Глава 7
Проснувшись рано утром на том же месте, я почувствовала на теле тяжесть – мама укрыла одеялом. Насильно я разомкнула глаза, подсознание не хотело покидать мир снов, где чувствовало себя уютно, и тем не менее, мне это удалось крайне тяжело сделать. В руке что-то зашуршало. Раскрыв ладонь, я увидела помятую бумагу. «Записка от мамы», - и я не прогадала. Записка действительно была от мамы, она гласила: «Дорогая Акина, - я закатила недовольно глаза, предчувствуя заранее, что после этой фразы пойдут многократные извинения. – Я понимаю, что вновь поступила с тобой несправедливо. Ты сейчас обязательно закатишь глаза, я знаю, ты ведь моя дочь. Не сердись на меня, пожалуйста, и не обижайся ни в коем случае. Я уговорю Мункаге об одном свободном дне, который непременно посвящу только тебе. Сегодня мне пришлось уйти еще раньше нежели обычного, однажды наступит день, и ты меня поймешь. Этим вечером мы увидимся». Отшвырнув бумагу в сторону, чтоб не видеть больше любимый почерк, я по-прежнему бросала на нее быстрый взгляд и вновь, сморщившись, пряталась головою в одеяло, считая, что, если усну опять и проснусь, то этой записки не будет, а мама в это время просто принимала бы душ. Когда я смирилась с иллюзией, решила, что, скорее всего, неплохо было бы сходить в академию и развеяться. Как ни крути, а учеба всегда отвлекает от негативных мыслей, даже когда они только-только начинают созревать в голове. Обязательно найдется какой-нибудь «сенсей», который прямиком пожелает испортить твою цепочку размышлений. В этом я находила плюс академии.
Самым странным было то, что я не могу найти тот временной промежуток, с которого начались все мои неприятности. Обычно у всего есть начало, создающее цепочку неслучайных событий, с каждым разом которые, переплетаясь, образовывают нескончаемую вереницу сплошных ошибок, из которых выбраться практически невозможно. Оно просто не имеет конца. Цепочка замыкается в круг, и приходится из года в год жить в том пространстве, которое ты создал когда-то сам по собственной погрешности в силу отсутствия опыта в некоторых вещах. Только ты всё осознал, как тебя ожидает за углом чёрная смерть с острой косой, подточенной специально для тебя. И ты с ужасом осознаешь, что вскоре и для тебя мастера создадут надгробный камень, а ведь ты только познал суть бытия и нашёл выход. Выход! который позволит тебе вдохнуть полной грудью и пожить без круга ада, но уже поздно. С какого момента возможно оборвать этот бесконечный круг, разрушить эту железную цепь, привнося в жизнь луч света, чтобы начать новую жизнь, минуя смерть. Ответ на этот вопрос мне предстоит еще найти.
Пока я шла по почти безлюдным закоулкам деревни, никто больше не обращал на меня внимания, словно вчерашнего дня не существовало. Резкое похолодание в мою сторону меня немного приводило в дрожь: вместо недавнего дружелюбия ощущался прилив злобы, недоверия, как обращаются к отчужденному человеку. Я не понимала эту деревню, не понимала ее жителей, не понимала ее главу. Чего ждать дальше, можно только предположить. Тоже самое было и с одноклассниками и учителями. Но худшее было впереди. Сегодня намечался тест. Каждый списывал, как мог. Одни использовали техники своего клана, другие хитрость и смекалку, третьи пользовались «помощью друга», а я даже не взглянула на бланк. Шанс отвлечься от утренней нервозности плавно сошёл на «нет», оставив за собой пустоту и бесконечную тоску по воспоминаниям прожитых лет. Мне тогда казалось, что детство моё прошло. Слишком рано. Возможно, так ощущают и другие ребята, просто они были готовы морально к таким резким переменам, а я нет. А может детство продолжается, но только не для меня.
- Пс...
Я приподняла голову с парты в небольшом раздражении, осторожно озираясь кругом. Может быть послышалось?
- Псссс...
Нет, не послышалось. Неподалеку сидевший парень пристально смотрел на меня. Это он издавал эти отвратительные звуки, привлекая к себе внимание.
- Ты со мной? – очень тихо и неуверенно спросила я, чтобы убедиться, что это «пс» действительно адресовано мне.
- Да-да. Помоги, пожалуйста, - с мольбой в глазах смотрел он на меня.
