Сущее безумие

Сокджин

— Эй, Джин, ты идешь?
Боже, как приятно слышать! Сокджин резво поднялся из-за своего стола, едва увидев идущего к нему Хосока. На часах — половина одиннадцатого, завтра выходной у них обоих, чертов Мин будет работать всю ночь и, конечно, скрежещет зубами, а Сокджин и Хосок едут к Хосоку смотреть новое шоу на канале конкурентов, и, если все продлится слишком долго, Сокджин сможет заночевать у друга. Конечно, ввиду того, что они не в отношениях, ничего особенного в связи с этим не предвидится, но зато утром Сокджин приготовит Хосоку завтрак и увидит его в домашнем образе — взъерошенного, с сонной улыбкой, в просторной белой футболке, и пахнущего душем.
Сейчас от них обоих так же пахнет чистотой — после эфира Сокджин всегда шел помыться, так как эта омерзительная рубашка с твердым воротничком вкупе с густым гримом сводили его с ума. Теперь, будучи одет в простую одежду, он чувствовал себя гораздо лучше, ощущение чистого тела добавляло бонусы к хорошему настроению, и вот — вишенка на торте удачного вечера. Хосок и его общество.
Остановившись у стола Сокджина, друг оперся локтями о ширму и зевнул. От него приятно пахнет туалетной водой. Что-то восточное, терпковатое, очень идущее Хосоку.
— Только не говори, что ты устал, — притворно возмутился Джин, смеясь.
— Кстати, нет, я днем покемарил, — похвастался друг. — Но по пути сюда зашел к Юнги потрындеть чуть-чуть, он надежно засел в кабинке монтажа, весь обложился едой, будто мукбанг снимает, и нахохлился, как воробей на ветке… Надо как-нибудь встретиться нам всем вместе, что скажешь? — он оттолкнулся от ширмы и двинулся к выходу из офиса ведущих новостей, так как друг поднялся, красивым жестом накинув пальто.
Сокджин двинулся за ним следом, махнув на прощание Джехвану, который нависал над одним из коллег и что-то с хитрым видом выглядывал в его телефоне.
— В понедельник принеси кимчи, — крикнул Джехван, на мгновение оторвав взгляд от телефона. — С меня рамен!
— Босяцкий ужин, — пояснил Сокджин для Хосока. — Хорошо, только много острого не бери!
— Идет! — и Джехван снова отвернулся.
— Ты, я смотрю, не оставляешь надежду подружить нас, — заметил Сокджин, когда они ехали лифтом.
Хосок улыбнулся, пожав плечами. Оба не планировали обсуждать эту тему в присутствии коллег, едущих в той же кабине, но дома Сокджин собирался обязательно вернуться к теме, потому что ощущал себя в подвешенном состоянии, да и угроза наступления, озвученная мерзким Мином, его постоянно точила.
Честно говоря, он планировал гораздо больше, чем обсудить необходимость наличия этого мятноволосого ментоловоняющего чуда в их с Хосоком отношениях. Накануне Тэхен припер хена к стенке, безжалостно обозвав лузером и трусом, Сокджин защищался, как мог, но и сам понимал: дальше тянуть уже нельзя! Он с трудом перенес последние отношения Хосока, которые были с девушкой, и там почти до свадьбы речь дошла, но чудом каким-то все сорвалось. Хосок тогда был в горе, и Сокджин увез его на Чеджудо развлекаться. Когда Тэхен узнал, что брат так ни в чем другу не признался, назвал вселенским ослом и не разговаривал неделю.
Сокджин и сам понимал, что это был крутой шанс, но ему казалось жестоким воспользоваться другом в такой ситуации. Хосок справился с расставанием, потому что Сокджин таскал его по всем развлечениям, слушал с терпением чистого ангела, был внимателен… Ему казалось, любой понял бы, что Джин чувствует, но Хосок сказал в самолете на обратном пути:
— Мне так повезло, что ты мой друг, Джинни.
Весьма жаль, что без опасения навредить остальным пассажирам он не мог ринуться из самолета. Нет человека — нет проблем. Он ограничился тем, что улыбнулся и покивал, соглашаясь, что им очень повезло друг с другом. Остаток рейса Хосок спал на плече Сокджина, уютно устроившись, а тот размышлял о том, какой у Тэхена трусливый хен…
Они доехали без проблем: снега на улицах не было, и с неба он не ожидался, над Сеулом темнело чистое небо, и, вполне возможно, где-то за городом можно было любоваться на звезды.
— Где Тэхен? — спросил Хосок, заруливая на парковку у своего дома. Джин ехал с ним, планируя завтра вызвать такси и ехать к студии за своей машиной. Что такое сложности, когда речь шла о поездке с Хосоком?!
— Поехал за город, хочет прогуляться по своей выставке при свете ночи, как он выразился.
— Все проходит хорошо?
— Да, толпы народу, что брата бесит, конечно, но он все же доволен, это заметно. Я так думаю, он хочет пофотографировать ночное небо за городом, и, кстати, прихватил твоего братца, чтобы таскать аппаратуру…
— Они славно ладят, — рассмеялся Хосок.
Вытащив из багажника сумку с едой, которой затарились в супермаркете, они вошли в лифт. В этот час соседи все уже были дома, лифт едва слышно громыхал подвижным механизмом, и Сокджин подумал: разве это не славно? Я и мой любимый человек возвращаемся с работы поздно вечером, мы вместе съездили в магазин купить еды к нашему ужину, сейчас приготовим и сядем смотреть шоу, а потом было бы дивно вместе прибраться, вместе принять душ и лечь спать, и даже если оба устали, не шалить, а просто засыпать в объятиях друг друга, сонно целуясь. Он вспомнил все те моменты, когда у него была возможность либо когда его убивало желание поцеловать Хосока, но он держал себя в руках, и едва ни застонал от расстройства.
— Джин? — вдруг нарушил приятную тишину между ними Хосок. — Почему, все-таки, вы с Юнги никак не поладите?
