Два брата
Я подошла к его байку, сжав туфли в одной руке, другой придерживая подол платья. Сердце бешено колотилось — чёрное, обтягивающее, с глубоким вырезом, оно точно не было создано для мотоциклов... особенно если на мотоцикле — Арес.
Я осторожно перекинула ногу через сиденье и села сзади него, стараясь держаться аккуратно, не прижимаясь слишком близко.
Неловко. Жарко. Неловко.
Арес, конечно же, всё это заметил.
Он повернул голову через плечо, и на его губах появилась знакомая, до дерзости наглая ухмылка.
— Расслабься, принцесса. Я понимаю, ты в смущении — такая ты из себя скромница в этом платье. Но предупреждаю — если будешь сидеть так далеко , рискуешь слететь. А если прижмёшься — рискуешь довести меня. Выбирай, что тебе ближе.
Я фыркнула, стукнула его по плечу и прошипела:
— Ты невыносим.
— А ты прекрасна, — усмехнулся он. — Держись крепче, малолетка. Полетим искать твою подружку.
И с этими словами он завёл двигатель.
Байк зарычал, и я, не имея иного выхода, прижалась к его спине, ощущая жар его тела даже сквозь кожу куртки.
"Чёрт..." — пронеслось в голове.
Это будет долгая ночь.
Мы мчались по ночному городу, и ветер хлестал лицо, путал волосы, пропитывал кожу ароматом свободы и чего-то ещё — чего-то опасного. Я сотни раз каталась на байке с Патриком. Я знала, как это — чувствовать скорость, шум дороги, вкус риска.
Но с Аресом это было совсем иначе.
Он ехал по-другому — варьировал между машинами так, словно был частью потока, не подчиняясь правилам, а создавая их сам. Его движения были дерзкими, резкими, уверенными. В каждом повороте, в каждом манёвре сквозило намерение — выбить из меня равновесие, заставить сжиматься крепче, прижиматься ближе.
Он будто чувствовал, когда я ослабляла хватку — в эту же секунду тормозил чуть резче, и я невольно сжимала руки на его торсе, ощущая каждый рельеф его тела под кожей куртки.
Он делал это нарочно. Он хотел, чтобы я чувствовала себя неловко.
А я и чувствовала.
С каждой секундой, с каждым поворотом я понимала — это не просто поездка.
Это — игра. Его игра. Его территория.
Арес. Такой невыносимый. Такой сексуальный. Такая угроза для моего самообладания.
Я прикусила губу и зажмурилась, стараясь отгородиться от мыслей, которые лезли в голову.
Он ехал, будто знал, что творит со мной.
И, чёрт возьми, ему это нравилось.
Наконец, мы свернули с дороги и въехали на территорию.
Перед нами раскинулся частично закрытый парк развлечений Питерсонов, весь подсвеченный неоном и гирляндами, словно сцена из голливудского фильма.
Шум музыки бил в грудь, будто басы тянули за собой в ритм. В воздухе витал сладковатый аромат сахарной ваты, попкорна и чего-то хмельного — алкоголь, безусловно, лился рекой.
Часть парка была отгорожена, и внутри — только свои. Только приглашённые.
Всё сияло: разноцветные огни отражались в витринах фудкорта, на блестящих туфлях девушек, в глазах тех, кто приехал сюда, чтобы забыться.
Вдоль аллеи выстроились фотозоны — арки с живыми цветами, зеркальные стены с неоновыми надписями, качели с гирляндами, рядом — толпа, вспышки камер, свет фар, смех.
Сбоку — кенди-бары, и не простые, а как с картинки: макарунсы, фонтаны из белого шоколада, бокалы с мармеладом, мини-донатсы в крошке и безумно красивые десерты, больше похожие на украшения.
Где-то в глубине виднелись американские горки, которые всё ещё работали — только для «особых гостей». За ними — сцена, диджей и огненное шоу.
Над головой внезапно разорвался фейерверк — яркий, переливающийся, как будто салют праздновал не событие, а саму ночь.
Я замерла на мгновение, глядя на небо. Всё это — нереально красиво.
Словно я попала не на вечеринку, а в роскошный сон, из которого не хотелось просыпаться.
А рядом стоял Арес.
И от него исходил совершенно другой свет.
