Из моего окна
Ночь была жаркой и липкой, как всё в этом городе. Майами никогда не давал прохлады — ни в воздухе, ни в голове. Я лежала на спине, уставившись в потолок, где медленно кружился вентилятор. Лёгкая футболка прилипла к коже, мысли — к вискам. Завтра начинается новая глава: университет.
И пусть я этого хотела, ждала... всё равно внутри скребло. Меня раздражала сама идея перемен, чужих лиц, необходимости снова доказывать, что я чего-то стою.
Но было одно "но". Патрик.
Он будет там.
Он — стабильность, которую я знала с детства. Его спокойствие, эта уверенность в каждом шаге, в каждом взгляде. Я не признавалась себе, но его присутствие успокаивало. Почти пугало — насколько он всегда рядом.
Тихий тук в окно вывел меня из мыслей. Не испугал. Не удивил.
Я даже не двинулась сразу — просто лежала и слушала, как костяшки снова стучат по стеклу.
Раз.
Два.
Пауза.
Я знала, кто это. Конечно, знала. У меня нет других гостей, кто предпочитает окно вместо двери.
Я медленно подошла, отодвинула тонкую штору. Он стоял на карнизе, как всегда — уверенный, с лукавой ухмылкой и чуть взлохмаченными светлыми кудрявыми волосами, будто ветер специально растрепал их, чтобы добавить образу дерзости. Его голубые глаза сияли даже в полумраке, как лед под солнцем — ярко, пронзительно, и чуть насмешливо. Он был высокий, массивный, будто созданный не для того, чтобы вписываться в рамки. В его фигуре было что-то вызывающее — как у человека, который слишком хорошо знает, как на него смотрят. И он этим пользуется. Всегда пользовался.
Потому что всю жизнь я это позволяла.
Я приоткрыла окно.
— Ты должен перестать делать это, — прошептала я, не скрывая усталости в голосе.
— Я пытался, — его голос был хрипловатый, спокойный. — Но потом вспомнил твоего папу... и передумал.
Я отступила, пропуская его внутрь. Он легко перелез через подоконник, приземлился на пол бесшумно, как будто был частью этой комнаты. Моей жизни.Он взглянул на меня — долго, без слов, как будто считывал, в каком я состоянии. Я отвернулась.
— Не можешь уснуть?
— Нет.
— Завтра важный день, — мягко сказал он, — но ты справишься. Я буду рядом.
Я не ответила. Просто вернулась на кровать, подтянув колени к груди. Он сел рядом, и я почувствовала, как матрас чуть просел под его весом. Его рука легла рядом, почти касаясь моей, но не касалась. Он знал границы. Уважал. До поры.
— Ария, — прошептал он. Я слышала, как он произносит моё имя чуть иначе. Всегда с теплом, иногда с болью.И будто бы с тем, чего я упорно не хотела замечать.
Я улеглась на бок, отвернувшись от него. Его близость ощущалась острее обычного — в жаре комнаты, в тишине между нашими дыханиями.
Не прошло и нескольких секунд, как матрас снова качнулся. Патрик без лишних слов улёгся рядом. Я слышала, как он вздохнул, как ткань его футболки зашуршала по простыне. Это было так... по-детски знакомо и при этом — уже совершенно не по-детски.
— Ты серьёзно? — буркнула я, не оборачиваясь.
— Ага, — коротко ответил он. — Пространство вроде есть.
Я резко пнула его ногой в бок. Не сильно, но достаточно, чтобы он понял, что перегибает.
— Ай! — Он засмеялся тихо, не отодвигаясь. — Ну, вообще-то это был жестокий акт насилия.
— Это было предупреждение, — пробормотала я.
— Принято. Записал в блокнот: не лезь к Арии ночью без щита.
Наступила тишина. Та самая, в которой становится слышно всё — как работает вентилятор, как тик-так в груди совпадает с дыханием того, кто рядом.
— Слушай... — начал он через минуту, голос стал тише, — тебе не о чем переживать. Универ — это просто следующий уровень. Не хуже школы. Даже проще. Никто не гоняет, никто не спрашивает, почему ты опоздала, никто не цепляется за внешний вид. Там все по своим делам, и... ты вольна быть собой. Это тебе подойдёт.
