Глава 21
День близился к долгожданному концу, солнце уже устало смотреть на искалеченные души, и поэтому печально опускалось в сторону неровного горизонта, который отбрасывал удлиняющуюся тень, хранившую в себе тайну выглядывавшей из-за темных облаков бледного диска луны. Вечер обещал быть для всех диким и непредсказуемым. Измученный народ выключал последние огоньки своих уютных домов и мыслями погружался в иной мир, более безопасный и добрый, где царили покой и умиротворение. Если вслушаться, то по всей резиденции отчетливо отдаются отголоски громкого стука кисти о стол через некоторый промежуток времени. Бесчестный, хмурый, но властный правитель деревни как всегда расположился в кресле, слушая своего слугу, мерзкого и паршивого предателя Хару, который не скрывал своей гордости перед главой, четко зная, зачем он нужен тому, и какие поручения получит вновь. Для Ичиро не было надобности бросаться слуге с почестями и благодарностями, ему стоило лишь дать очередную миссию, и его сослуживцы прекрасно понимали, что задание не провалено, а значит они выполнили его на высшем уровне, чего ожидал от них Мункаге.
Жестоко это или нет, но такова была деревня и ее жители. Для каждой семьи оставалась трагична их история жизни, потому что под предлогом «так сказал Мункаге и это мой долг» уходили самые воинственные и смелые шиноби, которые больше домой не возвращались, как великие Учиха Наоко и Накамори Ватанабэ, о которых жители давным-давно позабыли в силу своих собственных мук: их дети будут точно так же отданы государству, как миллионы жизней молодых людей разного пола и возраста, а это обычная борьба за власть, за ни за что, за пустоту, только бы кому-то что-то доказать, когда им это подавно не нужно. Благополучие деревни всегда зависит от его жителей: если они счастливы и не хотят ее покидать. Многие мечтают упорхнуть из этого места, но у каждого свой скелет в шкафу, который навсегда заковал их к этой земле. С такими грехами ни одна другая деревня не примет человека к себе с распростёртыми руками, никому подобная головная боль не нужна. Мункаге постарался сделать так, чтобы всего уважали, испытывая перед ним чувство страха. Генины, не знающие, что их ждет впереди, гордились главой, ведь главное для них – это безопасность, которая была обеспечена более, чем надежно. Стоило обрести новый ранг, как мир переворачивался с ног на голову. Узнай ненароком больше, чем тебе положено, о твоем существовании никто не вспомнит, а о наличии могилы никто не узнает. Эту политику Ичиро ведет достаточно давно, чтобы его народ к этим реалиям привык и свыкся с блаженной мыслью «выпорхнуть из клетки». Что и произошло с течением времени.
После последних событий экзамена на чуунина прошло порядком двух недель. Шиноби со своими командами и сенсеями вернулись по своим деревням. Акина продолжала лечение в лазарете Мунакагуре и уже через неделю воспряла. Ичиро как обещал, назначил ее на новую должность, дав несколько миссий для закрепления, подготовив заранее для самой важной. Именно по этой причине сейчас перед ним стоял Хару. Он ждал от главы новые указания.
В полнейшей тишине, когда раздраженно Мункаге отшвырнул свою злосчастную кисточку, Хару напрочь переменился. Он больше не тот робкий парень, который неуверенно докладывал главе деревни об одной девчонке, которая, возможно, будет служить в будущем машиной для убийства с помощью манипуляции, а он уже твердый и непроницаемый мужчина, знающий свою цель и истину, за которой он усердно стремиться уже более пяти лет. Гордо стоя с выпрямленной спиной, Хару слушал властелина, глазами бегая за быстро исчезающим силуэтом его длинного плаща. Шелест ударяющегося подола об пол, подобно призраку, устрашал и занимал на себя внимание, отчего тяжко было сосредоточиться. Вся эта история с маленькой девочкой-одиночкой на самом деле всерьез беспокоила и терзала душу сенсея, казавшегося на вид бесчувственным злодеем хуже самого Мункаге. Ичиро внезапно остановился, громко притопнув ногой, и долгим взглядом оценил своего слугу. Тот не стал опускать глаз и впился ими в старое лицо главы деревни. Эта борьба долго не продолжилась – ее разрушил хриплый голос.
- И это всё, что ты смог раздобыть за столько лет слежки? Хм... Признаться, такой полной информации мне еще никто не преподносил. Но я воочию увидел, на что она способна. Мне этого мало. Нужно больше. И пока я не забыл: не хотел бы ты проработать в АНБУ?
- Это честь для меня, господин Ичиро, однако я не принадлежу к такому высшему сословию, и буду несомненно рад продолжить своё дело дальше без всяких излишеств, - недолго подбирая слова, Хару почувствовал напряжение, и молился, чтобы оно не выдало его. – Я не думаю, что ее уже сейчас можно спускать с рук. Ей есть, чему обучиться. Я единственный, кто даст ей верное направление для дальнейшего роста. Приношу свои глубочайшие извинения, если я неправ и ваше мнение не совпало с моим, - и на всякий случай отвесил низкий поклон, простояв так несколько секунд для убедительности.
Ичиро сморщил лицо и неохотным движением руки приказал выпрямиться.
- К черту эти формальности. Я доверяю тебе, как родному человеку. Поэтому брось это дело, когда мы наедине, - временно воцарилась тишина, пока глава деревни делал глубокий вдох и протяжный выдох, выпуская изо рта клубы дыма от трубки. - Ты можешь продолжать дальше следить за Акиной, если тебе так надо, а можешь и не продолжать. Меня вот что интересует больше всего. Шаринган. Я ничего не услышал-таки.