- Ты случаем не тот мальчик, который в первый день поступления в академию подошел ко мне?
- Кто там разговаривает! – прервал нас острый, точно металл, голос сенсея, который оглядел весь класс и остановил свое внимание на мне. Поразительный слух. – Накамори!
Я встала и извинилась за свой грешок, объяснив тем, что «просто попросила ручку, так как моя закончилась».
- Просто... просто, всё у вас просто Акина-чан, - с расстановкой передразнил он меня, выделяя слова и стараясь придать голосу женских ноток, что выходило у него не очень хорошо.
Я пожала плечами и села на место.
- Да, я тот самый, - возобновил шёпот мальчишка, из-за которого мне влетело за ни за что. - Так ты мне поможешь?
- Я не решаю тест, - всё с тем же скрытым раздражением ответила я, а с минуту подумав, передумала. - Хотя знаешь что, скажи какой вопрос тебе нужен.
- Вопрос 39, об АНБУ. Ты должна это знать, у тебя мама главная шишка в этой организации.
Его слова тронули меня за живое, что на секунду сердце забыло, как биться в груди, и всякое желание помочь – пропало, но фыркнув на его реплику, все же решила: обижаться на это будет глупо, ведь он прав, как бы грубо это не звучало, однако сказать, что я знаю об АНБУ больше остальных, было ошибкой. Я знаю столько, сколько положено каждому из нас. Прочитав в бланке вопрос, он мне показался слишком легким. Что-то вспоминалось из сказанного на уроках. При большом желании, если напрячь мозги, то можно дать верный ответ.
- Обведи ответ В.
- Ты уверена? Он мне показался самым маловероятным, - недоверчиво осёкся он.
- Не сомневайся.
В конце учебного дня нас снова всех собрали в классе, чтобы объявить результаты промежуточного теста. Все ужасно волновались и не могли найти себе места, выражая накопившиеся эмоции возгласами и длинными рассказами собственных чувств. Ребята друг у друга спрашивали, какой ответ они обвели у того или иного вопроса, высказывали свои точки зрения, касательно правильности ответа. Эта суета выглядела со стороны настолько забавной, что я поспешила влиться в коллектив и подслушать их обсуждения, мысленно улыбаясь собственным мыслям. Зря я не решила этот тест, он оказался на удивление простейшим. Одноклассник, которому я помогла, получил отлично. Он руками и ногами показывал мне свою благодарность, в ответ я слабо улыбнулась, сжав губы. Таких отличившихся у нас было всего лишь 3 человека, у остальных хорошо, одной у меня неудовлетворительно, из-за чего попросили остаться. Когда все попрощавшись вышли, я подошла к учителю, который так же недовольно ждал меня, облокотившись ягодицами о край деревянного учительского стола. Как ни в чём не бывало, я встала перед ним ровно, хлопая большими голубыми глазами, словно вижу этого молодого человека впервые, и искренне недоумевая, стала ждать его объяснений.
- И как ты это объяснишь?
- Что?
- Вот это, - он подвинул мой пустой бланк двумя пальцами.
Я молчала с опущенной головой. Не знала, что можно сказать в такой момент. Учитель глубоко вздохнул:
- Акина, я знаю, что ты умелая девочка. Могла бы хоть на пару вопросов ответить из 50-ти ради приличия. Даже если это неправильно. Не может быть такого, что ты совсем ничего не знаешь из теории. Скажу больше, ты знаешь всё. Всё от 1 до 50-ти. Это бойкот? – он скрестил руки.
- Бойкот? Нет! О чем вы? Какой бойкот, - я по-настоящему опешила от удивления, так как даже мне такое в голову не взбрело.
- Иначе я не могу объяснить твое поведение. Может быть, ты сама все разъяснишь? – он ждал от меня ответа, я продолжала стоять, как дурочка, потупив взгляд в пол.
Будь он даже самим Мункаге, я бы всё равно не назвала причину своего агрессивного (на его взгляд) поведения. Моему упрямству не было предела. Волшебным образом явись сейчас мама, она не то, чтобы не одобрила моего поведения, а прилюдно стала отчитывать, отмечая с каждым предложением каждое моё плохое качество, чтобы пристыдить. Отнюдь, стоит отметить, повышать голос в этот момент она не станет. Мама почти никогда не повышала на меня голоса, лишь в редких случаях, когда Наоко была на пределе, а последнюю струнку ее нервной системы продолжаю дербанить я. Выходит у меня это не специально. Я люблю находиться по близости в нужном месте, в нужное время и говорить нужные вещи. Обычно, чтобы понять негодование матери, достаточно вслушаться, не столько в слова, сколько в интонацию речи, поскольку находясь в ярости, мама начинает говорить очень тихо, чтобы собеседник смог навострить уши и замолчать, внимательно слушая ее. Поразительно, но помогает. Мне такой выдержки не хватает. Мы простояли с сенсеем так с минуту.
