Глава 3
Зубы закусили ложку - нос пощекотал островатый запах хвои. Мастер! Я вскочила из-за стола, дожевывая картошку на ходу.
В прихожей никого не было. В гостиной стоял только один Азар.
- А где мастер?
- Какой? – спросил он, переворачивая к верху дном маленький пузырек, горлышко которого предварительно зажал ватным диском.
- По ремонту битых лиц. Рост два метра, рога оленьи, глаза желтые и тощий, будто не ел с века девятнадцатого. Не пробегал?
- Что-то натворил?
- Думала, пришел. Новая? – кивок на упаковку полироли. – Раньше другой запах был.
- Решил попробовать, - отозвался он, заботливо натирая корпус скрипки.
- Блестит, - похвалила я. Азар выглядел довольным.
- Надо было еще волос помыть...
Я зашла в чат. Среди картинок с гномами, лешими, полями, березами и странными подписями от Ромы – «Вам тоже надоели яжемаги? Иди играй с игошей в другом месте», «Твое высшее образование не поможет выжить в дупле», перепалки ребят по поводу ответственности за ловлю злыдней в столовой какого-то университета без пояснений, что они там забыли и не перепутал ли их кто с оголодавшими студентами, объявлений по дежурству, просьб Ольги расписать в конце концов очередь посещающих Навь и прочей неважной для дела чепухи отыскалось краткое сообщение старшего магистра о том, что в Смотровой он сегодня присутствует только номинально, поэтому вопросы решаются с легкой задержкой. В последний раз Хальпарен писал подобное, лежа на больничном.
Когда мне было плохо, Рома принес суп. Значит он работает. Я побежала на кухню, вылила остатки бульона из кастрюли в контейнер, завернула полотенцем. Затем загрузилась пакетами и, бросив Азару в ответ, что переоденусь в Братстве, побежала на остановку.
Уже на подходе к зданию закипала буря. Мастера и более-менее взрослые подмастерья сновали по территории: кто дирижировал машинам на парковке, кто поддерживал у ворот колышущийся от напряжения барьер, кто встречал гостей у порога. Мне помахали, кто-то кивнул, но к работе не припахали. Нужный кабинет стоял открытым, но пустовал.
- Мастер? Вы тут?
В комнате за стеной раздался кашель, затем короткая пауза и тут же поспешное:
- Лили? – снова давящийся хрип, тишина и сиплый голос: - Войди.
Комната эта служила небольшой спальней – кататься домой каждый раз, дожидаясь темноты, удобства не доставляло. А учитывая график Хальпарена, и смысла не имело. Сам он как раз подтянулся из-под одеяла, полулежа оперся спиной об изголовье. Изможденное лицо подъели лихорадочные пятна румянца, переходящие в темные круги под слезящимися глазами.
- Мастер! – я подбежала к постели, опустилась на колени. – Что с Вами? Вам плохо?
Он скосил взгляд на меня, слил в прищуренные уголки весь возможный сарказм и, чуть качнув головой, заявил:
- Мне прекрасно. Так хорошо, что захотелось лечь и дождаться смерти.
- Я здесь. Что болит?
- Душа.
- Продайте.
- Рад бы, да в ссоре с покупателями, - Хальпарен тяжело вздохнул, точно добавляя драмы, и тут же закашлялся, спрятавшись от меня за ладонями. Встряхнув таким образом часть мозгов, он додумался спросить: – Или это ты по нее явилась?
- Да мне бы и сердца хватило, - сказала я, прежде, чем сообразила, что несу, но уже после того, как вспомнила, что несла. – А вообще, вот Вам бульон сделала.
- Я не ем бульонов.
- Значит будете пить. Как же...- я коснулась его лба и тут же отдернула руку. - Ой! Вы горячий.
- Спасибо, - ответил он тоном, более подходящим для дежурного "будьте здоровы" или отпечатанного за день на языке "следующий".
- Пожалуйста. Лекарства есть?
- Зелье из Мольвактена, - он кивнул мутноватому флакону на прикроватной тумбочке. – Помогает не распространять заразу, запечатывая вибрации в струнах. В моем случае, это важнее. Неудобство в том, что принимать это рекомендовано раз в сутки, а вчера я несколько поспешил, не рассчитав расписание.
- А таблетки? Сиропы там.
- Шарлатанство? – скривился он. – Обойдусь. Через пару минут буду в порядке.
- Значит суп, - вздохнула я, поджимая губы. Споры на закостенелые в убеждениях темы никогда не оканчивались в мою пользу. Что вообще значит «не ем»? Чем мне еще помогать предлагаете? Контейнер размотался из полотенца и встал на тумбочку. – Сама делала, - бурчащим шепотом вылетело у меня.
