Игра началась
Я сидела, скрестив ноги, и лениво листала ленту в ноутбуке, пока боком в окне не отражалась ночь за городом. Моя рука остановилась, когда я наткнулась на профиль Ареса.
Имя — просто ARES, в заглавных. 26 лет.
Фотографий почти нет. Только одна — он, в тени, на дорогом байке: чёрный Ducati Panigale V4 SP2, обвивший его, как броня, глянцевый и хищный, с алыми вставками.
Он сидел, словно сливаясь с ним — в тёмной куртке, тени закрывали пол-лица. Темные, слегка вьющиеся волосы, небрежно сбитые назад. Карие глаза, которые будто смотрят сквозь объектив, прямо внутрь тебя.
Профиль почти пустой. Лаконичный. Такой же тёмный, как и он сам.
И всё же... меня тянуло узнать больше. Что за человек прячет боль за хамством? Почему я думаю о нём чаще, чем хочу?
Я уже собиралась пролистать дальше, как вдруг сзади раздался голос:
— Ари?
Я резко захлопнула ноутбук. Патрик.
— Патрик, у меня вообще-то есть дверь, — фыркнула я, но без злости.
Он пожал плечами и прошёл в комнату.
— Сегодня суббота. Твой отец дома. Не хочу попасться ему на глаза.
— Угу, благородный герой, — хмыкнула я.
Он плюхнулся на кровать, закинув руки за голову. Я легла рядом, уставившись в потолок.
— Патрик... расскажи мне об Аресе.
Он повернул голову на бок и посмотрел на меня с недоумением:
— Зачем?
— Ну, просто хочу понять, почему он такой. Раз уж я теперь часть вашей компании...
Он тяжело вздохнул, будто раздумывая, стоит ли. Потом начал, глядя в потолок:
— Когда я только появился у Лукаса и Джеймса, у нас с Аресом сразу не сложилось. Он считал меня слишком юным. Типа «мальчишка, которому тут не место». Всегда холодный, дерзкий, как будто ты нарушаешь его личное пространство.
— Ничего нового, — пробормотала я, вспомнив его последние слова.
Патрик продолжил:
— Но потом я познакомился с Эрни. А тот дружил с братом Ареса — Дейвом.
Дейв был младше... Он был другим. Живой, шумный. Всегда с улыбкой. Мы с ним даже пару раз гоняли. Он никогда не надевал шлем. Говорил, мешает чувствовать дорогу.
И вот... гонка. Он не вписался в поворот. Влетел прямо в бетонную стену.
Патрик на мгновение замолчал, и его голос стал тише:
— Это случилось два года назад. С тех пор Арес будто умер вместе с ним. Отдалился ото всех. Стал жёстким, как асфальт после дождя. И невыносимым. Даже Эрни сказал, что больше не узнаёт его.
Я молча слушала, глядя в потолок, а внутри будто сжималось что-то.Маска хамства, колкости, отстранённости — она ведь почти всегда скрывает что-то большее. Боль, одиночество, вину.
— Он винил себя? — спросила я едва слышно.
— Конечно, — ответил Патрик. — Он ведь всегда оберегал Дейва. А тут... не углядел. Он теперь не верит ни в людей, ни в случайности. Только дорога, байк и виски.
Я сжала губы, перевернулась на бок, и на секунду позволила себе подумать не о грубости Ареса, а о боли, которую он несёт.
— Понимаешь теперь, почему он такой? — тихо спросил Патрик.
Я кивнула.
И вдруг он мне показался не таким уж и ужасным.Просто потерянным.Таким же, как и я.
Я перевернулась на бок и посмотрела на Патрика. Свет из окна ложился на его лицо мягкими тенями. Он выглядел спокойным, но в глазах всё ещё оставался оттенок грусти от рассказа об Аресе.
— А его родители?.. — тихо спросила я.
