Война
Всю неделю Патрик действительно приходил ко мне «заниматься». С учебниками, конспектами, серьёзным лицом и неизменным:
— Добрый вечер, мистер Харпер, сегодня повторим фонетику и морфологию.
Отец кивал строго, и каждый раз, как только за ним закрывалась дверь, мы переглядывались — и Патрик шептал:
— Ну что, миледи, учеба в аду отменяется?
Через минуту мы уже сбегали через окно — я в худи, он с байкерской курткой в руке — и исчезали в вечерней Майами. Мы мчались по улицам, словно догоняли свободу, кричали от смеха на ветру, ели мороженое прямо у берега океана, иногда до глубокой ночи зависали на баскетбольной площадке, где он учил меня броскам, а я притворялась, что не замечаю, как он смотрит на меня чуть дольше, чем друг.
И вот настала суббота — день рождения Лукаса. Утро выдалось ярким, насыщенным. Солнце проникало в мою комнату полосами, а вечером я уже стояла у шкафа, листая вешалки с нарядами, не зная, что выбрать. Вечеринка обещала быть шумной, и мне хотелось выглядеть красиво... может, даже слишком.
— Слишком открыто. Слишком ярко. Слишком просто. — Я бормотала себе под нос, перебирая платья.
И тут за спиной тихо скрипнуло окно.
— У тебя там совет моды? — раздался знакомый голос.
Я резко обернулась — Патрик, как обычно, ловко перелез через подоконник и оказался в моей комнате, с растрёпанными волосами, в чёрной футболке и с наглой ухмылкой.
— Ты как всегда через окно? — усмехнулась я.
— Дверь для скучных. А у тебя, вижу, целый гардеробный кризис, миледи. Давай я выберу? Он шагнул ко мне, окинул наряды взглядом и добавил с игривым блеском в глазах:
— Сегодня ты должна выглядеть так, чтобы у всех отпали челюсти. Особенно у него.
— У кого именно? — прищурилась я.
— У любого, кто посмеет смотреть на тебя дольше секунды, — ответил он серьёзнее, чем ожидала.
Он подскочил к шкафу, заглянул внутрь и начал с азартом перебирать вешалки, словно знал, чего именно ищет. И вдруг вытащил лёгкое белое платье с пышными рукавами и завязкой на талии.
— О, вот оно! — с довольным выражением он повернулся ко мне. — Идеальное. Почему я тебя в нём ни разу не видел?
— Потому что оно мне не идёт, — пробормотала я, скрестив руки на груди.
Он закатил глаза, бросил платье на кровать и сам следом за ним плюхнулся, заложив руки за голову.
— Не ври мне, — сказал он лениво, но с уверенностью. — Надевай.
Я стояла в нерешительности, сжимая ткань в руках, но он уже театрально закрыл лицо ладонями и перекатился на бок, изобразив слепого.
— Всё, я ничего не вижу. Полностью слеп. Абсолютно.
Я хмыкнула, закатила глаза — и, пока он не подглядывал, натянула платье. Ткань оказалась удивительно мягкой, приятно охватывала тело, подчёркивая талию. Я посмотрела в зеркало и застыла.
— Ну что? — услышала его голос.
Я обернулась, и он приоткрыл один глаз, приподнялся на локтях... и замолчал. Его взгляд прошёлся по мне медленно, внимательно, как будто он видел не платье, а меня — настоящую.
— Чёрт, — выдохнул он. — Я был прав. Ты в нем с ног сшибательна.
Я подошла к туалетному столику, взяла любимый флакон духов и легким движением нанесла аромат на запястья, шею, за уши. Тёплые нотки ванили и сандала окутали меня, как уютное одеяло. Волосы я уже уложила мягкими волнами — лёгкие, свободные, они красиво падали на плечи. Я огляделась в зеркало и с улыбкой сказала:
— Ну всё, я готова.
Патрик, лежавший на моей кровати, приподнялся на локтях, прищурился с хитрой ухмылкой и, глядя на меня, сказал:
— В таком платье, конечно, будет тяжело доехать на байке... Но мы справимся, верно?
Я рассмеялась, покачала головой, а он в один прыжок соскочил с кровати и, по привычке, ловко выскочил через окно. Я услышала, как он спрыгнул на траву — мягко, почти беззвучно. Прошло всего тридцать секунд, и раздался дверной звонок.
