Утро после войны
Сокджин
- Сокджин, выезжаем!
Он подхватил сумку на плечо и бросился опрометью к минивэну, ожидавшему через дорогу. Какая сила мешала им развернуться, Сокджин не представлял, ну да это было неважно, возможно, не хотели перестраиваться обратно.
Было морозно и солнечно, в такую погоду у Сокджина всегда болела голова. Однако, ночевавшие у него Чимин и Чонгук, приехавшие накануне помочь Сокджину съесть ужин и завтрак, приготовленные его руками, подсуетились и всунули в хена таблетки от головной боли, пока он одевался к поездке и гадал, не забыл ли чего. Ничего не забыл: Чимин подсуетился и тут.
- Мы все приберем, приготовим тебе к возвращению обед и свалим к себе, - торопливо проговорил он и выпихнул Сокджина из его собственного дома с сумкой в руках.
Гадать и удивляться тут было нечему: дома у Чонов приехали на сутки родители проверить, в каком порядке (или нет, но, безусловно, да, ведь Чимин был в доме частым гостем) жили их сыновья. В доме Минов был старший Мин, по словам Чимина, бешено свирепый и кидающийся на людей, как голодный оборотень. Ни в доме Чонов, ни в доме Минов, соответственно, Чимин и Чонгук не могли устраивать свои «случки», как называл их Юнги, посему они и явились к Сокджину в гости с вечера и собирались остаться подольше после его отъезда. Кто такой был Ким Сокджин, чтобы мешать счастью тонсэнов?
Итак, он перебежал дорогу, дрожа от холода в не шибко теплом пальто (Чимин сказал, там потеплело), запрыгнул в пропахший пыльным велюром салон минивэна, дверца на полозьях задвинулась, и они стартанули. В салоне было семь человек, и все были одеты как люди, смотревшие прогноз погоды. У Сокджина теплилась надежда, что костюмы, которые они везли второй машиной, ехавшей позади этой, были теплыми.
- А мы сам парфюм-то захватили?! - вдруг ужаснулся агент, сидевший рядом с водителем.
В салоне повисла напряженная тишина. Весь стафф переглянулся, и, как по команде, посмотрел на агента. Тот махнул помощнику, тот открыл кейс, который стоял в его ногах, и раздраженно показал всем желающим наполнение - несколько флаконов духов новой линейки Ямамото, промо которого они ехали снимать на лоне природы.
В мороз и солнце, день чудесный.
Ехать нужно было час, за это время стафф умудрился подремать, поругаться из-за ерунды, поругаться по делу, агент успел поговорить по телефону с женой, потом с директором, потом с заказчиком и убедить его, что все на мази, так же умудрилось проколоться колесо у машины с реквизитом, ехавшей позади, и им пришлось остановиться и подождать ее, так же все вспомнили, что забыли вызвать фургончик с едой и напитками, и агент принялся спешно звонить в службу. Сокджин в разговоры не встревал и спать не собирался, он был доволен тем, что сидит в теплом салоне, пусть даже вонючем, и едет на морозе сниматься в рекламе.
Его мысли, уже который день, были об одном и том же.
Проснувшись утром и не увидев рядом Юнги, он не удивился, так как ни единой надежды на то, что тот останется до утра, у него не было. Сокджин достаточно изучил Юнги, чтобы понять, почему тот сделал то, что сделал, что думал после, и почему ведет себя зловеще-отстраненно сейчас. Ей-богу, Мин считает себя таким таинственным, хотя простой, как три воны!
Ситуация, когда тот, кому плохо, ищет кого-то, кто сделает ему хорошо - не нова, и Сокджин, согласившись переспать с Юнги, не совершил, на самом деле, ничего предосудительного: они оба свободны, они не обещали друг другу ничего, кроме секса, и не наболтали за его время ничего такого, что могло бы быть воспринято как-то серьезно. Они соблюдали условия «соглашения» - просто переспали и разошлись. Им обоим это было нужно, Сокджину - выплеск энергии для равновесия в душе, Юнги - торжество победителя, унизившего своего врага как только можно. Сокджин словно по бумаге читал все, что думал Юнги по этому поводу, и... не винил его.
Мин его ненавидит всей душой. Мысль о том, чтобы растоптать Сокджина наверняка давно засела клещом в его голове и грызла мозги, и вот - ему удалось. Не хотелось думать грязными выражениями, как, наверняка, думал сам Юнги, но, в целом, Сокджин обозначил все именно так, как и думалось Мину, и усмехнулся про себя. Было ли ему досадно? Нет. Он хотел, как сказал Юнги, попробовать его поцелуй, он, в самом деле, думал об этом порой, удивляясь себе, впрочем, понимая, что это не случится. Случилось, и даже больше. Почему ему так хотелось? Он просто стоял спиной к Мину в душевой кабинке, не звал своего странного провожатого, не пытался соблазнить, он даже не знал, что Мин не ушел - стоял под душем и думал о том, как станет жить в этом новом мире, где Хосок не будет его, потому что любит Тэхена. Думал ли он когда-то, что поцелуи Юнги у лопатки сведут его с ума? И его объятия, и настоящие поцелуи, такие жадные, что Сокджин едва ни кончил? И секс, такой одуряюще прекрасный, хотя наспех, слишком быстрый? И почему ему так хотелось сделать Юнги приятное ртом? Психика, что ли, в этот день окончательно поехала после несостоявшегося самоубийства...
Хочется ли снова этого? Обдумав, Сокджин ответил себе честно: хочется. Осторожно подумав дальше, он понял, что хотел бы, все-таки, чтобы Юнги тогда остался и спал рядом. Его запах, прежде такой ненавистный, ушел под душем, и от Юнги пахло только им - приятно, немного сладко. Думая о том, что мог бы проснуться утром и увидеть в постели рядом вполне конкретного бывшего врага, Сокджин невольно улыбался.
Наверное, он мазохист. Как иначе объяснить тягу к человеку, который не ставит Сокджина ни в грош? Который, поди, торжествует, и это единственное, что он вынес из этой ситуации. Он спас Джина, видел его в момент полнейшего унижения сначала на крыше и в уборной, затем - в его собственной душевой. Наверное, стоит теперь уже кончать с жизнью, но все эти дни после Юнги не предпринимал никакой попытки подойти и поглумиться, не намекал никаким косвенным образом с коллегами на случившееся, он словно... затаился. Взгляд его встречный говорил, что он не забыл, но он словно чего-то ждал, и это поведение озадачивало.
На обратном пути, когда Сокджин был еще в гриме и прическе, и даже в костюме для съемок, но не только своем пальто, но и дизайнерском, предоставленном заказчиком, и термо-одеяле, весь спрятавшись под них, так, что зубы стучат, замерзший, как воробей на ветке в лютую стужу, зазвонил его телефон. Умоляюще посмотрев на свою помощницу, которая была одета как капуста, но тоже замерзла, он добился, что она достала его гаджет и сунула ему под ухо, нажав на ответ на звонок.
- Хенни, это я.
Его кинуло в жар.
- Тэхен, это ты? - взволнованно заговорил Сокджин. - Боже мой, ты где? Ты...ты дома?!
- Нет, хенни, но...
- Как ты? Ты хорошо ел? Где ты был? Ты спал? Ты наверняка много пил... Ты здоров? Ты не вляпался в неприятности?! - зашептал Сокджин, все сильнее переживая.
- Хен, мне не десять, - рассмеялся Тэхен. - Прости, что заставил волноваться.
- ТЫ В СВОЕМ ЛИ УМЕ, КИМ ТЭХЕН?! Я ВОЛНУЮСЬ ЗА ТЕБЯ ВСЕГДА! - не выдержал и прокричал Сокджин.
Минивэн подавленно затих. Извинившись, Сокджин заговорил тише.
- Я хочу приехать домой, хенни, - сказал Тэхен, явно смущенно.
- Что за слова, это твой дом, так-то! - зашипел его старший брат. - Я еду как раз домой, целый день был на морозе, но дома должен быть обед, который стряпал Чимин, так что... возвращайся!
- Сокджин, я...
- Что? - вздохнул тот.
- Я и Хосок...
- ...решили быть вместе? - улыбнулся.
- ...да... он и я переживаем, как ты...
- Я ведь сказал ему, что поддерживаю вас. Ты знаешь, ты для меня важнее всех, Тэ. И он - мой лучший друг, так что изменилось? Кому тебя смогу доверить так спокойно, как ни ему?
