Глава 17.
Давид.
Три недели до ночи красной луны...
Казалось бы, за это время мы обошли каждый угол и уже переговорили с каждым потенциальным союзником. Но всё это ничего не значило, пока оставался один, последний.
Мой брат - Николас.
Наша с ним разлука длилась больше двух лет, с той самой ночи, когда гнев и ревность достигли апогея,и мы подрались, едва не разорвав друг друга. Весь этот путь сюда я надеялся, что он захочет меня хотя бы выслушать, но внутри уже знал: это встреча может закончиться ничем.
Или хуже.
Мара, напросилась пойти со мной. Не то чтобы я хотел брать её - ей не место в этих семейных разборках, но её присутствие придавало мне сил. Когда мы приблизились к забору, отделяющему территорию стаи, сердце моё сбилось с ритма. Мара, уловив моё волнение, тихо взяла меня за руку.
- Я буду рядом, - шепнула она, её ладонь уверенно и тепло легла в мою, успокаивая и подталкивая к шагу вперёд.
Мы сделали несколько шагов к забору, и я почувствовал, что брат здесь ещё до того, как он подошёл. Через мгновение брат появился у входа, и, как только он заметил меня, его глаза вспыхнули гневом.
- Зачем ты пришёл?! - выплюнул он, даже не пытаясь скрыть ненависть в голосе. В его глазах читалась почти животная враждебность, и я почувствовал, как сердце сжимается.
Ничего не изменилось.
Всё это время он всё так же меня ненавидит. И, надо признать, у него на это есть право.
- Мне нужно поговорить с тобой, Ник. Это касается всех нас, - сказал я, выравнивая голос, чтобы не выдать волнения.
Ник резко качнул головой, на его лице отразилась смесь презрения и отвращения.Он посмотрел на меня так, словно ему было противна сама мысль, что мы родственники.
- Лучше уходи, пока я не вызвал тебя на бой! - выплюнул он, сжимая кулаки.
И вдруг Мара сделала шаг вперёд, встав между мной и Ником, с вызовом скрестив руки на груди. Моя жена была не из робкого десятка и не терпит, когда ей угрожают. В её бесстрашии, я всегда видел что-то красивое, тёмное, гордое.
- Эй, снежок! - начала она, её голос разнёсся по территории стаи, - слушай сюда! Ты сейчас же впустишь нас, иначе через три недели твоя мохнатая задница будет в крови!
Я едва сдержал улыбку. Эта её смелость, этот пыл - чёрт возьми, как же она меня восхищала! Но тут же понял, что не время терять контроль, потому что взгляд Николаса изменился: он сжал кулаки, его плечи напряглись, глаза стали наливаться красным, казалось, что вот-вот он не выдержит, сорвётся и перевоплотится.
И тут сзади нас раздался тонкий, знакомый голос:
- Ник? Что тут происходит?
Моё сердце забилось быстрее - её голос, такой знакомый и одновременно чужой, заставил меня обернуться. Это была Эйлин. Девушка, из-за которой когда-то всё началось, и, глядя на неё, я вспомнил ту ревность, что испытывал в ту ночь. Она стояла, чуть склонив голову, глаза её округлились от удивления, а я заметил, что её ладонь бережно легла на округлившийся живот.
- Привет, Эйлин, - тихо произнёс я, борясь с нахлынувшими чувствами. - Ты... хорошо выглядишь.
Она посмотрела вниз, не отпуская руку от живота, и я ощутил на мгновение укол горечи, смешанной с какой-то лёгкой грустью. Видеть её счастливой - странное ощущение. Но теперь мне уже не было больно, встретив Мару, я осознал, что все те чувства были просто иллюзией.
- Спасибо Давид...Ник, впусти их, - спокойно произнесла Эйлин, не отрывая взгляда от своего живота.
Ник нехотя отошёл от входа и, скрипя зубами, указал нам пройти. Мара, чувствуя моё напряжение, шепнула мне на ухо с оттенком ревности:
- Неужели она - та самая? Это из-за неё, ты поругался с братом и ушёл из стаи?
Я улыбнулся её ревности.
- Да. Но потом, я встретил тебя и понял, что с Эйлин было не по-настоящему. Ты моя истинная пара, - шепнул я ей, чуть наклонившись, и сжал её руку.
Едва мы переступили порог гостиной, Ник окинул нас взглядом, полным презрения, которое он даже не пытался скрыть. Усевшись на диван, в комнате повисла тишина.
- Итак, зачем вы пришли? - резко спросил он.
Мара ответила ему многозначительным взглядом, метнув глаза на Эйлин, как бы показывая, что ей лучше не слышать предстоящий разговор. Ник, как ни странно, уловил этот намёк, его взгляд смягчился, и он повернулся к Эйлин с неожиданной теплотой.
- Эй, милая, может, сделаешь нашим гостям чай? - произнёс он с ласковой улыбкой.
Эйлин кивнула и, нежно погладив живот, отправилась на кухню. Когда её шаги стихли, Ник обернулся ко мне, и вся мягкость исчезла из его лица.
- Ну? Говори, - его голос был стальным.
Я вдохнул поглубже, пытаясь не смотреть в глаза брата, потому что опасался, что если встречу его взгляд, то всё пойдёт наперекосяк.
- Ник... через три недели - Ночь Красной Луны. Армия Влада собирается ударить по нашим территориям. Он настроен уничтожить всех, кто не подчинился. Встать на его сторону или умереть - другого выхода он не оставляет.
