Война на два фронта
Сокджин
Идти на работу с сытым желудком не очень-то тянуло, а тут, едва Сокджин сделал шаг из кафе, пошел снег. Он собирался с самого утра, тучи провисали над Сеулом все ниже и ниже, грозя вот-вот прорваться - и в тот момент, когда ведущий сделал шаг из-под навеса, повалило. Крупными хлопьями, в воздухе сыро и тепло для зимы, и - застит обзор. Поскорее накинув капюшон, Сокджин пошел быстрее, так как снег лепил и лицо, и не очень улыбалось потом идти блестяще-мокрым до гримерки через все здание телестудии. Запыхался, щеки раскраснелись, и, представив, как “прекрасно” он выглядит сейчас, Сокджин улыбнулся. На светофоре люди стояли, вжимая головы в плечи, как воробьи на суку, кто-то не понял намеков погоды с утра и вышел в верхней одежде без капюшона - и теперь стоял, обрастая снежными полипами на прическу, брови, нос, щеки, либо старательно расправлял на голове зимний тяжелый шарф, набирающий так же снега.
Вломившись в здание, Сокджин скинул на спину капюшон и как следует отряхнулся. Помощница Мирин жутко обрадуется, подумал он, этому снегу, так как именно сегодня надела похвастаться новые сапожки, а там каблуки, сейчас она, бедная, ковыляет по сугробам...
- Ты гляди, тебя окатили, что ли?
Подернув плечами, Сокджин покосился на Юнги - и прыснул: звукорежиссер был весь мокрый, так как куртка его не имела капюшона, и волосы, лицо, шея без шарфа, все пропиталось талой водой. Недовольно фыркнув, Юнги, однако, не стал отрицать, что выглядит еще хуже Сокджина, поднял ладони и, запуская длинные пальцы в волосы, убрал их на затылок. Отметив, что с голым лбом лицо Мина представляет собой совершенный рисовый блин и цветом, и формой, только скулы торчат, Сокджин молча протянул ему пачку бумажных салфеток, достав себе одну, и стал промакивать лицо, пока шел к лифту. Сейчас на нем не было грима, прическа уцелела, а Мин - пострадал, так что были причины благодарить погоду.
- Сегодня на твои съемки приду, - бросил Мин ему в спину, втиснувшись в лифт первым, и, в итоге, заняв последнее свободное место.
Сокджин недовольно нахмурился, кто-то из коллег попытался уступить ему место, но он с улыбкой помахал руками и покорно остался ждать следующего рейса. Торжествующее лицо Мина закрылось от обзора лифтовыми дверьми, что так же можно было воспринимать как удачу.
Через пару минут, когда второй лифт уже принял Сокджина в свое металлическое нутро, зазвонил его телефон. Гадая, кому это он мог понадобиться, ведущий достал гаджет и увидел, к вящему удивлению, номер Чонгука. Хм.
- Привет, невоспитанный ребенок, не ценящий хена, - произнес он недовольно в трубку.
- Хеееен, - пробубнило это чудо. - Мне надо поговорить с тобооой!
- Я только закончил свой обеденный, но до восьми тридцати смогу минут пять тебе уделить. Приезжай в студию, - не стал ломаться Сокджин, так как Чонгук первый шел на мировую, и это радовало: быть с ним в непонимании Сокджину не нравилось.
Чонгук явился через час, с коробкой пироженок, виноватым лицом и весь мокрый, так как машина в семье по-прежнему была только одна. Джису, Джехван и Тэкун терпеливо дождались, пока Сокджин выберет себе пирожное, и захватили власть над остальными, при этом каждую минуту от стола Джехвана, где они столпились, доносились горестные напоминания о том, что они так-то сидят на диете. Неспешно поедая сладость, Сокджин подвинул стул для Чонгука к своему столу, сел сам и улыбнулся. Ребенок вздохнул, нахмурился и выпятил губу. Ясно, стыдится.
- Хенни, я не знаю, что на меня нашло тогда, я был плохой тонсэн, прости меня, хенни, - пробубнил он на одном дыхании и поднял на Сокджина взгляд.
Огромных, карих, сверкающих и жутко виноватых глазищ. Глядя в эти глазищи, можно было душу продать, Сокджин давно говорил Хосоку, что из Чонгука вышел бы чудесный инфоцыган.
- Я был озадачен твоим поступком, даже подумал: неужели он за столько лет меня не изучил? Но потом поставил себя на твое место и... словом, я не сержусь. Так что расслабься, - Сокджин утер руки и губы салфеткой, выпил пару глотков виды прочистить рот, погладил руки Чонгука. - Ты мне лучше вот что скажи. Я побоялся обсуждать это с Хосоком, ну, мало ли, вдруг ты тихушничаешь - тебе Чимин ведь нравится, да, ребенок?
Вспыхнул, ну, понятно.
- Расскажешь? Ты не выглядишь хорошо, какой-то замороченный, это явно не из-за меня, - попросил Сокджин. - Вы так смотрели друг на друга, и...
- Этот тот парень, который бросил Егема, хенни, ты знаешь эту историю.
- И?
- Ну как - “и”? Его бросил без объяснений, на меня переключился...
- А ты влюбился.
- ...да.
- Знаешь, я бы с твоим Егемом встречаться не стал, он же душнила, - с улыбкой покачал головой Сокджин. - И объяснять ему, почему бросаю... честно говоря, такое себе, Чонгуга. Он не понимает таких вещей, он из тех людей, кого, по их мнению, “не бросают”, потому что они форменное сокровище. Ты же с ним со школы мыкаешься, я его знаю хорошо. Я так думаю, хотя это чисто предположения, что Чимин тоже это понял и просто спокойно оборвал эту замуту, когда Егем начал его душить своими силками “а куда ты пошел, а почему без меня, а кто был тот парень?” Так что ты Чимини не вини. А насчет того, что “переключился” - что делать, он влюбился в тебя, Егем ему никто, так почему он должен ради него отказываться от чувства?
Сокджин улыбнулся, глядя на красные щеки Чонгука.
- Уж в том, что Чимини тебя любит, ты не сомневаешься, я прав? Что произошло, расскажи хену.
Ну, Чонгук и рассказал. Сокджин понадобилось сходить и налить двойного эспрессо и походить, чтобы не орать от... ярости?! Пожалуй. Чонгук сидел и смотрел в пол, расставив ноги, его нижняя губа дрожала.
- Ладно, - Сокджин вернулся на место, выдохнул. - Уверен, Тэхен тебе уже вычистил все нервы и мозги нотациями, я не буду ни слова говорить.
Чонгук покивал.
- Поди и сам накрутился...
Чонгук кивнул снова и вздохнул.
- Ты ему в соцсети писал?
- Он меня чснул, - пробурчал Чонгук, не поднимая глаз.
- Кажется, реально тебя любит, - хмыкнул Сокджин. - На его месте, я просто сдал бы тебя Юнги-хену, тот ведь живого места не оставил бы... Даже несмотря на то, чей ты тонсэн.
Тут ведущий принюхался к себе и поморщился.
- Веришь, я с ним в холле столкнулся, буквально на пару минут, и теперь вокруг этот запах ментола и сигарет стоит, фу! - он дернул щекой. - Ладно, - Чонгук поднял взгляд, полный детской надежды на чудо. - Я поговорю с Чимини, меня он не чсил. Но дай слово, что больше так не лажанешь, ни с ним, ни с кем, никогда.
