Глава 21
Даня
Я не лгал Юле, когда говорил, что Питер похож на Лондон. Они были как братья-близнецы. Кармические.
Русская речь в самых дорогих районах. Бесконечные пробки. Сырость и туманы. И там, и здесь мне всегда не хватало одного человека - строптивой, красивой и моей единственной женщины.
Сейчас ее не хватало особенно остро. Почти как после переезда в Лондон. Состояние сильно напоминало простуду. Ломота в костях, головная боль и желание уйти в спячку до лучших времен - букет симптомов только подтверждал диагноз.
Отличие от прошлых раз было лишь одно - работа не лечила. Я сутками пропадал в офисе. Умудрялся одновременно висеть на телефоне с партнерами и отдавать распоряжения работникам. Но мысленно постоянно находился в Питере.
Катил свой чемодан к стойке регистрации и вел за руку Юлю.
Не так я раньше представлял отлет. В самом начале, как только вернулся на родину, думал, что улетать буду пьяным под завязку после очередного мальчишника с Эдом. Без дезинфекции с родины никак!
Когда поселился в квартире на Дачном проспекте, был уверен, что вернусь домой не один, а с занозой своей и ее пузом. Пьяный от счастья. И без боли за грудиной.
Но Питер всегда любил меня пламенной любовью, убойной.
Судьба, как шулер, сыграла краплеными картами. И там, где было всего два варианта, нарисовался третий. Билетов в Лондон было по одному на каждого. Первый для меня - на сегодня. Второй для Поли, как и обещал, без даты. Но улетающий - только один.
Спустя день после случая с Ядвигой Яновной ничего не поменялось. Бойкая старушка не вылечилась от прикладывания к ней фонендоскопа, и даже легкое кровопускание при сдаче анализов не сотворило чудо.
Завистливый Питер не отпускал мою женщину, а пропахший деньгами и туманами Лондон грозился пустить меня по миру за слишком долгий отпуск.
Нужно было как-то смириться. Не травить себе душу дурацкими страхами. Месяц или два - это ведь не шесть лет, и уж тем более - не четырнадцать.
Мозг все понимал. Сердце вроде тоже приняло и не грозилось больше ранним инфарктом. Но душа отказывалась вступать в сговор с остальными потрохами. Судьбе нужно было заарканить Юлю уже сейчас. Надежно и навсегда.
А кто я такой, чтобы спорить с душой?
Неделей ранее
Аэропорт
Еще в самом начале нашей аферы с беременностью Юля клялась, что ни за что не станет провожать меня в аэропорт. Уверяла, что я только донор, носитель генофонда, но... Сейчас я шел к зоне паспортного контроля в Пулково, и одна гордая ведьма шагала рядом.
Со стороны могло показаться, что это не я улетаю в Лондон, а она. Сосредоточенный взгляд, туфли на высоком каблуке, строгий брючный костюм, макияж - настоящая бизнес-леди. Такой самое место где-нибудь в районе Белгрейв-сквера. И лишь я знал, что эти «бзз» неспроста.
Юля продумала все! Костюм был защитой нас обоих от непредвиденного секса в машине. Макияж - причиной не разреветься. А сосредоточенный взгляд - результатом врожденной близорукости.
Еще дома моя упрямая козочка наотрез отказалась надевать очки и просто бросила их на дно своей сумочки. «Не хочу видеть, как ты уходишь!» - только женщина могла придумать такую отговорку, но спорить я не стал.
За три дня после первой поездки в больницу я с ней вообще не спорил. На споры у нас не было времени. Когда она работала, я тоже вкалывал. Решал вопросы с визой, стращал всех в офисе и организовывал кое-что еще.
Когда Юля находилась дома и не нужно было ехать к бабушке, мы не вылезали из кровати.
График «день-через день» был позабыт напрочь. Едой обеспечивала служба доставки. А мы сходили с ума. Сталкивались у порога. Там же оставляли одежду. И истирались друг о друга до утра.
Так много я не трахался даже в далекой молодости. Так одержимо - вообще никогда. Мы словно пытались впрок запастись ощущениями. Кайфом внутри нее. Болью от укусов зубов во время оргазма. Опустошением, когда ни двигаться, ни говорить не было сил. И ленивой радостью от того, что кто-то тычется носом под мышку.
