Танабата

Те, кто будут жить, не теряя
веры в чудо, обретут его

Вышагивая по коридору резиденции Хокаге, Шикамару пытался собрать себя в кучу. Голова раскалывалась от всего происходящего — непрекращающегося напряжения, бюрократической канители и, что хуже всего, от назойливых мыслей, не отпускающих его ни на секунду.

Он никогда не рассчитывал, что неприятности пройдут мимо. Жизнь давно научила его: если где-то начинается бардак — тебя в него обязательно втянут. С головой. А он всего-то хотел... немного покоя. Просыпаться под щебет птиц, пить утренний кофе на веранде, лениво потягиваться, прежде чем вальяжно выйти из дома. Всё, что он просил, — это тишины и нормального утра.

«Ками, неужели я прошу слишком многого?» — с досадой подумал он.

Вместо этого утро началось с истерики горячо любимой жены, слёз, бормотания о странных ощущениях и его пропитанной влагой футболки. Всё, что он мог, — крепче обнять Темари и просто быть рядом, пока шторм не утихнет. Он не понимал, что именно с ней происходит. С медицинской точки зрения с ней все было в порядке, но Темари повторяла:

— Шикамару, ты не понимаешь! Я чувствую, что что-то не так. Все твердят, что мне нужно меньше волноваться. Но я знаю...

А он ничего не мог поделать. Сердце парня сжималось каждый раз, когда он видел ее в таком состоянии.

Зайдя в кабинет, он по инерции поздоровался и прошёл к своему столу — и только тогда обратил внимание на отсутствие самого Хатаке на привычном для него месте. Вместо него — обрывки бумаги, разбросанные по полу, и едва заметный след напряжения в воздухе. Переведя взгляд на окно, Шикамару заметил Какаши, задумчиво глядящего вдаль.

— Я что-то пропустил? — сдержанно уточнил он.

— О, ничего особенного, — с ленивой полуулыбкой отозвался Хокаге. — Сакура заходила. Поболтали.

Мендоксе... Эти двое вечно играют в свои игры. Сакура была раздражающе колкой, а Какаши — таким же непроницаемым и одновременно тронутым до костей. Шикамару знал — он видел их раньше. Тренировки, разговоры, совместные миссии... Теперь же всё словно испарилось. После назначения Какаши Хокаге Сакура исчезла. Потом он узнал — ушла из деревни. Сейчас же Нара мог сделать вывод, что ничем хорошим эта встреча закончиться не могла, хотя Какаши выглядел как никогда довольным, что было редким явлением за последние годы.

— Мне стоит знать подробности? — с прищуром уточнил он.

— Хотела в Анбу, — нахмурившись, ответил Хатаке. — Я отказал. Взамен предложил вести новую команду. Дети. Упертые, сложные, но с потенциалом. Она подходит для них как никто.

Шикамару на мгновение задумался. Сакура? В Анбу? Она была медиком, а не той, кто прячется в тенях. Что толкнуло её на такой выбор?

— Она заведомо знала, что ты откажешься, — заметил он вслух.

— И дала мне шанс направить всё иначе, — кивнул Хокаге. — Я не уверен, что это сработает. Но если есть шанс, хоть один — я обязан использовать его.

— Она по-прежнему не хочет возвращаться в госпиталь?

— Пока — нет. Но я надеюсь, эти дети помогут ей напомнить, зачем она вообще пришла в медицину.

Шикамару только усмехнулся, мрачно:

— Оптимистично. Но это же ты, Какаши-сан.

Он замолчал. Ему бы обзавестись хоть толикой того оптимизма, что излучал Какаши. Лицо невольно отразило внутреннюю усталость, и Хокаге это сразу заметил.

— У тебя все в порядке, Шикамару? — спросил он мягко, с тем редким теплом, которое редко показывал в официальных беседах.

Нара уже давно не удивлялся необычайной проницательности Хокаге и понимал, что может поделиться с ним своими переживаниями, которые не покинут стен этого кабинета.

— Не совсем, Какаши-сан. Я... — и все же замялся. Это была довольно щепетильная тема, которую не обсуждают со своим начальником, но это был Хатаке. И кто, если не он, сможет помочь советом. Поэтому после короткой паузы продолжил. — Темари беременна.