Я быстро сбежала вниз по лестнице, прижимая ладонь к груди, сдерживая волнение. В дверях стоял он — в кожаной куртке, с вечно лукавой улыбкой на губах, немного взъерошенный после прыжка.
— Миледи, — произнёс он с наигранной серьёзностью, — можно забрать вас на день рождения?
Я почувствовала, как щеки предательски порозовели. В этот момент в гостиной сидели мои родители. Мама подняла глаза от книги, отец — от новостей. Патрик кивнул им вежливо:
— Добрый вечер, мистер и миссис Харпер.
Они кивнули в ответ, не без тени подозрения, но промолчали. Я быстро натянула на лицо невинную улыбку и, не дожидаясь реакции, схватила куртку.
— Мы не задержимся! — крикнула я, и мы выскочили на улицу, захлопнув за собой дверь.
Ночь только начиналась.
Мы подъехали к дому Лукаса под шум музыки, что уже гремела из открытых окон. Я поймала подол платья, чтобы он не замялся, соскочила с байка, поправила пышные рукава и скользнула ладонью по волнам волос — от волнения всё внутри дрожало. Патрик выключил двигатель, взглянул на меня и довольно хмыкнул.
— Платье живо? — спросил он, подмигнув.
— Пока да, — усмехнулась я, расправляя складки.
Мы сделали несколько шагов, как вдруг из входной двери вылетела Эйприл, за ней — Эрни. Эйприл, как всегда яркая и эмоциональная, едва не сбила меня с ног.
— Господи, Ари, какая ты красивая! — воскликнула она, оглядывая меня с ног до головы. — Вот это платье! Ты просто кукла, честно.
— Это я выбирал, — вмешался Патрик, закатив глаза, как будто сам себе горд.
— Братец, а у тебя, оказывается, есть вкус, — фыркнула Эйприл и хлопнула его по плечу. — Ну и что ты молчал?
Смеясь, мы прошли в дом. Атмосфера была шумной и весёлой, в воздухе витал запах пиццы, алкоголя и лета. Люди смеялись, кто-то уже танцевал. Мы пробились сквозь толпу, чтобы поздравить именинника.
— Лукас, с днем рождения ! — сказала я, обняв его.
— Спасибо, малышка! Рад, что ты пришла, — он подмигнул и обнял меня в ответ. — Ты просто сияешь.
Я улыбнулась, повернулась — и тут увидела Джеймса. Он поднял бутылку в знак приветствия.
— Привет, Ари.
— Привет, Джеймс, — сказала я, кивая.
Но в этот момент передо мной вдруг вырос он — Арес.
В чёрной рубашке, расстёгнутой на несколько пуговиц, с насмешкой в глазах и той самой ухмылкой, от которой у меня сжималось внутри.
— Ну надо же, принцесса пожаловала. — Его взгляд скользнул по моему платью. — Ты нарядилась, будто на коронацию.
— Ну, праздник всё-таки, — ответила я, стараясь не показывать, как сердце грохочет.
— Хм, — хмыкнул он, подойдя ближе. — Ты ещё скажи, что это ты сама выбрала это платье.
— Не поверишь — нет, — вмешался Патрик с довольной улыбкой. — Это всё я. Глаз у меня точный.
Арес скользнул взглядом между нами, в его глазах мелькнуло что-то резкое, но он только усмехнулся:
— Ну-ну. Тогда хотя бы за то, что ты сегодня не в рваных джинсах, можно поднять бокал.
И, не дожидаясь ответа, он ушёл, оставив после себя аромат табака и беспокойство.
Алкоголь действительно лился рекой. Дом был словно залит огнями — музыка гремела, кто-то нырял в бассейн с диким визгом, кто-то танцевал босиком прямо на траве, кто-то — угорал в углу над шутками Эрни. Всё сияло — от гирлянд до чужих улыбок, вечер был на пике. Казалось, что это и есть та самая молодость, про которую снимают кино.
Я стояла у перил террасы, глядя на воду в бассейне, переливавшуюся огнями. Воздух был тёплый, влажный, пропитанный ароматами лета, алкоголя и вечерних духов. Мне нужно было немного тишины.
Я вышла с бокалом в сторону заднего двора, к деревьям. Шум вечеринки стихал по мере того, как я шла вперёд. И вдруг — крик:
— Арес!
Я остановилась, затаив дыхание. Голос был женский. Затем — мужской, громкий, раздражённый:
— Элли, чёрт возьми, откуда ты здесь?! Почему ты еле стоишь на ногах?! Что ты пила?!