В трубке послышалось сопение, грозящее закончиться слезами. Сокджин улыбался, глядя через ветровое стекло на дорогу, слушал сопение брата в трубке и чувствовал какую-то легкость на душе.
- Тогда я соберусь и поеду домой, и буду ждать тебя там, - сказал Тэхен, и они попрощались.
Убрав смартфон, Сокджин закутался снова в теплые накидки, по самый нос, и подумал о том, почему ему стало легко. Прежде он смотрел на то, что произошло с ним, с позиции Юнги - человека, охваченного жаждой победы любой ценой, даже в учете того, что битва уже не имеет смысла. Но теперь он взглянул на все глазами человека, который набрался мужества и сам вышел из битвы, предпочтя дружбу окончательному разрыву. Испытывал сильнейший стресс, но был спасен от большой ошибки. Запутался, но был наставлен на путь истинный (совершенно неожиданным учителем). Испытывал потребность выплеснуть накопившееся волнение - и получил эту возможность, в полной мере, наконец, отдав всю нерастраченную страсть и желание тому, кто так же сильно его хотел.
Смешно. Тот вечер, вышедший стресс, накапливаемый годами, - не оставил в сердце никаких сожалений о том, что не сложилось. Прислушиваясь к себе, Сокджин с удивлением понял, что не испытывает даже привычки тосковать по Хосоку, не испытывает никакого напряжения от Тэхена, он просто... переступил через все это. И, как ни дико, но произошло все благодаря Юнги. Он появился - и заставил признаться Хосоку в чувствах, получить отказ, начать рефлексировать с этой ситуацией, и победить ее. Его грубость, решительность, хамство и беспощадность помогли Сокджину справиться с чувством, которое было не нужно Хосоку, а его самого убивало.
Написать, что ли, Мину, и поблагодарить его за науку? Сокджин улыбнулся в ворох покрывал, наслаждаясь теплым чувством свободы в своем сердце.
Успокоить Тэхена оказалось гораздо сложнее. Они поели вкусный обед, плавно перетекший в ужин, потом помылись вместе, и Сокджин как следует натер спину брата, допытываясь, почему тот такой грязный, вымыл из волос жир и пыль, и Тэхен урчал от удовольствия, потому что любил, когда его купают. Потом они провели процедуры с лицами, пихаясь и толкаясь, хотя Тэхен еще смущался, но по просьбе Сокджина рассказал о том, как они с Хосоком общаются, и, видя улыбку хена, постепенно расслабился сам. Они легли в спальне Сокджина, под одно одеяло, Сокджин обнял брата крепко, и тот быстро задремал, дыша запахом чистого постельного белья и пижамы хена, его собственным запахом, слушая, как хен дышит и ощущая поглаживания его рук по спине.
- Хен? - вдруг очнулся он.
- М?
- Я найду тебе такого мужчину, что ты будешь счастлив.
- Я уже счастлив, Тэ.
- Ты влюбился?!
- Возможно. Но я не буду спешить.
- Ты познакомишь?
- Если будет иметь смысл - безусловно.
И Тэхен, кивнув, окончательно уснул. Слушая его мерное дыхание, Сокджин смотрел поверх макушки брата на картину на стене напротив: лето, морское побережье, пальмы со скошенными стволами, с тенью под их кронами, прибой, и два человека у самой кромки воды, держатся за руки. Один высокий ростом, другой пониже. Тэхен, рисуя этот пейзаж в пятнадцать лет, говорил, что это Сокджин и Хосок.
Но ведь это мог бы быть Юнги, подумал Сокджин и смущенно выругал себя. Хватит уже о нем думать, сказал он себе. Не будь таким идиотом, лучше попытайся найти себе кого-то, кто не станет унижать тебя.
Интересно, а Юнги умеет плавать...?
Юнги
Выйдя на кухню ранним утром, в очередной рабочий день, Юнги увидел привычную уже картину: готовит Чонгук, а Чимин прилип к его спине, обвивая талию, и что-то воркует. Почему-то обычно такие нежности раздражали Юнги, но очевидное счастье Чимина сделало эту картину терпимой. Поздоровавшись, Юнги сел за стол, и Чонгук выставил перед ним еду. Готовил парень вкусно, Юнги не к чему было придраться, да, честно говоря, придирался он в последнее время только к самому себе.
- Хен, мы не мешали тебе спать? - невинно пропищал Чимин, оседая на стул рядом.
- Если ты о том, долбила ли стенку ваша кровать так громко, чтобы меня разбудить, то нет, я догадался спать в берушах.
Похихикав, Чимин принялся за завтрак, убедившись, что Чонгук тоже ест. Покосившись на них, Юнги кашлянул и сказал, сдавленно, так как сомневался, стоит ли:
- Ты мог бы подобрать мне одежду на сегодня, на работу, Чимин? Хочу выглядеть поприличнее... Мне вчера высказали, что я как бомж, - соврал он без особого труда, так как Чимин каждый день обязательно говорил ему это.
На пару минут на кухне воцарилась гробовая тишина. Чимин смотрела на хена во все глаза, Чонгук тоже замер, медленно жуя, глядя то на хена, то на любимого, и осознавал явно, что присутствует при историческом событии.
- Хен...
- Что? Поможешь? - покосился на него Юнги.
Шаркнул стул, и Чимин умчался.
- Поешь сначала! - крикнул Юнги ему вслед, и Чимин покорно вернулся и сел, коленки вместе, взял палочки и ложку.
- Хенни, ты кому-то хочешь понравиться? - пропищал он тихонечко.
- Я просто не хочу, чтобы меня называли бомжом, которому нечего надеть, - рявкнул Юнги, которому и так неловко было, что пришлось поднимать эту тему.
Он мог бы и сам собрать образ, утром, выйдя из душа, подошел к шкафу, осмотрел вещи, стал прикидывать, что с чем сочетать, а потом в голову пришла мысль, зачем он это делает, и ему стало стремно. Конечно, это был не первый раз, когда он наряжался, он любил одежду и подбирать образы, любил аксессуары, духи, красить волосы, пока возраст позволяет, как говорится, но впервые он испытывал волнение, зная, что наряжается не просто так, а для... кого-то.
Размышляя над этим прежде, с гневом отгоняя такие мысли, мол, ничего и никто ему не нужен, он снова и снова возвращался к этой идее - чтобы заметил, отметил, чтобы понравился.
Этот ведь такой... красивый. Юнги знал, что так же природой не обижен, но там другая красота, ослепительная. Хотя, думал он, вполне вероятно, она слепит лишь потому что...
ЧЕРТ, НУ ЧТО ЗА МЫСЛИ?! И он отошел от шкафа, покинул комнату стремительно, словно там сколопендра гигантская сидела. Поэтому пришел к Чимину, и смиренно принял его выбор: брюки вместо джинсов, рубашка ценником выше привычной, сидящая так, что сам себе нравился, пиджак приталенный вместо толстовки, подчеркивающий хорошую фигуру, Чимин подобрал аксессуары и духи по своему вкусу и велел причесать волосы хоть раз в жизни не пальцами (хотя Юнги пальцами никогда не причесывался, но Чимина власть явно портила). Юнги смотрел на себя в зеркало и думал о том, что брат, наверное, все равно решил, что готовит Юнги для смотрин, потому что расстарался на славу. Эта «матушка» сидел на кровати хена рядом с Чонгуком, выглядевшим заинтриговано, и едва ни ревел от умиления.
- Хен такой красивый, - пропищал Чимин.
- Прекрати, - прохрипел Юнги.
- Еще бы он не матерился через раз и был нежнее, цены бы ему не было, - не слыша, добавил Чимин. - Кому ж такое золото достанется?...
- Чиминаааа...
Но было приятно слышать, конечно.
Завезя детей в спортзал, так как Чимину было на работу к обеду, Юнги заехал в автомобильный салон и присмотрелся к машинам, прикидывая, как могла бы понравиться тонсэну. Сделал несколько снимков и скинул парнишке, пусть выбирает. Права получил, пусть накатывает километры. Доехав до офиса, увидел на парковке для ведущих машину Сокджина.
Снега в этот день не валило, было холодно, но машина показалась теплой, значит, ведущий приехал совсем недавно. Сердце при мысли об этом почему-то забилось чаще.