— Поздравляю, — Какаши удивился, но искренне улыбнулся.

— Спасибо. Только... с ней что-то не так. Мы были в госпитале, но нам сказали, что все в порядке, а она все равно изводит себя. У неё... дурное предчувствие. И я не могу ей помочь. Как бы мне не хотелось ее успокоить, мне кажется, что она все же знает себя куда лучше и действительно что-то чувствует. И все же, я не знаю, как мне поступить. Когда дело касается жены и будущего ребенка — мозги отказываются варить от слова совсем.

Хатаке слушал внимательно. Он знал этот взгляд. Потери на войне научили всех: любая тревога, даже самая иррациональная, может оказаться верной.

— Ты думал о Цунаде? Уверен, она точно бы помогла вам.

— Думал. Но Темари пока не хочет никому говорить. Да и... она немного побаивается Цунаде-сама. Тем более её долго не было в деревне...

Какаши прищурился, будто что-то обдумывая. Потом взгляд стал чуть лукавее.

— А Сакура?

— Думаешь, она согласится?

— Думаю, она не откажет. Сакура отличный медик и твоя жена с ней была в хороших отношениях, поэтому доверять ей будет проще. Это пойдет на пользу как Темари, так и самой Сакуре, но я не настаиваю, решать только вам двоим. И все же подумай над этим.

Нара выдохнул и расслабил плечи. Впервые за день стало чуть легче.

— Спасибо. Правда. Ну что, вернёмся к работе?

— Не за что, Шикамару, — кивнул Хатаке.

Разговор с Шикамару подходил к концу, когда дверь кабинета с глухим хлопком распахнулась. Без стука, разумеется.

— Йо! — послышался бодрый голос.

Какаши лениво поднял глаза и, не скрывая иронии, заметил:

— А постучаться — не в твоей деревне, да?

— Эээ... ну, прости, Какаши-сенсей, — Наруто почесал затылок с привычной виноватой ухмылкой. — Я думал, ты один.

— Увы, мечты о тишине и уединении разбиваются о твои ботинки, — вставил Шикамару, не отрываясь от бумаг.

Наруто закатил глаза, но ничего не ответил. Он шагнул ближе, ненадолго замялся и только потом заговорил. Уже тише, с явным беспокойством:

— Я по поводу Сакуры.

Комната будто стала чуть тише. Даже скрип пера Шикамару прекратился.

— Она... изменилась, — продолжил Наруто. — Не просто внешне. Вся. Я... не знаю, как к ней подойти. Не знаю, хочет ли она вообще, чтобы я подходил.

Он сжал кулаки, будто пытался сдержать то, что вырывалось наружу:

— Я чувствую себя... виноватым. Всё это время я был занят — деревня, отношения с Хинатой, постоянные дела. А она... она просто исчезла. И я даже не пытался догнать. Как будто... бросил её.

Какаши оперся спиной о край стола, взгляд опустился на пол, и он чуть задумчиво проговорил:

— Ты не один такой, Наруто. Каждый из нас чувствует за это свою вину. Но Сакура... она не из тех, кто показывает слабость. Даже когда ей больно. Особенно — когда ей больно.

Он замолчал на секунду, но затем добавил — уже тише, как бы мимоходом, и всё же слишком личным тоном:

— Она возвращается только тогда, когда больше не может не возвращаться.

Фраза прозвучала, как щелчок. Шикамару прищурился. Это было не просто наблюдение. Это было... знание. Глубокое, личное. Он мельком глянул на Какаши, и в голове выстроилась мысль, которую он не стал озвучивать вслух. Наруто молчал. Его губы дрогнули, будто он хотел что-то спросить, но передумал.

— Я хочу, чтобы она знала — я рядом, — наконец выдохнул он. — Что она может прийти, если захочет. Только... я не знаю, как это показать.

— Может, без пафоса? — предположил Шикамару. — Не встреча, не разговор наедине, а что-то простое. Что-то, где не нужно делать выбор.

Наруто оживился.

— Может, устроить пикник? Просто... как раньше. Собрать всех. Без повода. Чтобы она могла прийти — или не прийти. Но знала, что её ждут.

— Теперь ты звучишь, как взрослый, — заметил Какаши с лёгкой усмешкой.

— Да уж, старею, — хмыкнул Наруто.