- Благодарю.
Около окна поблескивал медным краном умывальник. Я сняла платок с шеи, намочила, отжав насколько смогла, вернулась к постели. Вернулась и замерла, мысленно подбирая место между рогами и волосами. Хальпарен приподнял бровь:
- Думаешь, положить или ударить?
- Планировала задушить.
Заново набравшись наглости, я все-таки отодвинула челку в сторону и опустила тряпку на лоб. Горящая линия горизонта тонким отблеском легла на покрасневшие глаза. Хальпарен закрыл их, слабо потирая дрожащими пальцами.
- Хочешь закончить мысль? - напомнил он, не поднимая век. – Как же...?
- Сегодня прием, мастер. Я не пойду одна. Там будет много незнакомых людей и ничего не понятно. И без Вас никто не справится, Вы сами говорили.
- Ты не пойдешь одна. Там будет много незнакомых людей и ничего не понятно. И, как было сказано, без меня никто не справится, - рука опустилась на покрывало, и золото снова блеснуло в мою сторону. – Я пойду с тобой.
- Мастер! Вы встать не можете!
- Älskling*, - снисходительно усмехнулся тот, - мне почти триста лет. Уже достаточно большой мальчик, чтобы самостоятельно принимать решения, - глотнул еще зелья, и продолжил, разглядывая этикетку: - Скажи-ка лучше, один ли я сегодня в новом костюме?
- Себе украла Ромин черный фрак, ему маленький.
- Затмишь саму зарю в объятьях фьордов, – он оставил флакон в покое, и кивнул на дверь. – А время не ждет.
Через пятнадцать минут мы встретились в коридоре. Хальпарен то ли пока не понял, что помимо плащей разных оттенков существует множество другой одежды, то ли старательно игнорировал этот факт. Хорошо еще, что менять цвета принципы не мешали, и зелень на сегодня сменил древесный уголь. Возня внизу разрослась шумным эхом по всему зданию, пробираясь на этажи и скапливаясь где-то в районе гостиной, о которой однажды рассказывал Елисей и которую по указанию Хальпарена наконец отремонтировали. Та оказалась неожиданно просторным залом со старинным, но рабочим камином и колонами, пережившими, судя по состоянию, царские времена. На пути к ней нас окликнули.
- Ли! – Рома чуть не запрыгнул на меня сзади. – Помощь твоя нужна очень срочно. Магистр, я ее краду.
- Я Вам уже сочувствую, - искренне и просто отозвался тот.
- Вы еще не закончили? – нахмурилась я, разрешая потянуть себя по коридору. Но объяснений не последовало.
Минуя завороты к холлу, мы протиснулись через несколько чуланов, туалетов и лаборантских к дверям лазарета. Окна тут зашторили. Одна из девушек, с которой, кажется, случалось видеться в прошлом году на Купальскую ночь, лениво курила, наблюдая как товарищи тягают по залу ширмы и койки. Прежде чем я успела поинтересоваться, Рома шикнул и потянул меня к окну, из которого хорошо виднелась парковка.
- Глянь, - ткнул он в ряды блестящих, как спинки жуков, машин. – Угадай, где чья.
- Ты меня с Петей не путай. Где он, кстати?
Откуда-то сверху донесся голос Хальпарена, благодаривший всех за посещение.
- С превеликим сожалением, - продолжал голос, - сообщаю вам, что...
- Поминки-поминки, такие вечеринки, - пропел ему в ответ Рома и тут же отмахнулся: –Приедет. Свечи погнал закупать. А ты на ус мотай, раз идешь знакомиться. Вот это, - он ткнул в одного из «жуков». – Скандинавского Братства, конкретно Шведское отделение. Они к нам очень давно не заезжали, кстати, хоть бы сегодня все спокойно прошло. Мастер говорил, что ребята они вообще-то хорошие, а еще по нескольку амулетов за раз носят по старой традиции. Чем больше баллов – тем больше подвесок. У нас как-то не прижилось, но мэ-бэ и к лучшему, я к одному чуть привык. Снимай это все перед душем и рентгеном еще.
- ...по традиции, путем голосования и исходя из текущего рейтинга, займу я.
- А это, - под раздачу попал темный фургон, - лоргов. Честно, вообще не думал, что они приедут, но как видишь соизволили. У них общеевропейская организация была раньше с центром в Иерусалиме. Сейчас немного разделились, но приехали, походу, все равно вместе - я одну их машину вижу. А это с Азии народ, походу, у них всегда модельки прикольные. Говорят, в свое время, когда только связи налаживали, пока с их карточками Братства разобрались – весь чай выпили. То ли дело паспорта.
- Так они тоже не в СНГ родились, - поморщилась я, вспоминая лекции Хальпарена.