- Я не хотел вас огорчать, Мункаге-сама, но нет ни единого намека на шаринган.
Старик резко обернулся и швырнул небрежно деревяную трубку на стол:
- Значит ты прикладываешь мало усилий, чтобы это произошло. Шаринган пробуждается, когда обладатель испытывает сильные эмоции. Это могут быть как негативные, так и положительные.
- Мункаге-сама, я никогда с вами не спорю, вы знаете, что для меня большая честь выполнять любую вашу миссию, вне зависимости от ее сложности. Я испытывал ее на эмоции так же, как на прочность, выносливость и даже живучесть. Нет ничего, что могло подсказать мне о наличии в ее генах способности к пробуждению шарингана.
- Мне не нравится подобный ответ, - сменился голос старика на строгий и в какой-то степени угрожающий. Хару задержал дыхание и напрягся, вслушиваясь в дыхание Ичиро. – Вскоре Акина получит новую миссию, которая будет заключаться в слежке за гением среди Учих и его другом, а заодно и всем кланом. Это единственная наша преграда для подготовки к войне. Учиха Наоко обладала превосходным даром, но ее опередили соклановцы, и только Бог весть, на что они способны. Понимаешь, Хару? – Мункаге сложил сзади руки крестом, поглядывая на сенсея одним глазком.
- Наверно, понимаю.
- Вот и славненько. Наша задача заключается в том, чтобы Акина втёрлась в доверие к Хокаге, дабы тот не заподозрил ничего на наш счет, а она девчонка очень наивная, ей легко поверить и это нам на руку. Также незаметно она добудет все сведения и способности главного из всех войск Хокаге – Учихи Итачи. Я наслышан о нем, как о великом шиноби – также его прозвали гением среди Учих. Да, именно о нем я говорил тебе. Возрастом мал да умен не по годам. С такими нужно быть поаккуратней.
- Он пацифист. Пережил Третью Мировую. Откуда знать, что у таких на уме, - попытался поддержать разговор Хару, но его реплику пропустили мимо ушей, словно его не существовало, а Мункаге продолжал свой монолог, проигнорировав даже слова об Акине, которая опытом мала для подобных миссий.
- Акиной теперь довольно просто управлять. Лис ведь рассказал ей всю правду? Стоит напомнить ей о родителях, как лед в ее сердце потрескивает. Загадкой остается пробуждение ее глаз... Какими методами заставить ее испытывать радость или... боль. Казалось, что может быть хуже смерти матери? Но и это она пережила. Успешная сдача экзамена – это ведь тоже эмоции? Не так ли?
- Всё верно, но для нее это не самые сильные эмоции. Она никогда не стремилась к высоким показателям. Если бы не манипуляции, Акина продолжала бы бездельничать, прогуливая академию, и возможно осталась на уровне генина. Не больше. И еще, есть плохие новости. Она объединилась с лисом, эффект получился обратный, - но на это Мункаге лениво махнул рукой.
- Вот именно, - Мункаге щелкнул пальцами. – Ты абсолютно прав. Манипуляция сыграла нам на руку. Но нужно найти еще слабые стороны. Они у нее точно есть, но запрятаны в закромах. Твоя задача – попробовать поговорить с ней по душам. Возможно это сподвигнет тебя на здравую мысль?
- Вы всё верно подметили, великий господин, но шаринган пробудить – дело непростое. Она еще слишком слаба, вы ее переоцениваете. Может стоит дождаться еще пару лет? Ей всего 12, - Хару резко замолчал под строгим взглядом туманных глаз.
- Она в свои 12 в одиночку прошла экзамен, не говоря уже о ее успешных миссиях. Ты сам видел насколько она оперативна, смела, рассудительна и не по-человечески хитра. Ее очарование сводит с ума каждого, кто случайно взглянет на нее. Это свойство ей досталось от матери, а от отца она получила логику и расчетливость. В ней не просто смешаны два противоположных клана, но и соединены характер бойца и леди, внешность ангела и дьявола, душа Инь и Янь.
- Как вы можете такое говорить, ведь вы, в конце концов, ее дед, единственный родственник. Неужели вы плевать хотели на будущее своей внучки? Вы ставите ее под угрозу, она стоит на волоске от смерти. Эта девочка имеет темное настоящее! Даже не прошлое, а настоящее, с которым она проживёт всю свою жизнь, - не выдержал Хару, но через секунду другую умерил свой нрав, встав на колени и извинившись за пылкость.
