Мой мир
Солнце только начинало просачиваться сквозь белые шторы кухни, мягким золотом заливая мраморную столешницу. Я стояла у раковины, сонная, в растянутой футболке и с волосами, спутанными после сна. Из холодильника достала апельсиновый сок, налила в высокий стеклянный стакан и, облокотившись на стол, сделала глоток.
На секунду прикрыла глаза, просто слушая тишину дома. Покой, редкий и хрупкий, как утренний воздух.
Но стоило мне сделать шаг назад, как локоть задел край стакана.
— Чёрт...
Звон. Звонкий, чистый, болезненно громкий. Стекло разбилось о плитку, расплескав сок во все стороны — янтарные капли на белом полу, словно солнечные слёзы. Я тут же присела, взяла бумажные полотенца и начала торопливо вытирать сок, стараясь не наступить босыми ногами на осколки.
И в тот же момент в кухню с топотом вбежал Маркус. Маленький вихрь, босиком, с мягкой игрушкой в одной руке и растрёпанными волосами.
— Ария! — с радостным визгом закричал он и кинулся ко мне, обвивая своими маленькими руками мою шею.
Я испуганно прижала палец к губам и прошептала:
— Тсс... тихо, Маркус. Мама и папа ещё спят.
Он кивнул серьёзно, как будто я только что посвятила его в важный заговор. Потом посмотрел на разбитый стакан и ахнул.
— Ты порезалась?
— Нет, всё хорошо, — тихо сказала я, улыбаясь. — Просто неудачное утро. Поможешь мне?
Он кивнул с гордостью, как будто только что получил важное задание.
Мы вместе убрали осколки и липкие следы сока, а потом я положила ему хлопьев в миску, наблюдая, как он с удовольствием уплетает, болтая о каких-то своих утренних снах. И на душе стало теплее. Маркус — как маленький луч в этом холодном доме, где всё слишком часто сжимается в узел.
Маркус болтал без умолку, сидя за высоким стулом у кухонной стойки, пока я возилась у плиты. Сковорода тихо шипела, яйца подрумянивались, а рядом уже стоял поджаренный тост, разрезанный на треугольники. Я выдавила кетчуп в форме смешной рожицы — Маркус это обожал — и поставила тарелку перед ним.
— Таа-дам, — сказала я с улыбкой, — завтрак для главного героя дня.
— Это я? — Он хлопнул в ладоши и фыркнул от удовольствия.
— Ну конечно ты, кого же ещё кормить на рассвете, как не тебя?
Он принялся за еду, а я быстро натянула джинсы и синий лонгслив, подхватила рюкзак и уже собиралась выйти из кухни, как в дверях появилась мама.Она была в халате, волосы немного растрёпаны, но глаза — как всегда внимательные, тёплые.
— Утро доброе, — сказала она с мягкой улыбкой. — Уже убегаешь ?
—Да , мама. Первая пара — лингвистика.
Она сделала шаг в сторону и, чуть сузив глаза, сказала:
— А почему ты вчера пришла так поздно?
Я почувствовала, как уголки губ дернулись сами собой — ну конечно.
— Мама, я была с Патриком. Мы просто гуляли после занятий. Он показал мне пляж, мы немного прошлись.
Она провела рукой по моей щеке и внимательно посмотрела в глаза, как будто что-то искала в выражении моего лица.
— Детка... Патрик — замечательный парень. Может, ты наконец обратишь на него внимание?
Я закатила глаза и тут же отвела взгляд, бросив рюкзак на плечо.
— Мама... Мы дружим с ним с пеленок . Он мой друг. Ничего более.
Она вздохнула и пожала плечами, но в голосе всё равно оставалось что-то настойчиво мягкое:
— Очень зря, милая. Он бы идеально тебе подошёл. Умный, добрый, заботливый. Всегда рядом с тобой. Ты просто не хочешь видеть очевидное.
Я промолчала, просто подошла к Маркусу, поцеловала его в макушку.