Нереально было насытиться и остановиться. Даже в здании аэропорта хотелось зажать Юлю где-нибудь в служебном помещении и слизать к чертовой матери с ее губ дурацкую красную помаду.
Если бы не одна идея, я бы сорвался. Укромных уголков, на первый взгляд, хватало. Но до расставания нужно было успеть сделать еще кое-что. Самое важное!
Перед стойкой регистрации я притормозил Юлю и отвел немного в сторону.
- Если собираешься в сотый раз рассказать, как подтвердить билет, то я тебя поколочу, - воинственно сообщила моя подслеповатая валькирия.
- Поколотить - это хорошо, но у меня другое дело.
Пока она и вправду не набросилась с кулаками, я достал из внутреннего кармана пиджака небольшой футляр и без всякого объяснения надел на красивый безымянный палец кольцо. Белое золото. Три бриллианта - по каждому за мое возвращение. И короткое, выгравированное умелым ювелиром послание, внутри. Прочтет дома.
- Это?.. - Юля закашлялась. - Это что?
- Правильный ответ не «что», а «родной, я согласна выйти за тебя замуж».
Женщина мне досталась красивая, но временами глупая, потому пришлось подсказывать.
- Дань, ты мне предложение делаешь?
Длинные ресницы захлопали, будто веера. Голос охрип, а рука в моей ладони дернулась. Картина маслом - «Я не ждала».
- Нет, милая, я тебя перед фактом ставлю. Если хочешь, можешь ответить «да», но это необязательно.
- Милохин, ты чокнулся?
- Чокнулся уже давно. А что, по мне незаметно?
Макияж все же нужно было спасать. Зеленые глаза вначале заблестели, а потом в уголках появились первые слезы.
- Черт, ты со своим предложением...
Вместо того чтобы сделать меня самым счастливым человеком на свете, Юля принялась что-то искать в недрах своей сумочки. Судорожно, наспех, будто пожар вот-вот начнется.
Только когда все содержимое было вывернуто на пол, а в руках оказались салфетки, она, наконец, смогла посмотреть на меня.
- И я от такого психа ребенка хотела! - проворчала она под нос, промокнув слезы.
- Это твое «да»?
- Дань,ты на рейс опоздаешь, - попыталась снять кольцо. - Давай решим все, когда снова встретимся.
- В прошлый раз, пока я мотался в Лондон, тебя какой-то мудак окольцевать успел.
- Обещаю, больше никаких му... мужчин, - она попыталась улыбнуться. Вышло криво. - Я боюсь так, заранее. Правда.
- Ладно. Понял.
В принципе ничего неожиданного не произошло. Просто Юля. Просто моя нелегкая доля. Ничего с первого раза. Ни на свидание пойти, ни поцеловать себя разрешить, ни замуж согласиться.
Все нужно брать измором и нахрапом. Постоянно в тонусе.
- Сама виновата. - Забрал кольцо. Расстегнул пиджак. И под удивленными взглядами прохожих опустился на колено. На грязную плитку аэропорта. - Юлия Михайловна, любимая, выходи за меня замуж!
Судя по тому, как в нашу сторону повернулись все в радиусе двадцати метров и даже дедок со слуховым аппаратом, произнес я это достаточно громко и четко. У Юльки в метре от меня не было шансов отморозиться. Ни одного.
- Поднимись! На нас весь аэропорт смотрит, - прошипела она, краснея.
- Свидетелей много не бывает. - Я снова взял ее правую руку в свою и, будто только этим днями напролет занимаюсь, надел кольцо.
- Дань, ты...
- Чокнутый и псих. Ты уже говорила. - Поднялся с колен. - «Да» произносить собираешься?
- Это не предложение, а шантаж.
- Тогда пропустим этот шаг и перейдем к следующему?
Я притянул ее к себе и обнял за талию.
Податливая. Испуганная. Казалось, отдал бы все деньги, какие были на счете, чтобы только никуда не улетать и еще немного постоять так с ней. Налюбоваться не получалось. Бравада в голосе исчезла. Глаза снова заблестели. Самое красивое преображение, какое я видел в жизни.
Пожалуй, ради него стоило лететь сегодня утром в ювелирку и спешить с предложением.