В этот момент на небосводе скучковались тяжелые тучи, что через минуту другую воссоздали страшный клич природы в виде грома, от которого стекла в резиденции зашатались. Мункаге повернулся к окну, наблюдая за резко сменившейся погодой. Дождь пока еще не шел, но следом за очередным оглушающим громом последовали заряды молнии, мгновенно озарившие деревню и исчезнувшие за приближающимся раскатом нового грома. Без команды Хару не рискнул встать с колен, а Ичиро не спешил его отпускать. В этот раз слуга сильно провинился перед ним, поэтому требовалось небольшое напоминание, что следует говорить, о чем следует молчать. Но старик нынче был в неплохом расположении духа, несмотря на некоторые несбывшиеся планы. Он отвернулся от окна под еще одним светом молнии да звука грома, приказав встать:
- Рождение Акины – это случайность. Как только она появилась на свет, я обязан был ее убить, - от этих слов глаза Хару увеличились в два раза, - это позор для нашего клана! Учиха и Накамори! Смешно! Я был против брака своего сына, но тот упрямился, хах, а дочь пошла в него, такая же упрямая, как ослиха. Наоко знала о моем отношении к Акине и к браку с моим сыном. Супруги не подпускали меня к их дочери, поставили нечто вроде запрета, пока Акина не выросла до трех лет. Никто ей не стал рассказывать обо мне, а Наоко намертво скрывала этот факт. Они переделали фамилию Акины, поэтому у них получилось скрыть от нее правду так легко и просто. Однако прошло немало времени, когда я осознал, когда я понял, что вот! Вот она! Та, которая начнет войну с Конохой. Наоко прекрасно знала о моих замыслах, и шантажировала, что всё расскажет сыну. Поэтому пришлось с ним встретиться наедине и поговорить как мужчина с мужчиной. Да, я убил его, и последнее о чем он просил – сказать Акине, что он пропал без вести. Следующей целью стала Наоко. С ней было всё гораздо проще. Я заказал убийство, которое было выполнено идеально, - Мункаге самозабвенно и гордо усмехнулся самому себе, и его улыбка еще долго не сползала с дряхлого лица, точно он наслаждался воспоминаниями и растягивал удовольствие от пережитого.
- А что же с Хокаге? Под каким условием Акина начнет там жить, чтобы добывать информацию? – дрожащим голосом спросил Хару, пытаясь успокоить трепещущее сердце, которое давило на грудь, пронизывая дотошной болью.
- Это дело я тоже уладил, - спокойно отозвался старик. – На днях у меня состоялась встреча с Данзо. Наши цели с ним в некоторых местах скрещиваются, поэтому он поможет нам. Взамен мы поможем ему. Всё очень просто. Поэтому вот тебе задание, Хару, раз ты не хочешь никуда отходить от Акины: через три дня отправитесь к Хокаге вместе, познакомишь их друг с другом, создашь для нее все нужные условия для выполнения этой миссии. Ясно? Нам нужно обеспечить Данзо информацией об Учихе Шисуи.
- А Акина?
Старик недобро скривил губы в ухмылке:
- Узнаешь скоро. Расскажи мне вот что, как вела себя Акина в Конохе?
- Она тщательно тренировалась, но успела устроить переполох в деревне.
- Переполох? – удивленно округлились глаза Ичиро, который даже передумал курить трубку, вернув ее обратно на стол.
- Да. Разукрасила статуи Хокаге, а после слегка унизила меня перед жителями, не ставя в серьез мои команды. Ее имя теперь на устах почти ¼ жителей Конохакагуре, - Мункаге слушал не перебивая, но выражение лица говорило за него – он находился в бешенстве.
- Акина посмела себе вольность!?
- Да, господин. Она была неуправляемой. В какой-то момент я потерял контроль над ней, прошу простить меня.
Ичиро хлопнул ладонями по столу в полном гневе, готовясь выразить всё, что он думал по этому поводу, как некая магическая сила подсказала ему мысль, от которого мужчина смягчился и призадумался, почти сразу же поменяв вокруг себя атмосферу:
- Шаринган пробудить возможно при сильных эмоциях. А что, если наказать ее за шалость? Это ведь непослушание. Почему я не могу выбить из нее негативные эмоции? Хару, приведи Акину к правому крылу резиденции в темный кабинет. Нет, - тут же передумал он. – Нельзя вот так в открытую. Я пошлю туда двух членов АНБУ. Ступай, ты свободен до вечера следующего дня. Вернешься, чтобы получить информацию о вашей миссии.
С усиливающейся тяжестью, Хару вспоминал этот диалог не раз, пока шел в Коноху к Хокаге этим же вечером. Ему была противна одна мысль о том, что ради войны достойна гибели девочка, которая потеряла всё, даже краски жизни. Он помнил ее, когда увидел первый раз: маленькая хрупкая девочка, отстраненная от других, но для него это всё были мелочными, то, что запомнилось больше всего – это голубые и ангельски чистые глаза. В них можно было прочитать все ее истинные эмоции, увидеть в них ее настоящую, и он видел. Доброта, отзывчивость, храбрость, стремление к добродетели, любовь ко всему живому, радость и просто элементарную жизнь, насыщенную яркими красками. И что теперь: мрак, пустота, неизвестность, смерть, холод, уже невозможно угадать ее мысли, о чем она думает, что затевает. Мункаге точно захватил цель и умело воспользовался положением девочки, перевоплотив горячее сердце в камень, из ангела в настоящего разрушителя человеческих судеб. Опустошение, вот то слово, которое подходит больше всего. Однако он заметил в ней одну интересную вещь: Акина никогда первая не нападала, да и вообще в битве никогда не нападала. Ее тактикой служила обыкновенная защита. Покалеченная душа, которая уже не сможет снова ожить и заблестеть, как в детстве, она всё равно берегла семя доброты. И его скоро отнимут. Хару беспокоился о том, во что все это может вылиться. Мункаге безрассудно ставил под угрозу единственную кровь и говорил о ней как о чужом человеке.
Хару поднял глаза к крыше здания резиденции Конохи, гордо возвышающейся в своей красочной ипостаси. Единственный непогашенный свет подсказывал ему, что его ждут. Несмотря на небольшое расстояние между деревнями, погода здесь располагала, хоть и было полупасмурно. Дождь не лил, гром раздавался приглушенным, шедшим со стороны Мунакагуре.