Патрик тяжело выдохнул, закинул руки за голову и уставился в потолок:
— Их давно нет. Они погибли в автокатастрофе, когда Аресу было восемнадцать. Он остался один с Дейвом и младшей сестрой. Тогда ему пришлось резко повзрослеть. Бросить всё и просто... быть взрослым. Без права на ошибку.
Я нахмурилась, стараясь представить себе это: восемнадцатилетний парень, полный злости на мир, вдруг становится родителем.
— Сестра? — переспросила я, приподнявшись на локтях. — У него есть сестра?
— Да, Элли. — Патрик усмехнулся, но без веселья. — Ей сейчас семнадцать, кажется. Та ещё оторва, если честно. Бесится, бунтует. И Арес с ней мучается больше, чем кто-либо мог бы представить. Мне кажется, она — его самая большая головная боль.
Он боится за неё... но она, как Дейв когда-то, — упрямая, без тормозов.
Я молчала, пытаясь переварить услышанное.
Арес... Он не просто дерзкий байкер, с колким языком и стальным взглядом. Он — тот, кто пережил слишком много слишком рано. Потеря, ответственность, страх снова потерять... Всё это сделало его таким.
Мир вдруг казался другим. Он стал глубже, сложнее.А образ Ареса в голове больше не был просто маской грубости — за ним был целый мир боли и борьбы.
И это только сильнее пробудило во мне интерес.
— Ладно, хватит, — вдруг сказал Патрик, откинувшись на подушки. — Включай фильм, Ари. Я пришёл к тебе расслабиться.
Он нарочито вытянулся на кровати, закинув одну ногу на другую, как будто был в каком-то пятизвёздочном отеле.
— И... — добавил он с хитрой улыбкой. — Тащи сюда пюре с курицей. Твоя мама готовит его слишком вкусно, чтобы я это пропустил.
— Патрик, — я уставилась на него. — Откуда ты вообще знаешь, что у нас на ужин?
Он приподнял бровь, совсем не стесняясь:
— Я подглядел, прежде чем взобраться к тебе в окно.
Я ахнула, схватила подушку и со смехом запустила в него.
— Ты больной! — засмеялась я.
— И голодный! — невозмутимо добавил он, ловко отбивая подушку и делая вид, будто это была атака века.
Я кинула ему пульт:
— Включай что хочешь. Только не трогай мои закладки на Netflix!
— Оу, принцесса, ты ещё и контрол-фрик? — усмехнулся он. — Интересно, интересно...
Я закатила глаза и вышла из комнаты. Спустилась на кухню, накладывая еду, в голове всё ещё звучали его шутки. С ним всегда было легко — как будто мир за пределами комнаты не существовал.Вернувшись с подносом, я поставила тарелки, а Патрик уже выбрал какой-то фильм, растянувшись поперёк кровати, будто был у себя дома.
Мы ели прямо на кровати, смеялись, перебрасывались колкостями. Он постоянно пародировал актёров, подкидывал абсурдные теории, и даже когда сцены становились грустными, он умудрялся что-то ляпнуть, от чего я начинала хохотать до слёз.
А под утро... я уже почти не чувствовала рук. Голова уютно лежала на его плече, дыхание стало ровным. Патрик что-то бормотал себе под нос, укрывая нас пледом, и в какой-то момент я просто уснула.Впервые за долгое время — спокойно.
***********************************************
Утро было медленным и ленивым. Сквозь полуприкрытые шторы пробивался мягкий солнечный свет, а в комнате пахло мятой и ванилью — смесь моего крема и шампуня Патрика.Я проснулась, когда он зевнул и потянулся, сонно растрепав волосы.
— Ммм... сколько времени? — пробормотала я, моргая.
— Почти одиннадцать... — сказал он, хватаясь за телефон. В ту же секунду он зазвонил, и Патрик резко сел.
— Лукас, брат, что?... сегодня? Гонки? Вечером?.. Да, я буду.
Он положил трубку и посмотрел на меня с тем самым взглядом — заговорщическим, чуть нахальным и абсолютно уверенным в себе.
