Сущее безумие

Юнги

"Какого черта мне надо.
Какого.
Я закончил этот рабочий день, в кои веки, до полуночи, и мог ехать домой, где булка наготовил еды, не сказать, что я голоден, но тем не менее, и мог поваляться, полениться на диване, а вместо этого тащу своего врага в его дом, после того, как спас его от смерти, которую тот сам хотел! Я с глузду поехал!"
Такие мысли каруселью вертелись в голове Мин Юнги всю дорогу до дома Сокджина. Он выставил в навигаторе адрес и теперь мог ехать молча, не испытывая потребности уточнять маршрут, а Сокджин сидел рядом, пристегнутый, сам, это у него в подкорке, что ли, быть таким дотошным... и молчал. Сидел ровно, смотрел вперед. Лицо опухло, бледное, и... все равно, мать его, красивый. Глаза мокрые, но уже не ревет. От него пахнет ментолом из-за жвачки Юнги, и в салоне машины нет из-за этого чужих запахов, так что Юнги был рад, что ее не придется проветривать. На крыше с Сокджина сдуло все его ароматы ветром и болью. Он пах никак - ментолом и все.
- Сдам тебя брату и все, - сказал, непонятно зачем, Юнги, нарушив тишину, когда припарковался. - С ног валюсь.
- Тэхена нет дома.
Час от часу не легче.
- Ладно, прикую тебя в батарее, а когда он придет - отстегнет.
- Он не придет, - Сокджин открыл дверцу машины и вышел.
Да что за нахер?! Юнги вышел следом, пикнул сигналкой, поежился, обошел тачку, понимая, что Сокджина придется тащить к двери, но тот пошел сам, неуверенно ступая, но явно стараясь не терять равновесие.
В лифте он привалился к стене и закрыл на мгновение глаза. Юнги настороженно смотрел на мимику его лица.
- Тебя опять тошнит?
- ...только если от себя.
- А, ну это я понимаю. Меня тоже от тебя тошнит, - кивнул Юнги, но шутка не зашла.
По щеке Сокджина побежала слеза. Одна, всего одна. Он втянул нижнюю губу между зубов.
- Ты был прав насчет меня, - произнес он тихо.
- Я обычно всегда прав, - усмехнулся Юнги.
Лифт остановился, и он вытащил бренные останки в общий коридор и повел к квартире, чей номер ему так же послушно сообщили.
- Ты сказал мне, что я ничтожество, - добавил Сокджин, набирая код на двери. - Ты был прав.
Юнги очень хотелось съязвить, но он был вполне удовлетворен тем, что придурок признал его правоту, и не стал. В последний час или больше он получил сполна расплаты за все неприятности, что поимел из-за этого долговязого, так что теперь мог повести себя «по-джентльменски».
В квартире, в самом деле, было пусто, царил полумрак, но даже сквозь него было видно, что тут очень уютно и вкусно пахнет какой-то выпечкой.
- Может, он дома, тут пахнет ванилью и сдобой, - подумал вслух Юнги, снимая пальто с Джина и куртку с себя, и разуваясь.
- Нет, это я утром новый ароматизатор поставил... думал, Тэхени вернется домой, а ему нравится запах выпечки, - произнес Сокджин. - Иди домой теперь. Спасибо. Я... теперь справлюсь.
Ага, щас. А завтра в новостной хронике «Первый ведущий Кореи удавился в собственной квартире на галстуке»! И совесть Мин Юнги не даст ему покоя, мгм, конечно! Спешу и падаю!
- Пошли тебя умоем и помоем, а то ты дрожишь... Могу тебе кофе сварить, пока ты купаешься, - предложил Юнги, вводя Сокджина в гостиную.
- Мне неловко, - выдавил из себя Сокджин.
- После всего, что я видел, да и в принципе мое мнение не было каким-то положительным... стоит ли кориться? - фыркнул Юнги. - Где ванная?
Сокджин указал рукой, стараясь идти сам, и Юнги отпустил его, но пошел следом, разглядывая жилище. Хотелось бы придраться, но не к чему, сразу видно, живут два человека со вкусом, чистоплотные, и один из них явно страдает от искусства - картины, вазочки, какой-то декор... Явно Тэхеновы задумки.
В ванной было чисто и приятно. Усадив Сокджина на крышку унитаза, Юнги огляделся в поисках способа удавиться, но ничего из имеющегося вроде не годилось для быстрого самоубийства.
- Мойся, - приказал он, заглядывая в бледное, слегка зеленоватое, лицо и лишенные привычного спокойствия глаза. - Ты дрожишь, у тебя будет бронхит, если ты не прогреешься. Слышишь?
- Я отвратительный человек, зачем ты печешься... Я был идиотом всю жизнь...
Сокджин расставил ноги и свесил голову на грудь. Юнги тяжело вздохнул.
- Я не пастор, чтобы отпускать грехи, ты в курсе?
- ...прости...
- Да забей ты извиняться! - Юнги присел на корточки и встряхнул Сокджина за холодные липкие руки. - Что тебя так убило, расскажи уж?! Я хочу, чтобы день завершился для меня приятно! Давааай... Может, надо передать Чонгуку, чтобы он за тебя кого-то прижучил, коли ты сам такой воспитанный...
- Я любил его всю жизнь, - прошептал Ким, и Юнги замолчал, замерев. - Я был неправ. Это не было любовью. Это было глупостью, Мин. И эгоизмом. Я ждал от человека того, что он не мог дать, относясь к прочим отношениям поверхностно. Я мог бы быть уже счастлив, и эти месяцы... его не мучила бы совесть, что он мне отказывает. Он такой умный и рассудительный... И он... но ведь это мой брат! - Сокджин вскинул голову и посмотрел на Юнги большими черными омутами глаз. - Он любит моего брата! Из-за меня он ему не говорил, он страдал! Мой Тэхен... почему это он?! Что за ирония судьбы?! Почему из всех людей... Я убил кого-то важного в прошлой жизни...
- Погоди, стоп! - замотал головой Юнги. - Хосок... любит Тэхена? Твоего брата?! Откуда ты знаешь?
- Он мне признался. И мой брат, стыдясь меня, ушел из дома, мой брат! - Сокджин ахнул, сжав ладонями лицо. - Я плохой хен, и брату скверно, а он не может прийти ко мне. Я плохой друг - Хосок молчал годами, не имея мужества признаться мне. Ты был прав, Мин Юнги, я дерьмо и ничтожество... Сейчас мне стоит думать о том, что я стал причиной несчастья моего друга и брата, а я... спрашиваю, почему это не я... Конченный эгоист...
- Тииихо, - вдруг сказал Мин спокойно. - Тот факт, что Хосок молчал - не твоя вина, а его слабость. Мы все слабы, понимаешь? Тот факт, что ты молчал - вот твоя вина, да, столько лет, пока я не появился, ты молчал. Вы оба хороши. Тэхен страдает, насколько я понял, по словам Чимина, по своей вине так же. Вот только в этом ваши вины и состоят. Не бери на себя чужой вины, идет?
Недоверчиво глянув в ответ, Сокджин спросил:
- Ведь ты тоже любишь Хосока? Почему так спокоен?
- Я любил его не всю жизнь, как некоторые молчуны, - фыркнул Юнги. - Мне неприятно. Я огорчен. Но... Хосок любит твоего брата, тут уж ничего не попишешь. Им надо разбираться с этой темой вдвоем. Нас это не касается. Потом, когда Тэ решится, ты ступишь в игру, а пока дай ему и Хосоку все решить, м? Я знаю, с Чонгуком Тэхен держит связь. Дай ему разобраться, обсудить это с совестью - и тонсэн придет к тебе.
Он видел, что Сокджину легчает. Именно этих слов и не хватало, чтобы остановить истерику парня.
- Все. Мойся и приходи пить мой кофе, - поднялся Юнги. - Напою тебя им и поеду...
- Хорошо, но ты, в самом деле, не обязан, - вспыхнув, Сокджин попытался подняться, но ноги скользнули по кафелю, и он стал падать на душевую кабинку.
Юнги испуганно дернулся и обхватил его талию, прижимая к себе. Весь красный, Сокджин высвободился тут же, показывая, что стоит уверенно. Недоверчиво глядя, Юнги показал, что не уйдет в ближайшую минуту, отвернулся, ожидая, пока Сокджин залезет в кабинку. Слышался шорох одежды, потом зашипела вода, Юнги понял, что может уйти, и что-то толкало его в спину сделать это. В мыслях о том, где тут может быть кухня, и как отыскать там кофе, Мин почти сделал шаг прочь из ванной...