Мама тем временем продолжила:
— Сегодня вечером мы идём к семье Патрика — к Риверсам. У них какая-то замечательная новость, пригласили нас на ужин. Ты же придёшь?
Я обернулась у двери и кивнула:
— Конечно. После пары сразу вернусь.
— Отлично, — сказала она с лёгким удовлетворением. — Только не задерживайся после занятий, ладно?
— Обещаю, — бросила я и выскочила за порог, прежде чем она успела вставить ещё одну фразу про золотого мальчика Патрика.
Я толком не успела выйти за калитку, как услышала знакомый рокот мотора. На обочине, прямо перед домом, вальяжно устроился Патрик — в тёмной футболке, с очками, откинутыми на волосы, и улыбкой, от которой, будь я менее уставшей, могла бы растеряться.
— Ты серьёзно? — пробормотала я, подходя ближе. — Ты каждый день собираешься вот так ждать меня?
Он качнулся вперёд, опираясь на руль, и, чуть наклонив голову, ответил:
— А ты против?
Я скрестила руки на груди, специально сделав вид, что недовольна.
— Патрик, восемь утра. Ты раньше не появлялся в университете до полудня. А иногда, мне кажется, и вообще забывал, где он находится.
Он рассмеялся, без намёка на стыд:
— У меня просто не было повода.
— А сейчас?
— А сейчас ты, — сказал он, и в этой простой фразе было больше искренности, чем я ожидала. Он тут же добавил, чтобы разрядить момент: — Анджела, кстати, в шоке.
Я приподняла бровь:
— Твоя мама всегда с тебя в шоке.Что не день , то сюрприз.
— Угу, — он подмигнул. — Сказала, что ты — сила. И что благодаря тебе мои знания станут куда крепче.
Я хмыкнула, при этом не скрывая улыбки.
— Ну, по крайней мере, кто-то верит, что я могу на кого-то повлиять.
Он снял шлем с руля и протянул мне:
— Миледи, ваше транспортное средство ожидает.
Я закатила глаза, но села за ним, обхватив за талию, как будто это было самым привычным делом в мире.
— Только не гони, ясно?
— Я даже дышать тише стану, — сказал он с озорной ухмылкой.
К университету мы подъехали под утреннее солнце, и ветер приятно трепал волосы из-под шлема. Как только Патрик заглушил байк, я заметила на ступеньках Эйприл — она махала мне рукой, нетерпеливо подпрыгивая на месте, как будто ждала меня целую вечность.
— Пунктуальный, как никогда, — бросила она Патрику с прищуром, и добавила: — Неужели теперь каждый день так?
— У тебя конкуренция, сестрёнка, — ухмыльнулся он и подмигнул.
Я только посмеялась, стянула шлем и подошла к ней. Мы обе сразу погрузились в рутину — лекции, аудитории, шум коридоров и запах дешёвого кофе. День был легче, чем вчера. Возможно, потому что я уже знала, куда идти и что ожидать. Или, может, потому что рядом была Эйприл.
Но всё равно, внутри оставалось то тянущее ощущение тревоги, будто я балансирую на тонком льду, и любое слово профессора может обрушить всё. К такому надо привыкнуть. Просто нужно время.
Вечером, когда мы вышли из последней пары, я увидела Патрика — он как всегда стоял, облокотившись о байк, и смотрел на меня так, будто весь этот день существовал только для того, чтобы снова меня увидеть.
— Я отвезу тебя, — сказал он, едва я приблизилась. — Переоденешься и сразу к нам. Мама там уже стол накрывает, всё по высшему разряду.
Я подняла бровь:
— Хорошо. Но ты аккуратнее со всей этой заботой.
Он прищурился.
— Почему?
Я ухмыльнулась:
— Я ведь привыкну, что ты мой личный водитель.
Патрик усмехнулся и сказал с усмешкой:
— Так я и не против. Только скажи, куда рулить, и я уже там.
Я улыбнулась, не став отвечать. Вместо этого накинула шлем, уселась за его спиной и крепко обхватила его руками. И с каждой новой поездкой на этом байке с ним — тревоги внутри казались всё тише.