Ник стиснул челюсти, смотря на меня с нескрываемым презрением.
- Ты правда думаешь, что после всего этого я могу встать рядом с тобой?
Я смотрел на него, сдерживая чувства, и ответил:
- Это не ради меня, Ник. Это ради Эйлин... и твоего ребёнка.
Когда я начал рассказывать Нику обо всём, что с нами произошло, он слушал меня молча, время от времени хмуря брови. Я видел, как в его взгляде вспыхивали эмоции - недоверие, гнев, отвращение.
Это был сложный путь: говорить о том, как я встретил Мару, и понял, что всё, за что я когда-то дрался с братом, оказалось обманом и ложными чувствами, и что я сожалею о нашей ссоре. Я рассказал, как Влад сбросил меня со скалы, как я почти умер - в этот момент Ник смотрел на меня с остекленевшими глазами. Я рассказал о подвиге Дафны, и о заговоре в магическом сообществе. И даже о пропаже Лилит и возрождении Влада.
Под конец я чувствовал, как мысли крутятся в голове, осознавая, что все пути, где и у кого искать помощь в этой войне, закончились. Ник оставался нашим последним шансом перед надвигающейся ночью Красной Луны.
Брат сидел, уставившись в одну точку, явно переваривая услышанное. И тут в комнату легко, как перо, влетела Эйлин и принесла нам чашки с горячим чаем, поставив их на стол. На её лице была тёплая улыбка, совсем не похожая на ту, что я помнил, но почти такая же искренняя.
- Пожалуйста, угощайтесь, - она скромно указала на чашки. - Ник говорит, это самый вкусный чай в мире.
Я взял одну чашку, благодарно кивнул и сделал глоток. На языке разлилась необычная сладость и тепло, казалось, он пах и травами, и какими-то редкими специями.
- Ммм, действительно, очень вкусно, - произнёс я, но, посмотрев на Мару, заметил её слегка раздражённый взгляд. Её тонкие брови чуть приподнялись, а взгляд прищурился.
Я кашлянул, осознав свою ошибку, добавил:
- Хотя всё-таки не сравнится с горячими настойками моей жены. Вы, наверное, не знали, но Мара - ведьма, её настойки просто восхитительные.
Мара, увидев, что я попытался сгладить ситуацию, смягчила взгляд, а потом совсем улыбнулась. Эйлин, слегка ошарашенная, вдруг оживилась.
- Ведьма?! Это так интересно! - выдохнула она с неподдельным восторгом.
Теперь их разговор был сосредоточен на жизни Мары, и я видел, как удивление и лёгкая ревность в лице Мары быстро сменились гордостью, когда она, поддерживая лёгкий разговор, делилась парой историй. Я был рад, что они нашли общий язык.
Пока наши женщины обсуждали жизнь друг друга, я обернулся к Нику. Его напряжённые черты стали чуть мягче, взгляд потерял прежнюю колкость, и я видел, что его взгляд скользил по Маре, а затем вернулся ко мне.
- И где ты только нашёл её? - спросил он с лёгкой улыбкой, но без насмешки.
Я невольно улыбнулся в ответ, вспоминая нашу первую встречу с Марой.
- Она сама меня нашла. Ты же знаешь, как это бывает... дары луны находят нас, даже когда мы об этом и не помышляем, - ответил я, с улыбкой вспоминая, как Мара влетела в нашу автомастерскую.
- Никогда бы не подумал, что мой брат будет... - Ник сделал драматическую паузу и с усмешкой добавил, - скакать на задних лапах перед какой-то ведьмачкой.
Я уловил знакомый сарказм в его тоне, но за этой издёвкой впервые слышался не только гнев, но и лёгкая братская ирония, будто все стены, что выстраивал Ник между нами, начали рушиться.
Он назвал меня братом.
Казалось, эти слова провалились сквозь годы нашего молчаливого конфликта и застряли в тишине между нами.
Я осторожно посмотрел ему в глаза и, с трудом сдерживая внутреннее напряжение, тихо спросил:
- Итак... что ты решил, брат?
Ник стоял молча, его взгляд блуждал, будто он боролся с решением, эта тишина напрягала. Я уже готовился к худшему, к его очередному отказу, к тому, что наша попытка переговоров окончится враждой.
Но вместо этого он сделал то, чего я не ожидал.
Ник шагнул вперёд и, схватив меня за плечи, резко притянул в объятия. Мощное, крепкое объятие брата - то, чего я ждал, кажется, всю жизнь. В этот момент тяжесть, висевшая на мне все эти годы, просто исчезла. Всё, что разделяло нас - боль, злоба, воспоминания - растворилось вместе с этим объятием.
- Мы с вами, брат, - шепнул он мне в ухо. - И на этот раз - до конца.
Я обнял его в ответ, чувствую, как с души упал камень, гнетущий меня все эти годы. Впервые я почувствовал себя по-настоящему свободным от своей вины и боли.
Когда мы с Ником отступили друг от друга, я вдруг заметил, что Эйлин и Мара стояли у дверей гостиной и, чуть улыбаясь, смотрели на нас. Мара слегка подмигнула мне, а Эйлин, прижав руку к животу, выглядела очень довольной.
- Думаю, у нас есть шанс... - тихо сказал я, обращаясь и к Нику.
Ник кивнул, глядя в сторону Эйлин.
- Мы победим, - произнёс он, - теперь у нас есть ради кого бороться.