Но он обернулся, и увидел сквозь стремительно запотевающую дверцу высокую фигуру, которая так же стояла спиной. Из лейки с шумом вырывалась вода, окатывая дрожащее тело, обрамляя потоками широкие плечи, красивые, переходящие в узкую талию, кажется, пальцами обхватишь, округлые ягодицы, длинные крепкие ноги. Черные волосы шлемом облегали голову.
Юнги сглотнул. Он всегда знал, что Сокджин красивый. Но это уже было за гранью. За гранью того, что звалось самоконтролем, когда он мог еще ругать, унижать и стыдить этого мужчину. Эта красота разрушила стену - и Юнги шагнул к кабинке, на ходу срывая с себя одежду.
Он был просто уверен, что, услышав, как отодвинулась дверца, Сокджин обернется и выпульнет его прочь, обзовет... как он там его всегда обзывал? «Низкорослым дятлом»? «Ментоловым свином?» На самом деле, Юнги больше надумывал себе, так как Сокджин очень редко орал на него с применением ругательств. Выдохнув, он вошел в жаркую кабинку, где оказалось на удивление много места, и закрыл дверцу за собой.
Стоявший спиной Сокджин замер. Было слышно, как тяжело он дышит, вот дернулась спина, выпрямившись, сжались кулаки и разжались.
- Джин, - Юнги плавно обхватил его талию и прижался губами мужчине между лопаток.
Кожа плотная, но мягкая, Юнги собрал воду с нее, вдыхая аромат чистоты. Поцеловал снова и прижался лбом.
Сокджин дернулся, но не высвободился - развернулся в руках Мина и обвил его плечи, так... словно не впервые. Он был выше и шире в плечах, но почему-то казался хрупким и слабым сейчас. Юнги посмотрел в черные глаза на бледном лице, на красные, неестественно красные губы.
- Знаешь, - сказал Сокджин хрипло. - Я устал уже быть хорошим, Юнги. Делать правильные вещи и думать о других. Можно, я побуду грешником, с тобой?
- И в чем же грех - быть со мной сейчас? - вздрогнул Юнги, но руки его сжали тонкую талию Сокджина еще крепче.
- Пытаюсь вспомнить, когда впервые подумал, что ты, верно, неплохо целуешься, - густо покраснев, прошептал Сокджин. - Мне почему-то как-то подумалось об этом, и потом я иногда возвращался к этим мыслям. Это неправильные мысли, грешные - ты меня ненавидишь, я долговязый тупой сволочь для тебя...
- Очень похоже, что я тебя ненавижу? - прошипел Юнги. - Знаешь, в чем твоя проблема, Ким?! Ты слишком много думаешь...
Он сжал шею Сокджина и опустил его голову к себе, чтобы впиться в пухлые губы поцелуем. Тот сразу ответил, с каким-то отчаянием, пыхтя и постанывая, и черт, это пиздец заводило... как можно так целоваться, что твой партнер едва не кончает просто от одних ощущений и звуков, что ты издаешь?! Такой чувственный, подумал Юнги, какой же он чувственный...
Оторвавшись от губ, Юнги прижался к шее Сокджина, пыхтя, гладя его тело жадно, ощущая, как мужчину трясет от желания, так что стоило опустить руку и приняться за конкретику, если Юнги хотел порадовать их обоих. Он вошел парой пальцев в анус Джина, второй рукой сжав его тело, приклеив к себе объятием, целуя снова губы, и пальцы Джина в его волосах на затылке, и горячее дыхание, ментоловое от жвачки, и вкус его губ... все сводило с ума. Разум словно забился ватой, сердце колотилось больно, сильно, тело зудело, желая большей близости. Все злые слова - все исчезло.
Хочу.
Тебя.
Сейчас.
Не в силах дольше терпеть, Юнги развернул Джина, чуть нагнув, приставил член к анусу и вошел. Сокджин вскрикнул, сладко, сжав кулаки, упираясь в стенку душевой ими, подался назад, помогая Юнги проникнуть как можно глубже в себя.
Наверное, Юнги должен был испытывать торжество, что враг так сходит с ума сейчас от нетерпения, чтобы враг, тот, кого он презирает, обладал им - но никакого торжества не было. Он знал все недостатки Сокджина наперечет, но, кажется, они перестали иметь значение, и до одури хотел его, и Сокджин был не против: был трезв и в сознании, и точно хотел Юнги в ответ. Держась за широкое плечо цепкими пальцами, Юнги долбился в анус, сжимая талию второй рукой, черт, такую тонкую талию, что не каждая девушка имеет. Он чувствовал, что Сокджин близится к финалу, но явно сдерживается, и вот, спрашивается, откуда Юнги знал, что чувствует этот бестолочь...
- Кончай, - прошептал он, склонившись к его спине, целуя маленькие родинки на лопатках жадно, голодно, и Сокджин послушно излился на пол, сперму тут же смыло потоками воды, что еще била по ним двоим из лейки душа.
А затем выпустил Юнги из себя, опустился на колени и, прежде чем Юнги смог сказать хоть что-то, взял за длину, быстро обмыв, вобрал в рот и парой уверенных движений головы заставил Юнги финишировать, мощно и бурно, до звездочек перед глазами, до потери ориентации - и подхватил, прижав к себе, так как Мин попросту начал заваливаться на пол. Впервые в жизни ему стало больно от того, какой силы оргазм он ощутил. Словно испытывал желание целую вечность.
Сокджин держал его, пока не придет в себя, а затем поцеловал, слабо, но нежно. Юнги постарался поскорее очухаться, глядя, как Сокджин молча моется рядом, потом тот потянулся и помог Юнги принять душ, все так же молча. Его лицо выглядело спокойным, глаза не плакали. Юнги поймал его руку, когда вода была закрыта, притянул к себе и поцеловал. Он и сам знал, что взгляд его теперь совершенно Сокджину не привычен - но тот выглядел таким уставшим, что буквально засыпал на ходу.
- Прости... я плохой собеседник сейчас, - прошептал он, потираясь носом о висок Юнги. - Давай, ты унизишь меня снова завтра, когда мы поспим, ладно?
Сердце глухо стукнуло о ребра. Этот момент, и эти два человека в нем, были настолько вне этих склок и войн, что унижение... оно просто не могло существовать между ними. Юнги кивнул, сдавленно улыбаясь, помог Сокджину вытереться и отвел спать. Мужчина моментально уснул, свернувшись в маленький калачик. Посмотрев на него в полумраке комнаты, Юнги вытерся, оделся и тихо покинул квартиру, закрыв за собой дверь, отчаянно ругая себя, потому что больше всего... нет, даже думать об этом было чудовищно.

