ, пытаясь перевести взгляд.
Я посмотрела на Патрика. Он сидел на байке, сжав руль так сильно, что побелели костяшки. Он был напряжён, неулыбчив.
Он явно не понимал, что происходит.
И он не скрывал, как ему это всё не по вкусу.
Звук старта.И всё сорвалось с места.
Моторы взревели, резкий старт чуть сдул пыль под ногами. Байки вылетели с линии как снаряды. Их силуэты мелькали между контейнерами, резкими рывками уносились в темноту и возвращались с другой стороны.
Патрик ехал ровно, сосредоточенно, технично.
Эрни шёл дерзко, с накатом, но его чуть занесло на первом повороте.
А Арес...
Арес ехал так, будто ему было всё равно, выживет ли он. Он вжимал байк в асфальт, вписывался в повороты с миллиметровой точностью, словно чувствовал дорогу кожей. Он играл со скоростью, с риском, с гравитацией.
— Он сумасшедший, — выдохнула я.
Он тормозил на долю секунды позже всех, чтобы вырваться вперёд, а затем резко выстреливал, обгоняя. Люди кричали. Кто-то снимал на телефон.
Финиш.
И взрыв эмоций.
Арес пересёк линию первым.
Он поднял одну руку вверх, притормозив с упрямой усмешкой. Он сделал это.
Толпа завопила. Его окружили. Байк был окутан дымом от резины. Он снял шлем, встряхнул головой — тёмные волосы растрепались, он выглядел как чёртов рок-звезда.
Я не раздумывала.
Просто пошла.
Сквозь толпу, через людей, через шум и свет.
Он увидел меня. Улыбнулся. Широко. Самодовольно.
— Ты шёл, как будто хотел разбиться, — сказала я, подходя ближе.
Он встал, снял перчатки и бросил их на сиденье байка.
— Ты всё равно бы пришла ко мне, — ответил он.
— Ты уверен?
— На 200 километров в час.
Я не знала — ударить его или поцеловать.
И вот это было самое опасное.
Он сделал шаг вперёд. Спокойный, уверенный, опасно близкий.
— Мы не закончили в прошлый раз, — произнёс он, глядя прямо в мои глаза.
— С чем? — выдохнула я, почти не двигая губами, чувствуя, как сердце будто ударилось в горло.
Он не ответил сразу. Просто стал приближаться, будто не спеша рушить ту границу, что мы оба пытались удерживать. Его взгляд скользнул по моему лицу, чуть задержавшись на губах, и я поняла — он говорил не о разговоре. Он говорил о том почти-поцелуе. О той секунде, которую прервал Бруно.
И вот он уже почти рядом...
Как вдруг —Патрик.
Он подошёл резко, обняв меня за плечи, почти владельчески, и посмотрел на Ареса. В его взгляде читалась ревность, но голос звучал будто бы спокойно:
— Сегодня ты был лучше меня, — сказал он, чуть приподняв брови. — Но в следующий раз я сделаю тебя.
Арес не отвёл взгляда от моего лица.
Уголки его губ дрогнули — он усмехнулся, лениво, без капли смущения.
— Посмотрим. — голос его был низким, слегка хриплым.
Напряжение между ними повисло в воздухе, плотное, почти осязаемое.
А я стояла посреди этой бурной реки взглядов и эмоций, словно не могла выбрать: плыть по течению — или нырнуть в шторм.
— Патрик, — тихо сказала я, мягко коснувшись его рук. — Ты не мог бы... принести мне воды?
Он посмотрел на меня внимательно.
И всё понял.Понял, что я хочу остаться не одна, а с другим.Он ничего не сказал — просто кивнул и ушёл, оставив за собой тяжёлую тишину и тонкое напряжение в воздухе.
Арес посмотрел мне прямо в глаза, не отводя взгляда даже на секунду.
В его зрачках вспыхнуло что-то тёмное, почти опасное.
— Он ревнует тебя, — выдохнул он, как факт.
Ни тени сомнения в голосе.
Я махнула рукой, стараясь сохранить спокойствие, которого внутри меня уже не было:
— Глупости.
Он усмехнулся, но в этой усмешке не было лёгкости. Только злость, жар, и то, что нельзя было назвать иначе, кроме как желание.
— Нет, — сказал он. — Я вижу, как он на тебя смотрит. Вижу, как держит тебя ближе, чем надо. И знаешь, Ари...
Он шагнул ближе, его голос стал тише, ниже:
— За один его такой взгляд... я хочу впечатать его в асфальт.
У меня внутри всё сжалось.О, чёрт. Он ревнует.
Арес. Ревнует. Меня.
Мне захотелось провалиться сквозь землю от того, как это прозвучало — так прямо, так грубо, так его...
Но, чёрт возьми, мне это нравилось.
Нравилось, как он смотрел, как сжимал челюсть, как хотел отстаивать. Меня.
И в этот момент я поняла: я уже не просто буря. Я — буря в его глазах.