Ты дебил, Мин Юнги. С какой стати ты думаешь о нем, мудиле? С какой стати ты вырядился ради него, и не спорь, что ради него... ооо, уши вспыхнули! Да ты совсем с глузду поехал! Это был просто секс, это было торжество тебя, как победителя, Мин, а ты думаешь о нем... Покоя нет из-за какого-то... какого-то... долговязого...
...ну и что, что красивый. Ну и что, что сладко целуется. Ну и что, что голос его слышится тебе ночами. Ну и что, что случившееся ты хочешь повторить так сильно, что это снится тебе, и ты просыпаешься от оргазма. Ну и что, что ты, кажется, в него....
Он зарычал, весь красный, и ринулся к лифту. Стоя в кабинке возле стены, смотрел украдкой на свое отражение. Неплохо, неплохо... Так и должен выглядеть победитель гонки! Уверенный, презентабельный!... полнейший идиот. Ощущение себя идиотом не проходило, а только росло, как бы Юнги ни увещевал свой внутренний голос, не напоминал, как он унизил Сокджина, каким убитым видел его, своего врага, даже слово "враг" казалось режущим слух теперь.
Выйдя на своем этаже, зашел в офис звуковиков и повесил куртку, так как согрелся от собственных мыслей, налил кофе в стаканчик и вышел, намереваясь зайти глянуть, как обстоят дела со съемками полуденных новостей. Ему не было нужды, так как продюсер Чхве не приказывал этого, но Юнги пошел все равно.
Сам Чхве оказался на месте, явно после ночного, сонный и мятый. Юнги отдал ему кофе, от которого не сделал и глотка, и Чхве, желая не дать себе заснуть, стал устало рассказывать, как прошел девятичасовой эфир, что новенькая ведущая дала петуха от волнения, и им пришлось спешно реагировать, но все равно в эфире было слышно, и старший продюсер Хван уже устроил им вынос за это, хотя виновата была девчонка, и на полуденные поставили Рюджин, потому что она попросилась, и это удача, так как она не срывается с тона, говорит уверенно, все-таки, конкурентка Джису, но Юнги не может сказать это при Джису, потому что тогда Сокджин придет по душу продюсера Чхве, еще в кафетерии появилась новенькая кассир, очень смазливая, но вице-президент уже наметил за собой «право первой ночи», такие идут слухи, так что все пока только облизываются, и Юнги слушал это все, глядя через стекло вниз, где возле тумбы ведущих ходил Сокджин, разговаривая с Ву Чихо, ведущим полуденных новостей. Чихо на что-то жаловался, а Сокджин смеялся, сунув руки в карманы, и его пиджак был расстегнут, и пара пуговиц на рубашке тоже, и волосы еще не были уложены и лежали шлемом на голове, блестящим черным, и цвета ночи глаза его сверкали, и алели полные губы, а Юнги натурально сходил с ума.
«Почему ты улыбаешься не мне?! Почему какой-то долговязый придурок заставляет тебя смеяться?! Я скучаю...»
Мысли эти стрелой промелькнули в голове Мина, и он отвернулся от Сокджина и покинул кабинку продюсеров, продюсер Чхве удивленно замолчал, прервав рассказ на полуслове. Голова Юнги пульсировала от мыслей, густым киселем булькавших в ней. Ему надо отвлечься, ему надо погрузиться в работу. Он вошел в офис звукорежиссеров и взял план своих дел - огромный, отлично! Целый день он с успехом будет сублимировать свои тупые, никому не всратые эмоции, невесть откуда взявшиеся...
Может, на ночь поехать в веселое место и снять там кого-нибудь? Просто потрахаться и снять это вожделение? Перезагрузиться. При мысли о том, что будет обнимать и вгоняться в кого-то еще, едва не блеванул.
«Кажется, я заболел».
В восемь тридцать вечера Юнги окончательно устал. Впереди девятичасовые новости, затем работа в монтажной с продюсером Чан и Тэмином, которые гарантированно высосут все соки и нервы, а он уже никакой. Видя Сокджина мельком в коридорах, бесился от того, что замирает сердце. Хотел видеть его отчаянно, но отворачивался, и всем существом словно чувствовал, как тот идет мимо, своей красивой походкой. Шлейф аромата легких духов дразнил нервы. Кажется, к нему с чем-то обратился Хосок, Юнги понадобилось время, чтобы понять, что от него хотят. Прошлой жизнью казалось ему то время, когда он хотел быть с Хосоком. То чувство казалось большим и сильным, но сейчас он понимал, что оно не идет ни в какое сравнение с тем, что испытывает его сердце сейчас.
«Кажется, я схожу с ума. Хочу. Быть. Рядом. С тобой»
Он сидел в кабинке продюсеров возле Хосока и за весь эфир не сказал ни слова о Сокджине, просто следя за микрофонами, не язвил и не пошлил, и остальные продюсеры поглядывали на него удивленно, они явно ждали развлечения, уже привычного им. Хосок, Юнги чувствовал, косился, но молчал.
Сокджин говорил ровно, с легкой улыбкой, умеренно флиртовал с Джису, которая так же отвечала, они были шикарным тандемом, на который приятно было любоваться, и Юнги до бескрайнего бесился от осознания этого. Он смотрел на Сокджина на мониторе, слушая, как Хосок перемещает камеры, злился, что они не снимают ведущего Кима постоянно. Зачем, кому нужны эти репортажи с места событий, зачем показывать какие-то графики и видео, когда у них в зале сидит...
«Я сошел с ума».
Он так далеко. Кажется, в одной студии - но далеко. Мысль о том, что Мин сам виноват в этом, сводила с ума сильнее всего.
«Надо было остаться на ночь. Надо было проснуться с ним рядом. Надо было обнять его утром. Приготовить ему завтрак. Дать обезболивающее, так как у него явно болело все тело. Быть с ним рядом, обнимать его. Может, заняться утренним ленивым сексом, на этот раз, в постели.
Или проснуться первым и смотреть, как он спит. Дать ему понять, что он - мой, теперь и насовсем.»
«Он бы точно не возразил». Откуда Юнги знал это - загадка для него самого. Тогда у него был шанс, теперь он был уверен. Сейчас все упущено.
Что?! Какой еще шанс?! С кем?! Опомнись! - орал он на свой внутренний голос. Зачем тебе нужен этот подстилка, который так слаб, что едва не покончил с собой, так ничтожен и жалок, что трахался с тобой, тем, кого ненавидит, блять, Мин Юнги, очнись!
Он зажмурил глаза, чтобы не дать злым слезам собраться и хлынуть. Кажется, ему нужен отпуск...
Рюджин была красивая, но мерзкая, в контрасте с Джису, которая была и красивая, и приятная, хоть и мегера, но это было явно напускное. Мерзкая Рюджин любила достигать целей, которые себе ставит. Она поставила себе цель - работать в девятичасовых, самых рейтинговых новостях. Она поставила себе цель переспать с Сокджином, о чем знали все ведущие и стафф. Она никогда не скрывала своих целей ни от кого. Джису уверенно держала оборону за свое место, Сокджин - за место в своей постели. Все гадали, почему бы ему ее ни трахнуть, пользуйся, раз девушка сама раздвигает ноги.
Он брезговал, и это было очевидно любому, кто имел глаза, и Рюджин тоже, но ее это не останавливало. Она любила получать то, что хотела, и шла к цели тараном, и винить ее за это было глупо.
Юнги шел коридором по направлению к офису ведущих, так как хотел высказать той новенькой с утреннего эфира, что либо она берет свои нервы в узду, либо он даст ей ручной микрофон вместо петельного, потому что она в волнении затеребила провод так, что он измочалился, а был не дешевый. Настроившись говорить язвительно и колко с девчонкой, Мин практически приблизился к офису ведущих и тут увидел, что из него вышел Сокджин, злой, уставший после своего эфира, без пальто, хотя мог уже уходить. За его спиной показалась девушка, которую искал Юнги, она выскользнула из-за широкой спины Сокджина, скромно попрощалась и дунула к лифту. Кинувшись было за ней, Юнги замешкал - за Сокджином вышла Рюджин и цапнула его за руку. Ведущий остановился, едва сдерживая недовольство, обернулся к ней. Юнги ощущал потоки ярости, текущие от этой ладной фигуры.
- Оппа, ты обещал сходить со мной поужинать, - капризно надула губки Рюджин.
- Не помню такого, как не помню, чтобы разрешал тебе звать меня оппа, - холодно ответил Сокджин. - Рюджин, тебе не кажется...
