Гематология

«Признание проблемы - половина успеха в её разрешении», - говорил Зигмунд Фрейд. Эти слова звучат убедительно, особенно когда их произносит сам отец психоанализа, человек, посвятивший жизнь изучению человеческой души и её тайн. Но так ли это на самом деле? Быть может, для кого-то это действительно так - признать, осознать, принять. Но для меня... для меня всё оказалось куда сложнее.

Признала ли я свои проблемы? Да, безусловно. Я смотрела в глаза своим страхам, своим ранам, своим внутренним демонам. Я не пряталась, не убегала, не закрывала глаза на то, что болит. Но разрешились ли они хоть наполовину? Нет. Ни на йоту. Ни на миллиметр.

Мне надоело копаться в себе, словно в старом, запылённом сундуке, где вместо сокровищ - лишь разбросанные осколки боли и разочарований. Мне надоело страдать, снова и снова переживать одни и те же мучительные моменты, словно застрявшая пластинка, повторяющая одну и ту же печальную мелодию. Меня словно разобрали на части - каждую из них я пыталась собрать обратно, но кусочки не хотели ложиться на свои места. Порой казалось, что хватит. Но я уже пыталась покончить со всем этим. И что? Ничего не вышло. Точнее, вышло совсем не так, как хотелось.

Я впервые за долгие годы кому-то доверилась. Впервые открыла дверь своей души, позволила кому-то заглянуть внутрь, увидеть то, что обычно скрыто за стенами молчания и недоверия. И, казалось, я начала верить людям. Шури. Т'Чалла. Барнс... Даже с Сэмом и Стивом худо-бедно я выстраивала мосты доверия.

Но я снова наступала на одни и те же грабли, ударяясь лбом об палку. Почему? Почему я не могу перестать делать одни и те же ошибки? Почему я позволяю себе верить, когда вокруг столько предательства и боли? «Не стоило тебя целовать», - эти слова Барнса, произнесённые после его освобождения от гидровских оков, звучали в моей голове как приговор. Они не давали мне покоя, словно эхо, которое не утихает. А может, действительно не стоило доверять ему? Не стоило заставлять его доверять мне? Чёртов урод... с самыми бездонными глазами во вселенной...

Я зажмурилась, словно пытаясь закрыть глаза не только на окружающий мир, но и на саму себя. Хотела исчезнуть, раствориться в полной темноте, где нет ни звука, ни света. Там, в абсолютной тишине, где никто и никогда не сможет достать меня, где я смогу быть одна - предоставленная самой себе, без обязательств, без ожиданий, без страданий.

-...Ви... эй... - До меня донёсся слабый мужской голос, затем лёгкое, но настойчивое прикосновение к плечу. Сэм. Я открыла глаза. В последнее время мы с ним стали чаще разговаривать...

После той ночи... я совсем перестала разговорить с Баки. Точнее он со мной. Хотя ладно, мы оба рогом уперлись... Тогда он словно исчез из моего мира - воздвиг невидимую стену между нами. Отгородился не только от меня, но и от всех вокруг. Даже простое общение со Стивом, которое раньше казалось естественным и лёгким, теперь приносило ему явный дискомфорт. Я видела это в его взгляде, в напряжении в плечах... Он пытался скрыть свои чувства, но это было невозможно. На него обрушился поток воспоминаний, которые раньше блокировало то самое «пятно» в его мозгу. Теперь, когда барьер исчез, все эти страшные картины, боль и страхи нахлынули с новой силой. Он старался свыкнуться с этим, найти в себе силы жить дальше, но это было нелегко.

Шури, как всегда, не осталась в стороне. Она надела ему новую железную руку - шедевр новейших технологий Ваканды, лёгкую, прочную, почти живую. Я иногда видела его с этой рукой - он ходил с ней не больше недели, а потом просто снял. Видимо, и с ней он чувствовал себя неуютно, словно эта искусственная часть тела лишь напоминала о том, что он потерял. И с одной стороны, мне хотелось поддержать его, помочь ему справиться с этим внутренним штормом. Но с другой - как помочь тому, кто не желает помощи? Кто закрывается, уходит в себя и отталкивает всех, кто пытается приблизиться? Я не знала ответа. Это было мучительно - стоять рядом и видеть, как человек тонет в собственных страхах, а ты не можешь протянуть руку.