Сбросив с себя фальшивую маску, Хару зашел в кабинет. Сенсей понятия не имел с чего следует начинать разговор, а его подавленный вид сам говорил за себя, что последует весьма непростое общение. Есть один плюс: оставаться с Хирузеном наедине намного приятней, чем с Ичиро. Здесь присутствовал уют и тепло, о котором так давно мечтал сенсей с тех пор, как переехал из Конохи в Мунакагуре. Охрана давно его знает, поэтому пропустила вперед без лишней церемониальности.
- Ты весь бледный, сын мой. Тебе не здоровиться? – заволновался Хокаге, начав приветствие именно с этого. – Может быть чаю отведать? Могу попросить...
- Всё хорошо, господин Хокаге, - в легком поклоне осведомил он главу деревни, вежливо отказавшись от внимания. – Благодарю вас за заботу и беспокойство.
- Вести не хорошие? – вздохнул тот с глазами полными сочувствия, ибо в последнее время шпиону приходилось приносить не самые радужные известия из Мунакагуре.
- Помните ту девочку, участвовала на экзамене чуунина в одиночку? Накамори Акина зовут, я вам пару раз упоминал ее имя.
- Помню такую, - покивал Хокаге головою. – Она поразила своими навыками. Славная куноичи, на вид скромна и весьма мила. Что-то с нею связано?
- Через неделю к вам пришлют меня вместе с Акиной для переговоров. Нет, - опередил он главу. – В этом нет ничего хорошего. Мункаге настроен серьезно. Он хочет начать войну, а для этого он пытается войти в ваше доверие через нее. Она придет к вам с миссией – слежкой за Учихами и их способностями. Всё это будет докладываться Ичиро. Основной мишенью стали Учиха Шисуи и Учиха Итачи. Мункаге встретился с Данзо и заранее обо всем договорился, поэтому я не удивлюсь, если вы уже частично знаете о происходящем.
- Да, ко мне действительно подходил Данзо, - Хирузен извинившись сел на свое кресло. – Возраст, - оправдался он, а Хару понимающе кивнул головой, готовясь слушать дальше. – Сказал, что Акина служит в АНБУ, часто работает в одиночку. Аргументировал ее появление здесь удивительными способностями слежки и сбору информации. Бродит слух, что Учихи готовят переворот, это, впрочем, нам всем давно известно. У нас уже есть свои шпионы, но Данзо настаивал на своем. Хуже мол от ее появления не будет. Я привык доверять ему, но по твоим глазам вижу, что дело не такое простое.
- Всё верно. Но согласие на ее появление в Конохе рекомендую дать, иначе Ичиро может что-то заподозрить. Для нас важно удержать наши мирные взаимоотношения между деревнями, пока не разрешится государственный переворот. Не в нашем положении воевать в двух фронтах, если Учиха и Мунакагуре объединяться против Конохи, есть все возможности на проигрыш, а если решить внутренний конфликт, а уже потом переключить внимание на внешние факторы гораздо разумней, вы так не считаете?
Хокаге выпустил клубок дыма из только что прикуренного табака, задумчиво водя глазами по темному небосводу. Оставался один единственный вопрос: кто мутнее Данзо или Хару? Кто действительно на стороне Конохи? Кому действительно нужно верить? Хирузен не хотел отказываться от правой руки Данзо, он знал его давно, но и Хару был его учеником, который пожертвовал собой, ради спасения друга. Так может поступить только светлая душа.
- Я с опаской отношусь к этой девчонке, - честно сказал глава деревни о своих опасениях, -она меня еще тогда заинтересовала, но о ней так ничего не узнал, - Хокаге встал с кресла и поглядел в окно. Он гордился и любил свою деревню, каждую ее частичку. – Я встретил ее у могилы. Спрятав свой лик, она искала могилу родителей. Ведет себя тихо, кажется, она себе на уме, невозможно точно угадать, что у нее в голове, о чем она думает, какие у нее реально эмоции. Если верить тебе, настоящая Акина жизнерадостная безобидная девочка, но я видел в ней другого человека... потерянного. Меняющего свой путь. Она не может остановиться на одной дороге и меняет свое направление, когда сильное потрясение настигает ее. И как понять, принесет ли нам вреда или нет? Моя цель – защитить жителей деревни ценою своей собственной, понимаешь, Хару? Я рисковать не могу.
- И не зря вы остерегаетесь. Она опасна, - в сердцах сказал сенсей, сделав шаг вперед, но тут же оступился. - Ее способности не известны даже самой деревне. Мункаге грозился тем, что ген Учих может в ней преобладать больше, нежели Накамори. И он ожидает пробуждения этих глаз. Никто не знает, чего можно ожидать от нее, а с другой стороны потеря родителей стал для нее последним ударом, из-за чего Акина может запросто стать настоящей убийцей в целях поиска обидчика, а зная ее – она готова на всё, ради мести. Шаг за шагом она рассчитывает свои ходы, терпеливо выжидает нужные моменты, всегда задумчива, сосредоточена, но... Как вам объяснить. Я не вижу в ней врага. Да, я не стану забирать свои слова обратно, всё, что сказано о ней – правда. Ею манипулируют, она не такая хладнокровная, какой пытается выдать себя. Это лишь роль. За всё то время, что я стал ее сенсеем, ни разу не приходилось наблюдать тактику нападения, - в этом моменте Хирузен развернулся, а на его лице открыто читалось удивление.
- Ты ведь прав, - вспоминал он экзамен на чуунина. – Акина всегда держала оборонительную позицию.
