Глава 2. "Дубль первый: Воссоединение"
Прошло шесть лет.
Бум привык думать, что У остался где-то там — в череде дневников, старых сценариев, за школьной кулисой, где пахло потной гримёркой и дешёвыми репликами. Он пытался не гуглить, не интересоваться, не искать в титрах, но У всплывал везде, как заноза под кожей: в рекламе духов, в эпизодах сериалов, в вирусных роликах. Как будто весь мир продолжал повторять одно и то же имя.
У.
Четыре года назад — театральная школа.
Три — дебют в остросюжетной драме.
Два — награда за «лучшую мужскую роль второго плана».
А теперь — кастинг на новый арт-хаусный проект.
Бум не хотел туда идти. Но режиссёр настаивал:
— Ты слишком закрыт, Бум. Нам нужен конфликт, эмоция. Этот сценарий — как раз то, что тебя вскроет. Ты сыграешь возлюбленного… парня, с которым у тебя сложная, запутанная история.
Бум поднял бровь.
— И кто второй?
— Актёр пока на стадии проб. Но, кажется, мы нашли. Он харизматичный, умеет держать кадр. Тебе знакомо его имя. **У.**
Грудная клетка сжалась, как будто воздух вдруг подорожал.
В съёмочной студии было душно. Свет софитов бил по глазам. В углу стоял человек — спиной. Высокий, в чёрной рубашке, с привычной самоуверенностью в каждом движении. Бум узнал его раньше, чем тот повернулся.
— Привет, Бум. — Голос не изменился. Всё такой же гладкий, как лезвие ножа.
— Жаль, ты не исчез, как надежда на хорошее кино, — сухо ответил Бум, сбрасывая с плеч пальто.
— А ты стал остроумнее. Или просто злее?
— Ты всё ещё умеешь раздражать за три секунды. Талант.
У усмехнулся и подошёл ближе.
— Знаешь, мне сказали, что ты — идеальный партнёр по экрану. Молчаливый, ранимый, настоящий. И я подумал: как интересно будет опять сломать тебя по кадру.
Бум резко обернулся.
— Ты не сломал меня тогда. Не обольщайся.
— Нет. Но ты до сих пор злишься. Значит, помнишь.
И он был прав. Бум помнил всё. Как У доводил его до бешенства. Как притворялся. Как вызывал эмоции, а потом отстранялся, будто ничего не случилось. Как мастерски менял маски. И как Бум — не сразу понял, что внутри того фарса было что-то настоящее. Или казалось настоящим.
Сценарий фильма был как насмешка.
История двух людей, которые встретились в юности, разошлись, а потом снова оказались рядом — в чужом городе, в комнате, где нужно быть ближе, чем позволяет личная история. Герои любили и ненавидели друг друга. Спали и дрались. Кричали и молчали.
На первой репетиции сцены объятий У снова подошёл слишком близко.
— Тебе придётся смотреть на меня, Бум. В кадре. Не через зеркало. Не в воспоминаниях. А прямо.
— Думаешь, я боюсь?
— Я думаю, ты всё ещё не умеешь врать. Даже себе.
Бум схватил его за ворот.
— Думаешь, ты можешь мной управлять, как раньше?
— Я не думаю. Я просто смотрю, как ты снова реагируешь. Это так легко. Один шаг — и ты уже весь пылаешь.
Он был прав. Это бесило. Но ещё — разжигало.
Ночью Бум лежал в гостиничном номере и пытался заснуть. В голове пульсировала последняя сцена: рука У на его затылке, горячее дыхание у виска, слова:
«Я не забыл тебя. Никогда не забывал».
Он знал, что это было по сценарию. Он должен был это знать. Но сердце билось иначе. А за окном дождь бил в стекло, будто подтверждал:
Это возвращается. И на этот раз — серьёзно.