Когда мы вошли в дом, в коридоре уже были мама и отец — оба при полном параде. Отец, как всегда, в идеально выглаженном костюме, с выражением лица, будто его вот-вот выберут мэром Майами. Мама поправляла серёжки перед зеркалом, держа на одной руке Маркуса.
Патрик вежливо шагнул вперёд и с привычной улыбкой поприветствовал:
— Добрый вечер, мистер и миссис Харпер.
Мама тепло улыбнулась:
— Патрик, дорогой. Ты как всегда вовремя. Ария, не задерживайтесь, хорошо? Они вас там ждут.
Отец кивнул, но даже не посмотрел в мою сторону — он всегда был холоден, будто я должна была родиться сразу с дипломом юриста в руках.
— Мы быстро, — сказала я. — Я переоденусь, и мы с Патриком выдвигаемся.
Мы с ним поднялись по лестнице, и стоило нам войти в мою комнату, как Патрик тут же рухнул на кровать лицом вниз, уронив ботинки на ковёр и раскинув руки, как будто только что закончил марафон.
— Патрик! — возмутилась я, приподняв бровь. — Что за моветон?
Он перевернулся на спину, заложил руки за голову и беззаботно ухмыльнулся:
— Не будь такой занудой, Ари. Я просто отдыхаю. У тебя очень удобная кровать, между прочим.
Я закатила глаза, хотя уголки губ предательски дрогнули.
— Не трогай мои подушки. У тебя на спине запах бензина и свободы.
— Это комплимент? — лениво протянул он.
Я не ответила, просто взяла чистое полотенце из шкафа и направилась в душ.
— Веди себя прилично. А то мама вернётся, и придётся объяснять, почему ты как хозяин развалился на моей кровати.
— Скажем, я репетировал семейную жизнь, — донеслось от него.
— Патрик!
— Шучу, шучу... Хотя...
Я захлопнула за собой дверь в ванную, не дав ему закончить. Тёплая вода приятно обволокла кожу, смывая усталость и лёгкое покалывание смущения, которое он неизменно вызывал.
Я вышла из ванной, вытирая волосы полотенцем. Патрик всё так же лежал на кровати, закинув руки за голову, будто это его комната, и он ждал, пока я принесу ему кофе в постель.
— Отвернись, мне надо одеться, — строго сказала я, проходя к комоду.
Он лениво приподнялся на локтях, прищурился и ухмыльнулся:
— Ну как прикажешь, миледи.
И действительно отвернулся... но слишком театрально. Слишком послушно — что уже настораживало.
Я надела бельё, расправила бретели и уже тянулась к красному платью, как услышала его спокойный, будто бы случайный голос:
— Тебе очень идёт красный.
— Патрик! — воскликнула я, оборачиваясь.
Он не шевельнулся, но взгляд его ловко отражался в зеркале шкафа.
— А ну-ка! — Я поймала его взгляд в зеркале, и он тут же поднял руки, как будто сдавался врагу, закрыв глаза ладонями.
— Всё, всё! Не смотрю! Клянусь... почти...
— Патрик!
— Шучу. Не паникуй, я джентльмен.
— Джентльмены не подглядывают в зеркала, — буркнула я, натягивая платье.
— Джентльмены умеют ценить красоту, — отозвался он, всё ещё с закрытыми глазами.
Я с трудом подавила улыбку, пока застёгивала молнию.
— Готово, — сказала я. — Можешь снова дышать.
Он приоткрыл один глаз, посмотрел на меня и тихо выдохнул:
— Ну, теперь я точно должен быть рядом весь вечер, чтобы никто другой не утащил тебя прямо от стола.
— Ты драматизируешь, как всегда.
— Просто говорю, как есть.
Он встал, поправил куртку, и мы направились к выходу. Вечер только начинался, и, судя по тому, как смотрел на меня Патрик... он точно знал, что делает.
Дом Патрика напротив от моего, и мы добрались до него меньше чем за двадцать секунд . Он открыл дверь, как всегда, беззаботно и уверенно, словно заходил в бар, где все — его лучшие друзья.