Он ехал лифтом вниз и думал о том, что стоит людям, вроде Сокджина, всегда держать лицо, сохранять спокойствие в стрессовых ситуациях, стараться понять всех и вся и стараться так же не нагружать людей собой. В конечном итоге, Сокджин, подумал Юнги, доказал всем, что о нем не стоит особенно печься, и что он будет печься о друзьях. Цена этому имиджу идеального человека - то, что видел Юнги сегодня.
Человек, чья чаша выносливости оказалась переполнена, едва не скинулся с крыши, при этом он винил себя и только себя. Потому что привык быть ответственным буквально за все. Привык быть совершенным. Юнги думал о том, насколько сам он несовершенный гад, и только в жизни и заботился, что о своем комфорте и безопасности брата. Это была сфера его интересов всю жизнь.
Теперь он увидел своего антагониста, и ему стало страшно. Мысль о том, что он где-то не преуспел, для Сокджина оказалась преступна, а понимание, что пострадал при этом любимый брат и лучший друг - едва не столкнуло его с крыши. Сокджину нужен кто-то, кто иногда будет давать ему расслабиться и побыть... грешником, тем, кто совершает глупости, и эгоистом, думающим только о себе.
- Но я-то тут причем, - проворчал Мин, выходя в ночь и ежась от мороза. - Я с ним никак не связан. Ну, потрахались, было неплохо...
Он ощутил, как сжалось сердце в этом месте. Память подсунула напоминание о вкусе кожи, поцелуев, ощущения от близости, запахах... Тот момент, в котором были только они двое, и их нежный поцелуй, и их сердца, бьющиеся как один. Подумав об этом моменте, Юнги разозлился и дал себе по щеке, хлестко.
- Эй, Мин Юнги, не веди себя, как подросток, не путай божий дар с яичницей, - прикрикнул Мин на себя, шаря по карманам в поисках сигарет.  - Ты поимел хороший секс с тем, кто твой враг, ты опустил его тем, что трахал его, и он отсосал тебе по собственному почину, да еще и помыл тебя, потому что он - ничтожество, как он сам, наконец-то, признал. Будь доволен и торжествуй, Мин! - рассмеялся он, садясь за руль и включая прогрев, так как его знобило от гадливости тех мерзких слов, что исторг сейчас его рот. - Будь доволен собой, ты разгромил врага!...

Да, возможно, все так и было.

Но отчего ж на душе у тебя, победитель, так паршиво?