- Разве человек, который даже не нападает, способен на убийство? Как вы думаете?
- Как же обманчива внешность, верно, мой дорогой Хару? - по-доброму произнес Хокаге, погружаясь в свои воспоминания. – Я дам свое согласие, но следи за ней в оба.
Под его попечительством находился еще один забавный малый, сильно не отличавшийся от Акины, но не имея одной цели, которая разрушает все хорошее в людях. Он не искал мести, а жил одним лишь желанием – стать главой деревни. Ах, Наруто, знал бы ты, что эта девчонка с не менее тяжелой судьбой. Хокаге по-настоящему любил Наруто, как собственного сына, и он понимал, что Акина такой же обычный ребенок, как все остальные, но также он понимал, что управлять детьми (особенно теми, кто одинок и не чает смысла жизни) намного проще, чем обучить их не сорить в деревне. Сравнивая двух разных людей, Хирузен хотел найти правду, почему девочка поступает так, а не иначе, и, возможно, он нашел ответ и ходит вокруг да около, так и не доходя до желанного, хотя на самом деле оно кроется в самом обычном явлении – в любви. Он помнил Акину муторно, с ее тонкими чертами лица, маленьким чуть курносым носиком, розовенькими губками, большими голубыми глазами с длинными и густыми ресничками, да средней длинны шелковистые светлые волосы, и пытался вспомнить голос, а после осознал, что она всегда была молчалива и сосредоточена на чём-то, как сказал Хару. Зато ее движения были уверены и точны, она не сомневалась в том, что делает, и даже не задумывалась ни на секунду. Он верил Хару, что ради достижения своей цели, она готова выложить все свои силы, это было показано на последнем этапе чуунина.
Никто даже понятия не имел, что пока о ней говорят, Акина сидела на крыше высокого здания и любовалась ночной деревней без всякой на то мысли о мести или убийства или еще чего. Ей просто было грустно и одиноко, ей просто нужен друг, хотя бы один, но верный друг. Она устала от всего и жила просто так – по течению реки. Скажут повернись направо – повернётся, скажут поговори – поговорит, скажут умри – умрёт. Вот это и есть то самое разочарование, о котором неоднократно говорят. Уже не хочется ничего, потому что надежды-то нет. Спасает всегда вкусный жасминовый чай, который так сильно она любила, и не стала отказывать себе в наслаждении, вернувшись обратно домой, чтобы отведать горячей жидкости. Акина пока представить не могла, что ее ждет в эту кровавую ночь. Хирузен всё это понимал, но не уверенность была сильней. Поразмыслив еще пару мгновений, он вынес своё вердикт, повторившись:
- Я соглашусь, чтобы Акина жила у нас в деревне, и занималась шпионажем за Итачи и Шисуи, но они об этом не должны знать, чтобы все выглядело естественно. Невзирая на всё то, что ты мне сказал, Хару, я хотел бы провести свой собственный анализ, а для этого она мне нужна здесь перед глазами. Прибавилась еще одна проблема. Нам нашей не хватало внутри деревни. Я не думал, что Ичиро так смело двинется в бой с одной только Акиной. Он решил, что она способна захватить всю деревню? На что он рассчитывает? Ичиро тоже не глупый правитель, здесь явно есть еще что-то. Вот этим что-то я займусь.
- Вы правы абсолютно правы, господин Хокаге, но гражданская война начнётся не скоро. Это пока лишь предположение. Клан Учиха еще не готов противостоять нам. Шисуи должен попробовать остановить свой клан, к нему должны прислушаться.
- Да, должны, но вряд ли это произойдет. Фугаку настроен решительно...
Между тем за всем этим разговором следил, притаившись по другую сторону тонкой стены, Данзо. Он удовлетворенно хмыкнул под нос, повторяя: «Накамори Акина», и ушёл, оставшись незамеченным. Всё шло в точности, как он запланировал, кроме одной хитрости – Хирузен не должен направлять своих людей для слежки за Акиной, зато Данзо может перехватить инициативу через того, в ком он уверен: в его подчиненности и любви к деревне, его долге служить деревне и повиноваться каждому слову. Именно к разговору с ним он и готовился.
***
Я вошла в комнату через окно, прошла на кухню, не соизволив включить свет. Нравилось мне сидеть в темноте, было в этом что-то мистическое и волшебное, особенно когда шел дождь и гремел гром. Но погода временно утихла, поэтому я решила провести время немного в раздумьях. Экзамен пройден, вот оно счастье. Считаю это большим успехом, ведь подцель достигнута, пускай через муки, слёзы и боль. Продолжение дороги не легче, кажется, для меня уже привычное дело, поэтому когда наступает спокойствие, интуиция подсказывает неладное. Даже сейчас у меня не получалось ступить по полу без оглядки в окно со странным ощущением слежки, когда я всего лишь хотела приготовить себе горячего жасминового чаю. Достала чайник с налитым до краев водой, положила на плиту и включила огонь. Так же неспокойно открыла нижний шкаф, нашла любимую кружку, посмотрела грязная ли она. Добавила два кубика сахара, решила, что мало, прибавила еще один. От свиста закипевшего чайника вздрогнула, как ошпаренная. Успокоившись, медленно налила воду в кружку и вспомнила, что забыла достать чай. Повернулась и встретилась лицом к лицу с тремя шиноби в маске организации АНБУ. Главный из них сделал шаг вперед:
- Накамори Акина, вы должны пройти с нами, - проговорил за маской мужской басистый голос.
- В чем дело?
- Приказ Мункаге-сама.