— Вечером — гонки. Едем.
Я тут же села на кровати:
— Патрик, ты с ума сошёл? Мой отец вряд ли отпустит меня. Завтра понедельник. Учёба.
Я подчёркнуто произнесла «учёба», чтобы он уловил драму момента.
Но он только хищно улыбнулся и, щёлкнув пальцами в сторону окна, сказал:
— Ари, около десяти я зайду за тобой.
Пальцем ткнул прямо в стекло:
— Через то самое окно, так что будь готова.
— Ты портишь мне все моральные ориентиры, — вздохнула я, покачав головой.
— Я знаю, — ухмыльнулся он.
Подошёл ближе, поцеловал меня в лоб — мягко, по-доброму, как-то слишком нежно для его шутливой натуры — и, словно всё было по сценарию, выскользнул за дверь:
— До вечера, миледи.
Около десяти я пожелала родителям спокойной ночи, поймав на себе подозрительный взгляд мамы, но та ничего не сказала — просто кивнула. Я тут же сбежала наверх, сердце билось от волнения. Быстро надела джинсы, чёрный обтягивающий топ, уложила волосы, сбрызнула шею любимым ароматом с цветочными нотками... и замерла у окна.
Патрик не опоздал ни на секунду.
Я услышала лёгкий стук по стеклу и, когда открыла окно, он уже стоял там — в своей чёрной кожанке, с взъерошенными волосами и дежурной, дерзкой улыбкой.
— Миледи, разрешите доставить вас на место назначения? — поклонился он с театральной серьёзностью.
— Только тихо, — прошептала я, вылезая. Он тут же подставил руки, ловко подхватил меня и аккуратно помог спуститься. Я почувствовала, как на долю секунды его пальцы задержались на моей талии, но он тут же отпустил и откашлялся.
— Ари готова к приключениям, — подмигнул он, подавая мне шлем.
— Ты неисправим, — усмехнулась я, надевая его.
Спустя секунды мы уже неслись по ночному Майами, ветер хлестал по лицу, улицы мелькали одна за другой, а сердце колотилось с какой-то странной лёгкостью. Свет неоновых вывесок отражался в зеркальных витринах, звуки города постепенно затихали — и вот впереди показалась заброшенная территория старого порта.
Корабли давно не швартовались здесь, бетон трескался под колесами, огромные контейнеры отбрасывали тени, а впереди уже слышался гул моторов, музыка, смех и звук горящих шин. Всё было покрыто ночным мраком и напряжением — местом, где правила улицы решались скоростью.
Тайна. Риск. Гонка. И я — часть этого.
Мы подъехали, и всё вокруг словно ожило. Пульсирующая музыка, дым от шин, запах бензина и раскалённого металла висел в воздухе. Вдали горели прожекторы, освещая асфальт и лица байкеров, уже собравшихся у стартовой линии. Люди смеялись, кто-то наливал виски в пластиковые стаканы, кто-то уже возился с байком, готовясь к заезду.
Эйприл тут же замахала рукой, подбегая ко мне в джинсовых шортах и короткой кожанке.
— Неужели ты тут?! — ахнула она, крепко обнимая меня. — Отец отпустил? Или ты просто рискнула жизнью?
Я улыбнулась, но не успела ответить — позади резко заурчал двигатель. Мы обернулись, и он появился — Арес. Слез с байка легко, будто с него срывали фильмы. Кожаная куртка расстёгнута, волосы чуть растрепаны от скорости, взгляд — как ледяной нож.
Он прошёл мимо, скользнув по мне взглядом — холодным, дерзким, колючим.
— Тебе надо отпрашиваться у папочки? — хмыкнул он. — Ну значит, я был прав. Малолетка. Глупая и наивная.
Патрик уже сделал шаг вперёд, сжав кулаки, но прежде чем он что-либо сказал, между ними встал Лукас, хлопнув обоих по плечам.