- Но Джису-онни говорит тебе «оппа», - проканючила она, поведя плечиками.
- Джису - моя чингу уже много лет, она может звать меня как угодно, - улыбкой анаконды улыбнулся Сокджин, сверкнув глазами. - А между простыми коллегами это недопустимо. Поэтому тебе стоило бы звать ее "Джису-сонбэним".
- Значит, чтобы звать сонбэнима оппой, мне надо с ним подружиться? - кокетливо улыбнулась девушка.
- С этим сонбэнимом не стоит и пытаться, после того, как ты наливала клей, перечный настой, сыпала кнопки в туфли Джису, Рюджин, мне не о чем говорить с тобой...
- Ах, все девушки не гнушаются методами в борьбе с соперницами, - хихикнула Рюджин, и вдруг обвила талию Сокджина.
Он едва не задохнулся от ярости, вырвался, явно держась, чтобы не оттолкнуть девушку. Юнги сам хотел бы врезать ей, буквально ладони зачесались. Он подошел ближе, совершенно позабыв про молоденькую ведущую, уже уезжавшую лифтом, потянул Сокджина за рукав.
- Пошли, Ким, есть разговор по поводу твоего эфира...
- Хорошо. - Сокджин покосился на Рюджин недобро и послушно последовал за Юнги.
Отведя Сокджина подальше от офиса ведущих, Юнги развернулся и увидел веселый взгляд.
- Я всего лишь хотел тебе помочь, не стоит благодарности, дылда, - фыркнул он. - По поводу звука претензий нет, свободен, - он развернулся и двинулся прочь.
- Спасибо, Юнги, - раздалось ему вслед.
- К несчастью для себя, я слишком добрый, - отмахнулся он, краснея.
- Ты сегодня очень красивый.
Он замер, так как ноги сами приморозились к полу. Послышались шаги, неспешные, и за спиной стало жарко, усилился аромат легких духов. Сердце Юнги пропустило удар.
- У тебя вошло в привычку защищать меня, мой враг? Никто не может обидеть меня, кроме тебя, так? - произнес Сокджин.
- Не бери на себя слишком многое, - огрызнулся Юнги, не оборачиваясь.
- Спасибо. За сегодня и тогда. Наверняка, я пал ниже некуда в твоих глазах, пробил дно и все такое, но... ты спас мою жизнь и нервы, Мин. Я смог оправиться благодаря тебе. Теперь я твой должник.
Юнги лихорадочно подбирал слова, ему хотелось нагрубить посильнее, ударить побольнее - но Сокджин ушел, мерно ступая, и, когда Юнги обернулся, его уже не было. Только аромат духов и нежный тихий голос, эхом звучащий в памяти.
Юнджины
В пятницу вечером Сокджин приехал домой и нашел на столике в прихожей записку от Тэхена. Не сообщение в КАКАО - именно рукописное уведомление, что брат уехал на свидание с Хосоком, с указанием, что будет вести себя хорошо, взял хеновы духи, хеновы часы и хенову рубашку надел. Указания ответили на Сокджиново недоумение по поводу старомодности уведомления, он посмеялся, и пошел посмотреть, что бог ему послал на ужин.
Ничего. Видимо, Тэхен так волновался перед свиданием, что не нашел в себе памяти, что хен придет домой голодный после работы. Ладно, готовка никогда не была проблемой для Сокджина. Приняв душ, для согрева, так как намерзся на улице и на телестудии, он надел просторные брюки, рубашку из приятного хлопка и пошлепал босыми ногами по теплому полу готовить себе еду. Включив музыку, покачиваясь в такт мелодии, он замер в раскрытого холодильника, гадая, чем бы таким себя побаловать. Постепенно он вошел в некое состояние транса, музыка вливалась в его сознание вместе с ароматами готовящей пищи, плюс он открыл бутылку вина и налил бокал, не планируя пить больше двух, ему просто захотелось немного... романтики в этот вечер, что ли. Усевшись есть, он задумался о том, что сегодня Юнги был в дивном мятном джемпере, который очень шел ему, делая образ мягче, и сам Юнги, кажется, вел себя спокойнее - по крайней мере, когда они столкнулись в кафетерии в очереди на кассу, поздоровался первым, но сразу ушел, хотя явно собирался что-то купить.
Сокджин улыбнулся. Интересно, долго этот упрямый белобрысый кот будет играть в игры по типу «я тебя не вижу, ты мне не нравишься»? Если бы кому-то, например, Чимину пришло в голову проследить и выяснить, что волнует его брата в последние дни (тот был слишком занят в преддверье Белого дня, Юнги повезло), то он без труда понял бы то, что понял Сокджин: Юнги отчаянно хочет видеть Сокджина и так же отчаянно бежит от встреч с ним. Как школота, ей-богу.
- Почему тебе так сложно признать, что я тебе нравлюсь? - проговорил Сокджин в пустоту кухни. - Ты так зациклился на том, что ненавидишь меня, что теперь просто не можешь слезть с этой настройки?
Смешно было и над самим собой. Вспоминая теперь ту слепую, всеохватывающую ненависть к Юнги из прошлых времен, Сокджин не мог сдержать улыбки. Его трясло от ярости и желания уничтожить в пытках этого недорослика, эту помеху на пути к Хосоку, господи, стыдобище...
Сейчас он и подумать не мог, что Хосок ему кто-то, кроме как ближайший друг! Видя, как расцвел Тэхен, его старший брат испытывал смущение, что из-за опасения обидеть его они не могли долгое время все нормально обсудить.
И ведь ни с кем не обсудишь эту странную привязанность, которую Сокджин испытывал к Юнги! Ну, кому сказать:
Чонгуку? Вызовет неотложку из дурдома.
Чимину? Сойдет с ума от черствости хена и убьет его, еще чего доброго, чтобы защитить Сокджина, ...ну, и тоже вызовет неотложку.
Хосок будет долго смеяться, но если узнает, что друг едва ни скинулся с крыши, примется корить себя.
Тэхен набьет морду Юнги и из чувства братской солидарности расстанется с Хосоком... Можно было поделиться с Джису, на работе ближе всех, кроме Хосока и Чимина, была она, но Джису сейчас наощупь пробиралась в своих новых отношениях, и в хитросплетения чужой явно углубляться не пожелала бы (хотя точно отругала бы, что он, имея проблему, не поделился).
Вздохнув. Сокджин убрал тарелки в мойку, налил второй из обещанных себе бокалов вина и открыл Инстаграм. На страницу Юнги он заходил довольно часто в последние дни, обновлений там не было, Юнги, как и говорил, соцсетями не занимался. Но Сокджину хотелось просто вдосталь смотреть на него, улыбающегося, добродушного, веселого.
Одно фото ему особенно нравилось, он даже едва лайк не поставил: Юнги где-то на отдыхе, в тельняшке, над ним яркое солнце. Волосы выкрашены в пшеничный, ловят солнечные лучи и делают голову Юнги сияющей тоже. Юнги улыбается и машет в камеру. Подперев рукой голову, Сокджин улыбнулся, подумав, что, наверное, парень умеет плавать, и... лайкнул фото.
Замер. Ойкнул. Покраснел и сбросил лайк.
- Надеюсь, уведомления в Инстаграм ему приходят так же, как мне в Твиттере, через раз, - пробормотал он, поймав за ножку бокал и сделав глоток вина. - Либо пусть он не придаст этому значение...
Словно издеваясь над ним, вылезло уведомление о сообщении в дм. Бросило в жар, рука с бокалом дрогнула, и Сокджин счел за благо поставить его на место.
«Смотрю, тебе понравилось это фото. Думаешь обо мне?» - ехидный Мин вошел в чат.
«Ты написал так быстро, словно сидел и ждал, вдруг я напишу, я прав?»
«Я держал телефон в руке и не мог упустить возможность поглумиться, ты должен это понимать»
«Подозреваю, что все, что ты делаешь в эти дни - глумишься надо мной сам с собой»
«Ты угадал»
«Это было на поверхности. Читать твои мысли не так уж трудно»
«И что же ты можешь прочитать на расстоянии, Ким? Давай, порази меня»
«Ты торжествуешь, что увидел меня таким униженным и уничтоженным, доволен тем, что трахнулся со мной с позиции доминанта, возможно, сетуешь, что пришлось при этом помогать мне проблеваться и слушать мои жалобы»
«Ты явно мазохист, раз говоришь об этом так спокойно»
«Откуда тебе знать, спокоен я или нет?»