- Ну хорошо, не хочешь говорить, не говори. Если бы не приказ Мункаге, тебя бы отчислили, - учитель развернулся в пол оборота, чтоб уйти, но его остановил мой писклявый голос.
- Приказ? Какой приказ? – в недоумении пролепетала я.
День открытий какой-то.
- Мункаге знает о твоей отрицательной оценке по промежуточному тесту. Согласно правилам академии, ты должна быть исключена. Не написал промежуточный тест, значит итоговый подавно не напишешь. Зачем тогда таких бездарностей оставлять, если они не готовы пока встать на путь ниндзя? Но Мункаге хоть и суровый человек, но сжалился. Благодарить тебе его нужно. На этот раз тебе повезло, следующего не будет. Я всё сказал.
Я нахмурилась от его грубого тона. Ни разу мною не было услышано такого порицательного голоса в сторону других учеников от сенсея, а в классе были и те, кто учился гораздо хуже меня и проказничал пуще моих выходок. От охватившего волнения учителя трясло, казалось, он кое-что не договаривает и постоянно прикусывает язык, чтоб не взболтнуть лишнего передо мной. Вся его дрожь эмоционально передавалась мне, я чувствовала на себе его испуг от чего-то, нервозность и скрывающуюся ярость, и вдруг мне стало его по-настоящему жалко. Что могло так встревожить взрослого мужчину-ниндзя? Явно не маленькая девочка с ее шалостями.
- Можно ручку?
Учитель недоверчиво осмотрел мое лицо, остановившись на глазах, которые спокойно смотрели в его.
- Первый ящик справа.
Я отыскала ручку, быстро отметила правильные варианты и отдала бланк сенсею, удивленно следившему за мной, но не остановившему. Тогда у меня не возникло никаких подозрительных мыслей на сей счет, но потом, уже в зрелом возрасте, прокручивая в голове все воспоминания, я внезапно остановилась на страшной теории: всё это было подстроено. Испытание для меня от кровожадного Мункаге. Поэтому и называют детей глупыми, а они на самом деле просто доверчивые и искренние. Из-за этих качеств я и не хотела подвести своего сенсея, по-настоящему взволнованного сим событием.
- Скажите Мункаге, что прошлый бланк был ошибкой, что вы их спутали и дали неверный. Придумайте что-нибудь на ходу.
Он качнул головой и выпустил меня из класса.
Так как в записке мама дала обещание, то сегодня вечером мы обязательно встретимся, этот день я решила приукрасить новым букетом цветов. Спешить мне было некуда, времени было предостаточно, и я взобралась на неизвестные мне места. Я всегда старалась сворачивать направо, чтобы не заблудиться, и в итоге вышла на зеленый просторный луг. Солнце можно было увидеть в полной ее красе на чистом голубом небе, отдающим желтоватым оттенком, от чего весь мир переливался ярким теплым светом, словно ты вышел не на луг, а попал в маленький рай для детей-ангелов. Деревьев практически не было, а если попадались, то не затмевали всю красоту природы, а лишь усиливали ее своим могущественным видом, собравшихся в одну густую смесь, листьев, которые образовывали пышный зеленый парик на тоненьком стволе. Теплые лучи прелестно освещающего солнца пробирались даже сквозь кроны деревьев через едва заметные щели, грея землю своими дарами. Кажется, эта местность пела разными мелодиями. Трава под ногами щекотала щиколотки, оставляя на коже свежую влагу. И помимо всего прочего, особую бесподобность создавало пение крохотных еле заметных глазу птиц, успевающих и поиграть со своими сородичами, и поднять настроение детей живой музыкой. От изумительного пейзажа меня отвлекли детские крики. Мимо пронеслись ребята моего возраста, не старше. Они играли, резвились и просто радовались жизни, обнимая друг друга и поваливая на траву, чтобы до смерти защекотать своего товарища. Их безграничному счастью можно было только позавидовать. Кое-где, под одним из деревьев в тенечке в нескольких шагах от меня, одиноко сидела розовласая девочка с опущенной на руки головой. Мне стоило больших усилий побороть себя и подойти к ней, сесть рядом и заговорить:
- Тебя кто-то обидел?