- Да, тут они чуть не умерли. Я давно говорю, надо на электронику переходить, но как-то застряла идея. Зато случайно перегнили в отличное удобрение новым технологиям. Столы-мониторы с картами скоммуниздили уже у нас. Короче, разберешься. Магистр должен был всех их выучить, сколько служил.
На фоне взвизгнула койка, кто-то уронил ширму. Все начали ругаться. Голос Хальпарена тем временем пригласил задавать вопросы. Я покивала, не сводя с Ромы взгляда, на месте которого могла бы быть табличка с призывом к чистосердечному:
- А почему вы здесь?
- Ой, ну, даже не знаю, - потер подбородок он, - умеешь ли ты хранить секреты, а вдруг опять, ой ладно-ладно, - Рома вскинул руки вверх, почуяв порох, - так и быть, поведаю, как лучшему другу. Тусовка у нас намечается. Своя. Как раз сегодня все свободны, пока все заняты.
- А можно я с вами?
- А прием? Ты ж так хотела.
Конечно, хотела. Хотела поддержать мастера и, может, потанцевать. Ну, и поесть вкусного хотела, но не бал, не снова, не волноваться, кто о тебе что подумает, как зовут того важного в парике, и кто еще оскорбиться от недостатка светской беседы. Решила отмахнуться:
- Да я там не знаю никого.
- Да ты и... - начал было Рома, но вовремя заткнулся и опять развел руками в приступе гостеприимности: - Можешь прийти, конечно. Я позову тебя, когда все соберутся. А ты пока смотри, чтобы все заняты были и по Братству лишний раз не разгуливали.
- Кого позовешь? – девушка с Купалья подошла ближе. Меня кратко представили. На протянутую руку, Сестра прищурилась:
- А-а, это твой батек инк...
- Старший, - перебила я, закатывая глаза для большей выразительности. – Номер, к сожалению, не дам - абонент занят.
Поклявшись, что ей не больно-то и надо, она принялась отдавать приказания Роме по поводу пустых коридоров и длинноносых мастеров. Тот заверил ее, что все будет строжайше обнюхано. После чего отсалютовал нам обеим и скрылся на лестнице. Сестра облизнула губы, поглядела на окурок, поглядела на меня, похоже, сравнила, и спросила:
- Хочешь?
Я попробовала. И вдруг поняла, что больше вообще ничего не хочу.
Зал был похож на болото. Какофония звуков скрипки, разговоров, стука каблуков, звона бокалов и шипения напитков белым шумом разъедала уши. Блеск паркета, люстр, окон и украшений перекрывала ряска одежд, ковров и скатертей. Люди собирались в кочки, но кочевали друг ко другу, раскачивая суету. Судя по всему, основные вопросы уже уладили, и гости наконец могли спокойно пообщаться.
Найти в этом месиве пару родных рогов труда не составило. Чего не скажешь о пути к ним. Даже натренировавшись перелазить через каждое сваленное бревно и чей-то загнивший скелет, протиснуться сквозь ряды приглашенных стоило мне восьми извинений, одной затяжки на локте и идеально уложенных кудрей.
Хальпарен стоял в окружении нескольких разномастных незнакомцев и выглядел, как минимум, живым, пусть и не слишком счастливым по этому поводу. Что относительно удачно скрывал.
- А почему тогда у тебя halsband только один? – интересовалась у него молодая блондинка с целой шестеркой подвесок на груди.
- Славянская школа считает один амулет достаточным, - пояснил он, убирая руки за спину. - А раз уж я теперь служу тут...
- Поверить не могу, что тебя так и приняли в магистры, - противно улыбаясь в бокал выдал лысеющий мужчина ближе ко мне.
- А зачем вам много? – тут же подала я голос, появляясь у его локтя. - На мой взгляд, если хотите знать, а вы хотите знать, - с многозначительным кивком придавила я, видя, как тот пытается перебить, - ведь это очень интересный вопрос, так вот, на мой взгляд, истинный мастер одним огрызком пуфалуна забьет в ранаре гвозди, а неучи не справятся, даже если им этими амулетами все тело проколоть.
Вактаре отвел напиток в сторону, прищурился, словно силился разглядеть пятно на только что выстиранном белье, и спросил, протягивая руку, как если бы собирался щелкнуть мне по лбу.
- Вы, мэм...
- Лили, - я вложила свои пальцы в его ладонь, словно так было задумано, и кокетливо приклонила голову набок, - подмастерье магистра.
В тот же миг в мою сторону блеснули десятки глаз. Молчание волной прокатилось по ближайшим рядам и вернулось такой же волной шелеста разговоров.
- Lär-ling?! **- пробормотала блондинка. - Новая?