Чимин

Агентство расследований «Мин Чимин и соучастники» собралось в обеденный перерыв в уже известном кафе, заняв столик у окна с прекрасным видом на мрачное белое небо, пробку на дороге в десять баллов и беготню полицейских и ДПС туда-сюда, как в немом кино с Чарли Чаплиным. Фоном к встрече служило переполненное заведение, где витал аромат подгоревшего блинчика с кимчи, за который с кухни уже извинились, клиенты никуда не спешили, официанты чуть только ни урчали, подсчитывая доход от бизнес-ланча, а повара на кухне отправили срочный заказ на продукты поставщику, так как «эти кошельки на ножках все пожрали». Было шумно, вкусно и пропитано атмосферой интриги.
Персонал агентства собрался в полном составе: сам маэстро розысков Чимин, основатель и идейный пендаль конторы, затем источник информации Ли Тэмин, его новоиспеченный парень, мастер направления мозгового штурма Ким Чонин, а так же собственный молодой человек маэстро, в качестве источника информации и приятного бонуса этого дня - Чон Чонгук, человек, еще пока имевший в своей жизни такую радость, как каникулы. В связи с полным составом агентство облюбовало столик на четверых в самом стратегически приятном месте заведения, оккупировало его, сделав полномасштабный заказ.
Открыл собрание Чимин, коротко и сухими фактами изложив по делу, и прибавив:
- Мой хенним в последние дни выглядит максимально странно, я так понимаю, он сделал очередной заплыв к объекту, и был снова послан. Информация, впрочем, не точная. Надеюсь, с помощью наших данных поднять ему настроение.
- У Сокджина тоже дурное настроение, так как Тэхен не выходит с ним на связь, - покачал головой Чонгук. - Мне говорит, что ему надо обдумать свою жизнь, но я впервые вижу, что он рефлексирует без Сокджина, что он так тотально его избегает.
- Что-то происходит, - кивнул Чонин с забитым ртом, так как в Тэмине проснулась добрая матушка, и он кормил своего парня с палочек.
- Происходит лютый пипец, и уже давно, - сурово нахмурил брови Чимин. - Хен Чонгука имеет варианты в виде двух довольно достойных мужчин, но вертит нос, потому что влюблен в кого-то третьего. Итак, вот список.
И он выложил перед друзьями аккуратно заполненный лист бумаги, и все четверо склонились над ним.
- Список предоставлен Чонгуком и Сокджином, - уведомил Чимин.
- Да, информация достоверная, - покивал парень с вытаращенными глазами, пережевывая еду.
- Так как на нашей стороне соцсети, приступаем. Чонгук здесь для того, чтобы подтвердить, что нашли мы тех, кого надо, так как он всех знает. Это те, кто видятся с Хосоком достаточно часто, чтобы их можно было подозревать, - скомандовал Чимин, и все достали смартфоны.
Некоторое время тишина вокруг стола нарушалась только чавканьем и вопросами «Чонгу, это он?» Затем с половиной заказа на столе было покончено, заказаны десерты, чтобы официант не вздумал на них косо смотреть, и началась сверка данных. Все подходящие отмечались Чимином красным маркером, все «левые» вычеркивались черным. В итоге, от списка осталось три имени, и Чимин велел нашедшим на них информацию отчитаться подробнее, когда Чонин, нашедший полезную информацию о некоем Хичоле, вдруг заметил:
- В списке не хватает имени.
Все дружно повернули к нему головы.
- Тэхен, - пояснил Чонин, глядя на Чимина.
Тот переглянулся с Чонгуком.
- Ну, он там был, - ответил тот. - Но потом мы решили, что раз он тонсэн Сокджина, который является одной из сторон конфликта, ну это было бы просто дичайшее совпадение, и...
- Я говорил тебе, что включить все же стоит, милый, - фыркнул Чимин, выпятив пухлые губы и сверкнув глазами торжествующе. Весь в хена.
- Вы исключили его безосновательно, - заметил Чонин, и Тэмин схватил смартфон.
Этот жест показался очень интригующим, и Чимин воззрился на друга и коллегу, и все то время, что от ковырялся в соцсетях, смотрел на него, почти не мигая. Тэмин был очень рассудительным человеком, умел читать между строк и не пропускал деталей, продюсер Чан за это его очень ценила, и когда другие продюсеры приходили переманивать его к себе - зорко следила и гнала их ссаными тряпками.
- Ким Тэхен, художник, фотограф, модель, икона стиля в фэшн-кругах, но ведет довольно непубличный образ жизни вне работы, - произнес Тэмин. - Красив, богат, известен тем, что всегда четко фильтрует свои слова на интервью... Родом не из Сеула, но переехал сюда с братом, который помог ему получить образование и встать на ноги, и живет с братом...
- ...потому что Тэ нужен Сокджин для стабильности мира вокруг, - пояснил Чонгук.
- Что для Тэхена твой брат? - спокойно спросил Тэмин.
Чонгук хотел расхохотаться, но что-то во взгляде Тэмина заставило смех в его глотке замереть и испариться. Чонин и Чимин притихли, едва дыша. Взгляд Тэмина пригвоздил к стульям всю троицу.
- Хосок-хен как родной хен Тэ, так же, как Сокджин-хен - как родной мне. Я рос с Тэхеном рядом, наши хены заботились о нас равнозначно. Хосок-хен - человек, с которым Тэхен делится всем в жизни, так же, как с Сокджин-хеном и мной. С Хосоком, как он мне говорил, ему порой проще, потому что Сокджин-хен был воспитан все делать правильно и довольно строг в некоторых вещах, и если Тэхен знает, что поступил не очень так... он идет к Хосоку-хену, и тот заступается перед Сокджин-хеном. Однажды Сокджин уезжал на съемки в Токио, Тэхен был в раздрыге эмоций из-за очередного фиаско на личном фронте, писал мрачные картины. Мой хен переехал к нему на эти пять дней отсутствия Сокджина-хена, чтобы не оставлять одного. Мой хен очень заботится о Тэхене... Тэмин... ты чего навыдумал себе? - голос Чонгука упал.
Тэмину не надо было ничего говорить, его взгляд все произносил вместо него. Чимин и Чонин переглянулись. Чонгук выглядел до крайности подавленным.
- Но Тэхен знает, что станет с Сокджином-хеном, если он...
- А причем тут Тэхен? - удивился Тэмин. - Мы говорим о чувствах Хосока, разве нет? Хосок влюблен.
- Ты не можешь утверждать.
- Чем дальше, тем я больше уверен, Чонгук. Это принять непросто, но попробуй смотреть на ситуацию со стороны, как будто эти двое тебе не знакомы. Они были знакомы столько лет, и затем один влюбился во второго. Так ли это редко?
- Я не хочу это слушать, - процедил Чонгук, глядя тяжело на Тэмина.
- Слышь, - нахмурился Чонин.
- Все в порядке, - взял его руку Тэмин и погладил. - У него отрицание.
- С какого ты такой умный? - сощурился Чонгук. - Я не могу смотреть со стороны, это все неправильно!
- Почему же неправильно? Тэхен уже взрослый мужчина, Хосок-хен - тоже. Тэхен красивый, умный, интересный парень, характерный, но полный хороший качеств. Почему нет? - спокойно спросил Тэмин. - И тебя не касается, если это так, как бы грубо ни звучало. Это их отношения. Если твоим братьям, родному и названному, хорошо вместе - чем же это плохо? Или ты печешься, что подумает Сокджин, как это переживет? Сокджина, к сожалению, их отношения так же не касаются. Ему придется это принять. И... я не сказал, что Тэхен влюблен в ответ, я вообще его живьем не видел. Но по тем фактам, что ты мне озвучил, и я посмотрел личные соцсети Тэхена... ответы твоего хена на его посты... Чонгук, это весьма вероятно.
Он умолк, так как Чонгук явно разозлился.
- Ты бесишься, что не понял этого сам? - спросил Тэмин.
- Почему после всего тобой сказанного я не хочу убить тебя? - рассмеялся злобно Чонгук.
- Не знаю - потому что я тебе втащу?! - нахмурился Чонин.
Чимин хихикнул и обвил плечи своего парня, поцеловал в висок.
- Любимый, не кипятись. Ты не хочешь убить Тэмини, потому что он прав. И мы для этого тут собрались - найти того, в кого влюблен Хосок. Ты должен спросить его, если сомневаешься, только без наездов, если можно.
Чонгук покивал, честно говоря, его здравый смысл, с тех пор, как он нашел в себе силы обсудить с Чимином их отношения, больше не сдавался под гнетом тупых эмоций, так что он понял, что не стоит отрицать неизбежное. Сводя одно с другим, вспоминая те или иные моменты, Чонгук постепенно скидывал, кусок на куском, бетон уверенности, что предположение Тэмина нереально.
Это вполне логично звучит. Ему было жаль Сокджина. Наверняка, хена это убьет. А, может, он уже знает?
- Юнги-хену придется навернуться, - сказал на фоне этих мыслей Чимин, горестно качая головой. - Это значит, что он бешено разозлится, начнет плеваться ядом, и берегись... Обязательно найдет повод высказать Сокджину-хену всю грязищу, что на него булькает в его душе, будет язвить, что хоть не подходи к нему, а может поедет к другану и запьет с ним.
- Он уходит в запои? - удивился Чонин.
- Если расстается - может, - кивнул Чимин. - Если его сердце разбито. Он вообще, если волнуется о чем-то, злится бешено, начинает бесоебить, все ему не так... Надо будет тогда предупредить Сокджин-хена, чтобы не попадался ему на глаза.
Вздохнув, Чимин горестно покачал головой.
- Что за судьба родиться тонсэном такого человека, как Юнги-хен?! Какой вот парень с такой ехидной встречаться захочет?! В эти дни ходит злой до ужаса, все что-то под нос себе бурчит, то вдруг срывается, то застывает, весь красный почему-то, мне ничего не говорит, огрызается, блять, заебал! - вдруг пискнул Чимин. - Вижу же, что его что-то беспокоит, ну почему не поделиться?!
- Переезжай ко мне в эти дни, - вырвавшись из мыслей, предложил Чонгук.
- Лучше ко мне. Тебе нужно пространство, чтобы поговорить с хеном, - возразил Тэмин. - Я серьезно, Чимини. Я живу рядом с телестудией, места хватит, и так как мы работаем в графике, не будем мешать друг другу, ты сможешь приводить этого, я - этого, - он ткнул в сидящих рядом парней, те заулыбались.
Чимин пожал плечами. Что ж, для целостности нервов это неплохая мера.