- Даю, хенни.
Что делать с этими детьми...
Что с туфлями Джису что-то неладно, Сокджин заметил, едва она села за тумбу - как-то странно морщилась. Они дошли до тумбы не вместе, так что у него была возможность проследить ее походку - чуть покачивающуюся.
- Ты чего? - прошептал он, едва девушка опустилась на свой стул.
- Этот сучка Рюджин засыпала мне перца в туфли, - прошипела та в ответ, сверкнув глазами. - Она метит на мое место, я тебе говорила.
- Мирин, принеси влажные салфетки, быстро! - крикнул Сокджин, и обернулся к напарнице. - Снимай к чертям, моя помощница их унесет, твоя куда-то запропала...
- Так эта овца, поди, ей подыграла! - вздохнула Джису.
- Пять минут до эфира! - прогремело над их головами.
Мирин споткнулась рекордные десять раз, пока мчалась до Сокджина, но режиссер не пустил ее в кадр, и девушка швырнула упаковку салфеток ведущему. Сокджин поймал и юркнул под тумбу, не думая о том, что весь стафф как один человек вскрикнул от неожиданности. Только бы Джису не вздумала...
- Боже, как приятно! - тут же простонала она, ее брови поднялись. - Да, Джин... вот еще на этой... Да...
- Прекрати! - рявкнул он, слыша, как стафф смеется. - Джису, честное слово...
- Что?! Мне просто очень хорошо! - выкрикнула она, так как Сокджин салфетками, по сути, чесал ее покрасневшие пятки, жутко зудевшие.
Он зарычал, не утерпел и щипнул ее за щиколотку - девушка угомонилась, сжав губы. Ее помощница ворвалась в зал, тащи тапочки, вся красная.
- Я не виновата, госпожа Пак, это все помощница Рюджин... Я принесла мазь! - бедная девушка чуть ли ни на колени упала перед ведущей.
- Я с тобой потом разберусь, почему ты не заперла гримерку, и туда колобродит всякая шваль! - прорычала многообещающе Джису, вырвав у девушки тапки и лекарство, сунула то и другое под стойку.
Крем вонял ментолом так, что Сокджин едва не блеванул, так как с этим запахом у него были вполне четкие ассоциации, но Джису явно от него становилось легче. Он торопился, зная, что время идет против него, и за минуту до эфира успел сунуть ноги девушки в тапочки, швырнул испорченные перцем туфли помощнице и сел. Мирин была рядом, взмах гребешком, пуховкой - и она пулей промчалась за кадр, споткнувшись, и режиссер едва успел перехватить его рукой за талию. На лице Мирин отразилось облегчение, и Сокджин не сдержал улыбки. Руки мерзко пахли ментолом, словно он... черт, черт, черт... касался Мин Юнги. Мурашки по спине от омерзения!
После эфира, едва Хосок остановил съемку, весь стафф аплодировал Мирин и Сокджину. Девушка жутко покраснела, она впервые видела, что над ней не смеются или качают головой, а хвалят за сноровку. Сокджин залез под тумбу посмотреть на ноги Джису.
- Я пойду сама! - проговорила она, поднялась и - тут же села. - Больноооо....
Поднявшись, Сокджин ловко подхватил ее на руки и понес к выходу. На улюлюкающих коллег он обращал минимальное внимание, Джису горестно смотрела на обутые в тапки ноженьки, которые ощущались жутко распухшими, одной рукой сжимала плечо Сокджина, впиваясь ноготочками, второй - прижимала к груди заветный тюбик с мазью. За этой романтической парой шествовали помощницы, и на выходе коллеги разразились овациями.
- Едва лишь я стану на ноги, как найду эту суку и прижучу ее! - разорялась на весь коридор Джису, удобно устроившись на руках Сокджина.
- Полегче, женщина, ты едешь на руках самого красивого ведущего Кореи, - рассмеялся он.
- Я не склонна к пафосу, ты знаешь! - отрезала эта неугомонная и зарычала. - Ли Рюджин, только попадись мне, овца ты мелкая, я тебя на стволовые клетки порву!
Бегущие через коридор коллеги шарахались от орущей девушки, кто-то хихикал, кто-то предпочитал прятаться в ближайших офисах. Сокджин принес Джису в гримерку и усадил на ее стул.
- Несите ей ванночку, надо нормально смыть с ног перец, только не скрабом, конечно, - командовал он. - Мирин, помогай. Джису, я отправлюсь оттирать с рук перец, пока случайно не потер глаза, пожалуйста, помни, что тяжкие телесные караются законом... И ногти поломаешь...
- Я порву ее морально! - пригрозила Джису, вытаращив глаза. - Я изничтожу ее так, что она приползет извиняться - НО БУДЕТ УЖЕ ПОЗДНО!
Это было весьма жутко, хотя и несколько не логично, и Сокджин, покивав, позорно ретировался. Он не давал понять Джису, но ладони его страшно горели, и, как на грех, зачесался и кончик носа, и щеки... Он стоял в туалете, глядя на свое отражение и муки зуда в глазах и оттирал ладони, затем не вытерпел и почесал лицо локтем, извернувшись. Какое облегчение! Послышался шум хлопающей двери, и в отражении Сокджин, к своему удивлению, увидел Хосока.
- Ты просто рыцарь, - сказал он, улыбнувшись.
- Джису мне как родная сестра, ты же знаешь...
- Да. Я так понимаю, она там строит козни?
- Да, конечно! Но я не стану защищать Рюджин, это какой-то детский сад...
Они рассмеялись, качая головами.
- Признаться, я думал, Юнги что-то такое мне подкинет.
Сокджин выключил воду и тщательно вытер руки. В туалете, кроме них, никого не было, и каждый звук отдавался эхом о светло-серый кафель.
- Ты спешишь куда-то? - спросил Хосок, глядя на друга нежно.
- Нет, Тэхен все равно ночует не дома сегодня, - хихикнул Сокджин. - А одному невесело... Хочешь, пое..., - он запнулся, неловко улыбнувшись. - Прости, это звучит нехорошо. Не стоит. Ты что-то хотел?
- Ты такой заботливый, Джин, - вдруг сказал Хосок, глядя ему в глаза. - Ты всегда в первую голову думаешь, как твои действия повлияют на меня, лишь затем печешься о себе.
- Ну... я мог бы дать объяснение, но так как уже говорил эти слова, думаю, не стоит их повторять, пока не услышу то же в ответ, ведь это их обесценит? - проговорил Сокджин сдавленно.
Хосок улыбнулся, но так же, не открыто, и взял руки Сокджина в свои. Эти прикосновения им обоим были знакомы давно, с детства, как и запахи друг друга, и голоса, и взгляды - все было таким родным, что стало частью них самих. Погладив длинные, кривоватые пальцы друга, Хосок сказал:
- Прости. За тот вечер вшестером. За то, что я вообще пошел на это, за допрос Чонгука, за поведение Юнги, за то, что был раздраконен Тэхен, но, главное, - я не учел твое отношение к Мину. Прекрасно зная, как ты трудно переносишь общение с теми, кто тебе неприятен, я заставил тебя пойти по моему решению. Я знал, что ты всегда все делаешь для меня, знал, что в этих обстоятельствах ты не откажешь. Я использовал твое расположение, обидев тебя, заставив чувствовать некомфорт. Ты самый важный друг для меня, но так выходит, что это ты всегда обо мне печешься...