Я молчала, прислушиваясь к его голосу. Он говорил спокойно, без лишнего пафоса, но я знала — он просто хочет, чтобы я не боялась. Чтобы я чувствовала себя в безопасности. С ним.
— Я буду рядом, Ария. Каждый день. Если что — вытащу. Из любой передряги. Ты же меня знаешь.
Я наконец повернулась к нему. Его лицо было рядом. Чуть ближе, чем нужно. Глаза блестели в темноте, и в них не было притворства. Только искренность. И то, что я давно не хотела называть по имени.
— Да, знаю, — сказала я тихо. — Ты как клещ. Не отцепишься.
Он усмехнулся.
— Всё-таки люблю тебя за твои комплименты.
Я качнула головой и снова отвернулась, пытаясь не думать, как странно тепло от его присутствия. Он не трогал меня. Просто лежал рядом. Но мир как будто сдвинулся на полградуса.Я не знала, что будет дальше. Но знала одно — утро с ним рядом будет проще, чем без него.
Я долго молчала, лёжа рядом с ним. Мы оба дышали в унисон, каждый думая о своём, но не уходя слишком далеко друг от друга. Его рука была рядом — не касалась меня, но я чувствовала её тепло.
— Патрик... — прошептала я.
— Ммм?
— Останешься?
Он не ответил сразу. Просто медленно придвинулся ближе и мягко обнял меня за талию, подтянув к себе. Его подбородок лёг мне на плечо, а дыхание стало ровнее.
— Конечно, — сказал он тихо.
И мы уснули. Без слов. В тишине.
**********************************************
Резкий стук в дверь.
Я подскочила, будто кто-то вылил на меня ведро холодной воды.
— Ария! — прозвучал голос мамы снаружи. — Завтрак! Ты опоздаешь в первый же день! Живо выходи!
— Чёрт... — выдохнула я и резко обернулась. Патрик лежал на спине, один глаз приоткрыт, второй отказывался подчиняться.
— Быстро. В окно! — прошипела я, в панике скидывая с себя одеяло.
— Может я останусь на завтрак? — пробормотал он, не двигаясь.
— Ты с ума сошёл? Мама убьёт нас обоих. Патрик, живо!
Он застонал, неохотно поднялся с кровати, пошатываясь от недосыпа.
— Ненавижу утро, — проворчал он, подходя к окну. — Особенно когда меня выгоняют, как любовника из старого фильма...
— Перестань болтать и лезь, пока она не вошла!
Он начал перелезать, но как только поставил ногу на подоконник, оступился и с глухим криком грохнулся вниз.Я подбежала к окну и выглянула.
— Чёрт! Патрик! Господи, ты цел?
Он лежал в кустах у окна. В маминых кустах. Пионов, кажется, уже не существовало.
— Я-то цел, — простонал он, — а вот пионы твоей матери — нет. Нам точно конец.
— Вставай скорее и беги отсюда!
— Тебе легко говорить, Ари... а мне кажется, у меня позвоночник сломан...
— Не придуривайся! — бросила я сквозь зубы и с этими словами захлопнула окно.
Сердце всё ещё билось как бешеное. Я подбежала к шкафу, накинула короткую теннисную юбку, надела синее худи через голову и бросила взгляд в зеркало. Волосы — в пучок. Усталая, но собранная. Вроде сойдёт.
Теперь — завтрак с родителями .
А потом — университет.
А Патрик? Пусть радуется, что не получил сковородкой по голове. Хотя... это ещё не вечер.
Я спустилась по лестнице, стараясь дышать ровно. Пахло тостами, омлетом и чем-то ещё сладким —, наверное, мама снова решила поэкспериментировать с овсянкой на кокосовом молоке. Обычно в такое утра я благодарила себя за быструю реакцию. Сегодня — просто мечтала выжить.
На кухне всё было по старому. Мама стояла у плиты, в пижаме с короткими рукавами, с собранными в небрежный пучок волосами. Рядом Маркус, с утра пораньше уже в настроении расплакаться. Она кормила его с ложечки, приговаривая:
— Ну, зайка, давай ещё одну. За папу... за Арииин университет...
При этих словах отец оторвался от газеты, которую он читал так, будто в ней печатали приговоры. Строгий взгляд поверх очков — и всё внутри у меня сжалось.