Я выглянула из-за угла и увидела Ареса. Его лицо было перекошено гневом и тревогой. Перед ним стояла девушка — шатенка, с размазанной тушью и мутным взглядом. Она едва держалась на ногах, пошатывалась, и на её лице застыло упрямство.
— Не твоё дело, Арес! — выкрикнула она и, спотыкаясь, оттолкнула его.
— Чёрт... — он рванул к ней, едва успев подхватить, как её вырвало прямо на газон.
Он резко отбросил стакан, что был у неё в руках, и осторожно придержал её, чтобы не упала. Я замерла. Его лицо было совсем другим — тревожным, почти беззащитным.
Я больше не могла стоять в стороне.
Развернувшись, я метнулась обратно в дом, взяла стакан воды с кубиками льда и уже через минуту была рядом.
— Вот, — тихо сказала я.
Арес мельком взглянул на меня. Его взгляд был... странным — не таким, каким он смотрел на меня обычно. В нём было облегчение, благодарность, усталость.
Он молча взял воду из моих рук и поднёс к губам девушки:
— Пей. Давай, Элли. Просто глотни, слышишь?
Она застонала и отвернулась, но потом всё же сделала несколько глотков, дрожащими пальцами держась за стакан. Арес ничего не говорил, но его рука крепко лежала на её спине, будто он пытался сдержать мир от развала.
Я молча стояла рядом, не отводя взгляда. И впервые увидела в нём не только байкера с холодным взглядом, но и брата, который тащит на себе больше, чем показывает миру.
Я помогла ему поднять Элли — она почти не держалась на ногах, но Арес нес её аккуратно, будто боялся сломать. Я шла рядом, придерживая за плечо, пока он поднимался по лестнице в одну из тихих комнат на втором этаже. Вечеринка осталась внизу — там грохотала музыка, смех, кто-то орал, а тут... тут было почти слышно, как бьются наши сердца.
Арес осторожно опустил её на кровать, уложил набок, откинул волосы с её лица, накрыл пледом и поставил стакан воды рядом на тумбочку.
Он выдохнул, провёл рукой по лицу — уставший, злой на весь мир и в первую очередь, наверное, на себя.
Я сделала шаг к двери, уже почти вышла, как вдруг ощутила его руку на своём запястье. Его пальцы были тёплыми, сильными, но не грубыми. Я остановилась, обернулась.
— Спасибо, — сказал он тихо. Не тем холодным тоном, к которому я привыкла. Он смотрел прямо в меня, и его голос звучал почти хрипло. — Ты не должна была, но всё равно помогла.
Я молчала, не знала, что ответить. В этом взгляде не было привычного вызова, ни ухмылки, ни флирта. Только... искренность. Такая, от которой в груди щемит.
— Она... всё, что у меня осталось, — добавил он чуть тише, отпуская моё запястье.
Я кивнула, и в этот момент между нами повисло молчание — не тяжёлое, а какое-то почти мягкое. Понимающее.
Я могла уйти, но почему-то не спешила.
Я медленно опустилась на край кровати, рядом с ним. Элли тихо дышала, уткнувшись в подушку. Арес сидел, опершись локтями на колени, и выглядел уставшим до боли. Я попыталась разрядить атмосферу:
— Ну... я всего лишь глупая малолетка.
— Ты не глупая. Просто слишком упёртая. И вечно с этим взглядом, будто готова кинуться в драку. Принцесса с характером.
Я закатила глаза:
— Прекрасно.
Он усмехнулся шире, но в глазах всё ещё плескалась усталость.
— Элли... она действительно глупая малолетка. Делает фигню, а потом орёт на всех. Ты другая. Умная, но упрямая, с дурацким упрямством, от которого хочется либо прибить, либо поцеловать.
Он наконец повернулся ко мне, медленно, внимательно. Его карие глаза встретились с моими, и мир на секунду будто замер.
— И самое бесящее, — добавил он тихо, — что я до сих пор не понял, к чему больше тянет.
Я махнула рукой, чувствуя, как злость снова поднимается волной:
— А ты назойливый. Думаешь, что знаешь всё на свете, что лучше всех. Упрямый хам, Арес.
