Назови меня новым именем

Эпиграф от  @Ellisdandelion

Тысячи свечей осветят ночью путь
Даже во тьме, сияет моё сердце.
Я здесь, я буду ждать, не позабудь.
Мне нужно знать, что сможешь ты вернуться.

Мой голос, как звонок, набат.
Надеюсь, сможешь ты его услышать.
Сквозь шум во тьме отчётливо звучат
Мои слова, они твоей вселенной дышат.

Пусть светит ярко, и не обжигает свет.
Он не сожжет, как бы не буяло пламя.
И сколько бы не проходило лет.
Я ещё здесь, а тысяча свечей как знамя.

-------

Поутру Герда проснулась поздно, солнце уже высоко стояло над горизонтом. Это было неожиданно, ведь обычно она просыпалась до восхода, да и солнце в этих краях в октябре поднимается над неровными краями фьельдов совсем не рано. Постель рядом была пуста, а снаружи слышался звонкий смех Разбойницы и повизгивание пса. Герда оправила одежду и натянула обувь, с чувством щемящего уюта отметила, что из-под крышки котелка идет пар, а значит вода для утреннего чая из цветков ромашки и чабреца нагрета. Наполнив горячей водой две кружки с ароматной смесью трав, она выглянула из укрытия.

Аномально теплый октябрь радовал не только комфортными ночами, но и даже слегка жаркими днями. На покрытой редкой травой песчано-каменистой пустоши играли в догонялки трое: черноволосая девушка в рубахе из плотной ткани и в странных широких брюках, Йорик, который с приездом подруги больше напоминал счастливого и неугомонного щенка, и огненно-рыжая Кена, с белыми пятнами по бокам и на спине. И лошадь очень даже активно участвовала в забаве — то гарцевала в сторону от хозяйки и пса, то резко выбрыкивала копытами и уносилась коротким рывком вдаль, чтобы тут же прибежать рысью обратно.

Удивленная Герда наблюдала за ними, не осмеливаясь окликнуть, но Разбойница заметила её и остановилась, помахав рукой. В этот момент Йорик неожиданно подскочил и прыгнул ей прямо на грудь, повалив в траву. Вместе они покатились одним клубком, счастливо смеясь и отплевываясь от травы. Рысью подбежала к ним Кена, подталкивая хозяйку темным носом. Разбойница уцепилась за гриву и резким слитным движением одновременно поднялась с земли и запрыгнула на спину Кены. Та поднялась на дыбы, но девушка свистом осадила её. «Прыгай, Йорик!» — прозвучала непривычная команда и пес ловко запрыгнул с земли прямо на спину лошади, где сама Разбойница уже помогла ему удержаться. Так все втроем они и подъехали к изумленной Герде.

Тонкий свист, и Кена грациозно опустилась на передние ноги, словно выполняя поклон Герде. Ездоки соскочили, и лошадь выпрямилась, коротко заржав. Разбойница обняла её и отпустила легким похлопыванием по крупу.
— Доброго октябрьского утречка, свет — поприветствовала она Герду непривычным обращением.

— И что это такое было? —спросила Герда, ответив на приветствие и протягивая подруге кружку. Та с благодарностью приняла напиток, опустилась на широкий камень и подставила и без того загорелое лицо солнцу. И только потом ответила.
Что с Йориком она познакомилась в первый же год путешествия сюда, к руинам. Он встретился ей на околицах Хелливаре и сопровождал весь путь до Финнмарка и обратно. И точно так же остался на южных краях Лапландии, когда она уезжала. А на следующий год всё повторилось. Так они и приезжали сюда вдвоем все четыре раза. Разбойница научила собаку запрыгивать на седло лошади, развязывать ремень упряжи, приносить нож, веревку или ремень. А вот охотиться пес умел сам и иногда баловал девушку мелкой добычей. Разбойница даже предположила, что Йорик совсем не собака, а человек, заколдованный злыми духами провести жизнь в теле пса.
Но, конечно, это если верить сказкам о колдовстве.

Насыщенный день пролетал быстро. После завтрака Герда отвела подругу в перелесок и показала силки, которые ставила на кролика, и в одном даже была добыча. Та восхищенно похвалила её за отлично выполненные ловушки, но сняла их и сказала, что охоту теперь возьмет на себя. Пополудни они ушли на озеро, и Герда рассказала, что после встречи со Снежной Королевой перестала чувствовать холод. Разбойница странно посмотрела на неё и ничего не ответила. Но в почти ледяную воду озера, где Герда быстро купалась, чтобы содержать тело в чистоте, Разбойница зашла даже не поёжившись. Это показалось Герде странным, но она опять ничего не спросила.