- Если бы это был приказ, вы удосужились войти через дверь, как делают нормальные люди.
- Прошу меня простить за вторжение, но дело срочное, - он сократил между нами расстояние и протянул руку со свитком, в котором действительно красовался приказ с подписью и печатью Мункаге. Так официально?
- Хорошо, - я отложила чашку со сладкой водой. – Можем идти.
Двое остальных подкрались сзади, доставая что-то из карманов. Это были наручники-печати, блокирующие создание техник.
- Это еще зачем? – заволновалась я.
- Приказ Мункаге-сама, - безэмоционально повторил главарь, и инстинкт самосохранения автоматически подготовил меня к побегу.
Я напряглась и рванула вперед. Началась потасовка. Члены АНБУ мастерски подготовлены к подобным заданиям, поэтому не прошло больше пяти минут, как меня схватили и заковали в наручники руки и ноги. Мункаге обманул меня, что он задумал, чего хочет?
- Мы имеем на это полное право. Вы обязаны хранить молчание, иначе, - он показал мне карту с печатью. Этого было достаточно, чтобы молча, но свирепо смотреть на него, как бык, увидевший красный платок. Между мной и быком была одна большая разница: он свободен, я скована.
- Прошу только взять с собой пику Камаэля, - но эту реплику проигнорировали, таща меня за собой.
Больше говорить не пришлось. Мы двигались в сторону резиденции Мунакагуре, на улице по-прежнему темно и тихо, жители сладко спали в своих домах, не подозревая, что происходит в это время. Мне бы очень хотелось быть на их месте. Прогремел гром. Я подняла лицо к небу, и одна капля упала на лоб и плавно скатилась по носу, затем другая капля – в глаз, еще одна – в щеку, пока не начался беспрерывный дождь, продлившийся всего несколько секунд, а затем засияла молния, освещая часть масок идущих шиноби. Настоящая паника началась, когда трио повернуло вправо, минуя центральный вход.
- Куда мы идем? Я обязана знать, куда меня ведут.
- К Мункаге, - кратко ответил мужчина.
Сердце застучало в висках, кровь в жилах стынет от страха. Даже на экзамене было не так страшно, как сейчас, когда ты действительно беспомощен. Я попыталась сделать очередную попытку побега, как один из членов АНБУ достал катану и ударил в плечо рукояткой. От боли я зашипела и посмотрела на него.
- Был уговор следовать молча и без проблем.
Не в моей ситуации качать права, поэтому послушно двинулась вперед, больше не предпринимая попыток к бегству. Через тайный вход мы вошли в темное каменное помещение, украшенное по правую сторону редкими факелами, освещающими дорогу. Я знала, что это место приводит к двум местам: к тюрьме особо опасных преступников, которые занимаются грязной работой, и подвалу, о котором мало кому что известно. Еще с академии нам рассказывали, что члены АНБУ, которым открыт доступ ко всей информации, касающейся данного места, перед службой подписывают специальный документ о неразглашении конфиденциальной информации, ведя себя собственноручно к смерти в случае даже случайного разглашения всего, что здесь происходит и для каких потребностей подвал нужен. Мой протест начался с того момента, когда мужчины подвели к подвалу, в котором царил лютый холод. Писк крысы, на которую один из членов АНБУ случайно ступил ногой на хвост, ничуть не испугал взволнованную душу, которую вели к странным свисающим с потолка наручникам. Затхлый сырой запах тут же ударил в нос, как только двери распахнулись перед нами, но даже эта тошнотворная вонь не смогла отвлечь от грядущего. Сперва застегнули одну руку с печатью, затем вторую. Уделили внимание даже ногам. Сопротивляться невозможно. Мысли в голове путались и тяжело соображать, когда неясно, что будет в следующую секунду. Можно подумать, в иных ситуациях у меня не было случая, когда находилась на волоске от смерти, но это иной случай – меня сделали сразу беззащитной, сковав цепями с техникой. Это был неравный бой.
- Это незаконно! Я даже не знаю, в чем меня обвинили! – барахтаясь в свисающих цепях, запротестовала я, требуя хоть какого-то ответа, даже краткого. Сложно принимать ситуацию как за естественную, когда служишь верой и правдой нелюбимой, но родной деревне.
- Всё законно, Накамори-сан. Приказ Мункаге, - и только главарь организации договорил, как скрипучая дверь снова отворилась, впуская блеклый свет в помещение.
Я сощурилась, стараясь разглядеть вошедшего, и неприятно удивилась, когда встретилась лицом к лицу с Ичиро. Его спокойный взгляд, будто все так и должно быть, ввел меня в оцепенение. Сложно подобрать какие-либо слова, чтобы выразить весь поток перебивающий друг друга чувств, вплоть до враждебности. Сделав шаг вперед, он даже не взглянул на своих поданных, что поклонились ему и молча удалились, оставив нас наедине. Я боялась вымолвить хоть слово, всё ждала, когда он сам начнет оправдываться, но вместо извинений было произнесено иное:
- Я горжусь твоей победой в финале, - начало вызвало во мне саркастический смешок, который остался незамеченным, - но Хару мне сказал о твоем дерзком поведении в Конохе. Мало того, что ты своим поведением опозорила имя нашей деревни, так еще выставила своего сенсея на посмешище, - моя шея вытянулась от услышанного.
- Это была просто небольшая шалость, не более, - возразила я.
Дверь снова отворилась и вошло еще одно знакомое лицо.