— Добро пожаловать, — произнёс он с наигранным пафосом, делая жест рукой, будто я входила в замок.
В гостиной уже пахло чем-то вкусным — аромат домашней еды, тёплый свет ламп, уют и шум посуды из кухни. Из-за угла тут же вышла его мать — Анджела — всегда элегантная, с мягкой улыбкой, которая будто приглушала всю строгость моего собственного дома.
— Ария! — Она обняла меня, как родную. — Ты просто светишься. Заходи, дорогая. Все уже ждут.
— Здравствуйте, миссис Риверс, — вежливо сказала я, и мы вместе прошли в столовую.
Мои родители уже сидели за столом — мама мило беседовала с отцом Патрика, а мой отец хмуро помешивал вино в бокале, как будто пытался в нём утопить свою усталость. Он кивнул мне коротко, даже не улыбнувшись, но я привыкла.
— А где Эйприл? — спросила я, осматривая комнату. Пусто. Не похоже на неё.
Анджела улыбнулась, разливая по бокалам домашний лимонад:
— У репетитора. Моя девочка просто молодец.
Я перевела взгляд на Патрика. Он посмотрел на меня с невинным лицом, но его глаза чуть блеснули — еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Мы оба прекрасно знали, где на самом деле сейчас Эйприл. И знали, что «репетитора» зовут Эрни.
Мы молча присели за стол, украдкой переглянувшись, и я едва сдерживала смех. Патрик нагнулся ко мне и прошептал:
— Думаешь, Эрни тоже даёт ей домашку?
Я фыркнула в салфетку, делая вид, что чихнула.
— Патрик, веди себя прилично.
— Я очень приличный. Особенно за ужином.
Он подмигнул, и я закатила глаза. А тем временем на стол уже ставили горячее, и беседа постепенно перетекла в новости, университет и планы на будущее. Но за всем этим официозом между мной и Патриком витала своя, особая атмосфера — лёгкая, живая, будто только мы двое понимали настоящую суть происходящего.
— Ну... — Анджела откинулась чуть назад, положив салфетку на колени и глядя на нас с загадочной улыбкой. — Пожалуй, самое время поделиться новостью.
Она бросила взгляд на мужа, потом на Патрика, и наконец — на мою маму.
— Меня наконец-то опубликовали.
— Что?! — воскликнула моя мама, искренне обрадованная. Она отставила бокал с водой и наклонилась ближе. — Серьёзно? Какая великолепная новость! Боже, Андж, мы ждали этого с тобой десять лет!
— Да, представляешь? — Анджела рассмеялась, и в её глазах вспыхнуло настоящее счастье. — Маленькое издательство из Орегона. Но они в восторге, уже предложили работу над второй книгой.
— Я горжусь тобой, — мягко сказала мама. — Ты столько лет писала в стол, и вот наконец... это так заслуженно.
— Спасибо, дорогая. — Анджела улыбнулась с теплотой. — Кстати, книга — психологический роман с элементами мистики. Думаю, тебе понравится.
Женщины моментально погрузились в разговор о сюжете, персонажах и литературных тенденциях, и пока они обсуждали творческие планы, я переглянулась с Патриком — он слегка склонил голову и улыбнулся мне, как будто знал, что я вот-вот начну скучать.
После ужина он наклонился ко мне и тихо спросил:
— Хочешь пойти наверх? У меня новая колонка, можно послушать музыку... ну или я покажу тебе свою безупречную коллекцию грязных носков.
— О, звучит заманчиво, — фыркнула я. — Ведёшь меня на экскурсию в музей ужасов?
Мы поднялись по лестнице, привычно и без слов. Я зашла в его комнату, окинула её взглядом и, не раздумывая, с разбега плюхнулась на кровать.
— Что, Патрик, теперь я тебя? — усмехнулась я, лежа поперёк его постели. — Моветон, да?
Он подошёл ближе, глядя на меня сверху вниз с прищуром, в котором легко читался флирт.