— Так, пацаны, хватит. Гонка — вот что важно. — Он повернулся к Аресу. — Я ставлю на тебя, брат. Сделай красиво. А ты, Патрик, не подкачай.
Я отошла в сторону, стараясь не выдать раздражение. Смотрела на асфальт, чувствуя, как внутри закипает. Вдруг Арес снова подошёл. Его шаги были тихими, но весомыми. Он остановился вплотную, и я подняла на него глаза.
— Может, хватит ко мне придираться? — выпалила я, сдерживая дрожь в голосе.
Он чуть склонил голову, его взгляд скользнул по моему лицу.
— А если мне это просто... нравится? — усмехнулся он, но в голосе не было лёгкости. — Ты такая смешная, когда злишься, Принцесса.
И прежде чем я успела что-либо ответить, он отвернулся и пошёл к своему байку.
Двигатели взревели, воздух наполнился вибрацией металла и адреналина. Гонка началась. Десятки байков сорвались с места, будто ярость вырвалась на свободу. Сотни лошадиных сил рвали асфальт под собой, свет фар резал ночную темноту, ветер сбивал дыхание.Я стояла в стороне, сердце стучало, как у участника, а не зрителя. Вся внутри была в напряжении. Патрик мчался почти наравне с Аресом, Эрни чуть позади, остальные — клубок света и шума.
Но я видела. Арес сделал это не один раз — сначала на повороте резко ушёл влево, заставляя Патрика сбавить. Потом подрезал на прямом участке, почти задев его колесом. Я почувствовала, как гнев взрывается в груди. Чёртов Арес. Что он доказывает?
Финишная прямая. Гул моторов слился в один сплошной рёв. Арес вырвался вперёд и прошёл первым, за ним — Эрни, и только потом Патрик, тормозя слишком резко.
Он снял шлем, волосы растрепались, капли пота блестели на виске. Я тут же подскочила к нему, сдерживая злость лишь на тонкой грани:
— Зачем ты подрезал его?! — выкрикнула я, почти задыхаясь.
Арес ухмыльнулся, подошёл вплотную и, словно специально, щёлкнул меня по носу, отчего я отшатнулась.
— Расслабься, Принцесса. Это гонки, а не чаепитие у папочки. — Он посмотрел на меня с холодной усмешкой. — Если твой "рыцарь" не справляется с темпом — пусть остаётся в гараже.
Я кипела. Его наглость не знала границ. Но внутри было нечто большее, чем злость. Что-то странное, необъяснимое. Что-то, что я ненавидела признавать.
Патрик подъехал ко мне, выруливая байк чуть в сторону от остальных. Он сбросил скорость и, не снимая шлема, склонился чуть ближе:
— Ари, всё хорошо. Не переживай. — Голос у него был спокойный, мягкий, как будто хотел погасить пламя, бушующее внутри меня.
Я кивнула, всё ещё ощущая, как дрожат пальцы от злости. Запрыгнула за ним, обняла его за талию и прижалась щекой к его спине.
— Куда поедем? — спросила я, громче, чтобы он услышал сквозь рёв мотора.
Он обернулся через плечо, ухмыльнулся:
— К Эрни. Посидим немного... и поедем домой, миледи.
И с этими словами он прибавил газу. Мы сорвались с места, оставив позади шум, свет и раздражающий взгляд Ареса.
Мы сидели в просторной гостиной Эрни. Музыка звучала не слишком громко, лампы на стенах отбрасывали мягкий, золотистый свет. Пахло дымом от камина и чем-то ванильным —, видимо, свечи, которые зажгла Эйприл.
Я сидела между Патриком и Эйприл, болтали, смеялись, обсуждали очередную неудачную попытку Лукаса научить Эрни танцевать. Патрик был в ударе — отпускал шуточки, то и дело подливая мне в бокал. Я чувствовала, как вечер расслабляет, тянет куда-то в сторону легкости. Но...