Некоторых мастеров удивление будто бы не тронуло, но рассмотреть диковинку не стеснялся никто.
Рука Хальпарена мягко опустилась мне на плечо. Подбородок же его наоборот приподнялся.
- Да, разрешите представить, господа, - голос потяжелел от торжественной гордости, - моя настоящая ученица, - на этих словах он посмотрел на меня, улыбнулся и вновь поднял глаза на публику, - подопечная небезызвестного Рафаэля, на счету которой на данный момент настоящий ранаре, аспид и целая стая злыдней.
- Победа — превосходная вещь; но ведь необходимо, чтобы кто-то вам сказал, что победа — превосходная вещь, - подал голос некто за спиной.
Этим кем-то предстал мужчина весьма и весьма почтенных лет. Черные одежды и цилиндр украшали цепи и металлические побрякушки, часть которых свисала с полей к, казалось, керамическому лицу, заслоняя собой белые стеклянные глаза. Все в нем, от шарнирной скованности движений до механически правильного тона напоминало куклу из очень дорогой лавки с антикварными игрушками на узких улочках европейских городов.
Увидев его, Хальпарен едва не зарос цветами по уши.
- Лорд! Друг мой!
- Длинное время не виделись, старый друг, - тот темной тростью простучал себе путь к нам, словил протянутые руки, пожимая. - Рад слышать вас всех. Братец, что Вы курите? Бросайте эту чушь, я дам Вам табак гораздо лучше. Сестра, Вы обручены? Поздравляю! Всех лучших пожеланий! О, нет, кольцо чудесное. О, посторонитесь, я могу наступить на кого-то...
Поздоровавшись так со всеми, он наконец приблизился к нам.
- Ты дышишь иначе, мой друг, - тихо произнес Лорд, обхватив пальцами ладонь Хальпарена. - Это греет мое сердце. И Вы, дорогая, - цепи звякнули в мою сторону, - правы в чем-то. И мы живы не хальсбандами одними. Есть достаточно фокусировок. Возьмите, к примеру, кинжалы, сделанные из пуфалуновой кости.
- И все же, - заметил кто-то в толпе, - плющевой посох пока самый приятный из них.
- Эге, - чуть не сплюнули в ответ, - и самый удобный. Особенно в метро в час пик. Говорю вам, палочки – самое незаметное удовольствие.
- Палочки, как и любой посредник, сковывают ваши способности. Плох тот маг, что с костылями носится.
- Ой! – встрепенулся самый молодой из компании. - Без посредника учиться до седых волос.
- Вот показатель поколения! Все вам быстрее-быстрее...
- Так ведь эпоха позволяет, - раскраснелся тот, разгоняя темп, - Нет, сэр, даже требует, требует быть быстрее и быстрее, как вы говорите. Взять хоть фундамент, его им класть не нужно, как было в годы Одина. Достаточно знать, что фундамент у дома есть. Нет, ну что вы все смеетесь, - прямо-таки встряхнулся бедняга, нервно мотая головой, - право же, Лорд, не надо мной ли?
- О, Боже, мой Брат, - цепочки на шляпе качнулись с металлическим щелчком, - я бы никогда позволил себе оскорбить тебя таким путем. Одна только вещь, что заставляет меня смеяться, - это мысль о детях, кто однажды придется понять, что наш фундамент построен из дерьма и палок, как они говорят здесь.
- Природное остроумие тогдашних вактаре во многом компенсировало слабость их теории и в конце концов привело их к тому, что надо строить и крышу.
- Для тех, кто не учил магию, мир наполнен наукой.
- И глупыми запросами в интернет.
- Достойные личности спрашивают духов.
- Только достойным они и отвечают.
- А отбирают собеседников ударом мьёльнира по мозгам?
- Ударом осознания скорее. Не менее тяжело переносится, прошу заметить.
- ... а я ей и, ой, и говорю, - раздался задыхающийся со смеху громкий голос из угла, - что мне твоя, говорю, экзотика! Давай Макабрей! – и зашелся хохотом, заражая им соседей.
Несколько человек обернулось на компанию, приглядываясь. Темные одежды, почти бритые головы и блеск на пальцах несколько выделял их из общей массы. Особенной тревоги они не вызывали, но Хальпарен облизнул губы.
- Прошу меня простить, на минутку отлучусь. Лили, Вы со мной?
Мы двинулись к ним. На вопросительный взмах головы, Хальпарен закатил глаза. Я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Те же заметили нас.
- Оля-ля, - всплеснул руками тот, у кого колец было больше всего, - хвоей пахнуло – нежить на подходе!
- То-то вы сразу креститесь, - усмехнулся Хальпарен и кивнул головой, руки, впрочем, не протягивая. - Приятно видеть, что представители Ордена не брезгуют явиться на поклон.