— Ну, вообще-то, если ты так собираешься прыгать ко мне в кровать — мне стоит быть начеку. Может, это судьба?
Он лег рядом, раскинув руки за головой и театрально выдохнув.
— А знаешь, Ария... если бы каждый вечер заканчивался тем, что ты оказываешься рядом, я бы стал фанатом твоих "плохих манер".
Я рассмеялась, слегка ударив его подушкой.
— Не переигрывай. Это просто месть за утро.
Он повернулся ко мне боком, опершись головой на ладонь.
— Может быть. А может, я просто не против, что ты рядом. Даже наоборот.
Я лишь закатила глаза, не заметив, как в его взгляде снова промелькнуло то тёплое, что он прятал за шутками. Мы смеялись, болтали о чем-то незначительном... а я по-прежнему не видела самого главного.Мы всё ещё лежали на его кровати, лениво болтая, когда он вдруг повернулся ко мне и, прищурившись, сказал с полуулыбкой:
— Слушай... а давай я заберу тебя после полуночи?
Я фыркнула и рассмеялась, приподняв бровь:
— Куда, Патрик? На другую планету?
Он сделал серьёзное лицо, но в его глазах вспыхнул огонёк азарта:
— Сегодня я еду на гонки. Через окно тебя вытащу, как в старые добрые.
— Гонки? — Я села, пнув его в плечо. — Ты с ума сошёл! Это же опасно.
Он лишь хмыкнул, не отводя взгляда:
— Мне приятно, что ты за меня переживаешь. Правда. Но, Ари... я очень хочу, чтобы ты увидела меня в деле. Я аккуратный. Я не летаю бездумно.
Я закатила глаза, упираясь ладонями в кровать:
— Ты сумасшедший, Патрик. Как ты вообще себе это представляешь? Ужинаем с нашими родителями, целуем всех в щёчку, желаем спокойной ночи и потом я в платье вываливаюсь в окно к тебе?
Он усмехнулся и, небрежно откинувшись на подушку, сказал:
— Нет, конечно. Вы с родителями вернётесь домой, ты переоденешься в что-нибудь удобное, я подъеду, кину гальку в твоё окно и... всё по старинке.
— Не уверена, — протянула я, задумчиво прикусывая губу.
— Давай, Ари. — Его голос стал мягче, почти уговаривающим. — Познакомлю тебя с ребятами, покажу настоящую атмосферу. Это будет красиво, я обещаю.
Он посмотрел на меня с той почти мальчишеской надеждой, которая всегда сбивала меня с толку. И почему-то — как всегда — я не смогла отказать.
— Ладно... — выдохнула я. — Только если ты не будешь ехать как идиот. Понял?
Улыбка на его лице стала шире, глаза засияли.
— Слово байкера.
После ужина я быстро распрощалась с родителями, сославшись на усталость, и поднялась к себе. В комнате царила вечерняя тишина, знакомая и уютная. Я сняла платье, надела удобные тёмные брюки и короткий топ, стянула волосы в небрежный хвост и подошла к зеркалу. Лёгкий макияж — и я была готова. Сердце уже стучало чуть быстрее, предвкушая то, что впереди. Я иду на подпольные гонки. С Патриком. Ночью. Через окно. С ума сойти.
Не успела я додумать мысль, как знакомый, лёгкий стук в стекло вывел меня из раздумий. Я подошла, отодвинула штору и увидела Патрика. Он уже наполовину залез в окно, с характерной ухмылкой на губах.
— Миледи? — прошептал он. — Сейчас я тебя вытащу отсюда, как в старые времена.
— Только тихо, — предостерегающе прошептала я. —Если отец услышит , нам конец.
Он тихо рассмеялся, прошёл внутрь и протянул мне руку.
— Я серьёзно. Доверься мне.
Я осторожно шагнула на подоконник, чувствуя, как руки Патрика обхватывают мою талию. Его прикосновение было крепким, уверенным, но я чувствовала, как он затаил дыхание, будто боялся задеть меня лишний раз. Его пальцы слегка дрожали, и он явно старался не смотреть мне в глаза.