- Кто-то любит, кто-то позволяет, - прервал его Сокджин, улыбаясь. - Если ты рядом - я счастлив. Я же говорил тебе... ну вот! Опять я едва ни сказал эти слова, да что со мной?! Я ощущаю себя не собой, Хосок, теряю контроль над разумом и поступками, словно под каким-то мороком, - Сокджин сжал голову пальцами, зажмурил глаза. - Я не хочу быть обузой, навязываться тебе как... не как друг, словом, но... я так долго мечтал быть с тобой... что, кажется, застрял в этом кругу мечты. Зациклился. Прости, что я не такой, как тебе привычно, что я огорчаю тебя своими поступками и не могу подружиться с этим... он тебе важен, а я... я плохой друг.
- Заткнись немедленно! - вскричал Хосок и обнял Сокджина. - Заткнись, мать твою, Ким Сокджин. Ты запутался, это так, но винить себя тебе я не позволю! Как я жил бы эти годы без тебя?! Кто бы вытаскивал меня из депресняков?! Кто?! Я переехал с тобой из нашего города сюда учиться, затем работу нашел, затем тонсэна перетащил, как и ты своего, и что бы я мог без твоей поддержки?! Вспомни, как ты будил меня в общаге поутру, когда я не слышал будильники?! Как ты заставлял меня есть и спать в сессии? Как мы вместе ходили на вписки эти чертовы, как пили соджу на крыше общаги, когда меня бросила та девушка, что стала моей первой?! Я что, по-твоему, все забыл?! Я, по-твоему, не люблю и не ценю тебя?! - он шмыгнул носом, утер им обоим слезы и заорал. - Не можешь с ним дружить - срать на него! Он вытрепал тебе нервы, мне тоже, и себе, конечно! Ему тоже трудно, он не привык к такой преграде, как ты - такой важной, необоримой! Ты - сильнее всех преград на пути ко мне! Ты!!! Не хочешь прикидываться ему другом, разглядывать в нем хорошее - значит, нет в нем для тебя хорошего! Это бывает, кому-то нравятся токпокки, кто-то не может их есть!... Джин? Я был очень неправ, вынуждая вас обоих, и испортил ваши жизни. Я проебался, как сказал бы сам Юнги, как друг. Но я хочу исправить все и вернуть моему Джинни улыбку и смех. Так что: все, заканчиваем с это. Он не будет мешать нам. Я этого не хочу. Твое счастье и улыбка - мой приоритет. Как тебе - мои, я прав?
Сокджин кивнул. Он чувствовал, как Хосок обнимает крепко его талию, и как его собственные руки лежат на плечах Хосока, он смотрел в шоколадные глаза, так близко, и понимал, что любой влюбленный на его месте сейчас...
И Хосок вдруг замолчал. В туалете воцарилась звенящая тишина. Их лица были очень близко, так, что они чувствовали горячее дыхание друг друга. Сокджин ждал каждое мгновение с трепетом в груди, что руки на его талии разомкнутся - но этого не происходило. Это тот самый момент, в который он мог рискнуть и перейти черту.
Он мог поцеловать любимого спустя целую жизнь ожидания этого поцелуя. Хосок явно давал ему это право, Сокджин, правда, не понимал, почему. Он вздохнул и - закрыв глаза, уперся лбом в лоб Хосока. Тот вздохнул - но и тогда не расцепил руки.
- Я могу сделать это, и пути назад не будет, Хосок, - прошептал Сокджин. - Ты можешь представить, как долго я мечтал об этом.
Он улыбнулся, открыл глаза и - вышел из объятий друга. Взяв его руки, Сокджин улыбнулся.
- Ты любишь меня. Как друга. Брата. Соулмейта. Я знаю это четко, Хосок-а, все эти годы, я не сомневался, что ты мной дорожишь. Но это все, что ты можешь мне дать. И это - огромно.
Вздохнув, Хосок мягко улыбнулся уголками губ.
- Ни минуты не сомневался, что мой лучший в мире друг поступит так, как единственно правильно, - сказал он, пожимая руки Сокджина в ответ.
Тот рассмеялся, в глазах его сверкнули слезы. Почему-то было легко и светло на душе, и от рук Хосока жгло пальцы.
- Сердце подсказывает мне, Хосок-а, что твое - занято, - сказал он вдруг. - Ты ведешь себя как тот, кто надежно влюблен. Я знаю это по себе. Не бойся, выпытывать не стану, просто... знай, что я всегда буду на твоей стороне.
Плюхнувшись за руль автомобиля, Сокджин подумал, что сейчас расплачется, но не тут-то было. Он смотрел на ночную улицу впереди и прочие машины парковки и улыбался. Память подсовывала ему калейдоскоп воспоминаний и образов из прошлого, из прошлого с Хосоком, и если до этого разговора Сокджин видел в них лишь томительное ожидание, сдавленное чувство и боль, но сейчас он вдруг вспомнил, что было в их дружбе самым главным.
Тепло, комфорт, схожие вкусы, чтение мыслей и эмоций, радость быть вместе, делиться всем на свете, вдвоем воспитывать тонсэнов, так что, Чонгук Сокджину родной, а Тэхен - Хосоку. Поездки вдвоем или вчетвером на отдых или просто посиделки в уличной палатке у аджумы за самгепсалем и соджу.
Счастье. Счастье настоящей дружбы, которая, в сущности, - та же любовь.
Он вспомнил, как увез Хосока на Чеджудо, после того, как невеста оставила его. Дав себе слово, что вернет друга в Сеул обновленным и живым, Сокджин сутками таскал его по всяким мероприятиям, ночами - по клубам. Либо слушал в номере отеля его слезы и ругань. Он никогда не пил столько алкоголя, сколько в те дни! И однажды, кажется, в предпоследний день, они так упились, что на Хосока напала игривость - и он полез целоваться. Только богам известно, как трудно было сдерживаться! Сокджин получил поцелуи в щеки, виски, даже шею, что вызвало стояк, несмотря на опьянение, в итоге он затолкал Хосока в душ, но так как тот был еще игрив, то высунулся из шумящей водой кабинки, заливая пол, и втащил Сокджина к себе.
Хосок был обнажен, возбужден и желал разрядки, от стояка, и от боли, которая уже притупилась, но еще теплилась в нем. Одежда облепила Сокджина, его волосы налились влагой, он откинул их на лоб, хмурясь, так как Хосок гладил его зазывно, лез целовать, и терся промежностью и его промежность. Пришлось развернуть и мыть так, спиной к себе, глядя на упругий зад.
Сидя в машине, Сокджин вспоминал, как, искупав это чудо, разморенное горячей водой, он утолкал его спать - и Хосок вырубился, - а затем дрочил в душе полчаса. Утро Сокджин встретил на полу возле постели друга с адской головной болью.
“- Что я делал? - мрачно потребовал Хосок, когда они шли завтракать в ресторан отеля.
- Орал и ругался, - не глядя ему в глаза, ответил Сокджин, весь зеленый от похмелья.
- И все? - сурово уточнил друг.
- И все, - головой кивнуть не смог, штормило. “
Хорошо, что все-таки удержался...