— Только без баннеров и флагов «вернись к нам, Сакура», — проворчал Шикамару. — И не забудь взять нормальную еду. Не только рамен.

— Ну ты и зануда, — фыркнул Наруто, — но ладно. Спасибо, ребята.

— Удачи, — коротко бросил Какаши, снова глядя в окно. — Она тебе понадобится.

Шикамару не сомневался в способностях своего друга, он справится с поставленной задачей. Костьми ляжет, но справится. И вернет Сакуру домой.

Весь оставшийся день они с Хокаге проработали, практически не поднимая головы от бумаг. Лишь изредка Шикамару бросал на Хатаке заинтересованные взгляды, пытаясь прийти к итоговому умозаключению на счет его поведения в отношении Сакуры. А может уход Сакуры был связан как раз-таки именно с Хатаке? И все же, это не его дело. Пора бы ему оставить эти мысли.

Ближе к четырем часам Какаши начал метаться в кресле, словно его кто-то посадил на горячие угли. Он то стучал пальцами по столу, то проверял часы, то замирал с видом философа, глядящего сквозь стену.

— Шикамару, — наконец выдал он, резко поднимаясь, — прогуляемся.

— Куда? — Нара поднял одну бровь, не отрываясь от доклада. — Только не говорите, что...

— Увидишь, — перебил его Хокаге и, как обычно, прищурился, скрывая улыбку под маской.

— Мендоксе... — вздохнул Нара, откладывая бумаги. — Это что, теперь официальная должность? Следить за твоими импульсами?

— Ну, ты же мой главный советник. Советуй и шагай рядом.

Они шли не спеша, петляя сквозь улицы Конохи, и чем дальше от центра уходили, тем яснее становилось, куда ведет их прогулка. Шикамару сузил глаза:

— Не может быть... Вы опять за ней подсматриваете?

— Не "опять", а "небезосновательно", — усмехнулся Какаши. — И скрой чакру.

— Ещё и маскировка... — проворчал Нара и, подавив чакру, шагнул за ним.

Чем ближе они подходили к тренировочным площадкам, тем громче становились крики:

— Эта девка просто ненормальная!

— И не боится же ничего, бешеная стерва...

— Я подам жалобу Хокаге, пусть она умоется в Совете!

Шикамару и Какаши переглянулись. Всё было очевидно.

— Хочешь сам, или мне? — хмыкнул Нара.

— Уж прости, не откажу себе в удовольствии, — и Хатаке шагнул к шумящим шиноби.

— Добрый день, — всё так же вежливо и с ленцой, будто они встретились у стойки с овощами. — И на что бы вы хотели пожаловаться?

Двое парней как по команде обернулись — и мигом побледнели.

— Х... Хокаге-сама?! — один из них задохнулся от ужаса. — Мы... просто... это... К нам подошла женщина и... ну... слегка напала...

— Слегка? — уточнил Какаши, чуть склонив голову. Его голос стал мягче, но от этого только страшнее. — А вы слегка назвали её... кем?

Второй из парней попытался храбро ответить:

— Да она вела себя, как... как психованная су...

Но он не успел. Потому что в этот момент на него обрушился взгляд. Не просто строгий. Это был взгляд ветерана, шиноби ранга S, человека, которого даже самые матерые преступники обходили стороной. Хатаке смотрел в душу — и выворачивал её наизнанку.

— Повторишь при мне хоть одно неуважительное слово в её адрес — и ты не в Совете окажешься, а в госпитале. — Тихо. Очень тихо. Ледяной клинок между рёбер звучал бы ласковее.

— Понятно... — пробормотали шиноби и попятились.

— С этой девушкой разберусь я сам. А вы — расходитесь. Или тренируйтесь. Или займитесь чем-нибудь полезным. Пока не поздно.

Шикамару, стоявший чуть позади, хмыкнул себе под нос. Он никогда бы не хотел быть на месте этих парней. Никогда.

— Пойдём, Шикамару, — кивнул Хатаке и первым направился в сторону нужной площадки.

— Мне теперь точно понадобится сигарета, — пробормотал Нара, двинувшись следом.

Молчание между ними было тяжёлым, но не неловким. Просто оба знали: приближается что-то важное. И, кажется, Сакура уже успела оставить о себе впечатление.