— Прости, — прошептал он, будто бы даже за то, что прикасается. — Просто... ну, ты очень лёгкая. Я справлюсь.
— Ага, только не урони меня в мамины цветы. Второй раз она не простит.
Он хмыкнул, и, стараясь удержать равновесие, аккуратно помог мне спуститься на землю. Я почувствовала, как его руки чуть дольше обычного задержались на моей талии, прежде чем отпустить.
— Всё, — выдохнул он, глядя на меня так, словно я была центром всей этой ночи. — Ты готова?
— Готова, — ответила я, поправляя волосы и стараясь не замечать, как он всё ещё не сводит с меня глаз.
Он протянул мне шлем, и, когда я его надела, прошептал почти на ухо:
— Сегодня ты увидишь мой мир.
Мы выехали из тихого района и буквально растворились в ночном Майами. Улицы, освещённые оранжевыми фонарями, мелькали справа и слева, ветер бил в лицо, и сердце колотилось не от страха — от адреналина. Патрик мчал уверенно, ловко лавируя между машинами, будто родился в этом седле. Я крепче прижалась к его спине, и мне казалось, что вся эта безумная ночь — только наша.
Мы добрались до места через полчаса. Это был заброшенный порт на окраине города, один из тех, что давно закрыт для судоходства. Днём он выглядел бы как мрачная развалина, но ночью... ночью он оживал.
Сотни огней.
Байки — десятки мотоциклов, выстроенные в линию, каждый со своим блеском, своей яростью.Громкая музыка гремела из чёрных колонок, разрывая воздух битом. Дым, свет фар, запах топлива и горячего металла — всё смешивалось в одном хаотичном коктейле. Парни и девушки в чёрной коже, в куртках и с шлемами под мышкой, смеялись, спорили, курили, обменивались взглядами.
Тайна витала в воздухе — эта гонка не была просто развлечением. Здесь играли на ставках. Здесь рисковали жизнями. Это был клуб тех, кому нечего терять. Это было подполье в чистом виде. Настоящий, тёмный Майами. С той стороны, что не увидишь с пляжа.
Патрик сбавил скорость и въехал на площадку, как будто он был частью этой тени. Его знали. Ему кивали, жали руку, свистели. Он не выглядел чужим здесь — он был своим. В глазах — огонь. Он снял шлем, его волосы были взъерошены ветром, и он обернулся ко мне с блеском в глазах.
— Добро пожаловать, Ари. Это — мой другой мир. — Он широко улыбнулся. — Тебе нравится?
Я не знала, что ответить. Меня трясло от волнения, сердце прыгало в груди. Всё это — чужое, опасное... но манящее.
— Это безумие, — прошептала я. — Красивое, громкое безумие.
— Именно, — сказал он, подходя ко мне ближе. — И сегодня ты увидишь, как я лечу. Не бойся. Здесь ты под моей защитой.
Он взял меня за руку, провёл сквозь толпу к тем, кто был в центре событий. Мужчины с татухами, девушки в чёрной коже и смелыми взглядами — все обернулись на нас. Я чувствовала себя не на своём месте... но Патрик сжимал мою ладонь, и этого почему-то хватало.
Мы подошли к небольшой группе, стоящей у старого металлического контейнера, закрашенного граффити. Музыка гремела чуть дальше, байки ревели в такт басам, а здесь, в тени, будто существовал свой собственный ритм — медленный, настороженный, как перед бурей.
— Наконец-то ты пришла! — обрадованно воскликнула Эйприл, сразу бросаясь мне на шею. Она была в короткой чёрной куртке, волосы растрёпаны ветром, но глаза сияли. Эрни стоял рядом, улыбаясь, его рука обнимала её за талию. — А то мы думали, ты так и останешься приличной девочкой.
— Не надейся, — хмыкнула я, обняв её в ответ. — Видимо, Патрик решил вытащить меня на тёмную сторону.
— Добро пожаловать, сестрёнка, — усмехнулся Эрни, и Патрик хлопнул его по плечу, соглашаясь.