Девочка подняла на меня свое грустное светлое лицо. Большие зеленые глаза наивно уставились на меня. Я увидела в их отражении себя маленькую и такую же пучеглазую, полную заинтересованности в новом человеке. Если бы меня спросили, почему я решила к ней подойти и заговорить, то ответа на этот вопрос просто-напросто не последовало бы, хотя бы потому, что я сама для себя, в первую очередь, не знала, как ответить. На вид девочка ничем не примечательна – обыкновенный ребёнок, как и все остальные такие же дети. Только сейчас я заметила, что она держит в руке маленький цветочек. Она тоже обратила внимание на мой пронзительный взгляд, также глядя на несчастный цветок. Вот-вот под нашим натиском он увянет.
- Тебе нравится мой цветок? – пропищала она с грустной еле заметной улыбкой.
- Он красивый. Я нигде раньше таких не видела, - созналась я, продолжая упорно рассматривать его красноватые лепестки, которые переливались под ярким лучом солнца, превращаясь в розовый. – Где ты его нашла?
- Здесь, неподалеку, - она обвела глазами то пространство, где соврала недавно цветочек. Инстинктивно я повернулась следом за ней, но в самом деле так и не поняла, куда она посмотрела. - Но он был один.
- А там есть еще такие же красивые цветы?
Розовласая девочка опять бросила на меня щенячий взгляд и улыбнулась:
- Таких же нет, но есть другие. Их тяжело найти. Некоторые цветы обладают лечебными свойствами, но они бывают намного красивей, чем обычные, - меня поразили ее познания о цветах, она перестала казаться мне глупой, но странностей у нее хоть отбавляй. Вдруг, ни с того ни с сего, она спросила. - Как тебя зовут?
В первый и последний раз мне задал этот вопрос преподаватель, поэтому я немного растерялась при ответе и забыла, как говорить, вместо четкого ответа послышался неуверенный лепет. Мне даже показалось, что это вообще не я говорю, уж больно на мой нрав это не похоже.
- А...А...А...Аки...ки...на я...
- Акикиная?
- Что? – вскрикнула я. – Нет-нет, Акина, просто Акина.
- Акина-чан, - она поглядела на цветок и вновь улыбнулась чуточку смущенно.
- А тебя как?
- Сакура, - опомнившись, ответила девочка.
- Сакура-чан, - повторила я, словно пробуя имя на вкус.
Она мило засмеялась. В целом девочка не оставляла впечатления задиры, поэтому с ней можно было поладить. Я присела удобней, поправляя свое короткое пышное платьице, и продолжала дальше ее разглядывать и изучать. Внешний вид был для меня далеко не очень опрятен: широкие штанишки неизвестного мне цвета, то ли бежевого, то ли светло-коричневого; кофточка с длинными рукавами синего цвета и небольшими декоративными надрезами. Больше всего в глаза бросался ее широкий лоб и красивая красная ленточка, служащая повязкой на голову, а сверху завязанная в милый бантик. Волосы у нее короткие, но объемные. О таких волосах могла мечтать любая девочка, но Сакуру, на мой взгляд, назвать красивой нельзя. Если брать в сравнение Аико и Сакуру, то первая выглядела как фарфоровая куколка, а вторая – ее неудавшийся аналог. Тем не менее вкус в одежде оказался далек от изящества и с цветом кожи, глаз, волос никак не сочетался. Что касается манер, девочка она скромная, может больше стеснительная, на каждое слово чуть ли не смущалась, редко когда смотрела собеседнику прямо в глаза, но отчего то голос ее был печален и слишком тих, и чтобы расслышать Сакуру, приходилось сосредотачиваться.
- Если тебе так понравился мой цветок, то возьми его себе, - она протянула мне растение.
Моя рука потянулась к цветку, а потом, как будто обожгло чем-то, отдернула назад.
- Я не могу его взять, извини. Он ведь тебе тоже нравится. Ты его нашла первая, это будет очень нечестно.
- Тебе он больше нравится. Бери, - она держала руку в воздухе, дожидаясь, когда я возьму его.