- К какому шагу? - послышался писк на ухо.
- А теперь мы должны поцеловаться. Ты как первый раз, честное слово!
- Я не могу. - По красивым щекам потекли слезы.
- Нас не поймут, - я кивнул в сторону, где толпа наблюдающих с каждой секундой становилась все больше.
- Ты надо мной издеваешься?
- Самую малость. - Сам забрал салфетку и стал промокать слезы. - Ровно настолько, чтобы заставить тебя, наконец, отключить свою голову и сделать то, чего хочешь сама. Ты ведь хочешь за меня замуж?
- Дань...
- Хочешь?!
- Очень.
- Тогда скажи мне «да». Одно слово.
Ума не приложу, как так получилось, но сейчас именно я чувствовал себя в заложниках. Нервы натянулись так, что на них можно было играть. Собственный голос напоминал шепот какого-то дряхлого старика.
Наверное, подумай Юля хотя бы пару минут, я бы прямо тут и помер. Ни одна скорая не спасла бы. Но в кои-то веки моя ведьмочка решила не мучить нас обоих.
- Сукин ты сын, Милохин! - засияла она. - Но... Да! Да, слышишь? Да! Я выйду за тебя замуж. И фиг позволю снова исчезнуть из моей жизни.
Прозвучало это совсем не романтично. Скорее как «Получи, фашист, гранату!» Но от сердца отлегло и дышать сразу стало легче. Согласна! Не сбежит!
- Не исчезну, - больше не в силах ждать, я принялся поцелуями покрывать любимое лицо. Стискивать эту ведьму в объятиях и рассказывать, как именно буду шлепать за то, что заставила поволноваться.
Шлепать хотелось адски! Прямо сейчас! Дорваться до сладких розовых булок. Приложиться пятерней. И окончательно почувствовать, как струны внутри превращаются назад в нервы, а барабанящая штуковина за грудиной - в сердце.
Юля, окольцованная, возможно уже беременная. И точно моя.
Юля
Наверное, если бы мне пришлось воевать с бабушкой в одиночку, уже к концу первой недели на моей голове появилось бы очень много седых волос, а в сумочке - упаковка успокоительного.
К счастью, бравый подполковник КГБ Лев Дмитриевич Милохин никуда не исчез и мужественно делил со мной нелегкую ношу заботы о ба.
Делить было что! Уже через три дня после поступления в больницу моя драгоценная Ядвига Яновна попыталась совершить свой первый побег.
Действовала ба решительно и красиво. Медсестра на посту даже не заподозрила ничего, когда пациентка гордо промаршировала мимо нее в тихий час, бросив свое королевское: «Не беспокойтесь, милочка, я просто гуляю!»
Вторую попытку ба провернула еще через три дня. Прямо после обеда, со стаканчиком компота. Небрежно набросив на плечи гостевой белый халат Льва Дмитриевича, она спустилась на первый этаж и даже добралась до крыльца больницы.
Со стороны вряд ли кто-то смог бы отличить высокую статную скрипачку от местного врача. Во всяком случае, взгляд у ба всегда был как рентген. Скорее всего, этому Штирлицу в юбке удалось бы добраться до ворот и словить такси, но проинструктированная подполковником охрана спохватилась вовремя.
Как и в первый раз, ба вернули в палату. Лечащий врач снова прочитал ей лекцию о важности анализов и опасности диагнозов. А потом полчаса мы с Львом Дмитриевичем носили в пакетах благодарности охране, пополняли бар доктора бутылками с успокоительным от компании «Хеннесси» и плакались друг другу на нелегкую долю.
Ба плакалась тоже. Требовала привезти ей скрипку. Возмущалась предложением Льва Дмитриевича уехать после обследований в подведомственный санаторий и всячески выражала свое фе.
В общем, с бабушкой было несладко и нервно. Все отделение кардиологии, как премии, ждало ее выписки, и лишь переписка и звонки по видеосвязи с Даней спасали меня от нервного срыва.
Даня чувствовал мое состояние так, будто мы прожили вместе лет пятнадцать и сейчас тоже находились рядом.
«Если с возрастом я стану такой же занудной, как моя ба, разрешаю развестись», - честно призналась я спустя первую неделю после расставания.