Ну, и зачем вот ты снова заговорил об этом козле?! Сокджин досадливо скривил губы — напоминание о мерзком поганце испортило флер радости от мечтаний, которым он придавался, стоя тут, возле Хосока. Двери лифта раздвинулись, выпуская друзей в пустой тихий коридор. Хосок шел первым, на ходу доставая карту-ключ, и явно ждал ответа. Сокджин вздохнул.
— Ну, во-первых, мы оба не пытаемся поладить. Это нам не интересно. Я, вероятно, зануда в его глазах, он в моих — гопота неотесанная…
Хосок рассмеялся, толкнув дверь, впустив Джина за собой в приятную пустоту квартиры. Здесь было все под стать жителям — и мебель, и декоративные элементы, и запахи, все было нацелено на удобство и выглядело веселым и ярким. Сокджин знал, что обстановкой квартиры занимался Чонгук, которому Хосок обычно ни в чем не отказывал, и весьма удачно, что у Чонгука был вкус, и он совпадал со вкусом Хосока. Тэхен говорил, эта квартира напоминает ему дома в аниме Миядзаки.
— Иди на кухню, я приберусь в гостиной, — скомандовал Хосок.
— Я быстро все приготовлю, а ты вытащи плитку в зал, — кивнул Сокджин. — У тебя оставался кимчи?
— У меня кимчи из редьки и из капусты, которые ты давал мне две недели назад, мы едим по чуть-чуть, я же все на работе ночевал. Чонгук делал из зеленого лука.
— О, это вкусно!
Да, когда Чонгук хотел, он готовил, и очень неплохо. Вскоре все приготовления были завершены, Сокджин скинул на спинку дивана пиджак и опустился на пол возле Хосока, щелкающего пультом. Разумеется, приготовление самгепсаля на жаровне было занятием Сокджина, ведь он мог, пользуясь этим, сворачивать кульки для Хосока и кормить его с руки. Они смотрели шоу, смеялись, обсуждая, что их дирекции развлекательных передач стоит поднапрячься, так как конкуренты превзошли все прогнозы.
— Если и дальше они будут снимать так весело, нашим придется ночевать на работе, — заметил Хосок.
— Я рад, что работаю в новостном блоке, — кивнул Сокджин.
— Ну, ни один ведущий новостей в это стране не может сравниться с тобой. Кстати, ты согласился на рекламный контракт?
— Да, но мне пришлось попотеть, убеждая их, что я не могу отказываться от эфиров в угоду их прихотям, и им придется ждать до моего отпуска в июле, чтобы вытащить меня на съемки в Пусан, — пожал плечами Сокджин. — Ты считаешь, я хорош? — улыбнулся он затем.
— Ты знаешь, что да, — хлопнул его по спине Хосок, пережевывая еду. — Налей мне еще… Кажется, в январе у тебя съемки для парфюмерного бренда. И ведь скоро выйдет реклама той линейки уходовых средств для лица от Holika Holika?
— Да, мне кажется, я получился хорошо, — покраснел Сокджин ушами.
— Юнги не сумел ничего на это возразить, когда я показал ему тот снимок, что ты скинул…
Сокджина бросило в краску. Зачем Хосок показывал этому заносчивому гаду его снимок, который был показан для убеждения Хосока, что Сокджин мега-красив?! Опять пытается расположить Юнги?!
— …заночуешь? — вдруг спросил Хосок, врываясь таким глупым и, одновременно, волнующим вопросом в возмущение мыслей друга.
Господи, что за вопрос?!
— Ну, если будут в некондиции… Ты хочешь, чтобы я готовил тебе завтрак? — пожурил Сокджин, стараясь не показывать радости, что за эти годы вошло у него в привычку.
— Да, — рассмеялся Хосок. — Ох, Джин, кому же так повезет, что ему достанешься ты…
— Я уже достался тебе, — улыбнувшись, вспыхнул Сокджин, сворачивая новый кулек.
— Я так и говорю Юнги: Сокджин просто идеальный бойфренд, красивый, умный, веселый, готовит шикарно, — покивал Хосок, не замечая, что лицо друга посерело. Опять про Юнги! — Интересно! — вдруг вытаращился он. — А что если на телестудии есть кто-то, кто на тебя глаз положил, но ты вечно со мной, и человек не решается?!
Сокджин посмотрел ему в глаза, думая о том, что друг его очень слепой. Он буквально чувствовал, как из собственных глаз его льется свет — заметь мои чувства, Хосок, прими их!
— Что?! — открыл рот буквой О тот. — Ты знаешь кого-то, кому ты нравишься? Это Джехван, да?!
— У Джехвана отношения, — улыбнулся мягко Сокджин. — И мы друзья. Не ведись на болтовню этого недоростка, не приписывай мне отношения, которых нет.
— А с кем он тусуется? С Тэкуном?
— Нет, у Тэкуна свои отношения, — покачал головой Сокджин.
Хосок посмеялся, покивал, мол, ладно, не его дело, уселся смирно.
— А тебе, Хосок… тебе кто-то нравится сейчас? — вдруг спросил Сокджин, ощущая, что тишина становится странной.
— Я бы тебе сказал, — улыбнулся слабо Хосок, глядя на экран плазмы. — Сокджин… я хочу, чтобы вы с Юнги все-таки не ссорились. Потому что если вы подеретесь… мне будет неприятно и стремно. А он может.
— Что — он может? — голос Сокджина против его воли стал сухим.
Хосок потянулся до пульта и выключил телевизор. В гостиной воцарилась тишина, только едва слышно шкворчал на плитке жир.
— Он может полезть в драку. У него характер довольно решительный, рисковый, и он… Испытывает к тебе негатив. Он хочет, чтобы мы перестали дружить.
— Это смешно! Почему его мнение вообще что-то значит?! — сердце больно кольнуло.
— Его мнение не значит ничего в плане нашей дружбы, но донести это ему будет непросто, если ты будешь его подначивать, — Хосок по-прежнему не смотрел на Сокджина, глядя на остатки соджу в рюмке.
— Я совершенно ничем его не подначиваю, я вообще стараюсь жить с мыслью, что Мин Юнги приснился мне в дурном сне! Ты так сильно хочешь сохранить его дружбу?
— Он хороший парень. И становится злым только если речь заходит о тебе.