«"Это было на поверхности!" Жалеешь, что мы переспали?»
«Нет, я тебе уже говорил»
«Даже при учете, что ты был унижен?»
«Я едва не покончил с собой, Юнги. Что могло бы уничтожить меня больше, чем фактическая смерть? Хотя, вероятнее всего, ты до сих пор сожалеешь, что не дал мне упасть»
«С чтением мыслей ты справляешься на двоечку, Ким»
«То есть, ты так не думал?»
«Некоторое время думал»
«А теперь нет?»
«Что ты хочешь услышать?»
«Зачем ты написал мне?»
«Поязвить. Не думай о себе лишнего»
- Сколько я могу давать тебе возможность сказать то, что нужно, Мин, почему ты такой сложный?! - простонал Сокджин, допив вино.
«Ты чувствуешь себя униженно, все-таки, Ким, я знаю это. Не из-за того, что был боттом со мной, потому что ты в постели боттом всегда, я прав?»
«Да, я пассив»
«Держу пари, Чанелю это нравилось»
«По его словам, даже очень»
«Он пишет тебе до сих пор?»
«Почему тебя это волнует?»
«Значит, да?»
«Допустим»
«Он красавчик. Ты жалеешь, что упустил его? Ты даже удержать не можешь...»
«Я его просто не люблю и не планировал менять это»
«Ты трахался без любви?»
«Кто бы говорил! Или я был так соблазнителен, что ты не устоял, увидев мою голую спину и задницу у душе?»
«Не так уж ты был хорош, если что!»
«Смотрю, ты часто думаешь об этом!»
Юнги вышел из чата. Сокджин расхохотался, хлопая в ладоши.
- Достал! Я достал тебя, Мин Юнги! Господи, я сумел вывести тебя и поймать!... эх и больших нервов это стоило, но... черт, я заставлю тебя ответить за все унижение, что ты мне тут выказал... Помяни мое слово, Мин! - пробурчал он, зловеще глядя на смартфон.
Но Юнги не отвечал, не возвращался в чат. Досадливо покачав головой, Сокджин занялся посудой, затем подумал было позвонить или написать первым в КАКАО или смс, то, что Юнги точно увидит, и принялся ломать голову, что бы выписать такое, чтобы однозначно разозлить Мина. Ему страшно хотелось, чтобы тот плавился от злости, как, в свое время, изнывал от ненависти сам Сокджин, когда Юнги его донимал. Он будет представлять себе злобное выражение на лице Мина и наслаждаться своим триумфом, затем же, конечно, пригласит его к себе, чтобы поругаться с глазу на глаз, и обязательно завершит эту боевую партию в постели, потому что четко верил, что они оба этого хотят.
Его мысли и стратегические выкладки прервал звонок в дверь. Не в домофон снизу, а в дверь квартиры. Удивленно отложив смартфон, Сокджин пошел открывать, гадая, кто бы это мог быть в такой поздний час.
На пороге стоял Мин, в джинсах, белой футболке под распахнутым теплым пальто, белокурые волосы уложены просто, лицо чисто, глаза - полны ярости. Сжимая аккуратные губы, он бесцеремонно вошел, оттеснив Сокджина вглубь квартиры, разулся, скинул на вешалку пальто и прошел в гостиную.
- Ты явно как дома, - скептически фыркнул Сокджин, идя за ним.
Юнги опустился на диван и закинул ногу на ногу.
- Мне было влом переписываться, ненавижу чаты, - отрезал он, вздохнув.
- От тебя не пахнет ментолом и сигаретами, - заметил Сокджин, удивленно принюхавшись.
- Я решил меньше курить, - глядя на него свирепо, ответил Юнги и зафыркал. - Потому что ты сказал Чимину, что я как ментоловое поле, и это мерзко, чтоб ты знал, мой тонсэн задрал меня, чтобы я перестал курить и жевать эту жвачку, от тебя все беды в моей жизни! Ты хен парня, который нравится Хосоку....
- Можно подумать, тебе сейчас это так важно, - улыбнулся Сокджин, сунув руки в карманы и склонив голову к плечу.
- Я сказал тебе не думать о себе много, - зарычал Мин, продолжая сверлить его взглядом.
- Разумеется, ведь ты сам неплохо справляешься с тем, чтобы думать обо мне, я прав, Мин?
- Что ты имеешь ввиду, интересно? - сощурился тот.
- Мы оба знаем, что я имею ввиду, - расхохотался Сокджин, понимая, что Юнги на грани, и намеренно ведя его к ней. - Мы думаем друг о друге и о том, что случилось между нами. Мы минимум хотели бы повторить.
- А максимум? - процедил Юнги.
- А максимум, я, как мы выяснили, мазохист, потому что ты унижаешь меня, чтобы убедить себя, что я тебе не нужен, а я не поддаюсь и не обижаюсь, потому что ты нужен мне, Мин, упрямый осел, который не желает признавать очевидное, - процедил Сокджин в том же тоне.
- Ты посмел назвать меня ослом?...
- Кофе или чай будешь? - словно не слыша угрозы в тоне голоса своего гостя, спросил Сокджин направляясь к кухне.
- Только тебя я буду в этом доме, - произнес Юнги, окончательно свирепея, вскочил и перехватил руку Сокджина. - Я, по-твоему, ехал через город, чтобы чай с тобой пить?!
- Потрахаться не с кем стало? - ехидно осведомился Сокджин.
- Ты больший дебил, чем я о тебе думал, Ким, - выдохнул, трясясь от ярости, Юнги, и притянул его к себе.
Сокджин словно только этого и ждал (собственно, так оно и было): обвил плечи Юнги и прижался к его губам. Оба вздрогнули, прижимаясь друг к другу крепче, руки Юнги моментально оказались под рубашкой Сокджина, сжав крепко его тонкую талию, но... никуда не двигались какое-то время, словно Юнги хотелось насладиться ощущениями от касания к этой горячей гладкой кожи. Сокджин чувствовал, как поцелуй Юнги стал тягучим, пыхтящим, как он улыбается, запустив язык в рот ненавистного ему врага и лаская его язык, как жмется всем телом навстречу. На миг он чуть отпрянул, глядя в глаза Сокджина, тяжело дыша, затем цапнул за руку и потащил за собой, привел в спальню и швырнул на постель, тут же навалившись сверху. Прижав руки Сокджина одной рукой над его головой к постели, Юнги снова принялся целовать его губы, свободной рукой расстегнув рубашку, опустился поцелуями на шею, куснул ключицу, вызвав сладкий стон над ухом, облизнул по кругу каждый сосок и впился в один, лаская, сев между раздвинутых ног Сокджина. Он чувствовал, как мужчина возбужден, трется о его живот промежностью, поспешно сдернул с него просторные брюки и боксеры.
- Ты самое прекрасное, что только видели мои глаза, - прошептал он, глядя в сверкающие черные глаза.
Сокджин покраснел, закусив губу, и Юнги поцеловал его живот, опустившись ниже, затем обвел языком пупок, спускаясь все ниже.
- Юнги, не надо, ты... аааахххх...
Сильные пальцы сжались на ягодицах Сокджина, фиксируя его тело ниже спины в одном положении, пока рот Юнги мощно сосал его член. Он слышал, как сердце Сокджина отчаянно бьется, видел, как тот елозит дрожащими пальцами по простыням, затем - впивается в голову, выгнувшись в пояснице.
- Я кончу... Юнги... Хватит..., - он молил.
Юнги насадился максимально глубоко, ударив головкой в дальнюю стенку, и рот его заполнило горячим горьковатым семенем. Сглотнув, он поднял взгляд, чтобы полюбоваться, как Сокджин порывисто дышит, а из глаз его на румяные щеки льются слезы.
- Хорошо? - хрипло спросил он, поднимаясь на коленях и становясь поудобнее. - Смазка есть?
Сокджин закинул ему ноги на плечи, качая головой, показывая, что готов к дискомфорту, но Юнги не посмел даже толкнуться, пока не растянул его, слюнявя пальцы, целуя его обкусанные пухлые губы. Затем они обнялись тесно, глядя друг другу в глаза.
- Прости, я буду сильно, - прошептал Юнги. - Слишком хочу тебя.
Сокджин успел только кивнуть.