— Ари, — обратился он ко мне чуть тише, — это Джеймс и Лукас. Мои ребята. Мы с ними с детства вместе гоняли по району. Им можно доверять.
— Приятно познакомиться, — сказала я, сдержанно улыбаясь. Джеймс — высокий, с дредами и тёплой улыбкой, сразу кивнул в знак приветствия. Лукас был ниже, в бейсболке и с добрыми глазами. Оба выглядели как настоящие байкеры, но без излишней дерзости — скорее, как весёлые братья, которые готовы прикрыть в любой ситуации.
— Она красивая, Патрик, — сказал Джеймс, чуть наклоняясь ко мне, — только смотри, не растеряй.
— Спасибо за предупреждение, — отозвался Патрик с полуулыбкой, но в его взгляде была тень напряжения.
И именно в этот момент он появился.
Из глубины тени, будто из самой ночи, вышел он. Высокий, мощный, с тёмными волосами, чуть взъерошенными, и хищным взглядом карих глаз. На нём была чёрная куртка, расстёгнутая до пояса, и будто сама тьма отступала перед его шагом. Его аура была плотной, ощутимой, как гром перед бурей.
Арес.
Он остановился прямо перед нами и медленно провёл взглядом по мне. Его губы растянулись в насмешливую полуулыбку.
— Патрик, — произнёс он, почти лениво, — ты зачем притащил эту малолетку?
Я ощутила, как напряглась рука Патрика, сжимавшая мою. Его тело подалось вперёд, голос стал жёстким:
— Арес, заткнись. Это не твоё дело. И она не малолетка.
Я хотела что-то сказать, но в этот момент Лукас громко хлопнул в ладони и улыбнулся, явно стараясь разбавить напряжение:
— Ладно, парни, давайте без шоу. Впереди гонка, воздух и так электрический. Ари, не обращай внимания. Арес просто с характером... своеобразным.
— Да, — поддержал Джеймс, кивая, — он просто давно не видел девушек, которые не падают к его ногам.
Эйприл прыснула от смеха и подмигнула мне, а я всё ещё смотрела на Ареса. В его взгляде было что-то колючее. Неприятие, вызов... и странный интерес. Он не сказал больше ни слова, только хмыкнул и отвернулся, уходя обратно в темноту, откуда и пришёл.
А я лишь сжала пальцы Патрика крепче. Не от страха — от инстинктивной защиты. С этим парнем всё будет непросто.
Патрик, заметив моё выражение лица, взял меня за руку и мягко потянул в сторону, от шумной компании, под свет уличного фонаря, где музыка гремела чуть тише, и слышался даже шелест листвы, приглушённый ветром с океана.
— Эй, — сказал он тихо, глядя мне прямо в глаза, — не обращай внимания. Он всегда был таким. Острый на язык, слишком прямой... Это Арес. Лучший друг Лукаса, они с детства вместе.
Я фыркнула, скрестив руки на груди:
— Наглый, самовлюблённый тип. Ты видел его взгляд? Он будто прожигал меня насквозь. Как будто я вообще не человек, а какая-то ошибка в его мире.
Патрик вздохнул и чуть улыбнулся, но глаза у него остались серьёзными:
— Видел. Но не переживай. Он может пялиться сколько угодно. Тебя я в обиду не дам.
Я посмотрела на него — уверенного, спокойного, сдерживающего ту злость, что вспыхнула в нём из-за этого «малолетка». В такие моменты он напоминал совсем не того беззаботного парня, который залезает ко мне в окно ночью, чтобы поболтать. Сейчас он был... взрослым. Тем, кто стоит между тобой и миром.
— Ладно, — сказала я, чуть тише, — просто... он какой-то странный. Будто опасный.
— Он и есть опасный, — отозвался Патрик, — но это не значит, что ты должна его бояться. Пока ты со мной, тебе ничего не угрожает.
И он сжал мою руку крепче.