— Время — 8:17, — произнёс он, не глядя на часы. — Ты снова встала поздно.
— Я не опоздаю, — ответила я, садясь за стол и наливая себе сок. Голос хотелось сохранить спокойным. Холодным. Без колебаний.
— Не опоздаешь? — Отец резко сложил газету. — Ты входишь в новый этап жизни, Ария. Университет — это не игра. Это не вечеринки и байкеры с дырками в джинсах. Это фундамент. Будущее.
Он почти выплюнул последнее слово. Я даже не стала спорить. Знала, чем закончится — крик, упрёки, история о том, как он сам всё добился.
— Джек... — вмешалась мама, аккуратно вытирая Маркусу губы. — Дай ей спокойно позавтракать. Первый день — это всегда тяжело. Она справится. Правда же, Ари?
Я кивнула.
Мама бросила мне короткий взгляд — в нём было всё: поддержка, тревога, извинение. Она всегда пыталась быть буфером между нами. Но буфер долго не живёт между двумя стенами.
Отец, как всегда, продолжал:
— Я вложил слишком много, чтобы ты профукала это. Помни, одна ошибка — и ты не соскользнёшь вниз, ты просто рухнешь.
Ты не имеешь права на ошибку, Ария.
Я поставила чашку.
— Я поняла. Можно я поем в тишине?
Он смерил меня взглядом, но промолчал.
— Вот и отлично, — мягко добавила мама, поглаживая Маркуса по спинке. — Иди поешь, доченька. Тосты только из тостера, не горячие. Я добавила твой любимый мёд...
Я подошла, поцеловала её в щёку — это был мой молчаливый способ сказать "спасибо". Она поняла.
Отец снова взялся за газету. И кухня снова погрузилась в это натянутое, знакомое всем нам молчание.Я съела половину тоста, сделала глоток сока, и уже мечтала вырваться наружу — к воздуху, к дороге, к университету... и, пусть даже к неизвестности. Потому что всё было легче, чем ещё одна минута здесь.
Отец вновь положил газету и, переплетя пальцы, медленно посмотрел на меня. Это был один из тех взглядов, которые не оставляют выбора. Ни отступить, ни уйти.
— Ария, — начал он спокойно, слишком спокойно, — в твою учёбу вложены не просто деньги. Это инвестиции. В тебя. В твоё будущее. И я не собираюсь смотреть, как ты профукаешь шанс стать человеком.
Я не ответила. Только сжала край кружки чуть крепче.
— Я выбрал для тебя лучший университет в Майами, — продолжил он.С репутацией. Туда не попадают просто так. Это не клуб по интересам, а стартовая точка для будущих специалистов.
Он выдержал паузу.
— Я надеюсь, что ты не подведёшь. И станешь кем-то, кто будет вызывать уважение. Люди с такими дипломами не пропадают.
— Я ещё не выбрала направление, — тихо сказала я.
— Ты должна выбрать с головой, — жёстко отрезал он. — Не по велению настроения, а по перспективе.
Мама повернулась к нему, но не сказала ни слова. Только осторожно поправила слюнявчик на Маркусе.
— Возьми пример с Патрика, — сказал отец. — Парень с головой. Ответственный. Учёба у него на первом месте. Ты думаешь, он на байке весь день носится? Нет. Он планирует карьеру. Диплом. Будущее. Именно так и нужно.
Я чуть не рассмеялась. Сдержалась.
Патрик, сидящий у меня в комнате в три часа ночи. Патрик, свалившийся в кусты с моих окон. Патрик, который сгорает от желания быть кем угодно, только не прилежным сыном.
Но я ничего не сказала.
— Надеюсь, ты не разочаруешь нас, — подытожил отец. — Ты уже не ребёнок, Ария.
— Я это прекрасно понимаю, — ответила я ровно.
Он снова раскрыл газету, давая понять, что разговор окончен.Мама подала мне ещё один тост, взглядом прося не вступать в перепалку. Я снова ничего не сказала. Только взяла кусочек и сделала глоток сока. Горечь ощущалась сильнее, чем обычно.Я вышла за дверь, резко притворив её за собой. Воздух показался непривычно свежим, хотя осень в Майами редко балует прохладой. Я вдохнула глубже. Спасение. Тишина. Почти.