- Привет, Чанель, это я. Слушай, моего брата нет сегодня дома, не хочешь в гости? Да, да, принцесса созрела... Вино? Возьми... Нет, резинки у меня есть, у Тэхена такой запас, что... ЧТО ЗНАЧИТ - Я ПЛОХО ЕГО ВОСПИТЫВАЮ?! НУ, ПОПАДИСЬ МНЕ, ПАК ЧАНЕЛЬ!
Юнги
- Не дай всему пойти по известному месту! Этой ночью ты должен окончательно показать хену, что ему следует воспринимать тебя так, как ты этого хочешь, не давай больше френдзонить себя, Юнги-хен! Ты не можешь себе позволить длительную осаду, ты уже старый!
- Чимин, у тебя есть часов десять, чтобы собрать вещи и пересечь границу, советую прятаться сразу в Штатах, потому что там мне сложнее всего будет найти тебя.... падла!
Сбросив вызов, Юнги еще долго бухтел, вспоминая пищание младшего брата. Однако, в словах Чимина было зерно истины: этой ночью Юнги и Хосок вместе работают в монтажной, так как необходимо свести все заставки для грядущей трансляции на Рождество и Новый год, а так же те информационные вставки, что будут перемежаться с прямыми трансляциями, чтобы дать возможность ведущим и стаффу погреться, оправиться и перекусить. Юнги заранее было холодно, и он уже съездил в молл и прикупил пуховик, вполне способный согреть человека даже в условиях абсолютного нуля.
Ладно, Чимин съездил и купил хену это, заодно и шапку с руковицами. Юнги уперся, что оденется, как клуша, и все, а тонсэн принялся верещать, что хен отморозит важные места, и потом в ответственный момент оплошает, Чимин этого не переживет. Забота о постельных успехах хена тронула Юнги, и он подчинился, что пуховик наденет.
Итак, рабочее свидание. По этому поводу Юнги пошел принять душ и освежить парфюм на себе, не слишком сильно, чтобы в маленькой комнатке не сморить Хосока, но все же нужно дать понять парню, что осадное орудие «Мин Юнги» настроено решительно, как бы двусмысленно это ни звучало. Затем он сбегал в круглосуточный магазин закупиться раменом, корн-догами, кимчи средней остроты, кимбапами на всю ночь, и в десять часов, едва оттрубили новости, и этот долговязый придурок, наконец, покинул поле видимости Юнги, звукорежиссер воцарился в кабинке.
Хосок явился через минут двадцать, с каким-то странным выражением лица - словно плакал, но при этом не выглядел подавленным, и как будто наоборот - окрыленным. Интересно...
- Что-то хорошее случилось? - Юнги внимательно следил, как Хосок улыбнулся и помотал головой.
- Да нет, просто... настроение хорошее, - отмахнулся тот, усаживаясь. Поежился. - Пока не надышали тут, еще холодно...
- Давай кофе принесу?
- Ничего себе, ты накупил! - присвистнул Хосок, глядя на еду. - Давай тогда рамен съедим, с обеда ведь скачем, ничего не ели...
Он поднялся, подхватил две пачки лапши и ушел, вскоре вернулся, неся их оттопыренными пальцами, придерживая крышки.
- Сокджин сегодня просто Супермен, да? - втянув еду, сказал Хосок вдруг. - Джису наверняка завтра устроит войну с Рюджин, но мы это не пропустим, так как будем тут же!
- Он не может без того, чтобы не привлекать внимание, - буркнул Юнги. - Вполне можно было доверить стаффу тащить ее, а как по мне, то могла и сама доковылять, на цыпочках...
- Как Сокджин часто говорит, Джису единственная девушка в его окружении, поэтому на нее уходит все его рыцарство, - фыркнул Хосок. - Его в семье так воспитали, что девушки все хрупкие, и вечно нуждаются в опеке. Хотя Джису весьма решительная.
- Она та еще гром-баба, хоть внешне не скажешь, - кивнул Юнги. - Так что его геройства смотрятся лишними. Стоит намекнуть ему на это...
- Юнги, хватит его доставать, пожалуйста, - вдруг сказал Хосок, подхватывая палочками кимчи из банки. - Ты пользуешься тем, что он не может ответить тебе в полной мере...
- Он еще как может, я же вижу, из него порой просто рвется, - хихикнул Юнги. - Я все жду, когда эта чаша терпения переполнится, потому что хочу посмотреть на ведущего Кима орущего матом с красным лицом! - и он расхохотался. - Скажи, как его друг, он хоть раз в жизни дрался?
Хосок не ответил, и Юнги ощутил в воздухе холодок. Лицо Хосока выглядело спокойным, но он не желал встречаться взглядами или даже хмыкнуть.
- Юн, он мне очень важен. И меня это утомляет. Пожалуйста.
- Ты вдруг обнаружил, что любишь его? - осведомился Юнги ровным голосом, вернувшись к еде.
- Я всегда знал, что это так. Но любовь бывает разной, Мин Юнги. Он мой ближайший друг, много лет, он неотъемлемая часть моей жизни. Оскорбляя его, ты наносишь удар по мне. Я хочу, чтобы ты это понял.
Юнги заткнулся, так как сказать ему было нечего, хотя он и отчаянно подбирал слова. На самом деле, сознание того, что даже если Хосок выберет его, Сокджин все равно будет поблизости, жутко бесило. Ему хотелось убрать придурка, как можно дальше и навсегда, чтобы не воспринимать его иначе как ведущего новостного блока. Чтобы все «привет» были мимолетными, чтобы Хосок не улыбался ему дольше положенного, чтобы сам Сокджин, уже, составил пару с Чанелем этим, или еще с кем, и занялся своей частной жизнью, чтобы он перестал быть частью жизни Хосока, которого Юнги выбрал быть своим!
Они доели часть еды, оставив на потом такой же вкусный паек, Юнги ушел налить кофе, вернувшись, застал Хосока за монтажом. Свет от трех широкоэкранных мониторов падал на сосредоточенное лицо продюсера Чона довольно красиво, его умные глаза чуть щурились, он покусывал губы. Усаживаясь, Юнги посмотрел на длинные пальцы, ласкающие шарик на компьютерной мыши. Взяв стилус, Юнги придвинул к себе сенсорный коврик и занялся звуковой дорожкой, которая уже была готова, оставалось наложить.
- Надеюсь, ты подготовился к выезду в ночь, теплая одежда и все такое?
- Хорошо, что еду и горячие напитки организует канал, - кивнул Хосок. - Президент, говорят, лично интересовался этим.
- Беспокоится, как бы его любимый ведущий не простыл? - усмехнулся Юнги.
- Видимо, да. Я слышал сам, когда ехал с ним в лифте на неделе, - Хосок обернулся и вытаращил глаза. - Он говорил, нехорошая идея с выездом, ночь грозит быть морозной. Распорядился разрешить не снимать ведущую Пак ниже пояса чаще остро необходимого! Я так думаю, он вызывал Сокджина поговорить, и тот высказался за Джису.
- Вызывал поговорить? У них, смотрю, доверительные отношения, - Юнги хмыкнул.
- Ну, президенту бы хотелось их углубить, - подмигнул Хосок.
- Ты так говоришь, как будто тебя не напрягает, - удивился Юнги.
- А почему меня должно это напрягать? - удивился Хосок в ответ. - Пару лет назад Сокджин и президент встречались недолго, но потом жена господина забеременела, и Сокджин попросил его оставить эту связь, так как и до того считал такое неправильным. Президент подчинился, но нежность к Сокджину не выветрилась, и он продолжает ухаживать за ним.