«Развестись - ни за что. Я тебя лучше прибью, чтобы больше никого не мучила».
«Ты очень добрый. В курсе?»
«И сильно соскучившийся. С бабулей совсем тяжело? Приехать?»
«Без твоего деда я бы не справилась. Он герой».
«Мне ревновать?»
«Нет. Лучше люби меня так же сильно, как он любит мою бабушку».
«Клянусь не посрамить дедову честь».
«Клянусь стараться не быть такой вредной, как ба».
«Козочка моя, я выдержу тебя любой».
«Скучаю. Очень. Спасибо, что вернулся в мою жизнь».
Никогда не была любительницей долгих разговоров и переписки, но с Даней можно было строчить простыни и находиться на связи двадцать четыре часа в сутки.
Иногда мы так и делали. Что-то писали друг другу, легкомысленное, глупое. А потом включали в скайпе видео и жили каждый своей жизнью. Он уничтожал какую-то еду из контейнеров, листая бумаги. Я готовила ужин и разбиралась с уроками. Никто из нас ничего не говорил друг другу. Лишь изредка оглядывались на монитор, будто проверяли: «Я с тобой - я тоже».
Возможно, это была нездоровая, отдающая зависимостью связь, но нам было хорошо. Просто чувствовать один другого.
Вместе, в разных странах, смотреть по вечерам одни фильмы. Засыпать с включенной камерой, чтобы ночью просыпаться от храпа и требовать сменить позу. Рассказывать, какая по вкусу еда. И ругать совершенно одинаковую погоду.
Без бешеного секса и объятий. Без поцелуев. Как на диете, от которой вместе с килограммами уходит и что-то еще... колючее, больное, дефектное.
Детокс отношений. Вполне комфортный.
И только в один из вечеров мне до слез захотелось оказаться рядом с Даней.
***
Вот о ком я совсем забыла за последние недели, так это о Григории. После нашего единственного свидания, закончившегося поцелуем с Лехой на лестнице, казалось, прошла вечность.
За нее я умудрилась стать невестой любимого мужчины и выбросить из головы фамилию Григория. Но он не забыл меня.
Не забыл до такой степени, что смог найти мой адрес и решился явиться в гости.
Я глазам не поверила, когда увидела его за порогом. Нет, он по-прежнему выглядел как маменькин сынок. С зачесанной набок челкой, в идеально отутюженной рубашке. Но решительный взгляд и вместо нелепого веника два пакета в руках были чем-то новым.
- Здравствуй, Юля. Прости, что я без предупреждения, - Григорий трижды вытер ноги о коврик, прежде чем войти в квартиру. - Пришлось дать взятку твоему начальству на курсах, чтобы раздобыть адрес.
Гордый собой, он светился, как новогодняя елка. Возможно, будь Григорий таким на нашем свидании, я и не убежала бы спустя час, разбив очки.
- Не ожидала тебя увидеть, честно говоря, - я взмахнула рукой, пропуская его в гостиную.
- Я сам от себя не ожидал. Не смог забыть тебя. Понимал, что раз не звонишь, то не нужно и пытаться, но...
Он поставил оба пакета на журнальный столик.
- И поэтому сразу пришел с вещами? - Обстановка так накалилась, что ее срочно нужно было разрядить.
- Э-э... - он округлил глаза, а потом хлопнул себя по лбу. - Ты про это? - указал на пакеты.
- А будет что-то еще?! - улыбнулась я.
- Нет! Конечно нет.
С видом неандертальца, добывшего мамонта, он стал важно распаковывать свои дары и выставлять их на стол.
- Это торт. Мне показалось, что в прошлый раз он тебе понравился. А это семга на гриле. - На миг Григорий замялся, но все же продолжил: - Я подумал, что если ты не хочешь ходить со мной на свидания, то мы сможем хотя бы просто поужинать.
- Ммм... Поужинать...
Это было до такой степени мило и неожиданно, что у меня пропали все слова.
Бывший муж в жизни не приносил домой готовую еду, предпочитая использовать меня как кухарку. Леха ходил со мной по ресторанам или заказывал блюда с доставкой, чтобы каждую свободную минуту проводить в кровати.