- А вот и он, - Ичиро повернулся полубоком, приглашая гостя пройти вперед и сравняться с ним. В руках Хару держал нечто вроде жгута. Это заставило задержать дыхание и громко сглотнуть. Это место – камера наказаний, вот почему о нем никто ничего не знает.
Глава деревни бережливо забрал из его рук жгут и кивнул:
- Я сам примусь за это дело. Ты можешь остаться и посмотреть, но если у тебя дела, тогда ты свободен.
- Хару-сенсей! – крикнула я, пока он не ушел. – Я просто пошутила, это была обычная шутка. Неужели настолько сильно обидела ваши чувства? Вы могли бы поговорить со мной об этом, зачем сразу докладывать?
Но сенсей молча склонил голову и ушел прочь. Я перевела взгляд на Ичиро, в безмолвной мольбе прося пощадить, но он настроен решительно, и гулкий звук режущего воздух жгута разнесся по всему помещению. Это было настолько громко, что я сжалась, как беспомощный котенок, зажмурив глаза. Старик тестировал свое оружие, повторив движения несколько раз. Убедившись, что все готово, он кратко хмыкнул себе под нос и посмотрел на меня бездушным взором, абсолютно ничего не отражающим:
- Это не просто шалость, как ты говоришь. Это, Акина-чан, неуважение к старшим, к его должности, его навыкам и умениям. Ты прилюдно насмехалась над ним и ушла безнаказанной, а это воспитательный процесс. Из тебя нужно выбить дурь, - прямо перед глазами возник длинный жгут, который оставил на теле красную отметину, зацепив часть шеи и щеки. Ичиро цокнул. – Нет, нельзя портить твое милое личико, оно тебе еще пригодиться для новой миссии, о которой ты скоро узнаешь.
Обойдя меня, глава деревни остановился где-то позади, снова пару раз угрожающе поводил жгутом и в третий раз испробовал его на мне. Я зажмурила глаза, стараясь не издавать писка, но сокрушительная боль вонзила всё тело уже при пятом ударе, отчего голос невольно вырвался из горла в протяжном визге. Терпеть подобную боль становилось невыносимей с каждым новым ударом, ибо казалось, что Ичиро прикладывал еще больше усилий. Страшно представить, какие рисунки появляются на спине в виде кровавых пятен, но я сильно ошибалась, считая, что кроме красных полосок ничего не будет. От бессилия опустив голову, я приоткрыла глаза и увидела под собой небольшую лужицу крови. Снова удар – помещение наполнилось ужасающим криком. Я больше не могла сдерживать себя и, начиная с десятого по счету удара, выплескивала всю боль через душераздирающий вопль. Это не остановило старика, напротив, он ускорился, считая уже вслух, чтобы сосредоточиться и «перекричать» меня. Но это сделать было нереально. Привкус крови появился даже во рту и скорее всего достаточно давно, просто ранее не был замечен, пока не пришлось выплевывать лишнюю жидкость во рту.
- Пятьдесят!!! – гордо выкрикнул он, нанеся последний штрих. Темные стены наполнились бы тишиной, если бы не мой тихи плач да всхлипывания, которые прятать было невозможно.
В битвах можно отразить удары, схватиться за рану, взять время на передышку, а здесь в точности до наоборот. Ты тонешь в пучине боли и ничего не можешь сделать, кроме как кричать. Звать на помощь? Я об этом даже не думала. Нужно быть глупым человеком, чтобы не понимать, что такие места для того и созданы – никто не услышит зов мольбы, а достучаться до Ичиро невозможно. Его нрав давно всем известен, и с той решительностью, с которой он смотрел в мои глаза, сложно спорить и ставить под сомнения его осознанность происходящего. Ичиро давно все запланировал. Ноги подкосились, и я повисла в воздухе, жалея, что не рассталась с жизнью в эту минуту. Раны пока горячи, они ноют от боли так, что не чувствуется стекающая по спине кровь. Что еще впереди ждет? Я даже не заметила, что Хару уже разговаривал с Ичиро:
- Вы ее калекой так сделаете, нужно срочно вызвать медиков! Раны очень глубокие.
- Не волнуйся, я всё рассчитал. Она не умрет и калекой тоже не станет, пусть посидит всю ночь здесь, а дальше отвезешь ее в лазарет. Скажем, приехала с миссии.
- Значит у вас получилось? – еще тише сказал он, как Ичиро повернулся и посмотрел на меня, недовольно фыркнув.
- Нет, - глава развернулся. – Акина, скоро я тебе назначу миссию. Подготовься, чтобы слушать внимательно. Скоро вернусь. Хару, вымыть жгут, - и он подбросил оружие мужчине, исчезнув за страшной дверью.
Хару подошел ко мне, встав на колени, чтобы посмотреть в лицо:
- Акина, прости меня, я не знал, что так всё обернется, - он осторожно протянул руку к моему лицу, но я нашла в себе силы дать отпор и посмотреть на него озлобленными глазами, высохшими от слез. – У тебя кровь, дай мне стереть. Занесешь заразу в раны.
Никакое его слово больше не воспринималось с целью защитить меня. Это всё ложь для собственного вычищения совести. Я никогда этого не забуду, и мужчина это знал. Когда дверь скрипнула, он поспешил удалиться прочь. Шаркающей кавалерийской походкой Мункаге встал прямо передо мной и швырнул на землю раскрытую книгу, в которой красовалась фотография с информацией, строго прокомандовав:
- Через неделю вы с Хару пойдете в Коноху на встречу с Хокаге. Ты должна быть серьезной и показать, что являешься сильной куноичи, а не половой тряпкой. Ты будешь некоторое время выполнять миссии, которые от тебя потребуют, но основная, конечно же, та, которую я тебе скажу. Пока ты будешь находиться на территории Конохи, тебе предоставят полную свободу в передвижении, поэтому твоя задача узнать как можно больше о способностях клана Учиха, особенно об Учихе Итачи. Он – твоя основная цель. Заодно пригляди за Учихой Шисуи. Следующая страница.