За густыми кронами деревьев, откуда открывался отличный обзор на площадку, Какаши и Шикамару, тщательно скрывая чакру, устроились поудобнее. Какаши прислонился к стволу с видом зевающего кота, Шикамару, подперев щеку рукой, уже жалел, что пошел за ним.

— Она что, учит их курить? — пробурчал Нара, наблюдая, как Сакура неспешно выпускает струйку дыма, а генины с боевыми выкриками несутся в её сторону.

— Или бросать, — хмыкнул Хатаке, не отрывая взгляда. — Это же испытание.

— Сигаретное?

— На командную работу, — спокойно пояснил он, будто объясняя элементарную арифметику. — У каждого по навыку. У каждого по слабости. Но только вместе они могут дотянуться до цели. Она провоцирует их, одновременно проверяя — не бросят ли друг друга, пытаясь выслужиться поодиночке.

Шикамару прищурился. Он всё понимал. Вот только с каждым днем понимал больше — как много Какаши знал о Сакуре. Не просто как о бывшей ученице. Он знал её душу. Каждый вздох. Каждую вспышку ярости. И это знание сидело в нём глубже, чем хотелось бы признавать. На площадке тем временем происходила ключевая сцена. Дети, обессиленные, запыхавшиеся, с пыльными лицами остановились. И тогда Рэн — нахохлившийся, но упорный — вскинул подбородок:

— Мы не слабаки! Мы сделаем это! Вместе!

Сакура прищурилась, глядя на них:

— Вместе, говорите?

Трое переглянулись и в унисон ответили:

— Да. Вместе!

Сакура мягко рассмеялась, тем самым привычным смехом, что слышал годами Шикамару. Именно от этого смеха всегда становилось теплее на душе.

— Вот беда... сигареты-то у меня закончились.

— Кажется, наш выход, — лениво бросил Какаши.

Они вышли из тени, и когда Сакура подняла на них взгляд, губы её тронула лёгкая, почти невесомая ухмылка.

— Могу подкинуть одну, — проговорил Шикамару, доставая из кармана сигареты. — Уж больно интересно, чем всё закончится.

Какаши при этом лишь чуть наклонил голову набок, разглядывая её взглядом, в котором был и укор, и интерес, и легкая искра флирта. Сакура, заметив это, усмехнулась:

— Следишь за мной, Хатаке?

— На тебя жалуются.

— Жалуются? — фыркнула она, делая полшага ближе, вторгаясь в его личное пространство. — За что? За то, как я не даю твоим воспитанникам превратиться в сопливых нюней?

Эти двое продолжили свою словесную пикировку и лишь Айри прошептала, ошарашенная:

— Они... что, флиртуют?.. Кто вообще флиртует с Хокаге? Она точно сумасшедшая...

— Не сомневайся, малышка, — хмыкнул Шикамару.

"Она особенная. И в этом, наверное, вся её сила. И её проклятье," — добавил он про себя, не отрывая взгляда от их странного дуэта.

Харуно дала детям еще одну попытку, которую они с треском провалили. Ожидаемо. Но не это было целью девушки, что и объяснила им Сакура, ласково прозвав их "котятками". Когда Сакура снова обратилась к детям, её лицо стало другим. Серьёзным. Тёплым.

— Посмотрите сейчас на тех, кто стоит рядом с вами, котятки. Вы трое — сила, опора и защита друг друга. Вы — команда, семья и друзья. Весь мир может полететь Биджу под хвост, но единственное, что останется — только вы трое. Потому что команда — это больше, чем просто люди, с которыми ты учишься и ходишь на миссии. Команда — это навсегда. Дети, казалось, затаили дыхание.

—Сакура-сенсей... вы ведь тоже часть нашей команды? — неуверенно спросил Таисэи. — Вы тоже навсегда?

Сакура на секунду замерла, а потом опустила взгляд — и снова подняла его, уже с мягкой, твердой улыбкой:

— Да. Я с вами. Навсегда.

Шикамару почувствовал, как у него в груди что-то ёкнуло. Даже он — вечный пессимист и реалист — в этот момент понял: Какаши был чертовски прав. Эти дети могут спасти Сакуру. Или хотя бы вернуть её самой себе.

— Завтра в восемь. Здесь же. Время настоящей тренировки, — обратилась она к детям. — А теперь — по домам.