- В память о старых долгах, построенных на дружбе, - еще обворожительнее улыбнулся лорг и, не снимая этой улыбки, уколол пальцем в мою сторону. - А это Ваша Ирма Веп, полагаю?
- А Орден Тамплиеров, полагаю? – почти оскалилась я, не уступая в гонке любезностей.
- Ну-ну, душенька, - лорг развел руками, - первое правило ордена Тамплиеров?
- Не рассказывать об ордене Тамплиеров?
- Верно. Откуда знаете, душенька, уж не состоите ли?
Я не состояла. Наверно. Все-таки хороший орден должен быть секретен настолько, чтобы даже его члены не были в курсе о своем участии.
- Мне нравится Ваш кинжал, - приметил Хальпарен. - Достойная работа.
- В наше время хорошее оружие – гарантия хорошего сна. В особенности здесь, когда землей пахнет ярче, чем выхлопными газами.
- Мы следим за порученными нам территориями достаточно тщательно, - голос тут будто бы ушел в глубь горла, занизив тон. – Если бы Братство зафиксировало некий перевес сил – реакция последовала бы незамедлительно.
- Однако раз уж мы здесь, буду рад предложить сотрудничество. Кто знает, когда снова захочется спать спокойно.
Я поправила волосы. Хальпарен заметил.
- Вашу идею определенно стоит рассмотреть, - согласился он. - Надеюсь, Орден со мной согласится. А теперь, господа, разрешите откланяться, некоторые гости еще ждут моего внимания. Благодарю за посещение. Воистину приятно было вас увидеть.
Мы отошли. Он приподнял брови. Я на миг поджала губы. Тот согласно прищурился и выудил мне с подноса бокал сока.
Позади пристукнула трость, зазвонили цепочки.
- Брат, не помешаю вам? – Лорд приподнял подбородок, пытаясь вычислить наши координаты. - Я не могу найти Константина, по какой-то причине.
- Он не смог прийти – смена в школе. Побудь с нами, - попросил Хальпарен, подхватывая друга под локоть. - Ты здесь надолго?
- Посмотрим, поживем – увидим, как это говорится здесь. А кто это, - он повернул голову в сторону, - играет так красиво?
- Это Азар, из старших.
Тот действительно порядочно и увлеченно выводил из-под смычка одну мелодию за другой. Совсем не обращая внимания на шепотки и хихиканья подмастерьев вокруг.
- И, похоже, из чьей-то личной коллекции, - я одернула рукав, точно пытаясь прикрыть раздражение. – Ну в самом деле, - тут уже пришлось отвечать на смешок из-под цепочек и приподнятые к рогам брови, - это ведь некрасиво. Да и что они в нем нашли? Бледнолица, черноброва, только что не в гробу.
- На вкус и цвет все фломастеры разные, - пожал плечами Хальпарен.
- Вкус и цвет - далеко не поводы превращаться в дикарей, - фыркнула я.
- Это Вы в жизни пили мало ядов, дорогая.
- Посмертно вкуснее.
- Вы звучите чуть похоже, - задумчиво отметил Лорд, не сменив положения головы. – На струнах.
- Это её отец.
Я выплюнула сок обратно в бокал и сжала зубами стеклянный ободок. То есть, в смысле "отец"? Какой отец? Кто отец? Азар?!
А нельзя было как-то не при нем? Нет, понимаю еще шутить, когда никого нет, но так в лицо, когда он слышит! Вот о чем думал? Чтобы меня из дома вышвырнули? Вот приехала бы к нему в лес жить на следующий день, посмеялись бы! Что если им не нравилось быть и опекунами? О каком «отец» могла идти речь? И вообще, приятно ли слышать, что к тебе обратились "папа"? А если ребенок не твой? А чьи мы тогда по-твоему? Завались.
- Правда? - в голос Лорда согрелся умилением. – Тогда, могу я просить Вас, леди, познакомить нас? Я интересуюсь в музыке и в молодости играл сам.
Смычок дотянул последнюю ноту томного поцелуя и дал струнам вздохнуть. Послышались аплодисменты. Мастера окликнули. Тот откланялся, отошел. Мы же подошли на поклон, пока Азар из него выпрямлялся.
- Азар, - позвала я, подводя спутника, - хотела бы представить, Лорд из Кельтского Братства. Лорд, эм... Азар. Из старших.
- Приятно познакомиться.
- Взаимно. Одну секунду, уберу инструмент.
- Я думал, нынешняя молодежь не незнакомцы со свободой в отношении родителей, - заметил Лорд чуть тише.