- Если ты настаиваешь, - я аккуратно взяла его за стебелёк, боясь поранить или испортить божье творение. Этот символ стал началом нашей дружбы и общения. – Спасибо тебе большое.
Радостно я начала вертеть его в руках, играя с лучами солнца, падающими на хрупкие лепестки. В голове всплывал образ матери, радующейся такому скромному подарку, как она обнимет меня, с ласковостью поблагодарит и будет гордо смотреть на этот цветок, рисуя в воспоминаниях мои счастливые глаза. Может тогда будет шанс, хоть крохотный, но шанс, что мама обязательно потратит каждое воскресение на меня одну. Вдруг я вспомнила, что сижу здесь не одна, а моя напарница возможно уже скучает.
- У тебя есть семья? – по-настоящему заинтересованно спросила я, как никогда еще никем не интересовалась.
Сакура показала себя с новой стороны – девочка, которая ценит любовь во всех ее проявлениях.
- Есть. И мама, и папа. Правда, они у меня немного странные, но мама очень заботливая. Любит много шутить, а папа покоряет мое сердце своими играми. Он усаживает меня на свои плечи и начинает катать. Я представляю, что катаюсь на лошадке, такой красивой, с мягкой гривой, - она скромно захихикала. – Но иногда родители любят ставить меня в неловкое положение перед знакомыми, от чего мне становится очень стыдно. Но это больше забавляет, чем огорчает. По утрам мама зовет меня завтракать, а вечером мы с папой придумываем различные развлечения.
Я завидовала ее рассказу о семье, завидовала, что она может расти среди папы с мамой и видеть в них гармоничную пару, в которой она играет самую главную роль: ребенка всеми любимого. Пока она говорила, я изредка одаряла ее своей грустной улыбкой или скрывала смех под равнодушной на вид ухмылкой. Наверно из-за этого я начинала ее недолюбливать, во мне сражались два чувства: моя зависть и ее доброта. Стало бы несправедливо после такого подарка отталкивать от себя эту девочку, не сумев даже объяснить причину своего поступка. Но если закрыть глаза и слушать, воображая всё это на себе, то ты погружаешься в идиллию, наполненную семейной атмосферой, где тебя окружает любовь и ласка, нежные касания родителей, их смех, наполненный звуками процветания дома.
- А у тебя?
- А? У меня? У меня... У меня мама, которая вроде есть, а вроде ее и нет, - я вздохнула, пожав плечами.
- А папа?
- А папы у меня нет. Он пропал без вести на войне шиноби. Всё, что оставил после себя, это фотография. Но он был героем! – быстро спохватилась я.
- И ты одна в семье?
- Одна.
Сакура сочувствующе опустила голову, вернув былое грустное выражение лица, а потом, словно опомнилась, выпрямила спину и, поглядев на цветок, спросила:
- А это наверно ты маме хочешь подарить? – она подняла на меня свои зеленые глаза.
- Хочу.
Неожиданно Сакура оживилась, вскочила с места, как ужаленная, и полная энтузиазма предложила собрать маленький букет красивых цветов, на что я согласно кивнула с сияющими глазами, искренне одобряя возникшую идею. Всю дорогу она рассказывала мне о деревне под названием Коноха. Как я полагала, она пришла именно оттуда. Естественно, стоило ей заговорить о ней, как всё мое внимание оказалось сосредоточенным на ее рассказе, а не на дороге, которую несколько минут назад она показывала мне взглядом. А когда мы добрались до нужного места, девочка поинтересовалась, где живу я.
- В деревне Темной Луны, Мунакагуре, - ответила я.
Девочка на секунду застопорилась с лицом полным раздумий. Глядела в небо, пытаясь что-то вспомнить.
- Хм... Мунакагуре говоришь... Нет, - она потрясла головой, - никогда о ней не слышала. Это далеко?
Я растерялась. Настолько погруженная в свои переживания, даже не заметила своего пути. На самом деле для меня это близко, а для нее может быть нет. Призадумавшись, на земле я нарисовала для нее карту. По моим расчетам (и по ее рассказам) я заключила, что находимся мы неподалеку от Конохи, а значит наша деревня находится по соседству, стоит только пройти лес.
- Ты будешь снова сюда приходить?
- Может быть буду, а может быть нет. Я не знаю, - честно призналась я.
- Я буду безумно рада, если ты будешь навещать меня. Я покажу тебе Коноху!.. – но я воодушевленную речь перебила.