— Тогда он не очень-то хороший, — ничего не понимал, но бесился Сокджин.
— Он просто…
Хосок замялся, так, словно ком стоял в горле. Сокджин промолчал, ожидая, и подозрения штормили в его душе.
— Он — что… Хосок, он…
Блять, нет. Только не это.
— Он сказал мне, что я ему нравлюсь.
Сердце Сокджина ухнуло в пятки.
— Я догадывался, по его поведению, — сказал тихо Хосок. — Взгляды, голос, любой повод коснуться, внимание, и когда мы пошли с ним в паб как-то вечером, он мне сказал, что было бы круто, если бы мы с ним встречались. Я попытался отшутиться, но он серьезен.
— Ты хочешь этого? — Сокджин и сам услышал, как голос его упал.
— Я не уверен.
Есть ли что-то хуже этого ответа? Не твердое «нет», а сомнение?
— Так что, я думаю, если он будет видеть нас вместе, будет агрессировать на тебя, — добавил Хосок, и теперь он посмотрел на Джина. — Ты мой друг, я хочу оберечь тебя, и хочу общаться, с вами обоими, так как с вами мне интересно. И я хотел бы видеть вас друзьями.
— Хосок, это невозможно, — сказал Сокджин. Ему стало внезапно холодно, сначала ноги, затем щеки и нос, затем руки. Сердце замедлило бег.
— …почему ты так категорично против него с самого начала? Ты… знал, что я ему нравлюсь? — Хосок явно пытался нащупать ответ сам.
— Он мне сказал, тогда, на крыше, когда ты ушел, — кивнул Сокджин. — Сказал, чтобы я сваливал, потому что он не желает видеть меня подле тебя, что ты ему нравишься… короче, все то, что ты знаешь теперь и сам. Я сказал ему сваливать, так как мы дружим уже второй десяток лет, — его колотило. — Но он был таким же наглым, как и всегда. Он меня ненавидит. А я — его. И мы не примиримся. Только не мы, Хосок.
— Для чего ему тебя ненавидеть, я не понимаю, — проговорил тот, глядя Джину в глаза. — Понятно, что после его агрессии и этих слов ты мог его не любить, но ему зачем это…
— …потому что он, как любой влюбленный, сразу понял, что ты есть для меня, — голос не сорвался на этот раз, но Сокджин ощутил страшную сухость во рту, облизал сухим языком губы. — Он увидел, что я в тебя влюблен, и что это длится долго, и распознал во мне соперника.
Хосок молчал. Он буквально застыл на месте, сжав плотно губы и почти не мигая. Сокджин потянулся и выключил плитку, так как горящий жир уже источал нехороший запах. Опрокинув стопку соджу, он сказал уже более спокойным голосом, так как сладкая терпкость напитка смочила рот:
— Я влюблен в тебя примерно все то время, что мы знакомы, Хосок. Ты моя первая любовь и самая долгая. Я… понимал, что ты не испытываешь того же, вот и молчал, ты знаешь, я начинал отношения, потом они кончались, потому что это был просто способ забывать тебя, но… все без толку. Ты мог бы никогда ни о чем не узнать, если бы ни этот Мин с его претензией заменить меня. Я не могу тебя потерять, хотя бы как друга! И этот тварище — не тот, кто помешает мне. Если только ты сам теперь меня прогонишь.
Он перевел взгляд на Хосока, взгляд, полный решимости и отчаяния.
— Но если нет — я буду пытаться завоевать тебя. Я знаю, что могу сделать тебя счастливым, я хочу этого, Хосок.
— Я тоже не хочу тебя терять, — кивнул друг, но спасительную улыбку так и не смог выжать. Он был слишком шокирован, и даже побледнел. — Но… как друга, Сокджин. Черт… я даже не догадывался! Тэхен всю дорогу мне намекал! — он в ужасе схватился за голову, вскочил и принялся мерить шагами комнату. — И Чонгук! Чонгук тоже говорил иногда: «было бы круто, встречайся ты с Джином, только ему могу тебя доверить»! Они оба знали?!
— Да. Тэхен понял сам, и растрепал Чонгуку, — улыбнулся Сокджин. — Твой брат оказался более тактичным.
— Дьявол…
Хосок плавно опустился на диван, лег на спинку и застонал:
— Да чего с вами?! Что во мне такого?! Я думал, нас будет трое друганов, мы могли бы ездить куда-то и веселиться, и на работе, мы все связаны одним делом, я думал, наши тонсэны подружатся, у Юнги есть братик, я знаю его заочно, милый парнишка! Да что не так все время со мной?!
— Да почему — с тобой?! Если ты дашь понять этому придурку, что ему ничего не светит…
— Я пытаюсь убедить его, что ему не нравлюсь, что он заблуждается, — развел руками Хосок. — Он придумал какой-то мой образ, но я чувствую, там мало от настоящего меня, понимаешь?!
— И про меня ты так думаешь?! — покраснел Сокджин, задетый тем, что Хосок не готов бросить общение с Юнги.
— Нет, ты меня знаешь… но… может быть, ты сам… ну…
— Заблуждаюсь?! — вскочил Сокджин. — Ты… Все, что я чувствовал столько лет…
— Джин, я не то хотел сказать, прости, пожалуйста, — взволнованно встал Хосок, поймал его руки. — Пойми меня, я в шоке! Думал, с тобой мне все понятно, я очень ценю это, но тут ты говоришь, что все эти годы я тебе… нравился! Я как должен ощущать себя?!
— Правильно ли я понял, что ты даже в мыслях не имел, что у нас что-то может быть? — спросил Сокджин, он весь трясся от переизбытка эмоций. — Не щади, говори как есть. Мне будет проще…
— Не думал. Я никогда не видел нас парой. Ты мой самый близкий друг, я думал, ближе уже некуда. Пожалуйста, прими это…
— Прости, — Сокджин вырвался из его рук. — Мне надо все обдумать, прийти в себя, иначе я наговорю лишнего. Я… поеду, прости, тебе придется прибраться самому, и… Увидимся на работе.