- Я так понимаю, долговязый переживал, что они расстались.
- Нет, для него было романтическое приключение, не больше. Президент красивый мужчина, почему нет?... так, посмотри, как эта рамка тут, к месту? - Хосок вернулся к работе.
Юнги послушно придвинулся ближе, склонив голову на бок, пожал плечами.
- Как будто... может, тон цвета изменить, не очень подходит к фону. Прозрачную сделать не хочешь?
- Просили на рамке разместить символы праздника.
- Ну, и пусть будет на прозрачном фоне, я серьезно!
- Вот так? - Хосок убавил плотность цвета до минимума, и обернулся к Юнги.
Тот вспыхнул - лицо Хосока было так близко, что, кажется, оба они только сейчас заметили, как тесно сидят. В комнатке стало жарко, и Хосок, видимо, ощущая то же самое, облизнул губы. Выдохнув, Юнги схватился за подлокотник кресла Хосока, придвинул его еще ближе к себе. Стукнули колесики по полу, и, мягко коснувшись подбородка продюсера, Юнги прижался к его губам, теплым, пахнущим кофе со сладким сиропом. Сердце сделало кульбит, Юнги прижался крепче - но Хосок вдруг отпрянул. Сообразив, что на поцелуй даже не подумали ответить, Юнги ощутил укол в сердце.
- Юн, - проговорил Хосок очень тихо, но в звенящей тишине комнатки это прозвучало режуще слух. - Мне не хочется терять нашу дружбу, я сказал это и Сокджину. Я ценю тебя и люблю, но - как друга. Как я говорил тебе уже сотню раз. Пожалуйста, держи себя в руках. Если моя дружба тебе важна.
Он отвернулся к монитору и снова взял в руки мышку, лицо его выглядело совершенно спокойным, не злым, не ошарашенным. Юнги молчал, слушая, как крошится сердце в его груди, падает осколочками на холодный пол.
Кажется, я все-таки все просрал, Чимини, подумал он.
Остаток ночи они провели в тишине, которая была напряжной только для Юнги, но он был погружен в мысли и не искал тем для разговора. Изредка Хосок к нему обращался, но исключительно по делу.
Ты не сказал мне «да». Но ты не сказал «да» и долговязому, подумал Юнги под утро, когда голова уже мало варила от усталости. Что ж, игру, кажется, проиграли мы оба, хотя ты вполне мог не сказать мне, что выбрал его, чтобы защитить эту принцессу - как это все сложно. С этим сознанием Юнги сохранил прогресс и ушел спать в комнату отдыха, четко понимая, что через три часа на работу явится Чимин и устроит хену небо в алмазах.
Чимин
Сублимировать было трудно.
Нет, не то чтобы Чимин впервые столкнулся с таким непроходимым тупицей, как Чон Чонгук, ему «везло» на таких, взять хоть того же Егема, но впервые Чимин так влюбился в этого тупицу, что забыть ситуацию или просто отпустить ее ну не получалось. По старой схеме справиться выходило с огромным трудом: он старательно объяснял себе, придя домой в тот день, на следующий день, в понедельник утром, но вся проблема была в том, что сердце истекало от боли, и обе ночи Чимин попросту не спал.
Неудивительно, что некоторые люди сознательно отказываются от чувств в своей жизни, подумал Чимин по пути на работу во вторник утром. В эту ночь ему удалось упасть в сны, просто потому что его организм бешено устал. Он был несказанно рад, что Юнги отсутствовал поблизости эти дни, и не мог заметить состояния тонсэна, и дома провел все реанимирующие лицо процедуры, чтобы хен не прикопался.
Ему так хотелось бы повспоминать эти моменты. Насладиться мечтами о том, как Чонгук снова поцелует, снова поднимет на бедра, глядя в глаза, снова покроет поцелуями шею и грудь, снова будет любить, так отчаянно и явно желанно ему самому!
Чимин точно знал, что Чонгук его любит точно так же, как он - его. Он четко понимал, почему парень наговорил все эти мерзкие вещи, Чимин не был идиотом, он умел понимать между строк. Конечно, в первые минуты, под давлением шока, он не сообразил, но затем... Чонгук просто вымуштрован Егемом считаться с его чувствами и желаниями так, как надо Егему. Что долговязая скотина - абьюзер и манипулятор, Чимин понял не сразу, а когда понял - вот и сделал ноги. Но Чонгук впитывал это влияние годами, оно наслаивалось на нем постепенно, прочно, как паучьи сети на муху, и как вот снять эти сети... Как помочь Чонгуку?!
Черт, почему я всю дорогу такой самый умный, подумал устало Чимин, и оглушительно зевнул, впрочем, маска скрыла эту зевоту от прочих пассажиров автобуса. Спохватившись, он вырвался из мыслей и глянул в окно - его остановка! Извиняясь и ступая на цыпочках, он выскочил в последнюю секунду наружу, автобус сердито зашипел дверьми и укатил. Глянув на часы, Чимин понял, что не зря вышел пораньше - дома одному не сиделось, наедине с мыслями, хотелось увидеть коллег, окунуться и побулькать в этом шуме рабочей атмосферы и...
Он почувствовал, что вибрирует телефон. Звонок от Сокджина, через Инстаграм?! Интересно....
- Малыш, привет, - улыбнулся приятный голос. - Это Джин, прости, что осмелился звонить...
- Хен, да ты чего, все классно! - искренне пропищал Чимин. - Что-то стряслось?! Мой хен достал тебя?! Я могу ему втащить!
- Я и сам могу, - рассмеялся Сокджин. - Только меня с детства учили, что маленьких бить нельзя.
Чимин хихикнул, почему-то ему понравилось, как Сокджин пошутил о Юнги, смешно, но не противно.
- Хотел кое-что обсудить с тобой, Чимини, если ты не против, - мягко продолжал Сокджин. - Если можно, я подойду к вашей студии минут через пятнадцать, выйдешь ко мне на пару слов?
- Хен, я только подъехал к телеканалу, сам к тебе приду в новостной отдел, без проблем, я приехал пораньше, - отмахнулся Чимин, поправляя лямку рюкзака на плече. - Ты моего не видел?
- Слава богу, нет.
Смешно, блин. Чимин заулыбался.
- Я знаю, он оставался на ночь с Хосоком, так что, скорее всего, он дремлет, - добавил Сокджин. - Надеюсь, что Хосок тоже отдыхает. Тогда я жду тебя.
- Хорошо, - Чимин сбросил вызов, ускорил шаг и вдруг - резко затормозил. Автоматически вращающиеся двери это не смутило, и они мягко подтолкнули парнишку под округлую попку. Влетев в здание, Чимин чуть ни упал, но с равновесием у него особенно не было проблем, так что он просто проехал по гладкому полу к лифту и ворвался в кабинку, чуть не врезавшись в набившихся туда людей.
Это что сейчас было, с вытаращенными глазами сказал он себе. Сокджин-хен так спокойно отнесся к тому, что Юнги и Хосок провели ночь в комнатушке за работой?! Вот это выдержка!!! Вот чему стоит поучиться в жизни! Чимин покачал головой, преисполнившись восхищения. Снова едва не проехав свой этаж, он выскочил в коридор новостного отдела и сразу увидел Сокджина, стоявшего у дверей в офис ведущих. Увидев Чимина, хен поднял руку и приветливо помахал. Серебристый пуловер на рубашку в серую полоску, классически темно-серые брюки, туфли, простая укладка, улыбка на лице и блеск в глазах, какой-то чуть грустный, но не мешающий восприятию Сокджина как одного из самых красивых людей, что встречал Чимин. Обрадованно заулыбавшись сам, он подцепил рюкзак и подбежал к хену, как школьник - к зашедшему за ним старшему брату-студенту, которым он гордится.