Всё это время Арес сидел в кресле у окна. Он почти не участвовал в разговорах, не смеялся, не притворялся дружелюбным. Просто сидел... и смотрел на меня. Его карие глаза будто впивались в кожу, цеплялись за движения, за каждую улыбку, за каждый взгляд, который я бросала Патрику.
Я пыталась не реагировать. Пыталась. Но чувствовала это давление — как будто он хотел, чтобы я сорвалась.
В какой-то момент я не выдержала. Под предлогом "пойду налью себе ещё", встала и направилась на кухню. Отодвинула дверцу шкафа, нашла бутылку виски, плеснула в бокал и сделала глоток, морщась от крепости.
— Тебе не идёт играть в взрослую.
Я вздрогнула. Его голос — низкий, насмешливый — прозвучал прямо за моей спиной. Я медленно обернулась.
Арес стоял в проёме кухни, прислонившись плечом к косяку. В одной руке — свой неизменный стакан с виски, другая в кармане куртки. На губах — знакомая ухмылка.
— Но зато ты красиво стараешься, принцесса. — Его взгляд скользнул по мне — слишком внимательно, слишком нагло.
Я крепче сжала бокал и, не отводя от него глаз, сделала ещё один глоток.
— А ты, видимо, мастер портить людям вечер.
Он усмехнулся, подошёл ближе, и между нами осталось всего пару шагов.
— Я просто люблю смотреть, как ты злишься. Это... даже сексуально.
Я закатила глаза, но сердце грохотало в груди.
— Может, тебе стоит завести хобби, Арес. И перестать жить, цепляясь к людям, которым ты не интересен.
Он склонил голову чуть набок, изучая меня.
— Если бы я тебе был не интересен, ты бы не посмотрела мой профиль ночью. — голос у него стал ниже. — Ты любопытная, малолетка. Только аккуратнее... с такими, как я, играют до первой царапины. А потом — остаётся только шрам.
И, не дожидаясь моего ответа, он повернулся и вышел, оставляя меня в тишине кухни — с дрожащими пальцами, бешено стучащим сердцем и странным, раздражающим жаром под кожей.
Черт... Как он узнал?!
Я стояла посреди кухни, с бокалом виски в руках, чувствуя, как щеки предательски пылают. Сердце стучало в ушах так, будто я только что пробежала марафон.
Как он узнал?! Я ведь едва мельком посмотрела его профиль. Просто пролистала пару фотографий, чисто из... из интереса. Ну да, ну и что? Это не значит ничего. Просто — я хотела понять, кто он такой. Кто скрывается за этими наглыми взглядами, грубостью и... чертовски хищной улыбкой.
Но он знал.
И сказал это так спокойно. Так уверенно.
Как будто с самого начала знал, что я клюну.
— Господи, какой позор, — выдохнула я, прикрывая лицо рукой.
Я прикусила губу, чувствуя, как злость и стыд перемешиваются внутри. Это же надо было так меня выставить. Прямо. В лицо. Спокойно. С ухмылкой.
Этот самодовольный урод.
Он точно специально это сделал — чтобы выбить меня из равновесия. Чтобы снова напомнить, кто тут «малолетка».Я разозлённо осушила бокал и поставила его на стол.Хватит.
Он не будет играть со мной как хочет.
Если он думает, что я испугаюсь или убегу в слезах — он плохо знает, с кем связался.
С этими мыслями я поправила волосы, глубоко вдохнула и выпрямила спину. Я — не слабая. И точно не для того, чтобы кто-то вроде него решал, кто я такая.
И всё же, уходя из кухни, я чувствовала, как его слова греют изнутри — против воли.
"Ты любопытная, малолетка..."
Чёрт.
Я подошла к Патрику, чувствуя, как виски постепенно ударяет в голову. Внутри всё смешалось — алкоголь, злость, унижение и какое-то странное, отчаянное волнение. Патрик что-то тихо шептал, кладя руку мне на спину, но я почти не слышала. Мозг будто гудел от напряжения. Я просто кивала, глядя в бокал, и старалась не думать об Аресе.