Юнги мылся в душе вторым, решено было пойти по отдельности, так как хотелось поваляться после пережитого, а не тратить время на сотрясание душевой кабинки. Юркнув под одеяло, он прижался к Сокджину крепко и поцеловал его, потом уткнулся в его щеку носом и затих.
- Ты чего? - спросил тот с улыбкой, гладя влажные светлые волосы.
- Лежу с тобой, - ответил Мин тихо, наслаждаясь лаской так явно, что голос его даже стал мягче и теплее.
- Не собираешься сбежать, оставив меня обесчещенным и униженным?
- Заткнись...
- Ну а что...
- Сколько можно мне напоминать?... Мне следовало остаться...
- Чтобы доставать меня стебом по утру?
- Сокджин, мне следовало проснуться с тобой, чтобы мы могли позавтракать вместе, возможно, заняться утренним сексом, все обсудить, если было бы что обсуждать, потом поехать на работу вдвоем, - терпеливо объяснил Юнги, отпрянув так, чтобы не перестать обниматься, но видеть лицо Сокджина. Тот улыбался. - Все могло быть проще, если бы я не ушел.
- Ты признаешь, таким образом, что осел?
- Нет, - с нажимом ответил Юнги. - Я думал, ты потрахался со мной от отчаяния!
- Не ври.
- Как ты можешь говорить мне, что я чувствовал?!
- Ты уговаривал себя, что смог окончательно подавить меня, и призывал себя торжествовать по этому поводу, скажи, что нет?
- Не скажу.
- Притом, что ты хотел быть со мной еще до того, как мы переспали, скажи нет?
- Не скажу, но как ты...
- По себе сужу, - Сокджин прижался к его груди и поцеловал где-то возле левого соска. - Я правда думал о том, как ты целуешься, Мин. И пусть ты мне враг и все такое... я уже давно отпустил ненавидеть тебя, если честно, так что это был секс с тем, кого я хотел, ну, а потом...
- Ты понял, что я тебе нравлюсь, скажи нет? - передразнил Юнги.
Сокджин хихикнул и покивал.
- Ты мне тоже, - улыбнулся Юнги. - Так что вот. Теперь ты мой, и только вздумай сказать что-то против, - строго добавил он, ткнув носом Сокджина в висок.
- И в мыслях не было... мы странные с тобой...
- Стоим друг друга, я тоже так считаю, - кивнул Юнги. - Два придурка. Как думаешь, кто из наших будет смеяться больше?
- Чимин, - хором ответили они оба и рассмеялись.
Вскоре Сокджин уснул, согревшись и разнежившись, получив порцию совершенно нежных, таких еще нетипичных для Юнги, поцелуев и объятий. Юнги некоторое время не засыпал, глядя на спящего рядом любимого человека, и ощущал себя освобожденным. Ему не нужно ненавидеть Сокджина, ему можно целовать и обнимать его, сколько угодно, можно писать ему все, что вздумается, лайкать его фотки, и, самое главное, он имеет полное право набить морду или выдрать космы любой Рюджин или любому Чанелю, что позарятся на его парня. Красота, а не жизнь наступила у Мин Юнги! Самодовольно улыбнувшись, он подтянулся, мягко коснулся губами кончика носа Сокджина и, улегшись смирно, тоже уснул, успев подумать, что, кажется, кто-то ходит в коридоре за дверью.
Вихоупы
Романтично кружившие с черного ночного неба снежинки были бы, наверное, идеальнейшим антуражем этой ночи, после того, как Тэхен посидел в уютном ресторанчике с Хосоком, после прогулялся немного по ближайшему скверу, грея руку в кармане пальто его мужчины, а затем ехал домой в его машине, вдыхая ароматы салона и собственное счастье. Так думал Тэхен, но природа снега ему не подарила, было спокойно и безмолвно. Ну и пусть, подумал парень.
Хосок был красив в этот вечер, ну, то есть красивее обычного. Он уложил свои дивные мягкие волосы так, чтобы открыть красивый лоб, надел костюм в теплых пастельных тонах, брызнул те духи, что Тэхен ему подарил на Рождество, много улыбался и смеялся, а улыбка Хосока всегда нравилась парню его мечты.
И да, весь вечер Тэхен чувствовал, что его любят. Не фанатично, не требовательно, не жадно, а просто - любят. Словно некогда плотно закупоренный сосуд счастья в Хосоке открылся, и человек наполнился его теплом и сиянием, потому что Тэхен всего лишь сказал «да». Ни единого лишнего жеста или слова, не было глупых попыток понравиться - Хосок был счастлив и вел себя естественно, что всегда лучше всего. Боясь, что ему все же будет неловко, Тэхен осознал, что ошибается, едва сел в подъехавшую за ним машину.
И вот, они ехали к Тэхену домой, во-первых, отвозить Тэхена, во-вторых, пить чай, потому что кофе в стаканчике им обоим показался невкусным. Ничего сверх этого не планировалось, и Сокджин был дома, и Хосок - никуда не спешил.
- Мне так хорошо, что даже страшно, - признался Тэхен, когда они поднимались лифтом.
- Ты должен понимать, что такие слова от тебя очень волнуют и радуют, - улыбнулся Хосок, чья рука лежала на талии художника, и тот чувствовал его пожатие и тепло сквозь ворох одежды.
- Хосок, ты обязан был сказать мне все раньше, - обвив его плечи крепко, Тэхен поцеловал мужчину в висок, шумно вдохнув аромат его волос.
- Мы все были идиотами. Сокджин не мог признаться мне, я - тебе, только Юнги вел себя верно, сразу пойдя с козырей и признавшись, - рассмеялся Хосок.
- Ты просишь быть добрее к Юнги-хену, но я отношусь к нему пока с настороженностью, - проворчал Тэхен, поджав губы. - Он говорит злые вещи про моего хена и напрашивается!
- Тэ, они в последние дни стали избегать друг друга, да и меня, если честно, Юнги избегает. Кажется, он обдумал наш последний разговор как надо...
Хосок вздохнул, печально улыбнувшись.
- Ты огорчен? - сочувственно протянул Тэхен.
- Я дам Юнги время, а потом поговорю с ним, - кивнул Хосок. - Он был не влюблен, просто поставил цель, а она не далась, вот и бесится. У него пройдет, Тэ. Но я хочу продолжать дружить с ним, ты же видел его...
- Видел. Он умеет быть классным, - признал Тэхен. - И Сокджин-хен не будет возражать... Ты знаешь, он в последние дни порой уходит в свои мысли, но не грустные!
Хосок удивленно посмотрел на парня. Лифт как раз остановился, выпуская мужчин в коридор, Тэхен шел чуть впереди, продолжая говорить, на ходу доставая ключ.
- Он словно мечтает, я спрашиваю: «ты влюбился, хен?», а он хихикает и отмахивается. Я его таким сто лет не видел... откровенно говоря, я никогда его не видел таким! - задумавшись, Тэхен остановился у своей двери.
- Давай сейчас его атакуем, - предложил Хосок, и Тэхен заговорщицки подмигнул.
Они вошли в квартиру, Хосок закрыл дверь, прислушиваясь к звукам.
- Кажется, он у себя, - прошептал он.
- Да, сейчас найдем его, - кивнул Тэхен, разувшись, но Хосок перехватил его талию и прижал к стене.
- Порция поцелуев, - прошептал он в улыбающиеся губы Тэ, и поцеловал их, нежно и сладко.
Вскоре в пальто стало жарко, и Хосок стянул его с себя, затем с Тэхена, наощупь положил на столик рядом, обнимая парня снова. Прекращать ласки не хотелось, Тэхен сладко пах, его сердце колотилось как бешеное, губы были сладкими - у Хосока никак не получалось его отпустить. Он переступил по полу, скидывая туфли, и вдруг...
- Не знал, что Сокджин носит зимние кроссовки, - прошептал он в поцелуй.
Тэхен хмыкнул, так как был достаточно возбужден, чтобы мало соображать, что ему говорят.
Но в следующую секунду они оба замерли, вытаращились друг на друга, а затем - на обувь под их ногами. Там, действительно, стояли зимние кроссовки, обувь, в доме Кимов появлявшаяся только если в нем ночевали Чимин и Чонгук, но... эти кроссовки были больше размером и Чонгуковых, и, тем более, Чиминовых.
- Он себе привел кого-то? - прошептал Тэхен, отпуская Хосока и открывая одежный шкаф с вешалками для верхней одежды.