Генины кивнули и побежали в сторону деревни, переговариваясь вполголоса и уже абсолютно другими — с горящими глазами. Какаши только бросил взгляд на Шикамару. Тот всё понял без слов.

— Пойдем, Сакура, прогуляемся, — сказал он, когда дети скрылись из виду.

— Надеюсь, не на допрос, — усмехнулась она, бросая окурок в сторону.

— Пожалей меня, я итак за день весь извелся.

Они пошли по тихой аллее вглубь деревни.

— Как тебе твоя троица? — начал он.

— Будет сложно, — честно сказала она. — Я хотела, чтобы они облажались. Чтобы я могла уйти с чистой совестью. Но они... проклятие, они зацепили. Я увидела в них нас. Нас в двенадцать лет. Со всеми страхами, глупостью и упрямством.

— Видишь, они тебе нужны. А ты — им.

— Какаши, как всегда, оказался прав. Это раздражает.

Они оба улыбнулись. В этом моменте было что-то по-настоящему тёплое. Они уже почти дошли до перекрестка, где тропинка расходилась в сторону центра и жилых кварталов, когда Шикамару вдруг замедлил шаг, словно решаясь.

— У меня к тебе есть одна просьба, — негромко начал он, не глядя на Сакуру. — Личная. Очень личная.

Она настороженно на него посмотрела, приподняв бровь.

— Что ещё ты хочешь на меня повесить? Неужели кому-то еще нужна нянька?

— Нет, всё куда тише и... сложнее, — вздохнул он. — Просто... мне нужно, чтобы ты зашла ко мне с Темари. Сегодня. Сейчас.

— Зачем? — в голосе уже появилась настороженность. — Шикамару, если это связано с моей прошлой работой — даже не начинай.

— Я не могу рассказать всё здесь, на улице, — покачал он головой. — Да и это не обсуждается. Мне важно, чтобы ты просто... пришла.

Сакура остановилась, сложила руки на груди.

— Я уже говорила Какаши — я больше не медик. Я не копаюсь в людях. Ни физически, ни морально. Я...

— Сакура, — перебил он, и голос у него вдруг стал резким, почти грубым. — Это не про больницу. Не про "работу". Это — просьба друга. Ладно?

Он посмотрел ей прямо в глаза — впервые за весь разговор по-настоящему открыто. В его взгляде не было ни иронии, ни лени, ни сарказма — только тяжесть и тревога, спрятанная слишком долго. Сакура вздохнула. Она узнала этот взгляд. Он был у Какаши, когда он просил о помощи, не говоря слов. У Наруто, когда терял близких. И у самой себя — в зеркале, много лет назад.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Пошли.

Шикамару почти бежал — будто боялся, что Сакура передумает и растворится в воздухе, так и не добравшись до их дома. Он обернулся — и облегченно выдохнул, увидев, что она по-прежнему рядом. Шла спокойно, неторопливо, с холодным интересом оглядывая окрестности. Он всегда считал, что её невозможно ничем удивить. Но именно это и пугало сейчас больше всего.

Поместье Нара, построенное в классическом стиле, как будто выдыхало спокойствие: деревянные энгавы, изящные сёдзи с изображениями оленей и рощ, небольшой прудик во внутреннем дворике, над которым лениво нависали ветви ив. Всё — тихое, уравновешенное, как сам Шикамару. Только сейчас — его внутренний шторм не вписывался в эту гармонию. Он скользнул глазами по Сакуре — та всё так же безмолвно стояла, чуть приподняв подбородок. Ни тени беспокойства.

«Вот и дотащил. Теперь только бы она не развернулась на пороге», — подумал он и шагнул вперед, отодвигая сёдзи.

— Темари? — позвал громче, чем собирался. — Ты где?

— Здесь я! — отозвалась она из другой комнаты. — Чего раскричался?

Через несколько мгновений в проеме появилась она. Халат нараспашку, волосы чуть растрепаны, но в глазах — та самая сталь. И вот эта сталь сразу затрещала по швам, когда взгляд Темари упал на Сакуру.

— Сакура? — не поверила она. — Серьёзно?

— Привет, Темари. — Тон Харуно был сдержанным, но в нём звучала лёгкая теплота. — Давно не виделись.