Но чтобы так... Выбрать самому и аккуратно, не смяв розочки на торте, привезти ко мне домой...
Язык не поворачивался сказать, что не приму предложение. Изнасилованная в мозг бабушкой и работой, я даже «нет» произнести не могла.
Молча смотрела, как Григорий распаковывает торт. Как вынимает из пластиковых контейнеров симпатичные тарелочки с рыбой. Как снимает фольгу...
Все неспешно, подрагивающими пальцами, аккуратно настолько, что любоваться и любоваться... ровно до того момента, как я почувствовала запах рыбы.
Никогда у меня не было проблем с запахами, а семгой вообще могла питаться, как медведь в Норвегии. Но желудок скрутило так, что чудом успела добежать до унитаза.
- Ты заболела? Мне чем-нибудь помочь? - взволнованно произнес Григорий и, словно я блюю спорами сибирской язвы, отошел на приличное расстояние от туалета.
- Была здорова...
Я вытерла губы туалетной бумагой. Прислушалась к себе. В прошлое отравление меня рвало не переставая. Внутри аж все болело от спазмов. Незабываемый вечер! Сейчас обошлось одним разом, и мутило, лишь когда представляла рыбу.
- Может, вызвать доктора или сбегать в аптеку?
Судя по звукам в прихожей, Григорий, наверное, уже успел обуться.
- В аптеку...
Я задумалась. Ощущения точно были не такими, как в прошлый раз. И не такими, как вообще когда-либо. Несмотря на рвоту минуту назад, мне безумно хотелось торта. А еще, вместо того чтобы испугаться, я тянула губы в улыбке.
Странная реакция. Словно сбой в прошивке. И задержка менструации как раз была уже две недели...
- Так мне что-нибудь купить? - снова послышался голос Григория.
- Гриш, нет.
Зажав нос, я вышла из туалета.
- Но тебе плохо! - Он нахмурился, будто я говорю какую-то глупость.
- Месяцев через девять это пройдет. - Смеяться с зажатым носом было то еще удовольствие, но сдержаться я не получалось.
- То есть?
Челюсть моего незадачливого ухажера отъехала вниз.
- Гриш, я не больна. Я, кажется, беременна.
- Но мы... Но я... Мы не могли в тот вечер... - он сам закрыл рот, так и не договорив.
На белом, как пергамент, мужском лице тревога сменилась удивлением, удивление - шоком, а шок - разочарованием. Не совсем быстро, но до него дошло.
- Юль, извини, - кадык на горле дернулся. - Я, наверное, здесь лишний.
Он посмотрел по сторонам, достал из кармана пиджака ключи. Нервно погремел ими.
- Ты меня тоже извини.
Если бы не сумасшедшее счастье, мне, вероятно, было бы стыдно. Поужинала, называется, в приятной компании. Расслабилась.
- Нет, это я дурак. Не спросил. Приперся.
Все так же, не глядя на меня, Григорий тяжело вздохнул и взялся за ручку двери.
- Ты не дурак. - Еще несколько минут назад я умилялась широким жестом этого мужчины, а сейчас изнутри меня затапливало желанием разреветься у него на плече. - Наоборот. Ты молодец и... Спасибо тебе. Спасибо огромное!
Чтобы не вдохнуть запах рыбы, я задержала дыхание и крепко обняла своего гостя.
- За что? - прохрипел он не двигаясь.
- За то, что пригласил меня тогда на свидание. Рассказал о себе и вызвал такси, когда я решила сбежать.
- За такси, что ли?..
- За такси особенно! Это было очень правильное такси! Самое лучшее в Питере.
Реветь хотелось адски! Переносицу ломило, и лишь борьба с рвотным рефлексом отвлекала от истерики.
- Ну, если нужно, я могу еще... хоть сейчас вызвать...
Григорий искренне ничего не понимал. Конечно же, он не знал, кого я умудрилась встретить в машине, кто потом помог мне дойти до дома, а чуть позже и прописался в нем.
Этот милый великовозрастный маменькин сынок всего лишь провел со мной один вечер. Всего лишь использовал мои уши и мозг. Но то, что подарил взамен... нет, это невозможно было измерить. Это было лучшее, что могло со мной произойти. И, судя по новому желанию - расхохотаться, полное неожиданных открытий.