— Джин…
Но Сокджин бросился в прихожую, подхватив пиджак, быстро оделся и вышел в коридор этажа. Дверь хлопнула за ним, он помедлил мгновение, затем услышал из квартиры шаги и опрометью кинулся к выходу на лестницу.
Он не мог ждать лифт, так как не хотел встречаться с Хосоком, который выскочил из квартиры и позвал его. Прижав спиной дверь на лестничный пролет, Сокджин притих, затаив дыхание. Его сердце колотилось очень громко и жутко болело.
Потом Хосок ушел, послышался писк закрываемой двери. Сокджина накрыла тишина дома, он ощутил кожей холод металла вокруг, и отчаяние сковало его руки и ноги. Он просто стоял и молчал, глядя на мигающий огонек на камере слежения в углу на стене, его голова была пуста от конкретных мыслей, но полна какой-то ваты из обрывков фраз и эмоций, словно в чаше блендера перемололи все то, что его волновало, и влили в голову. Сквозь все это он почувствовал вибрацию телефона в кармане. Это Хосок, подумал он, доставая гаджет, но увидел на экране номер Тэхена.
— Да?
— Хен, мы с Чонгу едем домой, жутко замерзли, он заночует у нас, ладно?
— Конечно.
— А ты где?! Что за странный шум на фоне? — голос Тэхена звучал спокойно.
Тонсэн все знает. Тэхен всегда и все знает.
— Я почти дома, малыш, был у Хосока, а теперь вот иду к парковке. Вскоре увидимся. Покорми Чонгука, ладно?
— Да, хен. Езжай осторожно.
Ночь была морозной и безветренной. Сокджин сел в такси, пахнущее духами предыдущей пассажирки, назвал адрес дома. Он понимал, что сейчас не в том состоянии, чтобы вести машину. Ему хотелось домой, в уютную компанию тонсэнов, послушать болтовню Чонгука и, если хватит мужества, поделиться с ним и Тэхеном тем, как, спустя кучу лет, его сердце-таки оказалось по-настоящему разбито.

Юнги

На самом деле, это был не первый раз, когда Юнги отказывали. Второй или третий… Словом, случалось это не так уж часто, чтобы относиться философски. Поэтому, когда Хосок дал понять, что к апгрейду отношений не готов, Юнги впал в некий ступор. Нет, характера закончить встречу на мажорной ноте ему хватило, но, приехав с нее домой, он уселся, как был, в пальто и шапке, на диван и замер, вытаращив глаза на стену напротив. Услышав шум в коридоре, из кухни выплыл Чимин.
— А, это ты?! Уже пришел? — забормотал он, подходя. — А что с твоим лицом? Ощущение, что ты смерть увидел, ну, или Сокджина этого твоего… Ты же ездил на встречу с Хосоком, предполагалось, что вернешься ты воодушевленный, или вообще вернешься только завтра… А что случилось? Юнги-хен! — не выдержав, тонсэн уселся возле старшего брата и подергал его за рукав.
Юнги тяжело вздохнул, стащил с головы шапку и сжал ее в кулаке. Кулак у Юнги был знатный, так что Чимин подутих, ожидая, пока у хена проклюнется речевой аппарат.
— Меня еще никогда не френдзонили, — пробубнил Юнги в шарф. Потом сообразил, отчего ему жарко в моменте, распутался из одежды.
Покачав головой, Чимин поднял пальто, шарф и шапку с пола и пошел в коридор развесить по местам. Вернувшись, застал хена сидящим на том же самом месте, ноги расставлены, локти уперты в колени, голова — на ладонях. Страдает.
— Пошли хомячить, — потянул его за рукав Чимин. — Пошли…
— Я уже ел.
— Я буду есть, а ты — говорить, — послушно согласился тонсэн. — Тебе надо выговориться.
— Мне не надо выговориться, — возразил Юнги, но с места встал и двинулся следом за младшим братом. — Мне надо нанять киллера по дешевке, так как до зарплаты не так уж много денег осталось, и пристрелить одного долговязого придурка…
— Хен, ты же понимаешь, что все дело вовсе не в Сокджине, — покачал головой Чимин, наливая хену кофе покрепче и садясь есть за стол, где дымилась в тарелках еда. — Дело в том, что ты ищешь преграды там, где их нет, вместо того, чтобы действовать решительно.
— Что ты имеешь ввиду, тонсэн, который обещал, да все еще не предъявил мне план операции по обезсокджиниванию пространства вокруг меня? — поднял тяжелый взгляд на невозмутимо жующее личико брата Юнги. — Обманул меня…
— Я не обманул! — ткнул в него палочками Чимин. — Но в мой план необходимо было внести корректировки. Теперь, когда ты признался, и, судя по всему, быть твоим парнем не согласились…
Юнги кивнул, хлюпнул кофе и стукнул чашкой.
— …то теперь я могу точно сказать, как нам быть, — кивнул Чимин. — На твое великое счастье, я работаю там же, где и ты, и могу помочь не только советом, но и делом.
На лице Юнги было написано, что он не считает это такой уж удачей, но так как иных вариантов у него нет, будет покорно слушать Чимина. Тонсэн уселся поудобнее, кинул в рот очередную порцию еды и изрек:
— Раз он френдзонит вас обоих, вы, стало быть, на равных этапах гонки. Ты можешь применять против него грязные приемы, равно как может и он, но я уже понял по отзывам сотрудников, что Сокджин воспитан довольно светски, так что вряд ли он позволит себе какую-то пакость в отношении тебя. Тебе, таким образом, очень повезло…
— Вряд ли Хосок оценит такие приемы, они с Сокджином друзья! — Юнги скорчил гримасу.
Улыбнувшись, Чимин потянулся подлить себе газировки.
— Есть такие приемы, которые не пойдут ему во вред, хен, в конце концов, вы взрослые люди.
— И что же это за приемы?
— Понять, кому нравится Сокджин, и помочь этому человеку его завоевать. Нужно переключить внимание ведущего Кима с Хосока-хена на кого-то другого, — пропел сладко Чимин.