Опасный. Настоящий.
Контрастный.
Я аккуратно слезла с байка, придерживая подол платья, и, опершись на Ареса, надела туфли на шпильке. Он сразу же поддержал меня за локоть, не давая оступиться.
— Осторожней, принцесса, — пробормотал он с ухмылкой. — А то уронишь себя в мои объятия — и кто тогда будет отвечать?
Я закатила глаза, но уголки губ всё же дрогнули.Мы направились к охране у главного входа — там уже выстроилась небольшая очередь из тех, кто надеялся пройти «по знакомству».
— Ария Харпер + один, — спокойно сказала я.
Один из охранников сверил список, мельком взглянул на нас — и почти сразу отодвинул канат, давая пройти.
— Проходите, приятного вечера.
Как только мы вошли, под ноги ударил мягкий свет софитов, впереди всё ещё гремела музыка, и люди танцевали, пили, смеялись.
Арес слегка склонился ко мне, бросив:
— Найти Элли тут будет невозможно.
Я на секунду коснулась его плеча, притянула его ближе — музыка была оглушающей, пришлось наклониться к самому уху:
— Возможно. Просто найди главного именинника — Дрейка Питерсона. Она явно там.
Он отстранился и вопросительно нахмурился, чуть напрягаясь:
— Почему?
Я лишь покачала головой:
— Не спрашивай. Просто найди. Если увидишь её — напиши. Я сделаю то же.
Он не стал спорить, лишь одним движением расправил плечи, оглядел толпу и направился вперёд — поисковая машина в теле греха.
А я, вдохнув аромат жареного миндаля и глянца этой вечеринки, шагнула в самую гущу шумной, красивой, но всё ещё чужой толпы.
Я медленно проталкивалась сквозь толпу — музыка гремела так, что отдавалась в груди, свет от прожекторов слепил глаза, а от ароматов сладкой ваты, алкоголя и парфюма кружилась голова. Время приближалось к половине четвёртого утра, и я еле держалась на ногах. Веки тяжело опускались, и если бы не этот бесконечный хаос вокруг, я бы, наверное, уснула прямо на скамейке где-нибудь в стороне.
Я оглядывалась, выискивая Элли.
Толпа мельтешила, все казались одинаковыми, пока вдруг мой взгляд не наткнулся на него — Дрейк Питерсон.Безошибочно. Высокий, самоуверенный, с ослепительной улыбкой и целой стаей девчонок, повисших на нём, как украшения на рождественской ёлке.
Пафосный малолетка, — мысленно фыркнула я, продолжая искать глазами Элли.
И тут я её увидела.
Чуть поодаль, у края парковой дорожки, она сидела на асфальте, облокотившись на ладони, неестественно раскачиваясь.
Её взгляд был мутным, движения — вялыми. Она явно была пьяна.
Я тут же достала телефон и набрала Аресу:
"Подходи к колесу обозрения. Она тут."
Отправив сообщение, я рванула к Элли, но не успела сделать и трёх шагов, как она резко завалилась назад, рухнув прямо на асфальт.
— Прекрасно ! — выдохнула я и тут же бросилась к ней, опустившись на колени, аккуратно подложила ей руку под голову, прижав её к себе.
— Элли... Элли, слышишь меня? — прошептала я, испуганно глядя на её лицо.
Пьяная, но дышит ровно.
Где же ты, Арес...
— Чёрт! — воскликнул Арес, резко подбегая ко мне. Его лицо потемнело от злости, когда он увидел, как Элли бессильно лежит у меня на коленях. — Снова напилась... до состояния амёбы.
— Тише, — оборвала я его, чувствуя, как она едва заметно стонет. — Сейчас не время для эмоций. Бери её на руки и пошли, — указала я в сторону выхода.
Арес не стал спорить, просто наклонился, аккуратно подхватил сестру и крепко прижал к себе. Мы быстро вышли за пределы вечеринки — грохот музыки, яркий свет и гомон толпы остались позади, сменившись прохладной тишиной ночи.
Он уже собирался уложить Элли на сиденье своего байка, но я тут же положила ладонь ему на плечо, останавливая.
— Ты с ума сошёл? — резко бросила я, глядя ему в глаза. — Я вызову такси. Мы с ней поедем на машине, ты — на байке.