- Пойдем ко мне. Чаю хочешь? - предложил Сокджин. - Или кофе?
- Нет, я сытый, - Чимин, в самом деле, умудрился впихнуть в себя завтрак утром.
Они сели за стол Сокджина, слонявшиеся вокруг ведущие равнодушно поглядывали на них, девятичасовые, только что отстрелявшиеся, сидели в изнеможении за своими столами, полуденные готовились к скорому выходу в эфир. Чимин поставил рюкзак на пол между ног и стянул с плеч куртку. Он казался себе каким-то незначительным в этом мире дорогих духов, красивых брендовых шмоток и надменных взглядов, конечно, Сокджин к этой категории не относился - его глаза смотрели приветливо и нежно, и, как будто бы слегка просительно.
- Что-то случилось, хен? - поинтересовался Чимин.
- У меня был Чонгук, малыш, - мягко произнес Сокджин. - Выслушаешь меня?
- Что накуролесил опять этот бедовый? - вздохнул Чимин. - Пришел к тебе каяться за ту встречу, где он выступил против тебя? Или про меня поделиться?
Вопреки его ожиданиям, Сокджин не удивился, лишь хмыкнул с улыбкой.
- Я рад, что не нужно тебе объяснять прописные истины, Чимин. - Он, в самом деле, очень раскаялся, и передо мной, и перед тобой. Я предложил ему поговорить с тобой.
- Что он говорит? - вздохнул Чимин, подумав: если опять о Егеме, никакого второго шанса пусть не ждет!
- Он тебя любит. И был дурак. Ты его чснул, за что я тебя не осуждаю, после такого проеба, и он в панике, как тебя добыть и поговорить с тобой, объясниться...
- Что там про Егема было сказано? - сурово надул губки Чимин.
- Признал, что этот гад им манипулирует. Чимин, я многие годы знаю Егема, он такой мамкин абьюзер... еще ребенком был, всего через ор добивался, попросить ума не хватало, как начнет реветь... Чонгук смеялся все, мол, Егем забавный, а сам, добрая душа, все ему прощает, - Сокджин отмахнулся. - Теперь не будет. Чимин, он в тебе залип. Поговорите с ним, ладно?
- Если признал, что в ситуации с Егемом я не виноват толком, то - поговорю, - важно кивнул младший Мин.
- Веришь - думал, ты его Юнги своему сдашь, - вдруг улыбнулся Сокджин. - Тэхен сказал, тебя нельзя было бы винить!
- Хен из него половую тряпку сделает, - покивал Чимин. - Это хен еще не видел, как я убивался по первости, а потом - просто скучал, - вдруг признался он. - Наверное, я вот зря его, такого дурака, полюбил, да?
- Чимин, не мы выбираем - сердце. Если идет выбор головой - это уже не любовь, парень. Знаешь, Чонгук очень хороший мальчишка, верный, честный... Цени его, ладно? - попросил Сокджин, глядя в блестящие глаза Чимина.
Тот вдруг улыбнулся.
- Я ведь брат твоего врага. Но ко мне у тебя негатива нет?
- Это разные вещи, да и, знаешь... Я пацифист, - вдруг сказал Сокджин, отвернувшись. - Хосок не любит меня так, как я жду...
- Хен, это из-за Чанеля? - аккуратно спросил Чимин.
Сокджин не ответил, но лицо его не зарделось, уши тоже, остались белыми. Он пожал плечами, и в глазах его - равнодушие.
- Ты не влюбился в Чанеля, да? - прошептал Чимин. - Но как же ты говоришь, будто бы принял решение Хосока-хена?
- Я принял его после размышлений, малыш. Не всегда старую любовь вытесняет новая. Иногда она просто... трансформируется во что-то иное, - пожав плечами, Сокджин вздохнул. - Не думай об этом, ладно? Сосредоточься на Чонгуке и ваших отношениях, я ему хен, его переживания мне как ножом по сердцу!
Он неловко рассмеялся, показывая, что сам смущен своей откровенностью, но Чимину было не до смеха. «Вот бы ты был моим хеном», подумал он. «С тобой уютно и светло. Понятно. Ты как родной, хотя я только-только начал тебя узнавать».
- Знаешь, хенним, - сказал Чимин. - Я, кажется, понимаю, почему Хосок-хен так тобой дорожит. И Тэхен, и Чонгук тоже. Можно... я буду тоже твой тонсэн? Пусть даже я брат этого орангутанга...
- Я буду только рад, - просто ответил Сокджин, потянулся и погладил теплыми нежными пальцами ручки Чимина.
Он нашел Юнги-хена спящим в комнате отдыха для сотрудников, на нижнем ярусе одной из кроватей, всего по нос замотанного в одеяло. По белой подушке разметались белые же волосы хена, явно требующие обновить цвет, так как корни стремительно отрастали. Припоминая себе заставить хена пойти в салон в ближайшие дни, Чимин поставил на тумбочку возле кровати высокий термостакан кофе и приоткрыл клапан.
Через минуту спящее в ворохе одеяла заворочалось, затем высунуло нос, повело им, и открылся один очень маленький глазик. Обозрев слеповато Чимина (с недовольством), затем наткнувшись на стакан (взгляд потеплел), Юнги высунул из одеяла верхнюю часть одетого в толстовку туловища, и запустил пальцы в волосы. Снова осмотрел Чимина. Горло его издало серию хриплых околозевотных звуков, после чего едва различимо выдало:
- Ты чего какой опухший?
- Тебе бы зеркало, хенним, - обиделся Чимин. Тыркнул его в плечо. - Поднимайся, уже пора, вечером отоспишься, или в обед... Ты сам велел будить!
- Я помню, не ори...
- «Не ори»... ты опять лег утром? - скрестил руки на груди Чимин.
- Ага, - Юнги покивал, поднялся на ноги, нашарив тапки. - Так чего опухший? Ревел? Опять из-за того?
Ну, надо признать, попытка скрыть что-то такое от хена у Чимина просто не могла выгореть. Отпираться, стало быть, так же бесполезно, и он кивнул. Шмякнув сухими губами, Юнги протянул руку.
- Давай.
- Что? - немного оторопел младший.
- Адрес, номер телефона придурка - давай. Я поеду и набью ему рыло, хуй отрежу, что еще тебе нужно, чтобы ты успокоился... Это моя задача, как хена - защищать твой зад.
- Я сам.
- Уверен? Я уже твои истерики не один день наблюдаю... Унесся в выходной куда-то из-под носа, а возвращения твоего я не видел, что происходит вообще? - Юнги нашел сумку с вещами и сжал ее лямки в руке. Ткнул пальцем в Чимина. - Едва лишь возникнет мысль, что нужна моя помощь, тут же сигнализируй.
Чимин кивнул, он и сам понимал, что Юнги просто не показывает, а в душе волнуется о нем очень сильно. Он тоже умел читать своего брата.
- Ладно, - Юнги цапнул стакан. - Иди работай. Обедать не забудь! Если дура будет выпендриваться, маякнешь, - он собрался открыть дверь и свалить мыться, но почему-то остановился.