И, конечно же, он подошёл.
— Может, сыграем? — раздался рядом его голос.
Хриплый, с легкой хрипотцой.
Такой знакомый и уже успевший врезаться в память.
Мы оба обернулись. Арес стоял рядом, держа в руке стакан с виски, и смотрел только на меня.
— Что ты сказал, Арес? — Эрни встал, чуть приподняв бровь, с ухмылкой.
— Во что?
— В "я никогда не", — лениво отозвался он.
— Все же знают эту игру. Да, принцесса?
Он проговорил это с такой дерзкой насмешкой, глядя мне прямо в глаза, будто вызвал на поединок. Виски в его стакане качнулся, он сделал глоток, и уголки его губ чуть дернулись в ухмылке.
Я сжала пальцы на бокале. Он хотел поиграть? Публично. Со мной.
Хорошо. Я сыграю.
Но на своих условиях.
Мы уселись в круг на диванах — кто на подлокотниках, кто на полу, кто нога на ногу, словно это обычная дружеская игра, но в воздухе уже витало напряжение. На журнальном столике выстроились в строй шоты с текилой, лимоны и соль. Музыка звучала где-то на фоне, но внимание всех было приковано друг к другу.
Эйприл взяла первый ход, подмигнула мне и игриво произнесла:
— Я никогда не занималась сексом втроём.
Наступила короткая пауза.
А затем Лукас, Джеймс и, конечно же, Арес одновременно потянулись к шотам и залпом выпили.
Я приподняла бровь, развернулась к Аресу и, не отводя взгляда, сказала:
— Я почему-то не удивлена.
Он лениво ухмыльнулся, не сказав ни слова, но его глаза будто бросали вызов.
Он наслаждался этим моментом.
Следующим был Патрик. Он взял шот, крутнул его между пальцами и сказал с улыбкой:
— Я никогда не засыпал голым на газоне.
Прежде чем кто-то успел среагировать, Эрни, не глядя ни на кого, фыркнул, махнул рукой и выпил.
Патрик тут же пнул его в плечо, смеясь:
— Ты же говорил, что это был «дух свободы», а не алкоголь!
— Дух свободы в чистом виде, бро, — с усмешкой отозвался Эрни, и все дружно рассмеялись.
Но я чувствовала, как взгляд Ареса неотрывно скользит по мне.Он ждал моего хода.И знал, что я не остановлюсь.
Я взяла один из шотов, повернула его в пальцах, будто решая, сказать ли то, что давно сидело внутри, и наконец, тихо, но отчётливо произнесла:
— Я никогда не претворялась, что не влюблена.
Наступила гробовая тишина.
Мои глаза скользнули по лицам...
И вдруг — Патрик поднял шот и выпил.
Секунда спустя — Арес тоже взял свой, коротко взглянул на меня, и осушил до дна, будто не желая это скрывать.
Я замерла, чувствуя, как в груди всё сжалось.
Мир будто застыл. Даже музыка на фоне показалась тише.Пальцы дрожали, и виски уже не грел — только жгло внутри.
Что это было? Почему оба?
И тут вдруг, словно разрезая воздух, Эйприл вскрикнула, спасая всех от неловкости:
— А я никогда не... целовалась с двумя девушками одновременно !
— Классика, — пробормотал Лукас, смеясь, и выпил вместе с Джеймсом.
Смех снова наполнил комнату, но я сидела, всё ещё ощущая двойной удар правды.
Патрик...
Арес...
Они оба...
И кто-то из них — или оба — лгут.
Я взяла шот, не раздумывая — горькая правда всё равно уже булькала внутри, так что текила только подстегнула. Прожгло горло, я резко встала и, пошатываясь, пошла на кухню. Голова шумела, но мысли были кристально чёткие.
Эйприл не заставила себя ждать — конечно же, сразу за мной. Я вцепилась в край столешницы и выдохнула:
— И что это было, Эйприл?