— Ты в своем уме?! Этот верзила уже годы влюблен в Хосока, как ты предлагаешь его отвлечь?! Тем более сейчас, когда мы официально воюем за эту крепость… Нет, Чим, это не годится, — отмахнулся Юнги, потерев ладонями уставшее лицо.
— Напрасно, — как-то странно и ехидно проговорил Чимин. — Это отлично сработает. Тебе даже ничего делать не придется, все проверну я.
Юнги, надо сказать, очень любил, когда за него делают трудную работу, так что моментально сменил гнев на милость.
— Сокджин нравится очень многим, — заметив это, сказал Чимин. — Я составлю список и выявлю того, кто подходит больше всех. Не переживай, так как мне самому интересно, я проверну все как надо.
Вообще-то, Юнги и не сомневался, он только боялся, что новая привязанность не вытеснит Хосока из мыслей этого длинноногого сволоча. Все-таки, такая долгая влюбленность так быстро не проходит. В идеале, конечно, чтобы Сокджина куда-то по работе отправили, но, учитывая его должность, это маловероятно.
— Но этого будет мало! — изрек Чимин, ткнув пальцем в потолок. — Отвлечь Сокджина важно, но что еще важнее — чтобы Хосок тянулся к тебе. Отрадно, что он хочет сохранить вашу дружбу, даже в некий ущерб его дружбе с Сокджином. Я так понял, он хочет, чтобы вы подружились?
— Да, идиотская затея, — кивнул Юнги, покачав головой. — Когда я уже дал понять, что это невозможно, уверен, и этот придурок тоже…
— Как думаешь, Хосок знает о чувствах Сокджина? — задумался Чимин.
— Нет, за столько лет ему яиц не хватило признаться.
— Тогда это так же нам на руку, — хлопнул в ладоши Чимин и посмотрел в глаза Юнги пронзительным взглядом. — Тебе придется подружиться с Сокджином. Сделай так, как хочет Хосок. И ты должен быть инициатором, чтобы Хосок видел — ты все сделаешь ради него. Понятно?
На пару минут Юнги приморозило к стулу. Наслаждаясь произведенным фурором, Чимин доел ужин и пошел мыть посуду.
— Ты… Чимин, походу, ты слушал меня своей жопкой, тонсэн, — проговорил Юнги. — Я тебе сказал чистым корейским, что расставил с этой дылдой все точки над буквой, я дал ему понять, чтобы он свалил с моего пути и не мешался под ногами… А теперь ты говоришь мне идти на попятный?!
— Именно так. Первый признавший свою ошибку, всегда самый умный, — изрек Чимин. — Ты должен произвести самое приятное впечатление на Хосока-хена, разве нет?
— Но не такой же ценой! Да и как я могу подружиться с ним, он же…
— Но Хосок с ним дружит? — скрестил Чимин руки на груди. — Вот, значит, тебе надо понять, что в Сокджине такого, что держит Хосока рядом с ним столько лет. Задружись с тонсэном Хосока, кажется, он у него есть, ты говорил, студент, если ты понравишься ему, уверен, он замолвит за тебя словечко.
— А вот это действительно хорошая идея, — оживился Юнги. Подскочив, он подошел к Чимину и похлопал его по плечу. — Я устрою так, чтобы мы все встретились, скажем, приглашу Хосока и его брата к нам, как смотришь? Приготовим с тобой что-нибудь… Ты же будешь, поможешь?
— Конечно, мне не трудно, все для хена, — улыбнулся Чимин, кивая. — А хен тогда не будет отказывать продюсеру Чан, когда она просит его побыть звуковиком на ее шоу…
Ушлый жук, конечно, этот Чимин.

Чимин

Проблемы Юнги-хена были, по мнению Чимина, сущим пустяком (однаок. неплохо помогали рефлексировать от собственных переживаний относительно одной татуированной личности, никак не идущей из памяти, чтоб ты провалился, Чонгук!). Конечно, Сокджин представлял собой значительную конкуренцию, но на стороне Юнги играл Чимин, а, значит, волноваться ни о чем не стоило. И все же не стоило и недооценивать врага — и всю следующую неделю Чимин потратил на сбор сведений о нем, поизучал его со стороны и пришел к не вполне утешительному выводу, что тут, кажется, придется поднапрячься. В дело был взят лучший друг Чонин, как консультант извне, и Тэмин, как источник сплетен.
— А зачем ты вдруг решил собирать данные на ведущего Кима? — сощурив красивые глаза, поинтересовался Тэмин, впрочем, не отказываясь от мзды в виде пачки рамена и упаковки кимчи из супермаркета, которые Чимин выставил перед ним. — Если ты решил положить на него свой глаз, то сразу навернись. На место в его постели претендуют все ведущие новостей, даже те, кто его старше и с оформленными отношениями, почти все режиссеры новостного блока, и даже наша продюсер млеет, когда видит его на экране. Он любимец зрителей, и у него дохрелион поклонников вне здания телестудии, я не говорю о том, что он — модель в рекламе парфюма, белья, джинсов и косметики. Это слишком высокая планка.
— Мне очень приятно, что ты такого высокого мнения о моих качествах, — скривился Чимин, мысленно пожелав Тэмину подавиться раменом, который тот как раз наворачивал. — Но я интересуюсь не для себя. Один мой знакомый, весьма интересный мужчина, престижной профессии, заинтересовался им…
— Ааа, ну пусть встает в очередь, — покивал Тэмин.
— А есть кто-то среди наших, кто прям особенно настойчиво интересуется им? — хитренько поинтересовался Чимин, пододвигая коллеге пачку кимчи.
— Спасибо, — Тэмин задумался послушно, втягивая с шумом лапшу. — Скорее всего, господин Чха.
Чимин задумался, затем вытаращил глаза, затем поперхнулся кислородом. Тэмин хитренько хихикнул, хрумкнув кимчи.
— А что ты удивляешься? Президент телекомпании перестал быть мужчиной, заняв свою должность? Ему всего сорок восемь лет, и он вполне импозантный. Не думаю, правда, что это нравится его жене, но кто спрашивает жен в наше время?!
— С чего ты взял, что он… Да бред какой-то!