- Давай мы будем встречаться под тем самым деревом, у которого ты сидела. Один раз в неделю. Пускай это будет то же воскресение. Сойдет?
Сакура радостно заверещала, что глаза ее наполнились слезами. «И со всеми она такая?» - невольно промелькнуло в голове от удивления. Меня терзали сомнения по поводу нового знакомства: верно ли я поступила, и что меня ждет дальше. В любом случае в мыслях не было ни капли сожаления, в душе тихая радость, что нашелся человек, который ждет меня. Этот порыв заставил меня найти в этой девочке хорошего приятеля и возможно друга. Я решила покориться судьбе хоть раз, подавляя внутренние капризы глубоко в душе, зарывая их более приятными мыслями. Нарвав большое количество цветов, Сакура давала мне советы, какие хорошие, как их можно найти, как правильно их сорвать, чтоб не погубить красоту и прочее, прочее, прочее, что мне было неизвестно. Это действительно было интересно слушать, я запоминала все, что она показывала и говорила, а на вопрос: «Какие цветы тебе нравятся», мне стало неловко, так как я ничего о них не знала и сама об этом не задумывалась. Мы вместе в унисон срывали изумительного вида цветы, собирая разнообразный в цветах букет. В далеком будущем из нее вышел бы хороший цветовод.
- А чем же ты занимаешься? – между тем найдя минутку, спросила она, сорвав еще один огненно-рыжий цветок.
- Учусь в академии, тренируюсь. Пожалуй, на этом можно поставить точку.
- В академии? И каково там? Сенсеи строгие? Часто ругают?
- В академии скучно, сенсеи... Ну-у-у, есть строгие, есть не очень. Если ты где-то провинился, то, естественно, понесешь наказание, но розгами нас не бьют, - я усмехнулась.
- Ты не особо разговорчивая, да?
- Почему же?
- Чтобы из тебя что-то вытащить, мне приходится задавать кучу вопросов, - она нагнулась за очередным цветочком, но не стала его срывать – обернулась ко мне и оцепенела.
Я больше не смотрела на нее жалобным взглядом, что-то внезапно изменилось во мне после этого предложения, и я задумалась.
- Тебе показалось, - холодно ответила я.
- Ладно...
Прикинув приблизительно который час, я поспешила домой. Дело было только во времени, но и в накале между мной и новой знакомкой, задавшей нетактичный для этой минуты вопрос. Сакура понимающе довела меня до леса, отдала свой нарванный букет, и ждала, пока между деревьями полностью не исчезнет мой силуэт. Вот опять воображение разыгрывалось: вновь перед глазами счастливая мама, ее блестящие черные омуты, ее красивая улыбка, которая несла в себе столько доброты, сколько могло вместиться в одном человеке по истине счастливого. А благодарности! Не нужны мне эти благодарности, только бы она улыбалась мне этой улыбкой. Еще шаг, я стою перед домом. Мама уже должна была вернуться. С грохотом я отворила дверь:
- Мама! Я дома! – а в ответ мертвая тишина, предательская тишина. – Ма-а-а-ма-а-а, - не сдавалась я.
В комнате пусто, на кухне пусто. «Может спать легла?» - я побежала в спальню, но и там тоже было пусто. Бросив цветы на кухонный стол, мои глаза случайно остановились на утренней записке. С яростью в сердце я бросилась к этому клочку бумаги и разорвала ее на мелкие кусочки. С каждым рывком я пыталась утихомирить своего бушующего зверя, пыталась не заплакать, однако резко глаза начало жечь. Не от слез, их не было, ярость поглотила все, а глаза болели сильней и сильней. Я закрыла их руками, чтобы унять боль, но все тщетно; я потеряла равновесие и упала на пол, продолжая корчиться от боли, которая прошла через пять минут и оставила после себя кровавый след, стекающий по щекам. «Кровь?» - прямиком я бросилась к зеркалу. Из ярко-голубых глаз стекала алая жидкость, которая уже оставляла за собой высыхающую тропу. Я не на шутку перепугалась: умылась и вытерла глаза махровым полотенцем. Они обрели обычный вид, словно ничего не было. Капли не успели скатиться на пол. На всякий случай мною это было проверено – всё оказалось чистым. Эта ситуация затмила все мысли о маме, мне нужно было отдохнуть, слишком много эмоций пережито за пол дня.