Чонгук

С самого детства Чонгук усвоил простую истину: хочешь завести важный разговор - создай антураж, который расположит оппонента. Расставшись с Чимином после того обеда в кафе, ознаменованного грандиозным открытием, Чонгук вернулся домой в некой прострации и понял, что должен обсудить ситуацию с Хосоком. Буквально свербело где-то пониже живота.
Затем он, позанимавшись по учебе немного, подумал, что сует нос не в свои дела, как и сказал Тэмин. Радуясь, что не успел никак пристать к хену по этому вопросу, он решил молчать, пока ему не скажут сами.
Затем он поужинал, приготовил ужин хену, который планировал вернуться после работы домой, и принял обратное решение - все-таки стоило все обсудить. Чонгук понимал, что будет странно вести себя, и Хосок все равно сам спросит. Все, доводы Тэмина были признаны несостоявшимися (Чонгук признавал сам с собой, что не особо-то пытался к ним прислушиваться), и к тому ужину, что уже был приготовлен, он добавил еще пару блюд, особенно любимых хеном, а так же сгонял за соджу. Хосок не мог остаться равнодушен к таким подношениям и злиться после них на интерес брата так же прав не имел.
Прибравшись в квартире, помывшись сам, словно к встрече с любимым, Чонгук с нетерпением сел ждать, пока хен соизволит явиться домой. Наконец, в коридоре пикнул замок, и послышался шум открываемой двери, затем топот ног. Чонгук вышел из кухни, стараясь идти спокойно, неспешно, лениво глянул на уставшего хена, вешавшего куртку в шкаф.
- Привет, ты дома, - констатировал тот с привычной Чонгуку улыбкой. - Ой, вкусно как пахнет, ты готовил!
- Тебя жду, - кивнул Чонгук.
- А что, какой-то праздник? - несмотря на усталость, Хосок демонстрировал интерес. - Я голоден, если честно...
Чонгук демонстрировал чудеса терпения: он дал хену вымыть руки, переодеться в домашнее, сесть за стол, дал съесть немного еды, чтобы утолить первый голод, расспросив о делах и событиях дня. Постепенно, кажется, до Хосока начало доходить, что что-то не так: его взгляд наполнился недоверием, ответы стали более осторожными.
Наконец, его терпение сдало.
- Чонгу, что случилось? Ты что-то натворил? Ты опять обидел Чимина?
- Нет, хен, ты что?! У нас с Чимини все хорошо! - помотал кудрявой головой Чонгук.
- Я очень этому рад! Юнги говорит, Чимин стал более собранный с тобой, хотя, мне кажется, он всегда был собранный... но тогда что случилось?
- Хен, кто тебе нравится?
Чимин точно хлопнул бы себя по лбу в этот момент. Его парень от нетерпения стал сама прямолинейность.
Конечно, Хосок опешил. Прекратил жевать, опустил палочки и вопросительно уставился на тонсэна. Понимая, что отступать некуда, Чонгук продолжил атаку, хотя волновался:
- Я уверен, что ты отказываешь Юнги-хену и Сокджин-хену, потому что тебе кто-то нравится.
- Ну... мне действительно кое-кто нравится, - замялся Хосок.
- Это Тэхен?
Хен замер. Чонгук смотрел ему в глаза, не мигая, словно боялся пропустить хоть какую-то реакцию. Осторожно выдохнув и дожевав еду, Хосок выпил пару глотков воды и спросил, аккуратно подбирая слова:
- Чонгук, почему ты вдруг решил это?
- Хен, мне надо знать. Тэхену плохо, он не желает видеться с Сокджином, и мне адреса не говорит, чтобы я приехал и помог ему. Но тебя он любит, к тебе прислушивается, и если ты... может, это смогло бы его перезагрузить, отвлечь, и...
- Как я могу помочь, когда он игнорирует меня по всем сетям? - опустил голову Хосок, тяжело оперевшись локтями о стол. - Ты думаешь, я не пытался связаться с ним? Его агент защищает его интересы, как Цербер...
- Так это правда?
- Да. Я влюблен в Тэ, Чонгук. Ты осуждаешь? - взгляд Хосока упрямо не желал встречаться со взглядом Чонгука.
- Ну, сперва, догадавшись, я был в ужасе, ведь если Сокджин-хен узнает, ему будет неприятно.
- Он знает, я сказал ему. Он отнесся на удивление спокойно, посоветовал мне поговорить с Тэхеном, что я и пытался сделать все эти дни, но безуспешно... Чонгук, быть может, ты замолвишь за меня словечко?
- Погоди, так Тэ тоже знает?!
- Не совсем.
- Это как? - Чонгук чувствовал, что вконец запутался.
Через пару минут воцарилось молчание. Чонгук обдумывал то, что рассказал Хосок, Хосок - вспоминал по минутам случившееся. Потом Чонгук поднялся, обошел кухонный стол и брата и снова сел, пододвинул к себе свою тарелку и стал есть, молча, глядя на еду.
- Чонгук.
- Погоди. Дай мне осмыслить.

Это, в самом деле, было Чонгуку нелегко. Утром он проводил хена на работу, так ничего и не прояснив, а потом собрался и поехал, на босяк, на автобусе, к зданию пиар-агентства, где работал Богом. Чувствуя себя несколько странно в официальном стиле, Чонгук понимал, что ехать в обычном в такое место не совсем комильфо, он вошел в холл и сразу обратился на ресепшн. Ему повезло - Богом был на месте.
Вид у агента - так себе, похудел и бледный, явно плохо спит. Встретив Чонгука улыбкой, предложил кофе, чай, Чонгук выбрал последнее. В кабинете Богома уютно, хотя очень просторно, и на стенах - картины Тэхена.
- Что тебя привело? - улыбнулся Богом, устало.
Чонгук привык видеть его полным сил и вежливым, он и теперь не вел себя грубо, но, было заметно, хочет остаться один.
- Богом-хен, я пришел по поводу Тэхена, ты и сам понял. Сокджин-хен очень волнуется, все мы переживаем. Я хочу съездить к нему, повидаться. Скажи, в каком он отеле, - попросил Чонгук.
- Он не разрешил говорить, - покачал головой Богом. - Чонгук, я в курсе того, что случилось между ним и Хосоком. Он не готов видеться...
- Хорошо. Я понимаю, что сейчас он расположен говорить только с тобой...
- ...я бы так не сказал. Эту информацию я едва ли ни клещами из него вытянул, - скривился Богом и вдруг шлепнул себя ладонью по колену. - Знаешь, что?! Меня это достало, парень! Он ради меня поехал к моему парню и унизился, слушая ту брань, что тот на него вылил. Я знаю, на что способен Ингук... что он может сказать! И... я дам тебе адрес отеля и номер комнаты, только ты должен дать мне слово, что не выйдешь оттуда, не добившись от Тэхена вменяемости. Он с глузду едет, сидит и пьет там сутками, то ревет и ржет, то ревет и корится из-за меня, то из-за твоего хена, я уже не знаю, что с ним делать! У меня Ингук дома рычит, здесь - Тэхен, я не железный...
Он замолчал, словно закончились все слова в его словарном запасе. В офисе воцарилась тишина, нарушаемая только мерным гулом освежителя воздуха.
- Хен, я уверен, у вас с Ингуком-хеном все наладится, - сказал уверенно Чонгук.
- Он настаивает, чтобы я передал Тэхена другому агенту, - отозвался жестко Богом.
- Это не понадобится, - покачал головой Чонгук. - Скажи, что Тэхен встретил хорошего парня, и они любят друг друга. Скажи так, хен.
- Ты убежден, что у него с твоим хеном все получится? - недоверчиво покосился на него Богом. - Учитывая, что Тэхен никогда не состоял в долгих отношениях и не выказывал к ним тяги, почему тебе кажется, что с твоим хеном будет иначе?
- Потому что это мой хен, - твердо ответил Чонгук. - Потому что если мой хен любит - это большая удача. Тэхену не о чем будет жалеть. И не зачем с ним расставаться.

Через двадцать минут он вышел из здания пиар-агенства и пошел по улице в сторону перекрестка. Отель располагался совсем рядом, и вскоре Чонгук уже входил в лифт, имея четкое направление: этаж двадцать третий, номер 2315.