Слова вылетали одно за другим, и чем дальше — тем больше он раздражал. Своими переменами в настроении, этими насмешками, резкими взглядами и внезапной заботой. Я вскочила, не выдержав. Но он встал почти одновременно — шагнул вперёд, пока между нами не осталось ни капли воздуха.
Я отступила, упёрлась спиной в закрытую дверь, дыхание перехватило. Арес не касался меня, но его рука медленно поднялась — он провёл пальцами по моей шее, скользнул к подбородку, приподняв его. Его голос стал низким, глухим:
— Ты не знаешь, что такое выживать. Ты ведь принцесса. Всё всегда доставалось тебе на блюдечке, верно?
Я застыла, а потом вспыхнула, как спичка.
— Что?! — голос сорвался. — Ты ничего обо мне не знаешь, Арес! Ничего! Даже не смей так говорить!
В груди всё сжалось от обиды и ярости. Он понятия не имел, через что я прошла. Кто дал ему право судить?
Арес приподнял брови, театрально поднял руки, будто сдаётся, и с ухмылкой чуть отступил:
— Ладно, ладно. Не трогаю. Видишь? — его голос был всё таким же спокойным, но в глазах тлела напряжённая искра. — Задета за живое, принцесса?
И в этот момент мне хотелось то ли ударить его, то ли...
Проблема была в том, что я и сама уже не понимала — чего именно.
В ту секунду, как между нами повисло напряжённое молчание, в комнате вдруг раздался слабый стон.
— ...Арес? — донеслось с кровати. — Мне плохо...
Он тут же обернулся. Его лицо изменилось мгновенно — резкость и дерзость исчезли, уступив место тревоге.
— Элли? Чёрт... — пробормотал он, уже поднимая её на руки.
Я отступила в сторону, наблюдая, как он быстро вынес сестру из комнаты и направился в уборную. Из-за закрытой наполовину двери доносилось, как её снова стошнило. Я схватила стакан с водой, снова наполнив его, и, не раздумывая, пошла за ними.
Когда я вошла, Элли сидела на полу, бледная, мокрые волосы прилипли к щекам. Арес держал её за плечи, его футболка была забрызгана, но он не обращал на это внимания.
— Держи, — я протянула ему воду. — Пусть попьёт немного. И... что она вообще тут делает? Кто её пригласил?
Арес резко вскинул голову. Его карие глаза полыхнули раздражением:
— Это не твоё дело, малолетка.
Он выдохнул тяжело, будто сразу пожалел, что сказал это. Но я уже сделала шаг назад, сжала губы.
— Поняла.
Я молча поставила стакан на пол рядом с Элли и вышла, не глядя на него.
Дверь тихо закрылась за моей спиной, а в груди разлилось жжение — то ли от обиды, то ли от непонимания, почему мне вдруг стало так больно.
Я вернулась к бассейну с тяжестью внутри, но тут же направилась к барной стойке. Без лишних слов налила себе один шот, затем второй. Текила обожгла горло, но внутри стало легче — на секунду.
— Куда ты пропала, миледи? — раздался за спиной знакомый голос. Патрик. Его голос, его теплый взгляд, как спасательный круг.
— Я тебя искал, — добавил он, подходя ближе, слегка обеспокоенно.
Я не ответила. Просто взяла его за руку и повела сквозь толпу — к танцполу. Музыка гремела, свет мигал, алкоголь уже делал своё дело. Мы встали ближе к центру, и я прижалась к нему, чувствуя его руку на талии. Он засмеялся тихо и начал двигаться в ритме вместе со мной.
И вдруг я почувствовала чей-то взгляд. Я подняла голову — и, конечно же, Арес.
Он спускался с лестницы медленно, с напряжением в плечах. Наши взгляды встретились. Я не отвела глаз. Возможно, он искал меня, чтобы снова нахамить. А может, чтобы извиниться.Но мне уже было всё равно.
Я сильнее прижалась к Патрику, продолжая танцевать, но не сводя взгляда с Ареса. И через мгновение он, заметив это, хищно ухмыльнулся, резко развернулся и, не говоря ни слова, вернулся наверх.Словно проиграл битву, но не войну.
Где-то среди ночи всё начало расплываться. Света стало слишком много, люди — слишком громкими, а музыка — слишком далёкой.
Я выпила слишком много. Слишком. Пять? Шесть шотов? Я уже сбилась со счёта.
Голова кружилась, ноги будто ватные. Я выскользнула с танцпола, пробираясь мимо весёлых лиц, теряя из виду Патрика, Эйприл, всех. Сердце стучало в висках, и я, не понимая зачем, зашла за дом — туда, где было темно и тихо.