Они занимались рутинными делами, болтая обо всем и ни о чем одновременно. Вот только... Герде было этого мало. Ей нужно было собрать калейдоскоп свои воспоминаний. И без помощи Разбойницы сделать это будет сложно. После легкого ужина уже в глубоких сумерках она принесла побольше тонких поленьев про запас и потянула подругу присесть на лежанку.
— Расскажи мне, пожалуйста. Расскажи обо всем, что привело тебя сюда впервые и возвращало каждый год на эти руины. Почему ты решилась ждать меня именно здесь? Ты ведь прекрасно знала где я живу, раз доставила мне письмо. И сокол, который разбил моё зеркало, был твой. Я заметила на левом рукаве твоей куртки рваные царапины от когтей, но птица так и не прилетела.
Так... почему ты не пришла ко мне тогда?..
Где ты была так долго?

РазбоЙница молчала некоторое время, глядя в звездное небо. А когда ответила, голос был наполнен теплотой и грустью.
— Спасибо, что набралась смелости спросить. Я уже начала было думать, что зря вызвала тебя сюда. Я всё расскажу, но это не будет быстрой историей...
Ты никогда не уходила из моих мыслей, с того самого октябрьского утра, когда мы расстались. Но найти тебя я решилась уже после моего двадцать первого дня рождения...
Искала я тебя долго. Ведь, по сути, мне было известно только то, что ты из Оденсе. И я отправилась туда. Твой город встретил меня неспешной дружелюбной суетой. Первое, что мне бросилось в глаза, это искренне улыбающиеся люди. После шведских крупных городов меня удивил твой маленький и уютный, где все время колокольчиками звенел чей-то счастливый смех.

Но найти тебя, не зная ничего, было сложно. Я расспрашивала о старой истории, случившейся около десяти лет назад, когда под Рождество пропал мальчик, по имени Кай, а весной на его поиски ушла девочка, по имени Герда. Вот только люди, которых я встречала, не припоминали эту историю. Не помог мне и визит в полицейское управление — персонал там, по большей степени, был молодым, а сам начальник управления всего пару лет назад занял этот пост, по переводу из другого города. Архив же был в плачевном состоянии — управление переехало из старого обветшалого здания у почтамта в новое близ городской ратуши. И при переезде порядок в документации был напрочь потерян.

Если мне встречались старожилы, в городском парке или вдоль набережной, я непременно расспрашивала и их. Ответов не находилось ни у кого, и тогда мне уже начало казаться, что этой истории не было вовсе. Я было уже совсем отчаялась и стала сомневаться, что могла неправильно понять название города. Всё же твой язык тогда был мне чужим, хоть я и знала их много разных, ведь в банде встречались люди из других стран, а я всегда тянулась к неизведанному.

Всё прояснилось по воле случая. В один из особо хмурых сентябрьских дней я зашла в пекарню, где ароматно пахло сдобой и ванилью. За окном припустил мелкий дождь, я спросила мятный чай и венскую сдобу, которая в твоем городе была особо популярной. Расположилась за маленьким столиком у окна и стала думать, где же дальше искать твои следы. Тут же в пекарне, за другим столиком, ждали свой заказ мама с весьма капризным мальчишкой лет десяти. И в момент, когда мальчик почти сорвался в истерический плач, мама в сердцах выпалила:
«Не будь таким привередой, а то унесет тебя Снежная Королева, как когда-то Кая!»
Я вскинулась и не поверила своим ушам. Жадно расспрашивала женщину о сказанных ею словах, да так, что даже капризный малыш затих. Та поначалу с настороженностью встретила мой порыв, но я честно рассказала, кто я и зачем интересуюсь той давней историей.

И та женщина помогла мне. Она пригласила меня в свой дом, рассказала почти ту же версию, что когда-то в детстве рассказывала мне ты. Что мальчик по имени Кай действительно пропал накануне Рождества, после того как на главной площади города были замечены ослепительно-белые сани с восседавшей на них невообразимо красивой женщиной. Его долго искали и в конце концов признали погибшим. А следующей весной его близкая подруга, девочка по имени Герда, отправилась его искать, не поверив в версию гибели.