Патрик вернулся с бутылкой воды, и я тут же почувствовала, как напряжение снова витает в воздухе. Он протянул мне воду, изучающе глядя в глаза.
— Отвезти тебя домой... или? — спросил он негромко, но его голос выдал всё: он знал, что я хочу остаться, но всё равно предложил.
— Да, давай домой, — кивнула я, пряча взгляд.
Когда я отвернулась и пошла за ним к байку, всё внутри сжалось — я чувствовала на себе взгляд Ареса. Острее, чем прикосновение. Его глаза будто просили остаться. Хотели забрать меня с собой.Но я ушла.
Когда мы подъехали к дому, Патрик привычно помог мне забраться к окну и... вдруг залез следом.Я подняла бровь, удивлённо посмотрев на него.Он не тянул — просто сел на край подоконника, глядя прямо на меня.
— Ты влюбилась, Ари? — спросил он спокойно, но слишком прямо.
— Что? — я нахмурилась. — Что за глупости, Патрик? В кого? В этого... хама?
— Да, в этого хама, Ари. — Он вздохнул. — Я вижу, как он смотрит на тебя. И вижу, как ты смотришь на него.
Я отвернулась, чувствуя, как внутри всё бурлит, но упрямство не позволяло признать правду.
— Не говори ерунды, Патрик. Я не влюблена.
— Прекрасно, — усмехнулся он, уже двигаясь к окну. — Значит, я слепой идиот.
— Значит, так! — вспыхнула я, не успев подумать.
Он уже почти вылез наружу, но я подбежала, схватила его за руку и тихо выдохнула:
— Прости. Я не хотела.
Он обернулся, сжал мою ладонь в своей и мягко сказал:
— Ничего, Ари.
— Просто... будь с ним осторожна. — Голос дрогнул. — Я знаю, как он может обжечь.
Я быстро спустилась по лестнице, на цыпочках, чтобы не разбудить никого в доме. Сердце билось в груди как бешеное. Я даже не накинула куртку — просто распахнула дверь и выбежала на улицу.
— Патрик! — крикнула я, заметив его силуэт у байка. — Стой!
Он обернулся. Я подбежала и крепко обняла его, прижавшись, как в детстве, когда мне было страшно.
— Правда... извини.
Он не ответил сразу. Просто молча обнял в ответ, прижав меня к себе, как будто боялся отпустить.
Потом я почувствовала, как его подбородок лег мне на макушку, и он прошептал почти неслышно:
— Ари...
Но не продолжил. Потому что мы оба знали: он влюблён, а моё сердце... увы, не принадлежало ему.
И от этого стало горько. Боль пробежалась по краям груди. Он — тот, кто всегда рядом, кто подставит плечо, кто любит по-настоящему.
А я...
Я отдала сердце другому.
Тому, кто раздражал, кто ворвался в мою жизнь как буря.И почему-то его взгляд, его голос, его прикосновения —заставляли дышать по-другому.
— Извини, Патрик... — прошептала я ещё раз.
Он ничего не ответил. Только сжал меня чуть крепче.
И я вдруг поняла:Иногда любовь — это не выбор разума.Это падение вслепую.
Я поцеловала Патрика в щеку, тепло, по-дружески, так, как раньше, когда мы были маленькими.
— Я всегда буду рядом, если тебе нужно.
Он сжал мои руки, посмотрел в глаза и слабо улыбнувшись, тихо сказал:
— Знаю.
Затем развернулся и ушёл к себе.
А я...
Я вернулась в дом. Осторожно прикрыла за собой дверь, стараясь не шуметь. Но стоило сделать несколько шагов, как на лестнице появился отец.
Он стоял в темноте, но глаза его сверкали злобой, как у хищника.
— Где ты была?! — прошипел он и резко подошёл ко мне. — Почему на тебе макияж? Почему так поздно?!
Я запнулась:
— Папа, я просто...
Удар.
Не словом. Рукой.
Он оттолкнул меня, и я пошатнулась, врезавшись спиной в стену.
— Отец, я... — я пыталась подобрать слова, но он уже не слушал.
— Как ты меня достала, Ари! — закричал он, сжав кулаки. — Ты не понимаешь по-хорошему?! Я говорил тебе: учеба, учеба и еще раз учеба! Где ты шлялась?!
И тогда — второй удар.
Громкий, звонкий. По щеке. Сильнее, чем прежде.Я упала, ударившись боком об пол. В голове защумело, щека горела огнём, а глаза наполнились слезами — не от боли. От предательства. От бессилия.
Отец посмотрел на меня сверху вниз и, закатив глаза, бросил:
— Чёртова актриса.
Он повернулся и ушёл обратно наверх, будто это была сцена из спектакля, а я всего лишь неугодная героиня.
А я осталась на полу — с дрожащими руками, с горячей щекой, и с куском души, оторванным болью, которую мне нанёс тот, кто должен был защищать.