Он нахмурился:
— Я не оставлю её одну.
— Она не одна — она со мной. — Я говорила твёрдо, не отводя взгляда. — Как ты себе представляешь? Мы втроём, на байке? Она пьяная. Я — в платье. Это будет не байк, а цирк на колёсах.
Арес плотно сжал челюсть, явно не в восторге от моей логики, но не нашёлся с аргументом.
— Ладно... — буркнул он, нехотя отступая. — Только держи её крепко.
Такси приехало почти сразу, как будто знало, что дело срочное.Я села на заднее сиденье, прижимая Элли к себе, укрывая её от прохлады ночного ветра. Арес сел на байк и с ревом мотора рванул вперёд, мы — за ним.
Поехали к его дому.Город уже засыпал, а мы всё ещё варились в этом хаосе, который устроила одна маленькая, пьяная Элли.
Мы подъехали к дому, и, едва машина остановилась, Арес первым распахнул дверь такси. Он молча расплатился с таксистом, коротко кивнув, и тут же наклонился, чтобы снова подхватить Элли на руки. Та бессильно откинулась ему на плечо, только что-то невнятно пробормотав сквозь сон.
Я быстро выскользнула из машины, скинула шпильки прямо у крыльца, уже не в силах терпеть их. Пол босиком холодил ступни, но было не до того. Мы прошли внутрь — дом был полутемный, с мягким светом ночника в холле.
Арес шёл впереди, нес её уверенно, будто делал это не в первый раз, а я следовала позади, держа в руках туфли. Тишина нарушалась лишь нашими шагами.
Он аккуратно внёс Элли в её комнату, опустил на кровать, уложил на бок, чтобы не задохнулась, и укрыл мягким пледом до плеч. На лице его не было ни злости, ни раздражения — только усталость и молчаливая забота. Затем он медленно выпрямился и прикрыл за ней дверь.
Когда он повернулся, наши взгляды встретились. Я хотела что-то сказать, может, поблагодарить, пошутить или спросить, как он, но не успела — внезапно позади меня раздались быстрые, тяжёлые шаги.
— Что за... — начала я, но тут в мою ногу что-то резко уткнулось. Я вскрикнула от неожиданности и тут же отшатнулась, но, увидев, кто это, расплылась в полуулыбке.
Передо мной стоял ротвейлер. Большой, крепкий, с тяжёлой грудью и умными тёмными глазами. Он тут же облизнул мою ногу, а потом поднял на меня голову и замер.
— Чёрт, ты меня напугал, — пробормотала я, всё ещё с легким стуком сердца. Но пёс явно не собирался нападать — наоборот, он осторожно махнул хвостом.
Я осторожно протянула руку и погладила его по голове. Его шерсть была тёплая и гладкая, а взгляд — спокойный.
— Не бойся, — услышала я голос Ареса позади. Он чуть ухмыльнулся, облокотившись о косяк. — Это Бруно. Обычно к незнакомым он не такой дружелюбный.
Я подняла брови:
— Серьёзно? А он меня почти расцеловал.
— Значит, ты ему понравилась, принцесса. — Арес чуть прищурился. — Редкое явление. Обычно он рычит на чужих.
Бруно, как будто понимая, что речь о нём, довольно фыркнул и ткнулся мне в бедро носом, вызывая у меня невольный смешок.
Да уж... В этом доме, похоже, даже собака знает, кого одобрять.
Было уже почти пять утра. Ночь явно подходила к концу, небо за окном уже светлело, а город начинал просыпаться. Мы спустились вниз, и Арес, не говоря ни слова, налил мне стакан холодной воды и протянул, усаживаясь рядом. Я села на диван, всё ещё в вечернем платье, ноги босые и усталые — я закинула их на мягкую обивку, подогнув колени, а рядом с удовольствием устроился Бруно, положив морду мне на бедро.
Арес посмотрел на эту картину и фальшиво возмутился:
— Ты предатель, Бруно. Почему ты лёг к ней, а не ко мне?
Я лениво улыбнулась, отпив глоток воды:
— Потому что Бруно знает, кто в этом доме не зануда.
Арес фыркнул и откинулся на спинку дивана, заведя руки за голову:
— Спасибо.