Им понадобилось две минуты, чтобы идентифицировать висящее на вешалке по центру шкафа чужое пальто. Хосок очень медленно перевел взгляд на Тэхена, тот выглядел растерянным до крайности, потом двинулся решительно, но и на цыпочках, в глубь квартиры. Было вроде бы тихо, и на кухне и в гостиной никого не было, только...
- Тут пахнет посторонним, - заметил Тэхен.
Ему можно было верить, нюх у Тэхена был развит, как у полицейской ищейки. Хосок кивнул и указал на коридор, ведущий к спальням. Тэхен двинулся туда, и постепенно до слуха их донеслись приглушенные дверью и стенами, но все же вполне себе однозначные звуки. Тэхен обернулся к Хосоку - в глазах художника стоял ужас и неверие. Хосок хмыкнул, пожимая плечами, и оба они подкрались к комнате Сокджина... но тут же отпрянули и резво прошли в кухню, оба давясь от удивленного смеха.
- Не может быть, - проговорил Хосок, садясь за стол. Тэхен подошел к кофемашине, хихикая себе под нос.
- Как это называется? «От врагов к возлюбленным»? - ответил он.
- Я в шоке! - вытаращил глаза мужчина, глядя на него. - Они же... поубивать друг друга были готовы! Я... думал, полиция мне как-нибудь ночью позвонит, так как найдут их хладные трупы, растерзанные друг другом! Тэхен, так не бывает!...
- Бывает, дорогой, - кивнул Ким, занимаясь кофе. Он был так шокирован, что сам собирался выпить кофе, впрочем, его шок был менее убийственного свойства, чем у его пары. Скорее, Тэ было смешно. - Однако, если этот Мин свалит, оставив брата на что-то обиженным, я его поймаю и скину из окна, имей ввиду.
- Я сам тебе помогу.
Они пили кофе и тихонько обсуждали то, что узнали. Казалось, мир замер до этого момента и теперь начал новый отсчет, потому что осознание того, что Юнги и Сокджин больше не враги реально походило на начало новой эры. Постепенно Тэхен и Хосок переместились в гостиную на диван, делая шутливые ставки, кто же из этих двоих доминант, потом Хосок снова притянул своего парня к себе и вернулся к тому, что им обоим хотелось. Не долго думая, Тэхен оседал бедра мужчины, плавясь от его поцелуев, и того, как требовательно теперь Хосок сжимает его талию, ягодицы, гладит с нажимом бедра.
- Мы не хотели спешить, - заметил он басовитым шепотом.
- Эти двое своими стонами завели меня, - признался Хосок. - К тому же, я и так еле держался... Мне прекратить?
- Только попробуй...
Путем эксперимента было установлено, что диван в гостиной братьев Ким был очень удобен не только для посидеть или прикорнуть, когда лень брести до кровати, но, переведя дух, Хосок все равно поднял с него своего парня, в охапку схватившего их скомканные вещи, и повел в его студию, где имелся самый удобный диван на свете. Через огромное окно сияла столичная ночь, в комнате было слегка прохладно, но Хосок опустил любимого на мягкое сидение дивана и согрел своими поцелуями, ласками, от которых Тэхен выгибался, закусив запястье, так как едва ни кричал от восторга. Полными слез глазами он смотрел на Хосока, что навис над ним, ощущая его внутри себя, его пальцы на своих голых, покрытых испариной бедрах, чувствуя каждой клеточкой тела его взгляд, от которого исходил свет обожания.
Когда Хосок утомился, Тэхен оседлал его сам, и эти же пальцы сжались на тонкой талии художника. Тэхен чувствовал, как его мужчина едва терпит, желая дать ему самому финишировать первым, и постарался не разочаровать его.
Лежа на груди Хосока, укутанный пледом, обнимаемый так крепко, дыша их общими ароматами, Тэхен чувствовал в себе потребность никогда не расставаться с этим человеком, к которому, как он теперь понимал, всегда тянулось его сердце.
- Почему ты не сказал мне раньше? - в который уже раз спросил он.
- Прости меня за это, любовь моя, - проговорил Хосок, убрав челку с его лба и целуя в линию роста волос. - Я был труслив. Боялся, что больше тебя не увижу, что тебе будет неловко видеться со мной...
- Мне могло быть так хорошо многие годы, - с претензией проворчал Тэхен, рассеянно целуя шею мужчины. - Я мог быть счастлив, а не страдать ерундой! Ты должен был понять, что я нуждаюсь в тебе, хен, ты всегда меня понимал!....
Он бормотал так дальше, бухтел, перемежая ругань поцелуями в шею, плечи, ключицу, грудь, щеки и губы Хосока, а тот едва ни плакал, потому что, мать вашу, это были лучшие слова, которые когда-либо слышали его уши, и он был просто охренительно счастлив.
Утро
Чимин заехал за Чонгуком на своей новой машине - только накануне хен завершил сделку и отдал тонсэну ключи со словами: «разобьешь - домой можешь не приходить». Размышляя, нажаловаться ли маме на такую жестокость, Чимин облазил свою ласточку с колес до крыши и остался ужасно доволен. Юнги стоял рядом, ухмыляясь радости тонсэна, потом пришлось, правда, брать его в охапку и тащить домой, потому что все шло к тому, что Чимин заночует в салоне, а наверху стыл обед.
Потом Юнги уехал куда-то бешено злой, правда, зачем-то принял душ перед этим, а Чимин поехал обкатывать свою ласточку, пища от восторга, заехал к Тэмину покрасоваться, у того на работе как раз торчал выходной Чонин, так как похвастаться удалось по тарифу «2 по цене 1». Друзья вели себя как положено: восторгались новенькой японке, шутили по поводу удобства заднего сидения и завидовали такой щедрости обычно жадного Юнги.
А утром Чимину позвонил Чонгук, который еще ничего про покупку не знал, потому что Чимин планировал встретиться с ним сегодня, и сказал озадаченно:
- А мой хен случайно не у тебя?
Это было интересно. Продрав глаза, так как только проснулся, Чимин удивленно уточнил:
- Почему - у меня? Чонгу, мой хен тоже не дома со вчера, а со мной одним Хосок-хен не стал бы ночевать...
Они оба помолчали. Потом Чонгук ойкнул.
- А ты звонил Тэхену? - пропищал Чимин опасливо.
- Нееет...
- Ты сразу стал звонить мне? - умилился младший Мин.
- Не знаю, я подумал хен сидит с твоим у вас почему-то... Ты думаешь, он с Тэхеном?
- Логично, учитывая, что они встречаются... ой, неужели у них все сложилось! - заверещал Чимин, прыгая на кровати от восторга.
Рассмеявшись, Чонгук заметил:
- Но где тогда твой хен?
- Не знаю, где эта зануда, вчера, говорю, умчался, злой, и, судя по тому, что в квартире тихо, не вернулся, в такой час он уже обычно гремит посудой...
- ...так ты один? - голос Чонгука моментально стал густым и томным.
- Да, - заулыбался Чимин.
- Черт, - Чонгук фыркнул. - Хочу приехать к тебе пошалить, но как бы было весело поехать к Тэхену и застукать их.
- Почему ты решил, что они там, а не, скажем, сняли номер? - удивился Чимин, вылезая из постели, и отправился убедиться, что Юнги действительно нет.
- Не знаю, - озадаченно ответил Чонгук.
- Давай, я приму душ, заеду за тобой, и мы отправимся к Кимам завтракать, а ко мне пошалить всегда успеем. Возможно, что-то прояснится по моему хену, - предложил Чимин.
- Тащиться сразу к Кимам проще тебе, а так с пересадкой...
- Чонгук, предоставь это мне, любимый, - самодовольно ответил Чимин, весь плавясь от нетерпения похвалиться.
- Лаааадно, - протянул тот. - Тогда я тоже собираюсь, и жду тебя.
Опустим тянуть далее - Чонгук прифигел. Обошел внедорожник со всех сторон, постучал колеса, залез под капот, посидел за рулем. Чимин с радостью позволил ему повести машину, потому что самому успеется, а его парень явно хотел ее обкатать сам.
- Отлично слушается! У твоего хена есть вкус!
- Выбирал я, но он принимал окончательное решение, - кивнул Чимин. - Думаю, теперь Хосок-хен точно купит машину тебе.
- Нет, я решил сам купить, - возразил Чонгук. - Так как этот год по учебе последний, найду работу и заработаю нам с тобой на жизнь, и машину себе. Не будешь же ты вечно помощником продюсера!