- Формальная обстановка настраивает на определённый лад, - выкрутилась я, подыскивая другую тему, желательно такую же неловко-личную. – А Константин Сергеевич Вам правда племянник?
- Вы сомневаетесь в этом? – Лорд оперся о трость, видимо, чтобы не упасть от легкого смеха. – Это правда, впрочем. Однако, мы не так близки, как это того требует. С того времени, когда он пришел в Братство, мы начали общаться чаще, конечно. Моя сестра надеялась, что это не передается по наследству. Обычно это так. Но в нашем случае, Начальство распорядилось иначе.
Прожужжала молния футляра. Азар вернулся к нам.
- Вы мне кажетесь знакомым, - заметил он, наконец пожимая руку гостя. – Будто бы виделись, но так давно, что и вспомнить смешно.
- Вы вспоминаете моего деда, - прищурился Лорд, улыбаясь. – Тот один, что хальсбанд дал Вашим с шеи ранаре. Ключ, не так ли вы говорите?
- Для хранения инструментов, - закивал тот, - точно.
- А кто дал вам второй, Вы не помните?
- Если бы мог. Вашим ключом, почему узнал, при мне запирали, а что с трубой заглянуть не положено. Рафаэль мой только на инструктаж и успел, к сожалению.
- О, Вы знаете его! – Лорд просиял улыбкой той приятности, когда посреди разговора находится тема, позволяющая вылить диалог в более широкое на темы и устойчивое для гребущего русло. – Прекрасный, прекрасный специалист, я хочу сказать, невероятно приятен как личность, безусловно, но в нашем, так говоря, струнном ремесле, это есть его талант, Вы знаете, легкость, даже грация руки, это есть просто прелестно. Струны, для меня, и я был мастером уже долгое время, и струны перешить, настроить, и, если что, переплавлять, есть просто, как кусок пирога, но чтобы, Вы знаете, залечить швы, чтобы энергия потекла в них, и очень плавно, он помогает тут, конечно, потрясающе. Я с таким редко справляюсь сам. Я помню, работал раз...
Так его и понесло. Довольный Азар перебрался в его лодку, и оба уплыли куда-то в океаны воспоминаний и рабочих баек. Я же все смотрела на него, на девушек, на гостей с детьми, на мастера, снова.
В самом деле, а чем бы он мне и не папа? Ну, вот, что такое «папа»? В моей старой жизни такого слова почти не было, если не считать пары наивных оговорок - при дворе мы обходились титулом. Надо ли что-то сделать, чтобы называться папой, а если да, то что? А называть? Может, всего пережитого и достаточно для попытки?
Еще раз на Азара. Видимо, кто-то из них пошутил – оба смеялись. Я опустила взгляд на бокал. И правда какие-то даже схожести, волосы под уголь, кожа под мел, только глаза как у Рафаэля, в синь. Ну, и нос, может, еще. Даже огнем кидаться умею. Только в нотах ничего не понимаю.
- Ли! – Рома подхватил меня под руку, отбирая сок. - Ты в «море» играешь? А че замерла? Коралл? Угадал. Все, три-два-раз, смотри че покажу.
Меня притащили назад в лазарет. Здесь, в полумраке, посреди голой до вонючей от резины и спирта зелени матрасов, белых до костного коек и тумб, сваленных на плитку или составленных в хоровод, внутри которого, точно желтая серединка в ромашке, горели свечи, виднелись макушки Братьев и Сестер. Те, ерзая, перешептываясь и хихикая, склонились над расчерченным на квадраты с ответами «да» и «нет» листком чьей-то домашней работы – с обратной стороны просвечивались зарисовки атакующих рун.
- Это что еще...
- Цыц! – произнесли из тени. - Сели быстрей. Ром, дверь.
- Есть, товарищ.
Тот защелкнул замок. Стало еще темнее. Одна из девушек подала карандаш, другая же пожертвовала крышку от своей газировки. Все это положили в центр листа. Каждому выдали по чайной свечке со вкусом вишни, красные, как Рома сказал потом, чтобы эстетичные фото выложить, типа кокетливая готика. Кто-то чуть слышно включил органную музыку. Одна из девушек встряхнула руками, звякнув броней браслетов на запястьях, закрыла глаза и стала водить пальцами по воздуху, мыча какую-то мелодию.
- Что они...
- Духа зовут, - шикнули мне в ухо. - Тих!
- Духи стен нашего Братства, - загудела она, - духи прошлого, телами в могилах почивающие, вы здесь?
Молчание. Фитили, тихо пожираемые огнем, трещали, как посмеиваясь. Призрачные капли нервных отблесков ползали по плитке и изголовьям. Я наклонилась к Пете.
- А правда получается?