— Это точно. — Темари скрестила руки. — И... почему ты здесь?

— Вот это стоит спросить у твоего ненаглядного, — бросила Сакура, скосив взгляд на Шикамару. — Я сама бы не пришла.

— Пройдемте в столовую, — сказала Темари, не дожидаясь пояснений, и развернулась.

Когда все устроились за низким столом, она молча занялась заваркой чая, бросая короткие взгляды то на мужа, то на гостью. Шикамару не спешил начинать. Он чувствовал, что терпение Сакуры тает, как лед под солнцем.

— Спасибо за чай, — тихо сказала она, глядя прямо на Темари. — А теперь скажите, что, чёрт побери, я здесь делаю?

Шикамару тяжело вздохнул, будто сжимал в себе целый ком слов. Наконец, выдал:

— Это очень личное. И сложное. Мы не знали, к кому еще пойти...

— Начни с самого начала, — оборвала она. — Без прелюдий.

— Я беременна, — сказала Темари, глядя Сакуре в глаза. — И нам нужна твоя помощь.

— Поздравляю. Правда. — Сакура кивнула, но уголок её губ дернулся. — Но, как я погляжу, вы и без моей помощи с этим справились.

Шикамару закатил глаза, Темари — фыркнула. Даже напряжение слегка спало.

— Мы... не уверены, что всё хорошо. — сказал он серьезно.

— Врачи сказали, что всё в норме, — вставила Темари. — Но я... я не могу отделаться от ощущения, что что-то не так. Это не просто тревога. Это... как будто тело меня предупреждает. Каждую ночь я просыпаюсь с этим холодом внутри.

Голос дрогнул. Губы поджались, в глазах блеснули слезы. Сакура сжала губы. Ее пальцы сжались в кулак под столом.

— Пожалуйста, Сакура, — тихо продолжила Темари. — Ты — лучший медик. Я тебе доверяю. Только тебе.

— Почему не Цунаде? — хрипловато спросила Сакура, пытаясь удержаться на грани.

— Она только вернулась. И... — Шикамару сделал паузу. — Я знал, что ты поймёшь. Только ты. Проси, что угодно. Просто помоги.

Было видно, как внутри неё бушует ураган. Как будто часть Сакуры хотела встать и уйти — сохранить дистанцию, холод и контроль. Но другая... другая, та самая, которую знали раньше, не могла пройти мимо. Она сдалась.

— Хорошо. Я посмотрю. Но это останется между нами. Ни слова, никому.

— Ни слова, — повторили они хором.

— Где можно осмотреть Темари?

В спальне царила тишина. Темари легла на футон, Шикамару стоял в углу комнаты, заложив руки за спину. Сакура присела рядом, потерла ладони, глубоко вдохнула и закрыла глаза. Когда она положила руки над животом Темари, из них разлилось мягкое зелёное свечение. Жужжание чакры почти сливалось с тишиной. Шикамару не дышал. Он наблюдал за движением её рук, за каждым нахмуренным изгибом бровей. Каждый её вдох резал по его нервам.

— Дыши, Шикамару. Тебе еще детей растить, — не открывая глаз, бросила Сакура. — Живой муж Темари ещё пригодится.

Темари тихо усмехнулась, но быстро стихла, следя за руками подруги. Спустя пару минут Сакура убрала ладони и выпрямилась.

— Можешь сесть. Сейчас всё объясню.

— Это... — Темари чуть побледнела.

— Всё не так страшно. Но объяснение будет. Только не паникуй, ладно?

Темари кивнула, дрожащими руками поправляя пояс халата. Шикамару подошел и сел рядом, взял жену за руку.

— У тебя предлежание плаценты. Это значит, что плацента располагается низко и частично перекрывает родовые пути. Это может вызвать кровотечения на поздних сроках и осложнить роды. Иногда, если положение не меняется, назначают кесарево. Но сейчас — всё стабильно. Главное — избегать нагрузок, следить за симптомами и быть под наблюдением.

— Но... почему никто этого не сказал? — прошептала Темари, сжав руку мужа.

— Потому что это не всегда просто увидеть. Особенно на ранних сроках. Я проверила, потому что доверилась твоей интуиции. Потому что ты права — ты действительно чувствуешь. И вы вовремя пришли. Всё будет хорошо.

