Привет, а может быть и здравсвтвуй
Сознание возвращалось, как сквозь плотную вуаль.
Сначала — запах. Резкий, пронизывающий, холодный — нашатырный спирт.
Я закашлялась, отпрянула, моргнула, пытаясь понять, где я. Голова гудела,
будто внутри кто-то бил молотком по металлу. Рот пересох, язык словно прилип к нёбу,
в груди — пустота и страх.
Передо мной сидела молодая женщина. Тонкие черты лица, собранные волосы, строгий, но не холодный взгляд. Она внимательно смотрела на меня, не приближаясь слишком близко, давая пространство для осознания.
— Доброе утро, Евгения, — мягко сказала она — Меня зовут Добровольская Ангелина Валерьевна. Я из подразделения по делам несовершеннолетних. Всё в порядке. Вы в безопасности.
Я попыталась сесть. Простынь соскользнула с плеч. Комната казалось словно чужая —
бледные стены, тусклый свет, стул у стены, форма капитана мелькнула сбоку. Мне
хотелось спрятаться, исчезнуть, вернуться в тот сон, где всё ещё было по-другому.
— Я... что?.. — пробормотала я.
— Вы потеряли сознание, — пояснила женщина. — Это нормально. У вас шок. Сейчас
вам будет тяжело, но я помогу. Вы не одна, слышите?
Слова будто проходили мимо. Не доходили. Я только смотрела в пол, будто пытаясь
собрать по осколкам разбитую реальность.
Мама. Папа. Сон. Капитан. Стена. Стук в
дверь.Они ушли навсегда.
Когда сознание стало яснее, а её голос звучал уже чётко, как из настоящего мира, я
подняла глаза и спросила:
— Значит... теперь я... в детдом?
Комната замерла. Я почувствовала, как её взгляд стал тяжелее. Она хотела ответить, но
кто-то шагнул в комнату.
Я повернулась.
На пороге стоял мужчина. Лет тридцати трех, крепкий, уверенный. В нём было что-то
знакомое. Черты лица, глаза, особенно — глаза.
Мои.
Он подошёл ближе, и, улыбнувшись чуть неловко, но с теплотой, сказал:
— Пока я жив, моя родная кровь никогда не останется одна.
Он остановился, присел передо мной, посмотрел в упавшие плечи и дрожащие пальцы.
— Ну здравствуй, Евгения Александровна.
Он усмехнулся мягко.
— Или, если хочешь попроще... Привет, племяшка.
Я смотрела на него, не в силах говорить, словно в капкане — тело сотрясала дрожь, а
внутри всё кипело. Передо мной стоял незнакомец, говорящий, что он мой дядя.
Дядя?!
Но... родители всегда говорили — родни у нас нет. Никого, ни тёток, ни дядь, ни
двоюродных... ничего. Только мы — трое.
— Я... не понимаю, — прошептала я, не отрывая от него взгляда. — Кто ты, чёрт
возьми?..
Он сделал шаг ближе, мягко, как будто боялся напугать. Его голос был тёплым, почти
отеческим.
— Я — Дима. Твой дядя. Родной брат твоего отца. Поверь, я бы явился раньше, но...
было сложно. Долгая история. Сейчас не время.
Он опустился на корточки передо мной, и его глаза были полны какого-то неподдельного чувства.
— Послушай, красивая моя... я не знаю, что тебе говорили, и так уж получилось, что
меня прятали. Но я здесь. Я — рядом. И я не брошу тебя...
Но мои мысли были спутанны, сознание трещало по швам. Слова звучали, но не
укладывались. Я всё ещё была там — у двери, с капитаном, в комнате, где всё рухнуло.
— Погибли...? — прошептала я. — Мама... папа?.. Это сон?
Вдруг всё оборвалось.
— НЕТ! — заорала я, срываясь, как с цепи. — НЕТ! СУКА, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! КТО ВЫ ВСЕ, БЛЯДЬ?!
ГДЕ МОИ РОДИТЕЛИ?! ПОШЛИ НАХРЕН ВСЕ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ!!!
Я вскочила, как бешеная, начала отталкивать их, метаться, как раненый зверь. Пульс
бил в ушах, всё в комнате прыгало и качалось, слёзы душили, и страх превращался в
ярость.
— Док! Делай что-то! — рявкнул Дима.
Из соседней комнаты появились трое.
Кромешные шкафы в кожанках — будто бы
вышли из ночного кошмара спального района.
У каждого за плечами — не только
массивная спина, но и прошлое, от которого ржавеют ножи в подворотнях.Бритые,
серьёзные, у каждого — взгляд как у собаки, что нюхом чует беду.
Один, которого звали, как позже я узнала, Док, сделал шаг вперёд. Я пыталась вырваться, но меня аккуратно, но крепко схватили двое. Дима подбежал, подержал меня за плечи, смотрел мне в глаза.
— Тихо, тихо, тише, родная... — прошептал он.
— Всё хорошо... Я здесь... ты не
одна, слышишь? Ты больше никогда не будешь одна. Я за тебя порву этот грёбаный
мир.
Я почувствовала укол. Мгновенный укол в руку. Жжение... слабость... ноги стали ватными.
— Н-нет... — выдохнула я, падая прямо в его руки. Он подхватил меня, крепко
прижал.
— Моя девочка... моя родная. Отдыхай. Всё под контролем.
Его голос был мягкий, почти колыбельный, и в нём звучало что-то настоящее, даже сквозь этот кошмар.
Сквозь туман в голове я едва расслышала голос одного из парней — с насмешкой:
— Да, Дёготь, тут тест ДНК не нужен. Вы ж вылитые. Безумие — оно, брат, семейное.
И тут Дима взорвался.
— А ну, пасть, суки, ЗАКРЫЛИ ВСЕ! — заорал он с хрипом. — С ней — на "вы" и
только шёпотом. Кто её хоть пальцем тронет — пойдёт вниз с моста, как утренний
мусор. Я вас предупреждал. Это моя кровь. Поняли?!
Комната замерла. Перед тем как я окончательно провалилась в темноту, я услышала, как кто-то шепчет:
— Вроде псих... а говорит от души...