Двигатели взревели, когда Патрик, Лукас и Арес вырулили к стартовой линии. Ночь над Майами стала ещё гуще, плотная, как дыхание перед прыжком в неизвестность. Фары мотоциклов разрезали тьму, отражаясь в лужах, оставшихся после дневного ливня. Музыка ударяла по груди глухими басами, смешиваясь с запахом бензина, соли и адреналина.
Я стояла немного позади, рядом с Эйприл. Сердце билось быстро. Я смотрела, как Патрик поднимает взгляд и, заметив меня, легко улыбается — его фирменная, чуть дерзкая, но добрая улыбка. Я кивнула ему в ответ, сжимая кулаки от тревоги. Он был весь в этом — в скорости, в риске, в свободе. А рядом стоял Арес, холодный, как асфальт под колесами. Его взгляд скользнул по мне — колкий, раздражённый, с той самой тенью презрения, которую я уже видела. Он отвернулся, рванул ручку газа.
Выстрел.
Мгновение — и они исчезли в потоке света и шума, мотоциклы как молнии, уходящие вдаль. Толпа ревела. Я не могла дышать. Минуты казались вечностью, пока не послышался рёв двигателей, возвращающихся обратно.
Их было двое впереди.
Патрик.
Арес.
Они неслись почти вровень, колено в колено, будто каждый из них боролся не просто за победу, а за доказательство... чего-то большего. И в последний миг — мотоциклы, в грохоте и дыме, остановились почти одновременно.
Толпа взорвалась. Кто-то кричал, кто-то свистел, кто-то уже ставил ставки на следующую гонку, но я побежала — прямо к Патрику, обняв его, врезаясь грудью в его кожаную куртку.
— Я волновалась... — выдохнула я, — но ты молодец. Ты был лучшим.
Он смеялся, сжимая меня в ответ, горячий от скорости и адреналина.
Но сзади раздался глухой, тяжёлый хмык.
— Для таких как ты всё красиво, — протянул Арес, подходя ближе. — Но на деле это гонка насмерть. В другой раз, может быть, ты будешь собирать своего Патрика с асфальта. Или с мешка для трупов.
Я обернулась. Сердце заколотилось сильнее, но уже не от страха. От злости.
И прежде чем он успел сказать что-то ещё, моя ладонь резко ударила его по щеке. Тихий хлопок раздался отчётливо, даже под грохот музыки. Он слегка отшатнулся, повернув голову, и по губе стекла тонкая струйка крови.
Арес провёл языком по разбитой коже, медленно, словно смакуя. Затем посмотрел на меня исподлобья — глаза горели.
— Интересно, — усмехнулся он глухо, — а я думал, ты хрустальная. Но ты с огоньком, малолетка.
И не сводя с меня взгляда, повернулся и ушёл в темноту.
Эйприл тут же подбежала ко мне, лицо её пылало от злости.
— Вот же придурок, — процедила она, глядя в сторону, куда ушёл Арес.
Следом за ней подошёл Эрни, обнял Эйприл за талию и тихо сказал, стараясь усмирить её:
— Детка, ну не ругайся. Он просто... Арес.
Я всё ещё стояла, тяжело дыша после выплеска эмоций, и посмотрела на Патрика. Он внимательно смотрел на меня, в его глазах — беспокойство.
— Ари, — мягко произнёс он, — не переживай, и не слушай его. Он всегда такой. Просто забыли и пошли дальше, ладно?
Я кивнула, но мысли уже уносили меня прочь.
Арес.
Дерзкий, наглый, самоуверенный урод. Его слова, его взгляд... как будто он специально лез под кожу. Меня раздражало в нём всё — тон, поведение, этот высокомерный взгляд, словно он знал обо мне что-то, чего не знал никто.
Но что-то в нём меня цепляло. Эта опасность, что витала вокруг него, словно чёрный дым. Эта внутренняя сила, вызывающая злость и интерес одновременно. Нет, Ари. Прекрати.
Я резко мотнула головой, словно могла физически отогнать эти мысли.
Нет, с такими, как он, нельзя связываться.
С такими, как он, приходит беда.
И я не собиралась быть её частью.