— Мда? — посмотрел на Чимина как на вылезшего из тайги медведя неотесанного Тэмин. — Достоверно известно, что президент Чха не пропускает ни единого выпуска девятичасовых новостей, он пользуется туалетной водой или духами лишь теми, какие рекламировал Сокджин, носит часы, которые те так же представлял, и…
— И… — заинтриговано подхватил Чимин, чья уверенность в своих силах таяла под гнетом информации.
— И мне достоверно известно, что на недавний день рождения Сокджин получил солидную премию, а принять решение о внеплановой премии мог только… президент компании…
Тэмин выпил бульон от рамена и вышвырнул чистую плошку в урну.
— Я точно знаю, что однажды у Сокджина ни с того ни с сего прокололось колесо, прямо на нашей платной закрытой парковке, вот ведь незадача? И президент Чха на своей машине подвез его, поговаривают, они были в машине без охранника и водителя… Весело? Ну все, я пошел. Нужна будет еще инфа, купи мне к рамену и кимчи еще корн-дог и пачку рису, а то ты больно острое все берешь… Бывай.
Хлопнув Чимина по плечу, Тэмин удалился походкой сытого человека. В комнате отдыха воцарилась тишина.
— Все хуже, чем я предполагал, — прошептал Чимин, и достал телефон. — Чонин? Не планируй вечер, мне нужно кое-что обсудить.
— А если у меня уже были планы? — жалобно простонал тот в трубку, но было ясно, что его планы летят в топку. Если Чимину было надо (а ему было действительно надо, так как дела Юнги помогали сублимировать собственные переживания из-за одного паразита с шикарным телом), Вселенная смиренно шла ему навстречу.
Они встретились в кафе у студии, где работал Чонин, и тому следовало ценить, что Чимин не вытащил его к своему дому, а приехал сам — за это Чонин купил другу кофе и пирожное. Чимин выглядел как полководец, составляющий план осады особенно упертой крепости.
— Я не могу, не имею право подвести хеннима! — стукнул он кулаком о ладонь, сверкнув глазами. — Но все оказалось намного сложнее…
— Что ты узнал, и что вообще происходит? — устало подпер кулаком щеку Чонин.
— Я дал слово Юнги-хену, что отважу Сокджина с его пути. Для этого я планировал помочь кому-то из поклонников Сокджина завоевать его, но тут выяснилось, что у ведущего настолько много поклонников, что… и даже президент нашей телекомпании!
— Ну, Сокджин очень красивый, и он модель, — пожал плечами Чонин.
— В том и дело! — зашипел Чимин, яростно вгрызаясь в пирожное. — Если, имея такой легион фанатов, он все равно ждет от Хосока-хена ответа на чувства, его влюбленность много сильнее, чем казалось. Конечно, было бы гораздо проще найти кого-то Юнги-хену, но это будет означать, что хен сдался, я не могу такого позволить! И как же быть?
— Придерживаться плана. Ничего не изменилось, — пожал плечами Чонин, — Но, что-то мне подсказывает, что помощь президенту от тебя не требуется…
Чимин дал понять, что шутка не смешная.
— Есть кто-то еще?
— Я так понял, те двое его коллег из новостного блока, кого мой хен считал претендентами, на деле только друзья Сокджину, — пожал плечами Чимин. — Тэмин намекнул, что Сокджин часто общается со своей вечной напарницей Джису, но она только рассталась со своим парнем, и рассталась нелегко, и сейчас ищет только покоя.
— Никакой покой не мешает хорошему флирту, — заметил Чонин на это.
— Это не тот случай, они просто друзья, — отмахнулся Чимин. — Я сам наблюдал за ними, и осторожно расспрашивал туповатую помощницу Сокджина — там все чисто.
— Тебе нужен человек, неважно, мужчина или женщина, кто будет Сокджину реально интересен, — сказал Чонин, подумав.
— У тебя есть кто-то такой на примете?
— Мне надо понять, каков его вкус. Интересы. Пристрастия. Я не знаю вашего Хосока, но ты показывал фотки… он, откровенно говоря, не красавец, — развел руками Чонин.
— Он больше мужественный, — согласился Чимин. — Но не типичный красавец, я согласен. Юнги-хену с ним хорошо дружится, он говорит, Хосок обаятельный. Значит, нам нужен еще более обаятельный, и при этом очень красивый парень примерно тех же лет, что Сокджин, и…
— Чанель-сонбэним, — вдруг выкрикнул Чонин. На них все обернулись, и парень виновато заулыбался, кланяясь.
— Чанель? — озадаченно переспросил Чимин.
Друг достал смартфон и открыл Инстаграм. Лицо его выражало нетерпение, и Чимин вдруг почувствовал, что ступает на нужный путь.
С фотографии в Инстаграм на него смотрел высокий, пожалуй, даже очень высокий молодой мужчина, с очень хорошим оттенком матовой кожи, черными как угли глазами, обаятельной улыбкой, черными волосами, снимок был сделан на пляже, кажется, где-то в Европе, и Чимин смог оценить совершенные формы, проработанные плечи и руки, ноги так же не остались без внимания.
— Это один из продюсеров нашей компании, — пояснил Чонин. — Он в активном поиске сейчас, ему очень нравятся высокие и стройные молодые люди, или такие же девушки. Думаю, он уже заочно знает Сокджина, так что…
— Как вышло, что ты сам к нему не подкатил?! — недоуменно скривился Чимин.
— Мне нравятся низкие ростом, к тому же, я актив, — повел плечами Чонин.
— Тебя надо познакомить с Тэмином, это мой сменщик, он как раз такой, и зараза хитрая…
— Больше, чем ты? — подколол Чонин, за что получил ладонью по плечу. - Кстати, что насчет парня, с которым вы упорно избегаете встречаться взглядами в спортзале?
И вовсе это не кстати, было написано на лице Чимина.
- Ничего, - буркнул он. - Не о чем говорить.
- Ведь он тебе понравился, - простонал Чонин. - Почему ты не хочешь, ну... попытаться подкатить к нему ненавязчиво...
- После того, как он чистым корейским сказал,что думает обо мне?! - взвился Чимин.
- А, так, все-таки, ты это обдумывал...
- Пошел к черту!