Девочка вернулась спустя три года. Она не нашла Кая. Более того, она и себя потеряла. Некоторое время по возвращении она еще кое-как разговаривала, отвечала, когда к ней обращались с вопросами, немного узнавала людей. Она вернулась к бабушке и жила там же, где и раньше. Но постепенно девочка совсем стала нелюдимой. Она больше не узнавала людей, с кем жила рядом или часто виделась. Перестала реагировать, когда к ней обращались. Она будто стала жить в другом, только ей одной ведомом мире. При этом научилась справно управляться с разной работой, где не требовалось сильное общение с людьми. Она работала в городской ветеринарной службе, и там говорили, что она понимает животных гораздо лучше, чем людей. Затем там сменился управляющий, и новое начальство невзлюбило всегда отстраненную девушку. Примерно в то же время скончалась её старенькая бабушка. Но Герда не пропала и сама, она устроилась в швейную мастерскую швеёй-вышивальщицей. И её там очень хвалят — она быстро и точно собирает изделия по лекалам и вышивает невероятной красоты узоры, каждый раз новые. За её вышивкой выстраиваются очереди, а хозяйка мастерской не скупится на хорошие нити.

И та женщина показала мне бежевую жилетку, которую она купила именно в той мастерской, и которая была вышита тобой. Я взяла её в руки и по моему лицу побежали слезы, когда я увидела рисунок. —
Разбойница замолчала, на последней фразе заметно дрогнул её голос, и Герда взяла ладонь подруги в свою, в попытке поддержать. Та благодарно улыбнулась и через некоторое время продолжила.

— Мальвы, серебристые, будто вышитые лунной нитью. И изумрудные ветки можжевельника — вот, что я увидела на той жилетке, Герда. И я поняла, что ты всё помнишь, пусть даже и не осознаешь. Ведь именно такими мальвами мы любовались как-то в ночь полнолуния. Белые в свете дня, они отливали серебром в мягких бликах от полной луны. И можжевельник... Тогда он был у нас повсюду. Горный и лесной, колючий и мягкий, изумрудный и голубой. На вышивке был колючий изумрудный, с голубыми ягодами.

Она замолчала совсем ненадолго и Герда успела заметить подрагивающие жемчужинки слез на пушистых ресницах. Подруга неловко смахнула их свободной рукой и продолжила.

— ПервоЙ попыткой поговорить с тобой была встреча в тот же день. Женщина подробно рассказала, где ты живёшь, и я тут же отправилась по нужному адресу. Тебя я встретила только под вечер, и сразу узнала, хоть ты и стала совсем взрослой девушкой. А вот ты... Ты смотрела на меня и одновременно сквозь меня. Ты не отталкивала, когда я приобняла тебя за плечи, но и не отвечала. Как бы я не тормошила тебя, ты не сказала ни слова, не подарила ни взгляда, ни прикосновения. Вместо меня ты будто видела пустоту, мешающую тебе пройти дальше. Ошеломленная, я тогда отступила.

Следить за тобой не составило труда, но войти в твоё жилище я не осмелилась. Это было слишком неправильно. Я следила за тобой несколько недель, сняла комнатку в соседнем доме как раз напротив твоего окна и тогда мне повезло во второй раз. Именно там, как оказалось, раньше жил Кай и его семья. Мне рассказали и их историю.

После твоего возвращения, когда мать мальчика поняла, что надежды не осталось, и наблюдая, как ты угасаешь день за днем, её душа не выдержала. Она потеряла связь с реальностью. Бывало, сидела сутками, качая сверток одеяльца, будто малыша, и пела ему колыбельные. Или подходила на улице к незнакомым детям, называла их именем Кая и пыталась вести домой, не обращая внимания на протесты. Отец Кая, видя, что стало с матерью, осунулся от горя, но как-то держался. Так они промучились два года, а затем не выдержали и уехали даже не в другой город, они уехали из страны. Но мне опять повезло, и хозяйка комнаты дала мне их новый адрес, ей пришлось отправлять кое-какие пожитки, забытые при переезде, и она сохранила запись.

