Танабата

Знаете, вот этот момент, как в самой дешёвой драме, где двое смотрят друг на друга, и мир вокруг замирает, все звуки уходят на задний план — есть лишь вы двое, смотрящие друг другу в глаза. Вот в этой избитой ситуации находился сейчас сам Какаши. Ему хотелось бы выдавить из себя хоть одно слово, но язык будто онемел, и он мог лишь пялиться на свою ученицу.

Затяжное молчание, повисшее в кабинете Хокаге, прервалось лишь тяжёлым вздохом Сакуры, которая закатила глаза и произнесла:

— Это начинает уже порядком раздражать. Может, вы все перестанете на меня так смотреть?

Все, кто находился в кабинете, переглянулись между собой с негласным вопросом: «Мол, кто начнёт?» До боли комичная ситуация.

Неловко прокашлявшись, Хатаке ответил:

— Извини, Сакура, просто... это стало для нас неожиданностью... Но мы рады тебя видеть.

Какаши понимал, что девушка не настроена на непринуждённую беседу, и «Сакура, ты вернулась! Как мы рады тебя видеть! Как дела? Где пропадала?» — не самые подходящие слова в данной ситуации, поэтому он очень осторожно подбирал выражения.

И вновь повисло неуютное молчание. Никто из присутствующих не знал, как разговаривать с этой новой Сакурой.

Раньше таких проблем уж точно не возникало. Харуно с лёгкостью, присущей лишь ей одной, всегда могла завести непринуждённую беседу и настраивала окружающих на позитивный лад лишь одним своим присутствием. Будь то разговор о погоде, книгах или болячках, с которыми к ней пришёл очередной пациент. Она была доброй, открытой и понимающей. Люди её любили и почти боготворили — не только потому, что она была сильнейшей куноичи своего поколения, но и просто потому, что это была Сакура.

Какаши нравилось наблюдать за тем, как она общается с людьми. Пара слов — и они расплывались в тёплой улыбке, такой уж была его ученица. Ещё больше, чем взрослые, её любили дети. Она могла часами рассказывать невероятные истории своим маленьким пациентам, успокаивать их после кошмаров, если была на ночном дежурстве в госпитале, и обязательно давала конфеты после каждого приёма или неприятных уколов.

Сакура буквально источала лучи добра и умиротворения, тонко улавливала перемены в настроении и, вероятно, именно поэтому была лучшим медиком не только в стране Огня, но и за её пределами.

Какаши видел, что сейчас от той прежней Сакуры не осталось ничего, и это приносило ему боль. Он не знал, как ему разговаривать с этой, уже чужой ему девушкой. Он видел, что она откровенно начинает раздражаться от происходящего.

— Я, пожалуй, пойду. Ну, свидимся, — сказала Сакура, собираясь было развернуться, но резко застыла.

Причина её скованности ворвалась с ноги в его кабинет:

— Какаши! О, а вы чего тут все столбом стоите?

Он посмотрел на стоящую за спиной девушки Цунаде и перевёл взгляд на Сакуру, которая в этот момент тяжело выдохнула и закрыла глаза.

— Добрый день, Цунаде-сама.

Глаза Пятой широко распахнулись и уставились на макушку впереди стоящей куноичи. Она за секунду узнала, кто стоял перед ней, резко схватила Сакуру за плечи и развернула к себе.

Какаши не видел больше эмоций, отражающихся на лице Харуно, но по взгляду Цунаде понял: сейчас будет пиздец.

И он не ошибся.

Первая растерянность женщины сменилась на гнев, и она, не жалея сил, врезала Сакуре, которая от удара отлетела прямо к его столу, вызвав обвал в горах документов, что, словно лёгкий первый снег, начали оседать вокруг девушки. Это было бы даже забавно, если бы не сама ситуация, в которой они находились.

Да, дешевая драма с остросюжетными поворотами.

Пятая стояла с сжатыми в кулаки руками и яростно впилась взглядом в лицо Харуно, которая на выпад женщины лишь испустила лёгкий саркастичный смешок:

— Не могу сказать, что это было незаслуженно, но могли бы полегче, зубы-то мне ещё пригодятся.

— Ах, полегче? Какого хрена, Сакура? Тебя где, блять, носило столько лет? Ты хоть представляешь, как мы переживали? Мы думали, что ты уже одной ногой в могиле! — вихрь эмоций явно захватил Цунаде, и, зная её нрав, она была готова разгромить его кабинет в пух и прах, как в старые добрые.

«Громите! — мысленно взмолился Какаши. — Нет кабинета — нет проблем».

— Да ладно вам, Цунаде-сама. Жива, здорова, как видите. Была цела, — со смехом произнесла Харуно.

— Я готова своими собственными руками тебя сейчас и добить. Где ты была? — буквально по слогам процедила Пятая.

— Затерялась на дороге жизни, — будто играя на нервах бывшей Хокаге, Сакура продолжала её поддразнивать, одновременно поднимаясь.

Вероятно, Какаши бы посмеялся, что Сакура использовала его любимую отмазку на все случаи жизни, но сейчас ему лучше было хранить молчание и не встревать. Ребята, что находились в кабинете, с невероятным усердием играли роль мебели, дабы им тоже не прилетело за компанию. Никто не произносил ни звука, пока эти двое устраивали разборки.

Сакура отряхнулась и поравнялась с Какаши:

— Все такие нервные, аж до дрожи. Было приятно с вами повидаться, но извольте откланяться. Успокоитесь — поболтаем.

— А ну стоять, паршивка! — но девушка уже её не слушала и мигом выскочила в открытое окно, что привело в ещё большее бешенство Пятую.

Цунаде широким шагом направилась к окну и схватилась за несчастный подоконник, затрещавший под её крепкой хваткой.

Шестой еле сдерживал себя, чтобы не разразиться истерическим смехом. Эта девчонка вновь повела себя прямо как он: если что-то идёт не так, просто берём и сматываемся через окно.

С минуту Цунаде стояла, будто раздумывая: ломануться за взбалмошной куноичи или нет. Развернувшись, обвела всех в кабинете взглядом и спросила:

— Когда она вернулась?

— Мы встретили её по дороге в Коноху, — нашёлся с ответом Шикамару.

— Она что-нибудь вам сказала?

— Увы, нет, Хокаге-сама, — устало вздохнул стратег. — Мы сами ещё в шоке от её появления.

— Ну, я ей устрою, — пробормотала Пятая.

В голове Шестого уже начали бегать рё, которые ему придётся выкладывать за разрушения, которые могут устроить эти двое.

А то ли ещё будет.