Тэхен

В жизни Тэхена было много страшных моментов: первая выставка, первый провал, первая разгромная критика, хейтеры, сассены, которые поймали его и едва не уволокли из-под носа Богома и охраны, короновирус, который парень подхватил в Штатах и привез в Корею, заразив хена в первый же день после конца въездного карантина, хен болел долго, а Тэхен все это время ходил сам не свой. Он помнил ссору с отцом, когда он узнал, что младший сын не планирует никогда жениться и дарить им с матерью внуков. Он помнил последний страшный день - когда Ингук орал на него, унижал и награждал пощечинами.
Но такого кошмара, как эти дни, прошедшие с поцелуя с Хосоком, Тэхен не мог вспомнить, как ни старался, чтобы хоть как-то отвлечь себя в недолгие периоды трезвости.
В его голове за эти дни перебывало столько мыслей, что она буквально лопалась от переизбытка. Вина, стыд, сожаление, ощущение собственной бесполезности, глупости и предательство. Самое страшное, какое только могло быть. Под влиянием самой натуры Тэхена, склонной к драматизму, вкупе с алкоголем, который он вливал в себя без закуски, ни о каком здравом смысле не могло быть и речи. Тэхен плавал в унижении себя, как оливки в коктейле «Грязный мартини».
Он просыпался посреди дня или ночи, ощущал атаку кошмарами, и заказывал выпивку в номер. Горничная, недовольно поглядывая на него, убирала пустые бутылки и упаковки от еды навынос, и уходила, снова оставляя его одного в роскошном номере отеля в респектабельном районе Сеула. Тэхен давно не мылся, и красота его оказалась погребена под слоем пота, сала и уныния.
Во время своих психоделических кошмаров (а каким еще могло быть место в голове художника?) он видел страдающего Сокджина, торжествующе ржущего над ним Юнги, попирающего согбенную спину хена грязными подошвами, видел несчастного Хосока, терзаемого виной, и себя, предателя, разрываемого на части демонами. В поту Тэхен просыпался и шел пить дальше, затем плакал, и так, по кругу, все эти дни.
В один момент ему показалось, что над его мутной от выпитого головой послышались шаги. Решив, что опять пришла горничная, или официант из ресторана в отеле, он промямлил пьяно:
- Нет, пока вина не нужно, принесите меню на ужин...
- Вот точно, закусить тебе надо.
Тэхен вздернул испуганно голову - на него смотрел Чонгук, руки в карманы куртки, весь какой-то чересчур красивый, или, может, подумал Тэхен, друг ему мерещится? Он протянул неуверенно руку и схватил друга за ногу - нет, ощущения вполне реальные.
- Чонгу? - прогундосил Тэ, пытаясь встать.
Тяжело вздохнув, Чонгук скинул на диван куртку, пиджак, закатал было рукава, но потом просто скинул на диван рубашку и решительно подхватил Тэхена мощными руками подмышки. Сморщился.
- ТЫ ВООБЩЕ МЫЛСЯ ЭТИ ДНИ?! - прогремел парень, волоча крупное крепкое, правда, здорово схуднувшее тело в ванную.
Там он усадил Тэхена на крышку унитаза, быстро наполнил ванну, глубокую, в форме пиалы, и, раздев шатавшегося друга, утолкал его в горячую воду с пеной. Тэхен блаженно застонал, окунулся с головой, вынырнул. Чонгук уселся рядом.
- И сколько ты планируешь пить? - устало спросил он, потирая лицо ладонями.
Тэхен пожал плечами. Он смотрел на блестящую розовую пену вокруг себя, лопал пальцем пузыри. Его тело, обтекаемое горячей нежной водой с приятным ароматом персика, не испытывавшее благотворного влияния чего-то чистого уже приличное время, разнежилось, и двигаться особенно Тэхену не хотелось. Приход Чонгука разохотил его пить покамест, так что голова понемногу трезвела.
- Тэхен, скажи честно, что волнует тебя сильнее: что ты стал причиной проблем Богома или что мой хен тебя поцеловал?
Художник вспыхнул всем телом и нервно засмеялся.
- На самом деле, я уже перестал рефлексировать из-за Богома, так как тот сказал, что Ингук никуда не съезжает, и вчера вот, Богом мне написал в КАКАО, они снова занялись сексом, все было чудесно. Я так понял, они планируют поехать в Европу пожениться, пусть у нас это не действует, Ингуку это важно, и Богом сделает, как ему хочется.
- Это отлично. Я рад, что у них все налаживается, хотя Богом все еще плохо выглядит.
- Его мучит совесть, как и меня... Знаешь... он так часто говорил мне: «я люблю Ингука, мне с ним так хорошо, что даже молчать с ним комфортно, и чувствую, что любит»... я торжествовал, - хохотнул Тэхен злобно. - Торжествовал, что сумел обскакать Ингука и захватить страсть Богома, что тому пришлось делиться со мной! ...я ужасный человек, Чонгукка... Своей завистью к чужому счастью я едва это счастье не порушил. Если они расстанутся, не знаю, как буду жить.
- Сделав выводы, наконец, ты сможешь жить. А у них все будет нормально. В каждых отношениях возникают трудности, Тэ. Если они любят - они выйдут из них еще более крепкой парой, - заметил Чонгук. - Тебе хотелось и свободы, и отношений, и рыбку съесть, и сковородку не помыть. Только это так не работает, Тэ. Ты либо любишь и все, что из этого исходит, либо ты свободный и ветрогонишь. Третьего не дано, никому, если у них есть совесть, а у тебя она все-таки есть.
Тэхен кивнул, не собираясь спорить.
- Иными словами, ты успокоен насчет Богома, относительно, - поправился Чонгук. - Тебя мучит то, что случилось между тобой и моим хеном.
- Я не понял, что случилось. Но я предал своего хена, это я знаю, - Тэхен опустился в пену по подбородок и закрыл глаза.
- Мой хен тебя любит.
Тэхен открыл глаза, растерянный взгляд его блуждал по стенам.
- Он мне рассказал обо всем и признался, что давно тебя любит. Что он был готов ждать и даже безрезультатно, и не говорить тебе, потому что чувствует вину перед Сокджином. Но когда ты был так огорчен случившимся, его эмоции... мой хен любит тебя. И Сокджин, по словам моего хена, нормально воспринял это.
- Нормально?! - Тэхен подпрыгнул в воде, оперся руками о края ванны, и впился взглядом в Чонгука. - Сокджин нормально отреагировал?! Он же... нет, я знал, что он решил быть другом с твоим хеном, он говорил мне, но мне казалось, ему все равно будет неприятно...
- Хосок-хен однозначно ответил, твой хен призвал его даже поговорить с тобой и все обсудить - а ты трубки не поднимаешь! - обвинительно закончил свой рассказ Чонгук, нахмурившись. - Мой хен весь извелся!
Нервно дернув щекой, Тэхен снова сел в воду, на этот раз, по самые губы, и зафырчал, создавая в пене тоннельчики.
- Поговори с моим хеном. Может, ты дашь ему шанс, и у вас срастется, в конце концов, ты всегда хорошо к нему относился, хен о тебе заботится, вы знаете друг друга, не придется приноравливаться, - терпеливо втолковывал Чонгук. - Он у меня, конечно, не такой высокий топ-модель, как Богом...
- Чонгук, ты в своем уме?! Твой хен - красивый мужчина! - вдруг заорал басом Тэхен, вынырнув из воды с пенной бородой на подбородке и над губами. Отфыркался. - Да, он не так высок, но у него красивые черты, он стройный, его голос красивый, бархатный, и его глаза - очень умные и добрые! И...
Он заткнулся, покраснел густо, как помидор, сел обратно в ванну и притих, старательно отводя взгляд.
- Ты думал о хене, да? - улыбнулся Чонгук. - Скажи, ты раньше задумывался, что он... и ты?...
Тэхен помотал головой отрицательно, затем высунул пеннобородатое лицо из воды и пробулькал:
- Я все время думаю о нашем поцелуе. Сначала это казалось диким, затем волнующим, а теперь я не знаю, что и думать... Думал, он просто растерялся, когда поцеловал меня, но ты говоришь, он меня... любит, - вытолкнул он последнее слово и жутко смутился.
Чонгук улыбнулся, протянул руку и пощупал воду.
- Давай тебя мыть и трезвить как следует, - скомандовал он, поднимаясь. - Я помогу, сиди... Надеюсь, теперь ты выйдешь из этого грязного царства пустых бутылок? И найдешь в себе силы поговорить с Сокджином и Хосоком? Тэхен?
Тот не ответил, но дал себя помыть (на волосы ушло кошмарно много шампуня и времени), потом оделся и подошел к зеркалу.
- Я не уверен, что это правильно, - сказал он, глядя на свое осунувшееся лицо. - Хосок слишком хороший человек, ему нужно стабильное и правильное, а разве эти слова подходят мне?
- Тэ...
- Дай мне время. Я еще не готов. Обдумаю все, что ты сказал, но... Я не могу так скоро, - виновато произнес Тэхен. - Поставь себя на мое место: я считал его хеном всю жизнь, и знал, что Сокджин считает его своей любовью. Грубо говоря, я увел парня у собственного брата.
- Это очень грубо, по правде говоря, - заметил Чонгук, вытирая руки.
Тэхен не ответил, но лицо его выражало твердое намерение придерживаться выбранного пути. Этим пока Чонгуку пришлось ограничиться.