Уезжая из мест, где ты потерял волю к жизни, ты не находишь её на новом месте, потому что куда бы ты не бежал, себя ты забираешь с собой. Так случилось и с этой женщиной, она не смогла оправиться от горя. Я навестила их в небольшом городке в Голландии, куда они переехали к родне по линии матери. С ней я поговорить так и не смогла, она не отвечала мне, хоть и улыбалась, и не смотрела сквозь... Мужчина же держался бодро, как мог. Я рассказала ему всё, что мне было известно. Как отчаянно ты пыталась вернуть их сына, сколько трудностей преодолела. Но что произошло на самом деле, когда ты встретилась с Королевой, я рассказать не могла, я ничего не знала об этом. Рассказала только, в каком состоянии ты живешь... Он тогда поблагодарил меня за визит, и сказал, что давно смирился и с состоянием жены, и с потерей сына, хотя и верит, что сын жив, потому что чувствует это. Он просил передать тебе, если у меня получиться с тобой поговорить, что благодарен за все, что ты сделала, и даже за то, что не получилось. И чтобы ты не винила себя за произошедшее с их сыном. Кай с самого младенчества был не самым послушным малышом, бунтовал и делал то, что считал для себя нужным и интересным. Мужчина верит, что Кай счастлив на своем пути, несмотря ни на что.

Тогда даже мне тяжело было принять всё, что случилось, хоть я и была всего лишь сторонним зрителем этой трагедии. Сквозь меня сквозила боль. Боль тех людей, не сумевших пережить потерю. Боль твоя, которая выжгла тебя изнутри, оставив лишь оболочку. Я не знала, можно ли вернуть тебе радость жизни. Можно ли вернуть искру, которая светилась в твоем взгляде тогда, в детстве.

А ещё меня сжигала вина, моя собственная вина. Ведь это именно я тогда отпустила тебя одну в дождливое утро октября. Отпустила, потому что не смогла заставить тебя забыть о твоём Кае, унять твою тоску. Со мной ты улыбалась, но в то же время жила надеждой, что я отпущу тебя. Во мне в то время смешались детская обида и подростковая ревность...
А когда ты уехала, еще и тоска.
И только после встречи через много лет меня накрыло осознание собственной вины. Ведь я могла удержать, не отпустить. Или уехать с тобой, разделить твой путь и твою боль.

Но прошлого не исправишь, и я решила отыскать твоего Кая во что бы то ни стало. Так я могла попытаться вернуть тебя к жизни — собрать и восстановить твое прошлое, соткать из обрывочных волокон ту прочную карминовую нить, по которой вывести тебя к настоящему. И я вернулась к тебе в Оденсе. Вот только, сколько бы раз я не пыталась говорить с тобой, спрашивала о Кае, о Снежной Королеве, и где ты нашла их — ты не отвечала мне и смотрела в пустоту.

Но каково же было моё удивление, когда ты подошла к Кене и заговорила с ней. Ты гладила её холку, обнимала за шею, и что-то шептала. Я подошла совсем близко, чтобы услышать твои слова. И всё, что мне удалось разобрать, это: «Огненная девочка, тебе было бы так свободно на той земле, где нет людей. Где только покой. Там ветер колышет низкие травы. На безлюдных фьельдах Финнмарка». На тот момент это название было мне незнакомо, но другой подсказки всё равно не было.
И я решилась.
Это было долгое путешествие, Герда.
Путешествие к твоему прошлому... —

ЛуннЫй лик, еще совсем чуть-чуть неполный, поднялся почти к зениту, когда Разбойница закончила свой рассказ. Герда притихла, пытаясь усвоить услышанное, уложить фрагменты прошлого в свою картину мира, осознать, что же произошло тогда, чтобы принять себя той, которой она есть сейчас. И подруга была права в том, что Герда именно для этого пришла на руины замка. Она уже слышала о случаях провалов в памяти людей, переживших травмы. Но для неё, видимо, всё было гораздо сложнее. Она будто была оболочкой самой себя, а внутренний мир, однажды разбившийся на осколки, так и не сложился вновь. Ей жизненно важно было собрать его воедино. Но Разбойница могла рассказать только о том, что знала сама. И Герде было очевидно, что подруга очень осторожно выбирала те слова, которые прозвучат из её уст. Девушка была благодарна за это проявление заботы — её вновь обретенная надежда была слишком хрупкой птицей.

— ДаваЙ сейчас спать, Герда — тихо сказала Разбойница, давая понять, что на сегодня достаточно откровений. — Совсем немного до рассвета осталось. Я расскажу тебе, что было дальше, но сначала я хочу услышать, что произошло с тобой, когда мы расстались. Что случилось в этих ледяных чертогах, когда ты пришла сюда в первый раз. И что случилось с Каем...
Мне нужно это знать.
Потому что я видела его, Герда, и говорила с ним.
Я нашла его... Нашла твоего Кая. — и в тишине глубокой ночи эти слова прозвучали для Герды оглушающим набатом.