- Чимин, скажи честно, ты ведь хотел бы? - улыбнулся Чонин.
- Я хотел бы перестать думать о несущественных, возмущающих глупостях, и сосредоточиться на том, что действительно важно, - изрек Чимин сухо, смерив друга убийственным взглядом.
- ...но не получается не думать, потому что он тебя зацепил..., - медово промурлыкал Чонин.
- ...не зацепил..., - рыкнул Чимин, опасно глядя на него.
- ...зацепил..., - Чонин был крупнее, и друга не боялся.
- ...щас кофе в глаза плесну..., - процедил Чимин, рука его дрогнула.
Вздохнув, Чонин покачал головой - ясно, стадия отрицания Мином-младшим еще не преодолена, нужно еще потерпеть, и потом уже можно атаковать его с удвоенной силой. Словно прочитав его мысли, Чимин покачал угрожающе кружкой с напитком, испытывая жуткое раздражение, отчасти потому, что Чонин, конечно, был прав, но признавать это Чимин, безусловно был пока не готов (что так же подтверждало правоту Чонина).
Итак, одна часть работы была успешно выполнена, осталось дождаться ответа Чанеля за приманку, понравится или нет ему идея поучаствовать в авантюре Чимина - вот они, те самые "действительно важные вещи"! Посовещавшись, друзья решили, что если Чанель будет в курсе дела, то станет действовать решительнее, к тому же, любая информация о Сокджине может помочь ему, словом, Чонину было велено все рассказать. Успех на этом этапе порадовал Чимина, и он, после встречи с Чонином, отправился с чистой совестью домой.
Выйдя из кафе, Чимин поежился от ночного морозца и двинулся бодрым шагом на автобусную остановку, так как машины своей у него не было — хен получал не так уж много, просто беда с этими старшими... да и права Чимин еще не получил. Домчавшись до остановки, парень посмотрел на табло, где размешался график прибытия автобусов, утомленно застонал, увидев, что до его рейса еще пятнадцать минут, и побежал в небольшой магазинчик неподалеку купить стаканчик кофе и согреться. Поглядывая через окна на дорогу, Чимин подошел к автомату с кофе и выбрал американо с кленовым сиропом вместо сахара. Дымящаяся жидкость насыщенного черного цвета с коричневым подтоном полилась в стаканчик, Чимин потер руки, подумывая, не купить ли какую-нибудь вредность типа шоколада, когда услышал за спиной знакомый голос.
— Не могу сказать, что встреча приятная.
Не поворачиваясь, Чимин пожал плечами. Оставалось удивляться, как этот накаченный придурок узнал его в куртке с плеча Юнги, которая была Чимину великовата, да и зачем, даже если узнал, он подошел к нему вообще. Подхватив стаканчик, Чимин размешал сироп и накрыл емкость крышечкой.
— Ты мог пройти мимо, — заметил он, не глядя на стоявшего за спиной Чонгука, выкинул палочку-мешалку и двинулся к выходу из магазинчика. На морозе улицы сейчас явно было уютнее.
К его удивлению, Чонгук протопал за ним, шурша пакетом. Звякнул колокольчик на двери, и Чимин окунулся в мороз и ночь.
— Видел тебя в спортзале, — заметил идущий следом Чонгук, когда Чимин остановился и обернулся.
— Ты же не ждал, что я перестану ходить туда, — сощурился он, чувствуя горячие стенки стаканчика, жар даже дискомфортил, хотя пальцы уже подмерзли. Он смотрел на Чонгука и пытался вести себя умеренно-свирепо.
— Ну, запретить тебе ходить туда я не могу… Но видеть тебя мне неприятно, — сунул парень руки в карманы теплого пальто.
— Тем хуже для тебя, — пожал плечами Чимин. — На самом деле, лично тебе я не сделал ничего дурного…
— Мой друг для меня не пустое место, — огрызнулся Чонгук, возмущенно сверкнув глазами.
— Тем лучше для него, но теперь какие у тебя ко мне вопросы?! — устало протянул Чимин. Выдохнул, выпустив клубы пара. — Я не беспокою Егема, не кажусь ему на глаза, что надо?!
— Смени график посещения спортзала. Я хочу заставить его ходить со мной, ему надо, чтобы проще было рефлексировать, а тут ты…
— Ты хочешь, чтобы я перекроил удобный мне график ради бывшего парня и его друга? Ты в своем уме? Я так-то и работаю, и на другие занятия хожу! — Чимин был крайне возмущен, а тут услышал, что за спиной шуршит колесами автобус. — Прости, мне надо уйти. Было неприятно повидаться…
Он повернулся было уходить, но тут мимо промчался рванувший к автобусу аджосси, видимо, так же, как Чимин, зашедший в магазин что-то прикупить — он толкнул парня под руку, огненный кофе выплеснулся на рукав и руки Чимина. Зарычав, парень выпустил стаканчик, смятый по инерции сжавшимися пальцами, стал трясти рукой, пытаясь унять боль от ожога. На глазах выступили слезы. Чонгук испуганно дернулся было от выплеснувшейся жидкости, но, увидев, как покраснела рука Чимина, беспомощно подскочил, схватил его за запястье.
— Идем, тут моя машина, там есть аптечка и мази, пошли, — потянул он.
Было так больно, что Чимин просто не нашел сил сопротивляться. Жалобно глядя на распухшую кожу на руке, он поплелся за Чонгуком, послушно сел в его машину, внедорожник, явно подержанный, но вполне сносно выглядевший.
— Это хена машина, — сказал Чонгук зачем-то. — Сегодня он ночует на работе, и вот… я взял съездить в магазин… Сиди, я сейчас…
Он достал из багажника аптечку, сел в машину сам и хлопнул дверцей.