Темари не выдержала. Слёзы катились по щекам — теперь уже не от страха, а от облегчения.

— Спасибо... — выдохнула она. — Спасибо, Сакура...

— Я всё же советую чаще отдыхать, избегать стрессов и... доверять себе. Ты всё правильно чувствовала.

— Ты... могла бы остаться с нами на это время? — спросил Шикамару. — Я имею в виду — наблюдать беременность. Мы бы были спокойнее.

Сакура немного помолчала. Потом кивнула:

— Я приду завтра. Проверим всё снова. И составим план наблюдения. Но... вы мне за это должны ящик хорошего саке.

— Считай, уже у двери, — усмехнулся Шикамару. Он проводил её до порога, где задержался на мгновение. — Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Спасибо, что ты есть, Сакура. Если тебе когда-нибудь что-то понадобится — просто скажи. Я не забуду, что ты сделала для нас.

— Просто береги её. Это единственное, что действительно важно.

И ушла — не оборачиваясь, но с лёгкой улыбкой, которая так редко теперь появлялась на ее лице.

Когда Сакура скрылась за дверью, Шикамару ещё мгновение постоял на пороге, вглядываясь в пустоту. А потом — будто провод оборвался — он поспешил обратно в спальню. Темари сидела на футоне, всё ещё с покрасневшими глазами, но уже сдержанно улыбающаяся. Он присел рядом и крепко прижал её к себе, обвивая руками за плечи. Ее лоб уткнулся в его ключицу.

— Всё будет хорошо, — тихо сказал он. — Сакура с нами. А значит, мы справимся.

— Справимся, — кивнула она в ответ, прижимаясь сильнее.

В их молчании было что-то целительное. Нара нечасто позволял себе сентиментальность, но сейчас чувствовал, как будто заноза, вонзившаяся в грудь, наконец вышла.

— Шикамару... — вдруг выдохнула Темари. — Как ты это сделал? Как тебе удалось её уговорить?

Он отстранился, усмехнулся и покачал головой.

— Я? Да ни черта я не сделал. Это всё Какаши.

— Какаши? — переспросила она, хмурясь.

— Ага. Этот чертов гений. — Он потер шею, разминая напряженные мышцы. — Он всё просчитал. Словно в сёги расставил фигуры: подбросил мысль мне, выбрал момент, подсказал нужные слова, и — бац! — Харуно у нас дома. Я даже не сразу понял, что он меня подвёл к этой идее. Но когда понял... стало по-настоящему страшно.

Темари усмехнулась.

— Типичный Хатаке.

— Типичный, — кивнул он. — И... знаешь, — он помолчал, — я думаю, что между ними что-то было.

Темари нахмурилась, ее пальцы сжали его локоть.

— В каком смысле «что-то»?

Шикамару замолчал. Пальцы начали выстукивать едва уловимый ритм по его колену. Он будто сомневался, имеет ли право говорить это вслух. Но потом выдохнул — медленно, сдавленно.

— Я не знаю всех деталей. И не уверен, что вообще хочу знать. Но я... видел. Мелочи. Их взгляды. То, как она раньше смотрела на него — и как он на неё. Не просто наставник и ученица. Не просто друзья. Там было больше. Глубже. А теперь еще и больнее.

— Ты думаешь... — Темари чуть приглушенно проговорила. — Что они были вместе до ее ухода?

Он задержал взгляд на её лице. И не стал юлить.

— Я в этом, блять, уверен.

Он сказал это просто, без драматизма, но с такой тяжестью, что она отразилась в воздухе.

— И, по-моему, именно из-за него она ушла.

— Черт, — выдохнула Темари, глядя в сторону. — Это многое объясняет. Особенно... особенно её поведение.

— Я никогда не видел, чтобы человек так знал другого. — Шикамару покачал головой. — Они понимают друг друга без слов. И это, черт подери, пугало даже меня.

— Думаешь, у них ещё есть шанс?

— Не знаю. Может, они сами этого не знают. Но сейчас у них хотя бы есть возможность. И... если Хатаке будет играть так же точно, как сегодня — возможно, у него получится всё расставить по своим местам.

Темари молча кивнула. Обняла мужа. И в её молчании была благодарность — за то, что он пошёл на это. За то, что выбрал помочь не только ей... но и Сакуре.