— Ну что, готова к великому дню, академик? — раздался знакомый голос слева.
Я обернулась и увидела Патрика, прислонившегося к своему байку. Волосы растрёпаны, на щеке еле заметный след от подушки или куста — кто знает. Он был в чёрной футболке, джинсах и привычной ухмылке, которая будто прилипла к нему с детства.
— Ты вообще как? — я покосилась на его бок. — После... падения?
Он закатил глаза и хлопнул себя по груди:
— Подумаешь, кусты. Я уже привык к тому, что ты буквально швыряешь меня из своей жизни. Сегодня — в буквальном смысле. Надо будет записаться к мануальному терапевту. Уверен, мои позвонки сейчас где-то в районе почек.
— Сам виноват, — пробормотала я, подходя ближе. — Кто лезет через окно в семь утра?
— Я романтик, Ари, — театрально приложил руку к сердцу. — Это мой стиль. Цветы, кусты, драматичное падение и побег по утренним клумбам. Прямо как в кино. Только без каскадёра.
— Садись уже, комик, — фыркнула я, подходя к байку. — Мне реально нельзя опаздывать.
И именно в этот момент дверь за моей спиной снова открылась.
— Ария! — мамин голос. — Ты не поцеловала брата! И не доела!
Я замерла.
Патрик моментально выпрямился, будто всю жизнь только и делал, что стоял по стойке "смирно".
— Доброе утро, миссис Роуз! — сказал он громко, слишком вежливо. — Великолепное утро, не правда ли?
Мама посмотрела на него подозрительно, как будто что-то чувствовала. Её глаза метнулись от него ко мне и обратно, но она ничего не сказала. Только вздохнула:
— Пожалуйста, довези её в целости. Сегодня важный день.
— Обязательно, мэм, — с самым серьёзным выражением лица пообещал Патрик. — Даже не сомневайтесь. Я не только водитель, я — защитник, телохранитель и личный бариста.
Я с трудом сдержала смех.
— Поехали уже, телохранитель.
Он помог мне надеть шлем, и как только я уселась за ним, Патрик тихо, чтобы мама не услышала, прошептал:
— Если вдруг что, я могу опять через окно. Только в следующий раз желательно без посадки в куст.
Я усмехнулась, обняла его за талию и сказала:
— Просто вези, пока я не передумала идти в этот грёбаный университет.
Байк взревел, и мы сорвались с места, оставляя дом, родительское давление и утренний фарс где-то позади.Мы подъехали к университету под рёв двигателя, обогнав чей-то скучный седан и припарковавшись прямо у главного входа. Кампус University of Miami казался одновременно и величественным, и пугающим. Бетонные здания, стеклянные фасады, аккуратные газоны... и десятки студентов с рюкзаками, кто уже торопился на пары.
Патрик выключил двигатель и повернулся ко мне, чуть приподняв бровь:
— Ну что, папа с утра снова устроил сеанс психологической пытки?
Я скривилась.
— Ты даже не представляешь.
— Представляю, — усмехнулся он. — Ты забываешь, я через это проходил. У меня даже есть шрамы... внутренние.
Я усмехнулась и внезапно обняла его крепко, уткнувшись носом в его плечо. Его тело чуть напряглось, будто он не ожидал, но через секунду расслабился, сжав меня в ответ чуть осторожнее, чем хотелось бы. Его руки были тёплыми. Надёжными.
— Если бы не ты... — прошептала я. — Я бы уже давно сошла с ума.
Он замер. Его дыхание на мгновение сбилось.
Я не заметила. Я уже отпустила его, отстранилась, привычно поправив ремешок рюкзака.
— Серьёзно, Патрик. Спасибо. Ты всегда рядом. Это... — я пожала плечами, — это многого стоит.
Он посмотрел на меня с той самой полуулыбкой, которая у него всегда появляется, когда он говорит что-то, что слишком боится сказать всерьёз.
— Ну, знаешь... мне просто нравится быть рядом с тобой. Это моя карма. Или миссия. Или, может, я просто мазохист. Пока не решил.
— Мазохист, точно, — рассмеялась я. — Никто нормальный не полез бы через окно.
Он кивнул, будто это был комплимент.
— Давай, иди уже. Устрой фурор в первом ряду. Я подожду после пар — подброшу домой, если захочешь.