Я удивлённо приподняла бровь:
— О, ты умеешь благодарить без колкостей? А где же твоё привычное "спасибо, малолетка"?
Он медленно повернул ко мне голову, ухмыльнулся и, придвигаясь ближе, с ленивой усмешкой пробормотал:
— Ну, если тебе так больше нравится... Спасибо, малолетка.
Я пнула его в плечо, сдерживая улыбку:
— Придурок.
Мы ненадолго замолчали, и только тихое посапывание Бруно заполняло паузу. Потом я, немного сомневаясь, вздохнула и сказала тише:
— Арес... Элли... Она явно не просто так себя ведёт. Ты сам видишь, она... Она будто сбегает от чего-то. Это же не просто каприз?
Я замялась.
— Извини, это не моё дело...
Он не ответил сразу. Молча смотрел вперёд, его лицо потемнело. Потом тихо, не глядя на меня, проговорил:
— Из-за брата.
Я затаила дыхание, не перебивая.
— Дэйв. Ему было двадцать два. Два года назад... — он на секунду замолчал, сцепив пальцы. — Разбился. На мотоцикле.
Я почувствовала, как в груди что-то сжалось.
— Он... любил скорость. Адреналин. Всегда гнал. Без шлема. Без тормозов — в прямом смысле. Участвовал в гонке, не вписался в поворот. Стена. Всё. Мгновенно.
Он продолжал говорить спокойно, но голос стал чуть хриплым.
— Элли была рядом. Она видела, как он стартовал, как уехал... Она до сих пор винит себя, хотя ничем не могла помочь. А я... я тогда был в Лос-Анджелесе. Не успел даже на похороны.Было два брата , остался один...
Молчание навалилось, тяжёлое, глухое. Я медленно положила руку ему на плечо, не зная, что сказать. Но и слов не требовалось. Он не отстранился, не пошутил, не уколол меня как обычно.
Он просто сидел рядом.
И я тоже.
— С тех пор она не ходит на гонки, — продолжил он, не глядя на меня. — Да и я бы не взял. Не хочу теребить рану. Она и так на грани.
Я медленно, почти неосознанно, провела рукой по его плечу, тепло, аккуратно, просто чтобы он почувствовал, что рядом есть кто-то, кто понимает.
Внезапно он перехватил мою руку. Резко. Пальцы обхватили мою ладонь, сжав, но не больно — твёрдо, будто ему нужна была точка опоры, будто этим жестом он пытался заземлиться, не дать себе снова сорваться внутрь воспоминаний.
Мы молчали.
Я не убрала руку.
Он не отпускал.
Он придвинулся ещё ближе, настолько, что между нами не осталось воздуха. Его дыхание коснулось моего уха, и я услышала глубокий, хриплый шёпот:
— Когда ты перестала меня раздражать, а?
Мурашки прошли по коже, как электрический ток. Он отпустил мою руку, но лишь для того, чтобы пальцем медленно провести по линии моей шеи, отчего дыхание перехватило. Наши взгляды встретились, и всё вокруг будто исчезло — остались только его карие глаза и мой бешено стучащий пульс.
— Арес... — выдохнула я, почти не слышно.
Он придвинулся ещё ближе, так что наши губы почти соприкасались, я чувствовала его дыхание, его запах — смесь табака, мотоциклов и чего-то чертовски опасного.
— Ари... — произнёс он, и его голос будто запутался в моих мыслях.
Он потянулся вперёд, намереваясь поцеловать меня, и я не сдвинулась с места — просто смотрела на него, замирая в ожидании...
Но вдруг Бруно встрепенулся, поднял морду и неуклюже ткнулся в мою руку, с громким фырканьем. Я вздрогнула, резко отстранившись. Вдохнулась реальность.
Арес, не сводя с меня взгляда, погладил пса за ушком и с лёгкой ухмылкой сказал:
— Бруно... ты совсем не вовремя проснулся, приятель.
Я едва не рассмеялась от напряжения момента, мы едва не переступили черту.
Я вновь посмотрела на него, не сводя взгляда с его глаз, в которых всё ещё горело то опасное, непроницаемое пламя.
— Отвези меня домой... и помоги взобраться, — тихо произнесла я, поправляя лямку платья. — Если родители узнают, что эту ночь я провела не дома — мне конец.