Сделала шаг... ещё один...
И рухнула.
Земля встретила меня холодом, мир пошатнулся, в ушах звенело.
Я попыталась подняться, но тело не слушалось. Чужие руки — крепкие, сильные — подхватили меня. Я попыталась отбиться, пробормотала «не надо», но всё было как в тумане. Они держали меня крепко, уверенно. Не грубо. Осторожно.
Шум. Музыка.
Потом — тишина.
И... мягкая кровать.
Я чувствовала, как эти руки всё ещё со мной. Одна скользнула по талии, придерживая, затем... тёплое одеяло аккуратно накрыло меня. Лоб вспотел, дыхание было рваным.
Я приоткрыла глаза — всё плыло, но в полумраке я отчётливо увидела его.
Арес.
Он сидел на краю кровати, смотрел на меня молча. Его лицо, обычно резкое и колкое, было сейчас серьёзным и... почти мягким.
Я закрыла глаза снова. Чёртов козёл.
Но... такой заботливый.
Утро ударило резко.
Я вскочила, будто меня выдернули из сна. Сердце глухо билось в груди. Я огляделась — своя комната, собственная подушка, солнце пробивается сквозь шторы. Всё слишком обыденно... и от этого страшно.
— Что за... — пробормотала я, провела рукой по лицу, чувствуя неприятную сухость во рту и туман в голове.Я не помнила.
Последнее, что осталось в памяти — шум вечеринки, шоты, танец с Патриком, злость ,темнота...А потом?Провал.
Я встала, быстро умылась, холодная вода немного освежила, но не помогла вернуть воспоминания. Сердце гудело в тревоге.
Я схватила телефон.
— Патрик, как я оказалась дома?
Он ответил почти сразу, будто ждал, будто не спал вовсе.
— Миледи, я отвёз тебя. Я же за тебя ответственный.
Я уставилась на экран, дрожащими пальцами быстро набрала:
— А где ты меня нашёл?
Ответ пришёл через секунду:
— Ты чуть не свела меня с ума, Ари. Я обыскал весь дом, вышел на улицу, потом снова в дом, по комнатам. Нашёл тебя... на кровати, в самой дальней комнате Лукаса. Одна. Спала. Пьяная вусмерть.
Я застыла.
На кровати?
В дальней комнате?
— Как я туда добралась...? — набрала я, почти не дыша.
— Вот и я хочу знать, как. Сама туда в таком состоянии точно бы не дошла.
Я села на кровать, сердце стучало громче.
Значит, не Патрик... меня туда положил.
Тогда...
Кто?
Солнце било прямо в глаза, и я запоздало пожалела, что вообще выбралась из дома.
Мы с Эйприл сидели в маленьком кафе за углом, обе с чашками кофе в руках, как две раздавленные временем и алкоголем мухи. Она сгорбилась над столом, закутавшись в оверсайз-свитер, а я опиралась подбородком на ладонь, не в силах даже поднять взгляд.
— Господи, как мне плохо, — простонала Эйприл, потянувшись к сахару.
— Мне еще хуже, — пробормотала я, глядя в свою чашку, будто там был смысл жизни.
Мы выпили по глотку, и я тихо добавила:
— Я... не помню, как закончился вечер.
Эйприл вскинула брови и рассмеялась, такой же уставшей, но веселой усталостью:
— Это всё текила, детка.
— Да гори она огнём, — махнула я рукой, потирая висок. — Реально... пусто. Как будто меня просто выключили.
Она отпила кофе и с деланным равнодушием сказала:
— Арес тебя отнёс наверх. В комнату.
— Что?! — я едва не опрокинула чашку. — Арес?
— Ага, — кивнула она с самодовольной ухмылкой. — Я видела. Бережно тащил тебя вверх, как какую-то стеклянную принцессу. Всё так трогательно. Почти по-геройски.
Я уставилась на неё в шоке:
— Так значит... это был он?..
— Ну... последнее , что я помню — да, — пожала плечами Эйприл. — Потом Эрни утащил меня в бассейн, влил в меня ещё один шот текилы... и всё. Темнота.
Я откинулась на спинку стула, сердце глухо стучало.Арес... тот самый хам, заноза и грубиян... отнёс меня, укрыл...И я даже не заметила тепла в этом жесте.