— А у тебя что, пары нет?
— Есть. Но я не пойду. Моя главная цель на сегодня — твой моральный комфорт. Видишь, как я серьёзен?
Я фыркнула, но внутри что-то приятно потеплело.
— Ладно. Я пошла. И спасибо... серьёзно.
— Удачи, блонди. Покажи им, кто тут королева.
Я развернулась и пошла в сторону кампуса, не заметив, как он ещё несколько секунд смотрел мне вслед, с тем самым взглядом, от которого у других девчонок, наверное, подкашивались бы колени.А я просто шла дальше. Уверенная, что рядом есть кто-то, кто всегда подхватит. Даже если упадёшь прямо в куст.Я едва успела перешагнуть порог кампуса, как на меня налетела вихрем блондинка с растрёпанным хвостом, в короткой юбке и с рюкзаком, болтающимся на одном плече.
— Чёрт, Ария! Мы с Эрни проспали! — выдохнула Эйприл и крепко меня обняла. От неё пахло клубничным гелем для душа и лёгкой паникой.
— Серьёзно? — я закатила глаза. — Твоя мама ещё не спалила, что ты по ночам убегаешь к своему «милашке»?
— Пока нет. — Она хихикнула, поправляя волосы. — Патрик старается меня прикрывать. Типа я «у подруги», «заснула с книжкой», «у репетитора»— у него богатая фантазия.
— Ну конечно, — рассмеялась я. — Мама у вас вообще святая, если всё это верит.
Эйприл, вместо ответа, хитро прищурилась, наклонилась ко мне ближе и щёлкнула меня пальцами по плечу.
— Мой бедный брат — между прочим, по уши в тебя влюблён.
Я остановилась.
— Перестань, — фыркнула я. — Не придумывай. Мы просто друзья.
— Ну-ну, — протянула она с лукавой ухмылкой. — Ага. И в окно он лезет просто потому, что обожает хруст твоих пиратских жалюзи.
Потом взяла меня за руку и потащила вперёд. — Пошли. Нас ждёт великий студенческий день.
Мы прошли в главное здание, и всё завертелось.
Аудитории, длинные коридоры с высокими окнами, запах свежей бумаги и кофе. На первой паре преподаватель рассказывал о структуре курса с таким вдохновением, будто открывал тайны мироздания. Следующая лекция была по экономике — цифры, графики, скучные слайды на экране и ощущение, что время остановилось.
Мы с Эйприл сидели на последней парте, записывали кое-что в блокноты и обменивались записками. Она рисовала сердечки, а я — скелетов на мотоциклах. Было жарко, душно и всё казалось бесконечным.
— Если я ещё услышу слово "маркетинг", я выпрыгну в окно, — прошептала она, уткнувшись в свою тетрадь.
— Я с тобой. Только сначала кофе, — ответила я.
К обеду голова гудела. К последней паре — мы обе просто существовали. Параллельно. В мире, где преподаватели любят слушать собственные голоса, а студенты — мечтать о сне.Но, несмотря на всё это, я чувствовала странное спокойствие.Может, из-за того, что я теперь здесь. Начала новую главу.А может... потому что знала: где-то за стенами кампуса, на своём чёртовом байке, Патрик всё ещё ждал. Или уже строил очередной план, как тайно забраться ко мне в комнату. Потому что он — всегда рядом.
После последней пары я буквально выползла из корпуса. Гудящая голова, затёкшая спина и ощущение, будто я прожила не день, а целый месяц — с отчётами, стрессом и лекциями с марафонской длиной.
На парковке нас уже ждали . Увидев Эрни, она вспорхнула к нему, как будто не училась шесть часов подряд, а прилетела с вечеринки.
— Милый! — выкрикнула она и, смеясь, прыгнула ему на байк, обняв за шею.
Патрик уже стоял рядом, с привычной уверенностью в движениях. Он пожал Эрни руку, коротко, по-мужски, с тенью ухмылки на губах:
— Береги мою сестру, — сказал он. — Сегодня у неё был важный день. Она вся на суете.
— Всё со мной нормально, мамочка, — фыркнула Эйприл, расправляя волосы. — А вот Ари точно не помешает развеяться. Вечером ещё и допрос от её отца...
Я только закатила глаза, тяжело вздыхая.