Он хрипло рассмеялся, а затем медленно поднялся, протягивая мне руку с ленивой ухмылкой на лице.
— Хорошо, принцесса... доставлю тебя в твою башню.
Я взяла его руку, и он легко подтянул меня с дивана, как будто я ничего не весила. Перед тем как выйти, я наклонилась к Бруно, который всё ещё лежал, провожая нас взглядом, и погладила его по пушистой голове.
— Пока, герой. Спасибо за спасение.
Он тихо фыркнул, будто понимая.
Мы вышли из дома, прохлада утреннего воздуха слегка освежила кожу. Арес сел на байк, и я легко оседлала его за спиной, уже без прежней скованности. Я прижалась к нему, мои руки обвили его торс — уверенно, спокойно... почти как будто я принадлежала этому месту, этой скорости, ему.
И вдруг он повернул голову через плечо, заглядывая мне в глаза поверх плеча, с той самой, невыносимо дерзкой ухмылкой.
— Принцесса, если ты и дальше будешь прижиматься ко мне вот так... я точно сверну куда-нибудь не туда.
Я ткнула его в бок, и он тут же театрально схватился за него, будто я смертельно его ранила.
— Ай, ну зачем так жестоко? — с ухмылкой пробурчал он.
— Сам виноват, — фыркнула я, удерживая улыбку.
Мы поехали, и на этот раз я не отворачивалась, не пряталась — просто держалась за него и чувствовала, как бешено стучит сердце. Подъехав к моему дому, мы остановились у окна моей спальни. Он без слов подошёл ближе и, как и обещал, помог мне взобраться — его руки легко поднимали, направляли, удерживали. Его прикосновения сводили с ума, обжигали даже через тонкую ткань платья.
А в голове всё ещё крутился момент, когда он почти меня поцеловал. Почти. И именно это «почти» сжигало меня изнутри.
Когда я наконец оказалась у окна, уже в своей комнате, я оглянулась вниз. Он стоял у байка, подняв голову. И тогда я шепнула:
— И больше никаких ночных сюрпризов, Арес... Ни в три часа ночи, ни под моими окнами.
Он улыбнулся, лукаво, и без малейшего намёка на раскаяние ответил:
— Я не могу обещать.
Затем сел на байк, завёл двигатель, и через пару секунд исчез в темноте улицы. Я долго смотрела ему вслед, пока не погас красный свет фары за поворотом.
— Арес... что ты со мной делаешь? — прошептала я в темноту, прижав пальцы к губам, где ещё жила память о том почти-поцелуе.
Я вышла из душа, влага ещё скатывалась по коже, когда я на автомате посмотрела на часы. Шесть утра.На учёбу через два часа. Ложиться уже не имело смысла.Я накинула футболку, устроилась на кровати и просто уставилась в потолок.Мои мысли не давали мне покоя.
Арес.Почему всё крутилось вокруг него?
Он же раздражал меня с первой же секунды.
Невыносимый, упрямый, хамоватый.
Всегда с ухмылкой, с дерзкой репликой, с этим взглядом — будто всегда знал, что думает собеседник.Меня бесило это. Всё бесило.
И всё же... рядом с ним было по-настоящему спокойно. Тепло. По-своему уютно.
Когда он прикасался ко мне — я таяла.
Я же чувствовала это. Будто каждый нерв обнажался.И даже его шутки, даже этот вечный сарказм — я ловила себя на том, что улыбаюсь, даже если пыталась сохранить каменное лицо.
"Это не влюблённость," — убеждала я себя. — "Это просто... эффект новизны. Азарт. Он другой. Он выбивает из привычной колеи."
Но я уже не верила себе.
Почему я так ясно помнила его дыхание у самого уха?Почему его голос был в голове даже сейчас, в тишине спальни?Почему я вспоминала, как его рука легла на мою талию, как он помог мне спуститься, как почти...
Почти поцеловал.
Я вцепилась в подушку, как будто могла этим заглушить мысли.
"Нет, я не влюбляюсь. Это не влюблённость."
Просто ночь, просто усталость, просто гормоны.
Просто он чертовски опасен.
И я не могу в него влюбиться. Не имею права.
Но, боже...Почему от одной мысли о нём — дрожат пальцы?