Тот замер с выпученными, полными предвкушения и какой-то маниакальной надежды глазами, сжав свечку так, что металлическая подставка смялась, выливая воск на пальцы, и даже не замечал никого вокруг.
- Духи стен Братства нашего, - с нажимом повторила Сестра, глядя на потолок исподлобья. – Духи дней прошедших, на кладбищах костями оставленные, слышите ли вы меня?
От ароматов химической вишни кружилась голова. Рома почесал нос. Соседка ударила его по руке. Мне стало скучно.
- Так толку, если ничег...
Запястье больно сжала чья-то потная рука. Карандаш повернулся. Тень наконечника, наточенного под коготь уродливой сказочной горгульи, покрыла чернильный след слова «да». Все ахнули.
- Кто-то подышал! – воскликнул женский голос.
- Дура, это духи!
- Я видела, как ты подул!
- Ты нормальная? Я с закрытым ртом сидел!
- Да харе лист двигать, дегенераты, - рявкнул Петя, потянувшись поправить карандаш, за что тут же был подбит плоской подушкой.
- Спрашивайте! – вопил Рома. - Спрашивайте дальше! Уйдет!
- Опусти свечу, не видно ни...
- Заткнись!
- Духи, - снова загудела Сестра, - скажите, ...
Настойчивый стук перебил ее слова. Кто-то подскочил – скрипнули пружины.
- Дети! – голос Ольги напугал похлеще всяких призраков. – Что вы там, чертенята, уже устроили? Открыли сию секунду!
Лист смяли, свечи ордой полетели в мусорные баки, кровати покатили на места со скоростью опаздывающего на практику подготовишки. Рома на подошве прокатился к двери, врезался в нее, оглянулся на хаос, кивнул и завозился с замком.
Ольга снова дернула ручку, на этот раз успешно, вошла и ястребом уставилась на невинные личики взъерошенных подмастерий.
- Сколько раз вам надо повторить? – спросила она, отделяя каждое слово.
- Ольга Дмитриевна, - тут же встрял Рома, с приятнейшей улыбкой приглашающе разводя руки, - вот только не волнуйтесь. Вы же знаете, мы товарищи воспитанные. Так, посидеть решили сами, взрослых не беспокоить.
- Взрослых не беспокоить, а духов всяких - так за милую душу, так я поняла?
- Да какие духи, Ольга Дмитриевна, - снова перебил Рома, поглядывая на нас, будто рассказывал самую чудную в мире историю. - Что мы дети какие, в самом деле? Это мы для красоты, знаете, субкультуры всякие, эстетики эти молодежные. Ну, Вы ж тоже современная, знаете точно.
- Что я знаю точно, так это каких киселей за такие игры поддают. Марш отсюда, сказала.
Шайка эзотериков, недовольно бормоча или нагло улыбаясь, шмыгнула в коридор и брошенным бисером рассеялась из виду.
- Да бред это все, - фыркнул Петя, вытирая о штаны розоватые остатки воска. – Тупо самовнушение. Типа, истерия.
- Но ты каждый раз присоединяешься.
Тот закатил глаза, на тянущем вдохе и ускорил шаг, удалившись от нас к столу. Рома с несчастным видом развел руками, но, осознав, что друг не обернется, спрятал их по карманам.
- Ли, некрасиво.
- Лицемерить некрасиво, - я встряхнула волосами, отгоняя сочувствие со стайкой неприятных воспоминаний. - И часто вы так?
- Часто ли общаемся со стремными типами? Лично я каждый день. Даже когда наедине сам с собой. Впрочем, я не такой уж стремный, тут похуже.
- В контексте сущностей – не смешно.
- Да ну тебя. Не так уж это и плохо. Иногда оно даже мило. Если разговаривать вежливо.
- Мое меня только оскорбляет и бесит.
- Да ну? Ты ж обычно ладишь со всякой чудо-дрянью. Вон один твой стоит, кстати, - он указал в сторону постамента сквозь приоткрытые двери. – Ладно. Не суть. Домой пешком пойдете?
Взрослые все еще разговаривали. Позвать по имени? Спросили бы опять. А какая разница? Да, в общем-то, никакой не было. Но что-то останавливало. Что-то маленькое, до щиплющего стеснительное, но очень надоедливое пищало внутри, выпрашивая разрешения. А может? Ради шутки.
Я попрощалась с Ромой. Затем подошла ближе к порогу, сглотнула, набрала воздуха в грудь.
- Папа! Пап, идём!
Эхо пролетело по залу и затихло в коридоре. Стайка Сестер обернулась на меня. Азар было не обратил внимания, все продолжал кивать, слушая. Но Лорд замолк, посмотрел на него, кивнул на меня и что-то сказал.
- А? - переспросил он, чуть нахмурившись, поднял взгляд по направлению жеста, заметил. - А... А. Да, конечно. Да. Идём.