Хосок

Открыв глаза, Хосок увидел голубой полумрак вокруг себя и услышал отдаленные звуки, за стеной, вне мира покоя, в котором он проснулся. Протянув руку, нащупал на тумбочке возле кровати смартфон - свет его ослепил сонные глаза и разрезал полумрак.
Шесть утра. В этой комнате, да и за окном, скорее всего, солнце еще не встало. Для мира за окном еще рано для солнца, зимой оно лениво, а в комнате - попросту окон нет, зачем они нужны в комнате отдыха телестудии? Люди приходят только спать.
Поднявшись, Хосок спустил ноги с постели на пол и сразу обул кроссовки, потер лицо теплыми ладонями, зевнул. Он ощущал себя еще во сне, так как сон был приятным, и непонятно, что заставило Хосока уйти оттуда.
Ему снился Тэхен. Как будто ничего этого не было, ни оплошности с поцелуем, ни признания Сокджина, ничего. Все - до этих событий, поменявших жизнь Хосока так кардинально. Он уже понял, что Сокджин был ранен его признанием - отношения с другом стали отстраненнее, хотя тот изо всех сил пытался не показывать этого. Хосок чувствовал, пусть вины его, как таковой не было, ведь он ничего никому не обещал, - что он потерял друга, либо почти потерял.
И он не видел и не слышал Тэхена уже, кажется, вечность. Сон вернул его в те дни, когда оба они, самые важные люди - были рядом. Хосок, сидящий во тьме на кровати в комнате отдыха, криво улыбнулся, чувствуя, что устал. Он хотел туда, в тот сон о прошлом, которому нет возврата, но понимал, что это неправильное желание. Там - было сплошное ожидание, сплошное томление и ошибочные чувства. Там был сплошной обман себя и обман других. В этой реальности «после» все было так, как надо, понимал Хосок.
Головой понимал. А сердце болело. Говоря, что он любит Сокджина, Хосок не кривил душой. Сокджин был частью его мира многие годы, опорой и защитой, весельем и лечением. Хосок знал, что Сокджин борется с собой сейчас, чтобы вернуться и быть Хосоку другом снова - но силы Сокджина не безграничны. Он был ранен слишком сильно, и не Хосоку винить его, если боль окажется острее желания сохранить дружбу. Тут нет места логике - человек разрушен самым главным разочарованием в жизни, и никакой логикой его не убедишь. Ему больно. И Хосоку больно - он виноват в муках друга. Все эти годы, потом - из-за Юнги, из-за отказа, пусть так было правильно, а теперь - это. Почему «правильно» чаще всего так больно, подумал Хосок в который раз за эти месяцы?
Он поднялся, утирая соленую воду с глаз рукавом, и пошел умыться. На отражение он смог посмотреть лишь когда тщательно умыл лицо очищающей пенкой. Его взгляд и лицо выглядели устало, хотя он не хотел спать.
Он любил Сокджина и очень скучал.
Он любил Тэхена и скучал тоже.
Он хотел, чтобы они оба вернулись в его жизнь.
Выйдя из раздевалки, он направился в офис продюсеров, пытаясь вспомнить, какие дела у него запланированы на сегодня. По пути он улыбался коллегам, подчиненным, просто младшим сотрудникам. Впереди рыбкой мелькнул Чимини в желтой курточке, помахав Хосоку, но тут же скрылся. От парнишки веет счастьем: он ночует у Чонгука в спальне, и утром, в Чонгуковой рубашке или футболке, стряпает завтрак, намурлыкивая песенки под нос. Хосок видел, как братишка приходит на кухню и обнимает своего мальчишку, а тот кормит его с палочек завтраком, и целует, и брата счастье - оно одно мирило Хосока с жизнью сейчас. Он смотрел с улыбкой, сидя с ними за столом, как Чимин улыбается и щебечет, а Чонгук смотрит на него с нежностью во взгляде. Хосок был рад, что хоть тут в его жизни все удачно: брат встретил любовь, он счастлив.
Он завернул за угол и увидел идущего к офису ведущих Сокджина. Высокий, широкоплечий, в темно-синем двубортном костюме, статный, как наследный принц, с укладкой на черных блестящих волосах, пока без макияжа, но от того - свеж и прекрасен, как пион. Рука в кармане, вторая возле ног, походка плавная. Лицо спокойно. Это Ким Сокджин, первый телеведущий Кореи, лучший новостной ведущий страны уже несколько лет подряд.
При виде Хосока друг улыбнулся и кивнул, направился навстречу. Хосок улыбнулся, тепло, и глаза Сокджин чуть сузились - но они не сверкают задорно, а тусклы. Сокджин мучается, и пусть видит это только Хосок, сути дела не меняет.
- Привет, - сказал Сокджин, подходя. - На твоем столе - ланч-бокс и стакан кофе, поспеши подкрепиться. Готовил все сам.
- Спасибо! - удивился Хосок. - У тебя все хорошо?
- Кроме того, что мой тонсэн все еще игнорит меня? - повел плечами Сокджин. - И моя коллега донимает предложениями поужинать? Все хорошо, Хосок. Давай пообедаем, если хочешь, вместе?
- Я буду рад!
Он старается, Хосок видит и благодарен. Возможно, для них не все потеряно, но Хосок так устал, что уже трудно верит в успех.
Сокджин кивнул и двинулся дальше, Хосок прошел к себе и уселся за стол, открыл ланч-бокс и подхватил палочки. Еда еще не остыла, была ароматной, и коллеги и подчиненные с завистью косились на еду. Хосок довольно подцепил еду и принялся жевать, глядя вслед Сокджину.
Тот подошел к двери в свой офис, пропуская девушек, какую-то особенно-гордую сегодня Джису, улыбнулся ей в спину - и вдруг побледнел слегка, и улыбка сошла с его губ. Хосок увидел, на этаже появились звуковики, и первым шел Юнги.
Мин явно был из-за чего-то раздражен. Остальные осами вились за его спиной, что-то вереща, он же шел, как капитан пиратов, грозный и решительный, руки в карманах пальто. Заметил Сокджина, смерил его тяжелым взглядом, тот отвернулся практически сразу, и Мин прошествовал мимо, Хосок увидел желваки, появившиеся на его щеках.
Они никак не уймутся, что за дети?!
- Привет, - крикнул он Юнги, когда тот шел мимо.
- Привет, - остановился тот, пропуская своих спутников вперед. - Мой опять ночевал у тебя, если достал, выгоняй без разговоров.
- Да я сам ночевал тут, - улыбнулся Хосок. - К тому же, он уже член семьи.
- Ну-ну, - хмыкнул Юнги. - Ну, бывай.
И пошел дальше, не задерживаясь. Что ж, подумал Хосок, видимо, дружить с Юнги не получится. Если Мин хотел отношений, то искал только их, это было очевидно. Видимо, последний разговор окончательно убедил его, что от Хосока ему нечего ждать. Это хорошо.
Но вот почему они все еще собачатся с Сокджином, что аж с лица спали при виде друг друга? Не хватало еще, чтобы Юнги продолжал хамить Сокджину... Хосок дал себе зарок расспросить Сокджина за ленчем поподробнее.
Но за час до обеда Сокджина вдруг вызвали «наверх». Эту новость принесла помощница Хосока заговорщицким тоном, и все вытаращили глаза, слушая. Хосок смотрел, как друг идет с недовольным видом к лифту, чтобы подняться на этаж дирекции. Президент Чха, наверняка, хочет поболтать с любимым ведущим, подумал он, но слухи возобновятся, и Сокджин предвидит это и недоволен.
- Прекратите болтать! - с укором покачал он головой, и подчиненные нехотя разошлись по своим делам.
«Не смогу пообедать, президент хочет пригласить меня в ресторан. Не могу отказаться. Прости, пожалуйста. Давай поедем ко мне в гости вечером, заночуешь?»
«Не переживай, завтра будет день, пообедаем. Спасибо за завтрак, ты великолепный повар, как всегда. Повеселись!»
«Не смешно, Хосок-а! Хорошо, спишемся и увидимся. Не забудь заказать суп на обед, помни - твой желудок!»
«Да, мамочка!»
Типичный Сокджин. Может, все и образуется. Хосок довольно часто завидовал выдержке друга, но сейчас, кажется, он превзошел сам себя.
Завершив часть дел к обеду, Хосок сказал, что отправится в кафе, и накинул куртку. Зашел к Юнги предложить пообедать, но тот был на планерке, Чимин носился за продюсером Чан. Спускаясь лифтом, Хосок подумал о том, чтобы попробовать снова позвонить Тэхену, пока он будет есть, вышел из лифта и влился в поток коллег, идущих на обед. Он шел, погруженный в свои мысли, на улице было достаточно тепло, чтобы не застегиваться, и Хосок ощущал грудью и животом через свитер прохладный воздух и морозец. Нелюбитель холода, сейчас он ощущал, что нуждается в нем. Небо было белым, шел мелкий снежочек. Примерно такая же погода царила на душе у обычно солнечного Хосока.
На входе в кафе, где обедали почти все служащие телеканала время от времени, Хосока догнал телефонный звонок. Увидев номер, он застыл на месте, и люди вытолкали его с прохода обратно на улицу, ворча.
- Привет, - сказал хрипловатый баритон в трубке. - Я хочу поговорить. Скину адрес отеля и номер. Приедешь? Ненадолго?
- Да, -  выпалил Хосок с клубами пара.