Я внимательно смотрела на парня с досье, который так же взирал на меня невидящими холодными глазами. Неживое лицо точно насмехалось надо мной, но если он – шанс выжить, я убью его. Цепи загремели, и руки обрели часть свободы. Тело упало рядом с раскрытой книгой, испачкав ее алой жидкостью. Раздался скрип, означающий уход Мункаге. Даже лежа я видела краем глаза страницу с этим парнем, протянула окровавленную руку и сжала ее, желая задушить через фотографию Учиху Итачи.
***
В этот же день пришло новое задание очередному шиноби Конохи, склонившемуся в вежливом поклоне к мужчине, стоящему к нему спиной. Учиха Итачи покорно склонил голову, готовясь к очередной миссии, которую скорее всего снова будет выполнять с большой неохотой, все никак не привыкнув к тому, что ради защиты деревни приходиться убивать других. Данзо вёл себя непринужденно, ставил себя превыше главы деревни и счёл нужным взять в свои руки судьбу Акины и Шисуи. Лунный свет в этот день был особенно красив. Это заметил и Итачи, но в отличие от мужчины, хотел бы подольше насладиться этим блеском.
- Прошу ознакомься с данной анкетой. Она была составлена вчера, - голос Данзо сокрушительной сосредоточенности громом прервал ночную тишину, а его тень укрыла черновласого парня. Данзо вручил раскрытый тонкий журнал.
Итачи быстро прошелся глазами по исписанным листам, и его взор остановился на фотографии. Он на минуту замер без дыхания, что ускользнуло от хитрого старика. Словно завороженный луной брюнет смотрел на фотографию и не мог поверить своим глазам, что он видел ее. Страшно представить, какое задание последует в следующий момент.
- Как ты понимаешь, к тебе прибавилась еще одна миссия – ты должен следить за этой особой. Она прислана к нам из малоизвестной деревни, о которой мы ничего не знаем, но сотрудничаем. В последнее время между нами ведется холодная война, и вот недавно с их стороны был сделан дерзкий шаг, ставящий нас в весьма шаткое положение, - равнодушно говорил Данзо, опираясь на палку да подняв лицо к единственному ночному свету. – Ее прислали к нам с целью шпионажа за Учихой Шисуи и кланом Учиха. Нужно понять, зачем это понадобилось им. Но есть еще кое-что интересное, - мужчина повернулся к Итачи и хмыкнул. – Говорят, в ее жилах течет клан Учиха. Возможно в дальнейшем ее придется убрать. Впрочем... даже сейчас... в случае чрезвычайной ситуации лучше убить ее.
Данзо хорошо помнил разговор с Мункаге, в котором они договорились получить нужную информацию, и он не забыл, с какой легкостью Ичиро сказал ему: «Как только я стану
- Она из клана Накамори, - отрезал возмущенно Итачи.
- Я согласен, но это не имеет значения. Я бы промолчал, будь только в этом проблема. Она опасна. Сама деревня не в полной мере понимает истинные ее способности, что говорить о нас. Ее не спроста к нам шлют. Еще и одну. Резьбу клана можно повременить на месяц. Нам нужно укрепить наши слабые стороны и отразить возможность нападения внешних факторов. Почувствуешь, что над деревней повисла угроза – убей ее.
- Есть, - отчеканил жестко Итачи.
- Оставь анкету у себя, тебе нужней. Через неделю она прибудет к нам в деревню на знакомство с Хокаге-самой. И пока не забыл... будь аккуратен, ваши миссии совпадают.
Учиха остался один с секретной книгой АНБУ об особо опасных личностях. Уединившись в комнате для членов АНБУ, Итачи еще долго листал эту книгу, перечитывая об Акине вновь и вновь, а в душе, словно какая-то горечь. Он не понимал, почему именно она стала той самой мишенью. Да, зачем лукавить, Шисуи был прав, он хотел встречи с ней, и вот к чему привело его тайное желание. Нужно признать, что давление со стороны заставило его поверить, что Изуми может быть больше, чем просто другом, но теперь пелена рассеялась перед глазами. Одновременно ему стыдно перед своей подругой, которой случайно возможно дал шанс поверить на совместное будущее, подчиняясь требованию общества, которое видело в них пару, а с другой стороны страх за человека, на чью фотографию невозможно было смотреть без сильного сердцебиения, не оставлял его в покое. Учиха поднял глаза на телеэкран видеокамер и увидел в них Учиху Изуми, свою «возлюбленную». Скорее всего уже прошлую. Ему на секунду показалось, что это была Акина, а как только успокоился, опять обратился к книжке, отметая навязчивые иллюзии. Ему теперь окончательно некогда думать о каких-то отношениях в будущем, больше некогда читать книжки о любви. Досье, миссия, кровопролитие – вот его работа. Защитить деревню во что бы то ни стало, ради Саске.
Ставка этих шиноби –жизнь, их судьба – игра, а они – пешки. Оба были в растерянности, оба всю ночьне спали, оба ждали знаменательный день и смотрели на фотографию, не смея отнее оторваться до рассвета.