Шли мы молча. Только в парке, словно бы любуясь гниющим одеялом листьев по обе стороны бордюра, он догадался уточнить.
- И почему я вдруг - папа?
- А кто? Черт в пальто? Ну, хочешь, говори - отец. Родитель. Люди же не в курсе, что у тебя нет пола, - рассуждала я, твердо шагая по тротуару. – И вообще! – что именно «вообще» не придумала даже сущность. Позвоночник точно зажали. Щеки горели то ли от холода, то ли от непонятной злости.
Остаток пути до светофора рта никто не раскрыл. Только мои подошвы пропечатали почти маршевый топот. Когда стучать стало незачем, я уставилась на красного человечка по ту сторону дороги и тихо спросила:
- Так плохо? Тебе не... ну. Могу не говорить.
- Странно звучит. Папа. Отец, - пробормотал Азар, словно примеряя слово на язык. Хотя спрашивали вообще-то не его, а человечка. Но тот ничего не сказал и даже не мигнул.
- Мне тоже странно.
Мы помолчали.
- А тебе хочется так говорить?
Я поджала губы. В носу стало очень жарко. А глазам через секунду очень холодно и мокро.
- Просто... п... ну, - дышать уже получалось только через рот, а на морозе еще и сипло. – Вы же... вам... н...
- Чего ты?
- Не знаю! – отчего-то вскрикнула я, пнув воздух. Затем с силой до боли утерла щеку, сложила руки на груди, чуть приобняв саму себя, тут же поняла, что это глупо, шмыгнула, спрятала их по карманам, едва не порвав шов внутри, и зашипела: - Всё! Не хочешь – не буду. Иди домой давай. Всё.
И мы пошли. В голове было пусто. Нарочно.
В прихожей Азар пропустил меня вперед, но вдруг замер на пороге.
- Рафи? - позвал он, в кажущуюся пустоту коридора.
Тот, все еще укутанный в темный палантин, показался у входа в гостиную, прильнул плечом к кромке угла, сонно склонил голову, рассыпав шелковой волной пепельные локоны, и, играючи сверкнув синевой полуприкрытых глаз, промолвил сладко:
- Вы вновь со мной.
- Ваш вид мне грудь волнует, - не без пылкости ответил Азар, придерживая то ли дверь, то ли самого себя. – Вы принесли с собой воспоминанья?
- Дух лишних слов избег, но обещался пригласить на вальс свое очарованье, - он протянул руку с невидимой иглой в изящно сложенной паре пальцев.
Миг – и оба замерли картиной Густава Климта. Темный шелк взвился в воздух дымчатым облаком и приземлился, перевесившись через локоть.
Я же разулась, повесила пальто, и только тогда спросила:
- Узнал что-нибудь насчет нитей?
Рафаэль покачал головой, опуская взгляд. Тогда, на кладбище, Азар и слова об их разговоре не проронил, а только игнорировал все мои вопросы, сменяя тему на сегодняшний прием и прочую ерунду.
- Ничего, - тут же успокоил он, словив в напряженные пальцы на складках палантина. Рафаэль вновь посмотрел на него.
- Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?
- Как тебе сказать, - Азар забрал палантин, и отвернулся к крючку. - Меня сегодня назвали папой.
- Кто? – вскинул брови Рафаэль.
- Ли.
- Ну все! Сказала же, не буду, - буркнула я, плюхнулась на диван, обнимая себя в районе живота. – Все.
- Да нет. Почему же? Звучит. Папа Азар, - снова повторил он и вдруг бросился к Рафаэлю. - Рафи! Что же ты?
Тот улыбался. Глаза заблестели.
- Да не плачь! - мне пришлось стукнуть по коленям. – Ну, ты же... ты тоже папа. Или не папа. Как хочешь. Просто, ну вы же сказали, что, ну... - пальцы стянули ткань брюк в неровную гармошку. - Ну и вообще, так логично! Если вы меня воспитываете, ну то есть опекаете... Да что вы в самом деле!
Рафаэль тихо смеялся, уткнувшись Азару в плечо. Затем поднял глаза на него и промолвил, качая головой:
- Кто бы мог подумать.
Тот усмехнулся. Рафаэль промокнул ему капельку на щеке. А меня все ещё не покидало чувство, что эти двое сошли с ума.
- Так... - глоток, мысленно докопалась до потолка – и чего он висит? – не ответил, - я могу ну, вы хотите, то есть, если вот... - вздох тяжелее вопроса. - Можно будет иногда вас так называть?
Старшие переглянулись.
- Конечно, солнце, конечно.
Примечания:
1. Дорогая (швед.)
2. Подмастерье?! (швед.)