Он открыл сразу, словно ждал за дверью, пока Хосок постучится. На нем просторная рубашка цвета пшеницы, темно-травяного цвета брюки, он бос, волнистые волосы влажные. От него пахнет Кензо. Лицо выглядит уставше и виновато, но глаза - горят. Хосоку крайне трудно сдержаться, чтобы не ринуться, не обнять, не прижаться к этим тонким, нервно покусываемым губам.
Он и понятия не имел, как соскучился.
- Привет, - повторил баритон, в яви, без дурацкой трубки. - Проходи. Я заказал покушать, ведь обед.
- Спасибо.
В номере чисто, но видно, что тут жили сутками безвылазно. Тэхен сел на кушетку и указал Хосоку место рядом. И еду на столе. Хосок сходил помыть руки и побыстрее вернулся, уселся, стараясь не нарушать границ личного пространства. Они начали есть, молча, но тишина не угнетала. Их никогда не угнетало молчать рядом друг с другом, даже теперь. Хосок смотрел на Тэхена украдкой, тот - упрямо в тарелку.
- Я заказал с чаем, чтобы ты не пил алкоголь, - проговорил он, кашлянув.
- Да, это была бы не лучшая идея. Тэхен, я...
- Мне все сказал Чонгукка, - произнес Тэхен, бормотливо. - Я все обдумал. Я... мне больно, что хену больно, Хосок... но... ты никогда не обещал ему ничего. И хен сам решил оставить попытки быть с тобой, и вот... я думаю, моя вина не так велика.
- Твоей вины нет вообще. Это все стечение обстоятельств, милый... прости.
- Нет, - Тэхен резко обернулся, отложив приборы. - Я хочу.
Хосок удивленно вытаращил глаза, посчитав правильным тоже оставить еду. Глядя ему в глаза, Тэхен явно мужался, он покраснел и снова кусал губы.
- Чонгук сказал, ты... любишь меня, хен. Так ли это? - как-то великосветски даже произнес он, явно ужасно нервничая.
- Да, Тэ, - просто ответил Хосок. - Я люблю тебя.
Черт, куда ты рвануло, сердце?! Куда ты рвануло?! Почему щеки загорелись, почему голос сорвался?! Хосок смотрел в глаза Тэхена, как в свою погибель. Ему было душно и страшно. Он сидел перед любовью своей жизни и говорил ему о том, что чувствует, спустя годы молчания.
Так же, вероятно, чувствовал себя Сокджин, вдруг подумал он, и ощутил себя последним гадом снова, хотя гадом никаким он не был.
- Давай попробуем, - сказал Тэхен, сбиваясь в таких простых словах. - Я... ты всегда был мне дорог. И твой поцелуй, хен... не могу забыть. Он был таким теплым.
Хосоку показалось, что он ослышался. Наверное, нечто такое отразилось на его лице, потому что Тэхен робко улыбнулся.
- Давай встречаться, хен? Хочешь? Я... обещаю быть хорошим парнем тебе, быть верным, заботиться, и... мы только должны будем обсудить все с Сокджин-хеном, потому что... хен, почему ты так смотришь?
- Да так, всего лишь мечта сбылась, - вдруг улыбнулся Хосок, моргнув.
Покраснев так, что даже вспотел, Тэхен рассмеялся, а Хосок подвинулся к нему, обвил его талию и притянул к себе. Этот, новый поцелуй, был совершенно иным - пылким, сразу ответным, с ответными объятиями, и жаром по всему телу, и у Тэхена - Хосок ощутил его жар, его дрожь. Кажется, его мальчик, в самом деле, скучал по нему...
Они сидели вместе, рядом, доев обед, Хосок знал, что ему пора ехать обратно, но Тэхен был в его объятиях, и мир вокруг пока никак не напомнил о себе. Хосок не мог наглядеться на прекрасные черты, и шепотом рассказывал, как он влюбился, как любовался, как наслаждался даже общением с Тэ, а тот слушал и улыбался, хихикая, и был совершенно не похож на себя вчерашнего, втоптанного в грязь отчаянием.
- Ты прав, нам нужно поговорить с Сокджином, но для этого, прежде всего, тебе надо вернуться домой, - сказал Хосок перед расставанием. - Он ужасно переживает, с лица спал. Он все примет, ты его знаешь, но выносить существование, зная, что ты обижен на что-то или просто игнорируешь - для него хуже всего. Пожалуйста, вернись домой, Тэхени.
- Хорошо. Мне нужно кое-что закончить одному, и я вернусь домой. Обещаю. А ты... придешь ко мне еще?
Закончив обуваться, Хосок выпрямился и обнял Тэхена.
- Я не хочу уезжать, - прошептал он, целуя любимого юношу. - Если бы ты знал, как я счастлив. Я напишу тебе вечером, после эфира, хорошо?
- Не «хорошо», а ты «обязан», - капризно проворчал Тэхен, обнимая его.  - Вернись ко мне, Хосок...
Вернусь, светились глаза мужчины. Я обязательно вернусь, мой Тэ.