— Я включу печку, — суетился он, тыча кнопки. — А то ты простынешь, парень… Давай руку, нет, сначала сними куртку! Вот так…
Он помог Чимину высвободить руку из рукава, отбросил куртку Юнги на заднее сидение и бережно закатал рукав толстовки Чимина, весь промокший и коричневый от кофе. Чимин скулил от боли, хныкал, слезы лились потоками из глаз, он мало соображал, что с ним происходит, лишь жалобно смотрел, как длинные пальцы Чонгука бережно и споро обтирают салфетками его ошпаренную руку, как ему накладывают мазь, от которой коже сразу стало приятно и прохладно. Печка в салоне стремительно нагнетала тепло, Чимин ощущал комфорт и от теплого сидения, и постепенно приходил в себя. Затем Чонгук намазал еще что-то зеленое, достал бинт и хорошо, но бережно обмотал поврежденную кисть.
— Тебе стоит подержать повязку до завтра как минимум, а дома у тебя есть мази? — спросил Чонгук, и их взгляды встретились.
Сердце пропустило удар. Когда сутками напролет мечтаешь о ком-то, то стыдя себя и отгоняя мысли, то давая им зайцами прыгать в голове, когда сердце ноет от позорных воспоминаний о вашей встрече либо от волнующих — когда ты увидел его впервые, когда он склонился над тобой так близко… И вдруг увидеть этот мираж живьем. Это сбивает с толку и лишает контроля.
«Интересно, он тоже думал обо мне все эти дни с той встречи?» — эта мысль промелькнула в голове Чимина примерно за долю мгновения до того, как оба молодых человека рванули друг к другу в объятия.
Все эти дни, с той встречи, все ночи, все свободные минуты на работе. Ругая себя, но затем неизменно возвращаясь к тому моменту — когда лицо Чонгука, злое и полное ненависти, склонилось так низко к лицу Чимина, что тот уловил аромат его кожи и жар дыхания. Все эти дни Чимин мечтал сделать то, что делал сейчас, не отдавая себе отчета в том, с чем придется столкнуться после. Он сжал здоровой рукой шею Чонгука и впился в его губы поцелуем. Все его маленькое, раздраконенное ожогом и стрессом существо было охвачено желанием — здесь, сейчас, долгожданно целовать Чонгука до боли в губах, до синяков на его шее. В пылу собственной страсти он не понимал, что парень обнимает его сам, что отвечает на поцелуи с той же страстью.
Чимин мог думать лишь о том, что его самое волнующее желание осуществилось, он попробовал губы Чонгука, и они оказались именно такими дурманяще вкусными, как и мечталось. Ему хотелось стонать, кричать, плакать и смеяться, хотелось забраться на колени Чонгука, прижимаясь так плотно, чтобы ни сантиметра не оставить между ними. Чонгук просунул язык в рот Чимина, смешивая дыхания, и Чимин всхлипнул от возбуждения. Черт, ему было бешено неудобно сидеть, сжав ноги, и страшно хотелось забраться ладошкой под рубашку Чонгука, коснуться его кожи, сжать ее, ощутить силу его мышц и…
Стук чего-то тяжелого в окно заставил их обоих вздрогнуть и отпрянуть друг от друга. Через стекло в двери на них таращился полицейский, угрожающе хмурясь. Вспыхнув, как помидор, Чимин схватил куртку, толкнул дверь и кинулся прочь из машины, прижимая к себе больную руку. Он успел запрыгнуть на подножку отъезжавшего автобуса, двери с шипением закрылись за его спиной.
Ему пришлось сделать пересадку, по счастью, только один раз. Всю дорогу он старательно гнал от себя воспоминания о произошедшем, и лишь дома, заперевшись на все замки, прижался к двери спиной и буквально осел на пол. Хотелось и смеяться, и плакать, и смеяться сквозь слезы, словно безумный.
— Ты чего? — свет из гостиной заслонил хен, вышедший на шум. — Ты в порядке, мелочь?
— Кажется, — Чимин смотрел на хена и не мог заставить себя встать. Силы оставили его совершенно.
— Что с твоей лапой? — Юнги подошел ближе и сел на корточки, поднял обмотанную руку тонсэна и стал изучать.
— Ожог. Я облился горячим кофе.
— Класс. А губы чего такие вспухшие, ты сосался с кем-то на морозе? — усмехнулся Юнги.
Чимин судорожно вздохнул. Он ощущал аромат Чонгука от себя, смешанный с запахом горячего кофе и кленового сиропа. Ему было страшно больно телесно, но тремор внутри был значительно сильнее.
«Это дико и глупо», подумал он. «Но я скучаю. Оказывается, я всегда хотел обнимать тебя, Чонгук. Откуда-то знал, что это так приятно».
— Хен? — прошептал Чимин, глядя в глаза Юнги. Хен расплывался, Чимин чувствовал тяжесть слез. — Ты когда-нибудь влюблялся с первого взгляда?
Юнги хмыкнул.
— Я всегда влюбляюсь с первого взгляда, — нахмурился. — Тебя обидели?!
— Нет… не обидели.
— Чего же ты ревешь?
— Хен, а было так, что этот человек тебя ненавидит? А ты при этом сделал что-то, что его гарантированно оттолкнет от тебя?
Послушно задумавшись, Юнги ответил, что нет, такого не бывало. Запустив в волосы пальцы, Чимин застонал, зажмурив глаза, царапая скальп.
Юнги тяжело вздохнул, поднял тонсэна на руки и уволок в его комнату. Уложив его на кровать, улегся рядом и стал греть, чуть укачивая, похлопывая ладонью по спине. Не то, чтобы Юнги прям любил этот скиншип, но Чимину явно именно это было нужно. Тонсэн тихо ревел, ткнувшись хену в плечо, из другой комнаты доносился шум телевизора, и по коридорам медленно шуршал робот-пылесос. Впервые Чимину довелось ощущать и боль, и радость одновременно, и воспоминания о поцелуе, таком приятном и долгожданном, мешались в нем с отчаянием, что он допустил оплошность, и теперь Чонгук решит, что Чимин настолько ветреный, что не гнушается соблазнять друзей своих бывших парней — а в то, что Чонгук так подумает, он не сомневался.
— Мой Чимини такой сильный и крутой парень, — прошептал Юнги, скупо клюнув его в лоб, что позволял себе крайне редко. — Но у моего Чимини тоже бывают тяжелые дни, да?
— Угу, — сморщилось милое личико, и Чимин еще сильнее вжался в своего хена.