Оглядевшись, Юнги убедился, что никого в комнате больше нет, поманил брата. Сонное любопытство его выглядело комично.
- Разузнай мне через свои каналы, какие сплетни идут о Хосоке и этом долговязом...
- Я тебе рассказывал же.
- Это то, что ты сам знал, поверхностное. Спроси этого Ли Тэмина.
- Я его спрашивал...
- Ты спрашивал больше о самом Сокджине, ну спроси же...
- Лааадно, хен, - закатил глаза Чимин, которому было как-то неловко интересоваться таким теперь, но признаваться тоже было нельзя.
Он бы мог порадовать хена известием, что Сокджин перестал быть его конкурентом, но тогда Юнги станет еще сильнее доставать Сокджина, а Чимину хотелось его защитить. Так что он покорно пошел к себе в отдел, и, улучив минутку, прижал Тэмина к стенке.
- Я пойду с тобой на обед, - скрестив руки на груди, сказал тот. - Потом поеду домой отсыпаться, эта дура всю ночь гоняла...
Он не договорил, так как продюсер Чан была начеку. Разведя руками, Тэмин отправился с поручением. Да, кроме как в обед, и не поговоришь... Надо бы вызвать Чонина, подумалось Чимину, он принесет вести от Чанеля. Как хорошо все-таки правильно организовывать агентурную сеть!
Вообще, на памяти Чимина, Тэмин и Чонин встречались прежде, и неоднократно, но оба они заявляли в один голос, что видят друг друга впервые. Чонин смотрел огромными коровьими глазами на ослепительно улыбающегося Тэмина, тот в ответ, собственно, улыбался и поглядывал томно. Чимин озадаченно переводил взгляд с одного на другого, так как в привычке вот так сходу флиртовать ни один из них раньше замечен не был. Спохватившись, однако, что обеденный перерыв был выбит с матами и не вечен, Чимин призвал этих голубков к порядку.
- Так, раздевательные взгляды отставить, - командирским тоном приказал он, что с его тенорочком звучало уморительно. - Тэмин, Чонин участвует со мной в операции под кодовым названием «Убрать соперника с пути хена»...
- ...такое себе название, никаких кодов, все чересчур очевидно, - высказался Тэмин.
- Он придумал это название буквально только что, - предал многолетнюю дружбу, не моргнув глазом, Чонин.
- Не сомневаюсь, что ты придумал бы лучше, - склонил голову на бок Тэмин.
- Я вообще мастак выдумывать интересное, малыш...
- Отставить! Иначе получите взыскание! - пропищал Чимин, и друзья умолкли, улыбаясь друг другу. - Наша задача с Чонином на данный момент - понять, в каких, по слухам, отношениях состоят объекты Чон и Ким. За этим в штаб был вызван разведчик Тэмин...
- ...кому-то явно пора в армию, - отчеканил себе под нос тот и вздохнул. - Ладно, ладно, не ерепенься... Я понял, чего ты хочешь... Что он хочет, я тоже понял, и его желания мне нравятся больше, - улыбнулся он сладко Чонину, и тот приосанился горделиво. - Ким и Чон - это продюсер новостного блока Чон Хосок и ведущий новостей в девять часов, мистер Самый красивый ведущий Кореи, Ким Сокджин.
- Именно. Доложи обстановку, - кивнул Чимин, не оставляя командирского тона.
- Ну, что... Все мы знаем, что эти двое знакомы с младшей школы, - скучающе протянул Тэмин. - Они друзья, с первых дней тут, поддерживают друг друга во всем, на корпоратах именно Сокджин тащит пьяного приятеля на себе домой обычно, если тот, конечно, не уехал раньше с кем-то... Оба бисексуалы, это все так же знают. В отношениях друг с другом не состояли и не состоят, потому что... тут мое личное предположение, я, признаться, впервые им делюсь, - тут Тэмин огляделся и придвинулся так, чтобы только спутники его слышали. - Мне кажется, продюсер Чон влюблен в кого-то вне канала. Иногда он выходит в коридор поговорить по телефону, и наши ребята слышат, таким тоном и такими улыбками сопровождается беседа с очень особенным человеком, но он ни разу не попался с тем, чтобы назвать имя. Возможно, и называл, но не при нас. Однако, мы точно знаем, что это - парень.
- То есть, слухи о том, что между Ким и Чон отношения, никогда не ходили?
- Нет, их репутация в этом плане безупречна, - кивнул Тэмин, выпрямившись, скользнув взглядом по Чонину. - У меня возникали, правда, подозрения, что есть интерес от Кима к Чону, но Сокджин превосходно держит себя, и я считал это собственной ошибкой.... пока ты не сказал обратное. Да я и теперь как-то слабо верю, - вдруг добавил Тэмин. - Вот что твой хен в продюсера Чона вкрашился, это без б. Если бы даже он орал в мегафон с крыши об этом, было бы не так заметно.
Надо будет сказать хену быть сдержаннее, подумал Чимин.
- Я тебе говорю толком, - подытожил Тэмин. - Со стороны Кима - раз уж ты утверждаешь, допущу интерес, но Чон - нет. Он только дружит, и с Кимом, и с Мином, Чимини... Это однозначное.
- Значит, я ошибался, думая, что Хосок все-таки выбирает, - задумался Чимин.
- Ну, видимо, и насчет Кима тоже ошибались мы, так как он сказал тебе одно, а сам, - и Чонин указал большим пальцем себе за спину.
Чимин глянул и увидел, к своему удивлению, Сокджина в сопровождении Чанеля, который что-то весело рассказывал. Вдвоем они прошли к кассе, сделали заказ, судя по всему, на сладости, при этом рука Чанеля лежала на спине Сокджина.
- Агаааа, - хитро улыбнулся Тэмин. - Красавчик-то какой... Это кто?
- Глаз не клади, - проворчал Чонин. - Это наш агент.
- Я уже положил свой глаз, - сладко пропел Тэмин, подмигнув ему. - Просто любопытно, где таких разводят?
- Там же, где и меня.
- Какое дивное место...
- Прекращайте этот балаган, - зашипел Чимин, дернув их за рукава.
Он вытянул шею, как цыпленок, изучая обстановку, следя за каждым движением Чанеля, потому что Сокджин вел себя, как обычно, сдержанно и умеренно-приветливо, да что за непрошибаемый этот хен?! Чанель же и улыбался, и касался, и наклонялся к уху, и вообще, всячески демонстрировал интерес и желание считаться у этого мужчины официальной парой.
- Сокджин знает себе цену, - с уважением заметил Тэмин. - Ведет себя с достоинством, впрочем, как обычно...
- Интересно, все-таки, в кого же влюблен Хосок? - подумал вслух Чимин, глядя, как мужчины у кассы получили большой коричневый пакет с заказом и направились к выходу. Чанель снова положил руку на спину Сокджина, на этот раз, ближе к пояснице.
Сокджин ничего не возразил. Но никаких ответных жестов от него так же не последовало. Почему, подумал Чимин, он так спокоен? Понятно, что разлюбить той любовью Хосока, что была привычна столько лет, за сутки невозможно, но... Он явно равнодушен к Чанелю, и не скрывает. Есть дружеский интерес - не более. Зачем же ему поддерживать эти отношения? Чтобы переключиться, отвлечься? Это явно стоило обдумать.