Она вскинула брови.
— Почему Патрик выпил? Он мой лучший друг с пеленок. С пелёнок, Эйприл! А я даже не знаю, в кого он влюблён!
Эйприл хмыкнула, закатила глаза и, подойдя ближе, хлопнула меня по плечу:
— Ари, ну не тупи, а?
Я замерла, сердце гулко застучало.
Она наклонилась ко мне, прищурившись:
— Ты правда не видишь? Он каждый раз смотрит на тебя так, будто ты луна в его долбаной вселенной. Он за тобой таскается, защищает, лезет в окна... Господи, Ари, он бы гонку на смерть устроил, если бы ты просто сказала, что хочешь этого.
Я опустила взгляд, в голове закрутилась воронка мыслей.
— Но... он же... никогда...
— Да потому что ты сама глаза закрываешь, — перебила она. — Всем видно. Всем. Кроме тебя, конечно.
Снова тишина. Только кап-кап из крана.
— И что теперь делать? — прошептала я.
Эйприл фыркнула:
— Для начала — вдох и выдох . И разберись с собой. Потому что, между нами, Патрик — не единственный, кто на тебя смотрит.
Я резко подняла на неё глаза, а она только многозначительно кивнула в сторону комнаты...
Туда, где был Арес.
— Ты думаешь? — прошептала я, всё ещё переваривая услышанное. — Мы знакомы всего ничего...
Эйприл усмехнулась, опёрлась о кухонную стойку и скрестила руки на груди:
— Ага. А ты его уже зацепила.
Я вспыхнула:
— Не говори глупости. Я его раздражаю. Он сам мне это говорил. Называет меня малолеткой, помнишь?
Эйприл склонила голову и ехидно прищурилась:
— Ну-ну, конечно. Прям до дрожи бесишь. Поэтому и смотрит весь вечер только на тебя, словно сейчас завоет от злости, если кто-то другой к тебе подойдет.
Я открыла рот, чтобы возразить, но слов не нашлось. Только тяжёлый вдох.
— Иногда люди прячут то, что чувствуют. Особенно такие, как он. Живёт с закрытой душой, пережил потери, всё держит в себе... — Эйприл сделала глоток вина, пожала плечами. — А потом появляешься ты. Яркая, упрямая, не даёшь спуску. Вот и бомбит его.
— Но ведь это же не значит... — начала я, но она тут же оборвала:
— Ари, он бы не плёлся за тобой до кухни, если бы ты его не цепляла. Он бы не лез в игру, не провоцировал, не подрезал Патрика на гонке, если бы ему было всё равно. Ты его задеваешь. А если честно — и он тебя.
Я закусила губу. Внутри всё было спутано.
Эйприл только хмыкнула:
— Так что, миледи, самое время перестать закрывать глаза. Потому что игра уже началась.
«Игра уже началась?» — эхом отозвались слова Эйприл в голове.Я уставилась в окно кухни, не видя ни огней улицы, ни шума за спиной. Только пульс в ушах. Только это чувство — как будто тебя подхватила волна, и ты не знаешь, вынесет ли она тебя на берег... или утянет вниз.
Я стиснула зубы.Нет.Нет.Патрик. Арес. Эти взгляды. Эти шоты. Эти слова, в которых больше, чем просто подколки... — я должна выбросить всё это из головы.
Я только поступила. Только начала новую жизнь.Университет. Учёба. Будущее.
А не вот это всё — гонки, взгляды, пьяные признания и игры, в которых легко разбиться.
Я глубоко вдохнула, плеснула холодной воды в лицо.
Не время.
Не место.
Это не моё. Я должна держать себя в руках.
Я вытерла лицо полотенцем, подняла голову, посмотрела на своё отражение.
И прошептала:
— Соберись, Ари. Не до этих игр.
А потом выпрямилась... и вернулась в комнату, будто ничего не случилось.