- Ты уже думал о нашем будущем? - удивился Чимин.
- Конечно! - кивнул Чонгук, глядя на дорогу. - Я обсужу это с Юнги-хеном, когда окончу университет, устроюсь на работу. Как думаешь, он позволит нам съехаться? Я не хочу с тобой расставаться по утрам так, что, возможно, в этот же день не увижу. И в будущем можно было бы пожениться на Тайвани, я слышал, там заключают такие браки, как ты посмотришь...
- ...а я ведь мог не прийти в тот спортзал, Чонгук, - голос Чимина сорвался, и он прижался к плечу парня, весь неимоверно счастливый.
Довольно улыбнувшись, Чонгук плавно крутанул руль и заехал на подземную парковку дома, где жили братья Ким. Первое, что они увидели, была машина Хосока, и не успел Чонгук этому порадоваться, как Чимин узнал неподалеку машину собственного хена.
Это уже было интересно.
- Я позвоню и выругаю хена, что они все собрались, а нас не пригласили! - проворчал Чимин, но Чонгук остановил его руку с телефоном.
- Погоди, тебе ничего не кажется подозрительным? - спросил он, ведя парня к лифту. - Твой хен вчера уехал злой, и теперь мы нашли тут его машину...
- Ты считаешь, он убил Сокджина, его застали на месте преступления Хосок и Тэхен, и теперь все трое решают, что делать с трупом?! - воскликнул Чимин, пугая немногочисленных людей на парковке. Потянул Чонгука идти быстрее. - Ускоримся! Я хочу самолично укокошить своего хена, если все так...
- Да нет же...
Но Чимин был в такой панике, что ничего не слушал. Он покачивался, стоя в лифте, и ехавшие с ними аджумы недоверчиво косились на него. Чонгук улыбался, пытаясь успокоить их, поглаживал своего парня по спине.
- Да когда же доедет эта шняга, - пищал Чимин себе под нос, и, когда двери раздвинулись, опрометью кинулся к квартире.
Разумеется, у Чонгука был ключ, этот дом был ему как второй родной. Опасаясь, что им не откроют свидетели преступления и убийца, Чимин заставил Чонгука воспользоваться данной ему властью, вломился первый, спотыкаясь, разулся, так как с кровью матери впитал уважение к чужому дому, и ворвался в гостиную. Остановившись, расставив ноги, распахнув пальто, весь взъерошенный и готовый к битве, он озирался в поисках кровавых следов побоища, хладного, почти расчлененного трупа и хена с топором в руках.
Но в гостиной все было привычно - уютно и тепло, чисто. Из кухни доносились веселые голоса, все абсолютно точно знакомые. Чимин оглянулся на уже все понявшего и спокойного Чонгука и решительно двинулся в цитадель кулинарии, не давая пока сбить себя с воинственного настроя.
Кажется, под ним подкосились ноги, и лишь благодаря Чонгуку он не упал, был подхвачен подмышки.
На залитой солнечным светом кухне сидели Хосок, Тэхен, Сокджин и Юнги. Хосок стоял за спиной Тэхена, массируя его плечи, отчего младший рдел щеками, смеясь какой-то шутке, видимо, только что прозвучавшей. Тут Чимина ничего шокировать не могло, так как эти двое встречались, и он знал об этом. Но вот сидящий напротив собственный хен, смеющийся, чья рука покоилась на плече Сокджина - ЧТО?! Чимин мягко прошел в кухню, сопровождаемый Чонгуком, и немо воззрился на старшего брата такими глазами, будто видел его впервые.
Тэхен, Хосок и Сокджин притихли. На шее последнего Чимин видел прямые доказательства тому, вот что отказывался верить его удивленный разум. Губы хена так же распухли, глаза горели вполне счастливым блеском, и он не хотел спихивать руку Юнги со своего плеча, напротив: он собственную руку позабыл на колене Юнги!!!!
- О, вы вовремя, - сказал Юнги, улыбаясь. - Чонгук, раздень его, и садитесь завтракать, мы все только встали, хотели вам звонить, и...
- Хен, - выпалил Чимин, плюхаясь прямо в куртке на стул. - Хен, вы чего... Вы встречаетесь теперь?!
- Да, малыш, - кивнул Сокджин, так как вопрос адресовался ему.
- Ты... он... вместе? - снова спросил Чимин.
- Да, малыш, - посчитал, что лучше говорить односложно, Сокджин, пока Чонгук вытряхивал Чимина из куртки.
- Но... я ведь этого не предвидел!!! - протянул тот на всю кухню, всплеснув руками. - Я это не предсказал!!! Не догадался заранее, не вел работу в этой связи, вы без меня влюбились, даааа?!?!?!?!
Тэхен уполз под стол от смеха, Хосок едва стоял на ногах, при виде смертельно оскорбленного и ошарашенного лица этого ребенка, Чонгук ушел вешать куртки, так что смеялся отдельно ото всех. Чимин продолжал таращиться на смеющегося Юнги и хихикающего в кулачок Сокджина и явно собирался идти в бой за свои права главного сыщика Кореи. Ему понадобилось поесть блинчиков с шоколадным сиропом, выпить большую кружку какао и принять обнимашки Чонгука, чтобы успокоиться хоть немного. Все это время он таращился недовольно на хена, который, изволите ли видеть, иногда склонялся к уху того, кого звал своим врагом в жизни номер один, и что-то туда шептал, при этом целуя красную от смущения ушную раковину, и вообще, все глаза уже продал на этого «долговязого сволоча», ты погляди на него! Нет, Чимин еще все выскажет хену, когда останется с ним вдвоем, возможно, даже и поколотит!
Через неделю Юнги сказал Сокджину:
- Я все порешал, как обычно, за вас всех, потому что я один из вас умный.
- И что же? - надрессированный не спорить, поинтересовался тот, приподнявшись с груди мужчины и с любопытством глядя в его глаза.
- Ты переезжаешь ко мне. Я из нас актив, так что пассив должен следовать за мной. К Тэхену переезжает Хосок, так как у Тэхена в твоей квартире студия, ее перевозить геморройно. Чимин переезжает к Чонгуку, так как это все, что остается для них, - выдал Мин, улегшись так, чтобы на него было удобнее любоваться, и чтобы сам рукой дотягиваться до аппетитных половинок Сокджина под одеялом. - Задрало не спать с тобой каждую ночь, Ким...
- ...а квартира Хосока на твоем пути на работу, так что ты сможешь являться к ним и проверять, как Чимину живется, в то время, когда тебе это удобно...?
- ...именно.
- Ты сказал это остальным?
- Конечно, нет! - фыркнул Юнги. - Завтра мы едем вечером к тебе на общий сбор, там и скажу. Мне было нужно сказать сначала тебе...
- ...тебе обязательно подчеркивать, что я пассив, да? - улыбнулся Сокджин.
- Так мне проще тебя контролировать!
- Можно подумать, я давал тебе повод ревновать! - обиделся Сокджин.
- Можно подумать, мне нужен этот повод, попка! - развыступался Юнги.
- Ты невозможный, Мин, ты в курсе?! Обязательно подчеркивать мой статус в наших отношениях всякий раз?!
- Конечно, обязательно, все люди вокруг должны четко понимать, что ты принадлежишь мне! В первую очередь, ты сам должен уже это осмыслить!
- Я не возражаю! Я сплю с тобой, терплю твой характер, и не возражаю, когда ты ходишь вокруг меня на работе и рычишь на тех, кто вызывает твое недоверие, то есть, на всех, кроме Хосока и Чимина!
- На Джису я тоже не рычу! - потребовал справедливости Юнги.
- Странно даже! - язвительно прошипел Сокджин, сверкая глазами. - Мин, ты ужасно ревнивый, и собственник!
- Давай, скажи, что тебя это бесит, Ким, и я запру тебя дома!
Сокджин рассмеялся, так как Юнги покраснел от ярости, прижался к его груди и поцеловал скривившиеся губы. Руки Юнги моментально обвили талию Джина цепко, из груди донеслось рычание.
- Я согласен запереться дома, только если ты запрешься вместе со мной, - прошептал Сокджин, целуя Юнги, водя пальцами по его груди и рукам, подтянулся, седлая его бедра.
Хмыкнув в поцелуй, Юнги сжал упругие половинки в своих ладонях и проурчал:
- Ну, теперь мне понятно, как я спланирую наш отпуск этим летом...