Ближе к вечеру ударил мороз. Чимин почувствовал его по тому, как быстро остыл его кофе - последний глоток он пил едва теплым. Они сидели рядком за спиной продюсера Чан, которая, взъерошеннее обычного, терпеливо внушала старшему продюсеру, что те айдолы, которых он ей навязывают, своим имиджем пока не вполне подходят ее шоу. Старший продюсер был неумолим, но и продюсер Чан не первый год его знала.
Помощники - Чимин и еще парочка девушек, Тэмин уже ушел домой, - сидели тесненько, сжавшись под пуховиками, сжав коленки, грея друг друга, как совята зимой в лесу. Чимин сидел по центру, чувствуя, как напарница слева мелко дрожит от холода, а справа - едва сдерживает зевки. Он вытащил руки из карманов, взял их лапки в свои ладони и сунул обратно в карман. Девушки притулились к нему еще теснее, греясь.
Раздался скрежет входной двустворчатой двери, и в образовавшийся проем просунул голову Юнги. Чимин поднялся, протиснулся за спиной продюсера Чан, едва переступая замерзшими ногами, и выскочил на волю и холод основного коридора.
- Ты чего какой синий? - усмехнулся устало Юнги, протягивая младшему согревающие пакеты. - Как дела?
- На улице явно похолодало, - поделился Чимин, беря пакеты, просовывая руки под полы куртки хена и обнимая его горячее тело. - Аааа, хорошоооо...
Юнги засмеялся, гладя его по спине.
- Я провел допрос своего источника информации, - пропыхтел Чимин в его шею. - Агент сообщил мне следующее: все знают, что объект и недруг знакомы долго, отношения воспринимаются как исключительно дружеские, так что тебе не о чем печься, хен.
- Люди не всегда все видят, - фыркнул Юнги каким-то странным голосом.
- Не скажи, порой люди видят больше, чем мы сами, тем более, все люди здесь - журналисты. К тому же, и это должно тебя окончательно успокоить, я и мои агенты видели в кафе объект и его знакомого...
- Да ладно?! - вытаращился Юнги, чуть отпрянув и взволнованно глядя на брата. Тот улыбался торжествующе.
- Чонин сказал, Чанелю очень нравится Сокджин, он хочет перейти к серьезным действиям...
- Они что, еще ни разу не...
- Я свечку не держал, и Чонин - тоже, хен, - хихикнул Чимин. - Но я видел, как Чанель кладет ладонь на талию и спину объекта, и тот реагирует как на что-то вполне обычное.
- А сам долговязый придурок что?
- Выглядит очень спокойным, - признался Чимин, отпустив хена, так как неплохо согрелся. - С его стороны я не видел никаких ответных жестов внимания или симпатии, он ведет себя дружески, и улыбается сдержанно. Однако, возможно, Сокджин понимает, что в кафе, куда ходят обедать коллеги, ему лучше вести себя именно так?
- Да, уверен, дело именно в этом. Зануда довольно эмоционален, когда находится в кругу хорошо знакомых, но держится спокойно с остальными, - покивал Юнги. Заметив в его глазах какой-то странный блеск, похожий на затаенную обиду, Чимин озадаченно нахмурился. - Я уверен, он мутит с этим Чанелем по полной.
- Главное, не подначивай его, - попросил Чимин. - Если ты будешь его бесить вопросами о Чанеле, как ты уже делал... лучше не мешать ему влюбиться, тем более, Чанель - хороший мужчина, он красивый, умный, и...
- Я уже понял, что ты решил сильно угодить долговязому, подобрав ему еще более долговязую пару под стать, - отмахнулся Юнги. - Честно говоря, я не планировал убирать его с пути так, чтобы он при этом был доволен жизнью, но раз уж так складывается - пусть воспринимает это как подарок от меня.
- Ведь он тебе ничего плохого не сделал, - сказал вдруг Чимин. - Он не виноват, что влюблен в человека, в которого влюбился ты. Если уж так посмотреть, это ты влез в чужие отношения, хен... Так зачем ты хочешь ему зла? Он ведь... ну... он вел честную войну, не настраивал Хосока против тебя, и...
- Ты с чего это взялся его защищать? - сощурился Юнги. - Предать меня решил?
- Да почему «предать»-то сразу?! - оторопел Чимин. - Я пытаюсь понять, зачем нужно быть с ним таким жестоким?
- Он тебе нравится, что ли? - недобро прошипел Юнги.
- Я попросил его быть моим хеном. И он согласился. Он со мной очень хороший, и... я хочу тебе счастья, но ему зла я не желаю, и делать не буду ничего ему во вред, вот так, - выпятил губы Чимин.
Юнги вздохнул, полез в карман и достал пачку сигарет.
- Ты был, есть и остаешься ребенком, Мин Чимин, - презрительно проговорил он, сунув в зубы белую палочку и убрав пачку на место. - С чего бы ему с тобой ссориться, если он не знает, что ты помогаешь мне?
- Уверен, он не откажется дружить со мной, даже если узнает, что я подсунул ему Чанеля, - фыркнул Чимин.
Юнги усмехнулся и вдруг кивнул куда-то в бок. Чимин обернулся и увидел Сокджина - ведущий Ким стоял за его спиной, в трех шагах. В одной руке у него была коробка с пончиками, в другой - большой термос. Лицо Сокджин было спокойно, губы подернула улыбка.
- Ну, вот и проверим, что он думает о тебе теперь, - ехидно проговорил Юнги. - Привет, долговязый, скоро эфир, чего ты шляешься?..
- Чимини, я подумал, ты остаешься допоздна, и наверняка хочешь перекусить, и твои девочки, я взял пончиков и пирожных, угости и продюсера Чан, она любит сладкое, - улыбнулся Сокджин шире, глядя Чимину в глаза.
- Джин-хееееен, - протянул мальчишка. - Я...
- Все в порядке. Я не узнал ничего из того, о чем не мог бы догадаться и сам, - рассмеялся Сокджин. - И разве я не твой хен с сегодняшнего дня? - подмигнул он и отдал ношу Чимину. - Хен должен заботиться о тонсэне. Все, я ушел готовиться к эфиру. Пожелай мне удачи, малыш.
- Хеееен! - заревел Чимин, но Сокджин потрепал его по макушке, утер слезы большими пальцами и ушел, он просто ушел, не удостоив Юнги ни единой фразой, оставив аромат пончиков и хороших духов вокруг Чимина.
- Тебя купили пончиками, поздравляю, - прогудел ему в ухо Юнги. В его голосе чувствовалась злость.
- Ты... ты мерзкий, хен, - огрызнулся Чимин, оборачиваясь. - Я говорил тебе, что он хороший человек, а ты... ты разочаровал меня! Почему ты так говоришь с ним? Что за «шляешься»?! Господи, когда ты станешь вести себя как воспитанный, умный мужчина, хен, хватит быть такой тупой гопотой! - прошипел он в обалдевшие глаза Юнги, развернулся и скрылся за дверьми студии.
Какое ты позорище, Юнги-хен! Как меня угораздило родиться твоим братом?!
Чимин отдал угощение девочкам и взвинченной, но победившей, а потому счастливой продюсеру Чан, цапнул стаканчик с кофе из термоса, пирожное и пончик на салфетке, и сел, нахохлившись, как сыч.
Придется мне браться за твое воспитание, Юнги-хен! Ну, держись!