— Не напоминай, — пробормотала я. — Лучше умереть прямо сейчас.
— Да ладно тебе, — Патрик обернулся ко мне, и в его взгляде читалась лёгкая тревога, которую он прикрывал фирменной ухмылкой. — Пойдём, я тебя вытащу отсюда. Просто скажи, куда хочешь.
Я посмотрела на него и почувствовала, как с плеч медленно сползает усталость. Мне нужно было нечто простое. Без разговоров. Без ожиданий. Без давления.
— Патрик... — сказала я, подняв на него глаза. — Отвези меня к океану. Пожалуйста. Я хочу просто... дышать.
Он вспыхнул. Его глаза сверкнули, губы изогнулись в лукавой полуулыбке.
— Миледи, — торжественно произнёс он, будто рыцарь на балу. — Прошу оседлать моего чёрного коня.
Он раскрыл передо мной руку, а другой — подал чёрный шлем.
Я фыркнула, но не смогла сдержать улыбку.
— Ты неисправим.
— Согласен, — сказал он, подмигивая. — Но я везу тебя к океану. Значит, всё не так уж плохо.
Я надела шлем, уселась позади него, обвила руками его талию — и в тот момент, когда байк рванул вперёд, ветер, как по щелчку, сдул с меня всё: напряжение, тревоги, папины ожидания... всё.
Оставалась только дорога. И океан. Который ждал впереди.
Мы гуляли вдоль пляжа босиком. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в медово-розовые и янтарные оттенки. Песок был тёплым, ветер трепал мне волосы, а Патрик — как всегда — нес чушь, но ту самую, нужную.
— Знаешь, если бы я не стал студентом, я бы определённо открыл бизнес: «Прокат байков и плохих шуток». Первый час бесплатно, но с риском посмеяться до колик, — сказал он, делая серьёзное лицо.
Я рассмеялась.
— Тогда бы ты точно прогорел.
— Это если бы не ты. Ты бы брала абонемент на год. Я — твой главный антидепрессант, Ария.
— Только с побочками. — Я прищурилась и легко толкнула его плечом. — Громкий, навязчивый, вечно лезет в окно...
— Да, но при этом всегда вовремя. — Он бросил на меня быстрый, но тёплый взгляд.
Я выдохнула. Глубоко. Впервые за весь день не думала о лекциях, о родителях, о завтрашних обязанностях. Я просто шла, чувствовала ветер, слушала его голос и ловила себя на мысли, что с ним всё всегда кажется проще.Когда солнце почти исчезло за горизонтом, мы вернулись к байку. Патрик повёл себя как джентльмен: снова подал шлем, снова наградил меня глупым пафосным реверансом.
— Миледи, прошу вновь доверить мне свою хрупкую жизнь.
— Ага, особенно после твоего кувырка из окна. — Я уселась сзади, прижавшись к нему. И снова — этот момент лёгкости. Ветер, шум дорог и я — в полной безопасности.
У дома он затормозил мягко, аккуратно. Снял шлем, повернулся ко мне и сказал тихо:
— Надеюсь, я немного поднял тебе настроение.
Я посмотрела на него. На этого дурака, который умеет быть серьёзным именно в нужные секунды.
— Да. Спасибо, — прошептала я и, прежде чем он успел что-то сказать, поцеловала его в щеку.
Он застыл на мгновение, будто дыхание сбилось. А потом просто кивнул. Улыбка у него была до ушей.
— Спокойной ночи, Ария.
Я кивнула, спрыгнула с байка и, стараясь не шуметь, прокралась в дом. Свет в кухне горел, и где-то на втором этаже что-то грохнуло — отец. Я замерла на секунду, как кошка, затаившись в полутени.Тихо-тихо прошмыгнула мимо, по ступенькам наверх. Дверь в свою комнату я прикрыла с почти благоговейным вниманием — как будто от этого зависела моя жизнь. Потом скинула одежду, натянула свободную футболку и рухнула на кровать.
На душе было удивительно спокойно. Песок ещё оставался между пальцами, соль — на коже, а в голове — только одно: его голос, его шутки, и этот поцелуй в щёку, который почему-то казался теплее всего остального за сегодняшний день.
Я уснула почти сразу. И впервые за долгое время — с лёгкой улыбкой.