Тем временем Сэм стал чаще со мной разговаривать. Он интересовался моими планами, спрашивал о самочувствии и все в таком роде. Его вопросы были простыми, но в них чувствовалась искренняя забота. А я... я просто продолжала работать с Шури в медицинском секторе, погружаясь в дела, чтобы не остаться наедине с собой и своими мыслями. Иногда казалось, что работа - это единственное, что удерживает меня на плаву, не даёт утонуть в бесконечном потоке сомнений и боли.

- Ты меня вообще слушаешь? - Спросил он, его голос стал чуть настойчивее, заставляя меня вырваться из своих мыслей, словно из липкой паутины.

- Да... ты говорил про... Сару... - Сказала я, вспоминая отрывок фраз про его сестру. Парень усмехнулся.

- Да... я говорил о Саре... где-то час назад... - С лёгкой иронией произнёс он, его глаза блеснули. Парень усмехнулся и скрестил руки на груди, внимательно посмотрев на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли. Мы сидели на полу в просторном ангаре, перед дворцом, перебирая его крылатый костюм. Вокруг лежали инструменты, и пахло маслом и металлом.

- Прости... я, кажется, задумалась. - Сказала я, потирая глаза, которые от недосыпа были красными и опухшими. - Так о чём ты там говорил... - Парень прищурился, его взгляд стал серьёзным, и он положил на землю инструмент, который держал в руке, полностью повернувшись ко мне корпусом.

- Ты какая-то... напряжённая в последнее время. Я тебя, конечно, почти не знаю... и не знал до Ваканды, но... в первые дни ты была живее, что ли... - Он замолчал, его взгляд был проницательным. - Что у вас там случилось? В лесу... после теста Барнса. - Я нахмурилась, делая вид, что не поняла вопроса.

- Где?

- В лесу... после теста Барнса... - Повторил он, словно объяснял дурочке. Я закатила глаза. - Вы оба оттуда вышли немного... странными. Тот теперь живёт в местной деревушке, не с кем не общаясь, кроме Шури. Ты вечно в лаборатории, а если и нет, то постоянно пропадаешь в своей голове. Расскажешь?

- Я в полном порядке. - Отрезала я, мой голос звучал слишком резко, чтобы быть убедительным.

- Себе-то хоть не ври. - Мягко возразил Сэм. - Слушай... может, я лезу не в своё дело, но... может, тебе нужен психолог... Так я могу помочь? - Я приподняла бровь, глядя на него с недоверием.

- Ты? Ты что, психолог? Я думала, ты лётчик. - Скучающе произнесла я, стараясь перевести тему.

- Был когда-то. Сейчас я работаю... ну, работал до всей этой каши... с ветеранами в психологическом центре. Я могу помочь.

- Слушай, мне мозгоправ не нужен. - Отмахнулась я. - Я сама психиатр.

- Я думал, ты гематолог... - Его глаза расширились от удивления.

- Там... долгая история. - Уклончиво сказала я. - Короче. Не надо.

- Ладно. Я не стану давить. - Сказал он, его взгляд был полон понимания. - Но если что... где моя комната, ты знаешь.

- Спасибо, Сэм. - Я кивнула, чувствуя, как этот небольшой жест доброты пробивается сквозь броню моего равнодушия.

***

После разговора с Сэмом я осталась одна. Я уже полдня торчала у себя в комнате, стены которой, казалось, давили на меня со всех сторон, несмотря на простор и экзотический вакандский дизайн. Заняться было нечем. Шури сегодня была по горло занята каким-то новым проектом, а значит, поработать с ней в лаборатории не выйдет. А по телеку, встроенному в стену, крутили только местные передачи на непонятном языке, или новостные сводки, которые лишь усиливали мою апатию. От безделья, которое было худшим врагом моего разума, я почувствовала необходимость хоть как-то себя занять.

Делать нечего. Попробую приготовить что-то. Возможно, хоть какое-то рутинное занятие отвлечёт меня от гнетущих мыслей. Я побрела на кухню, где в высокотехнологичном холодильнике, который сам регулировал температуру для каждого отсека, лежало море продуктов - ярких, свежих, незнакомых. Что-то да получится. Достав блестящую металлическую кастрюлю и заполнив её водой из сенсорного крана, я поставила её на гладкую, индукционную плиту, включая её лёгким нажатием на подсвеченную панель.

Приготовлю суп. Кто бы что ни говорил, а в нём всё сбалансировано: и тепло, и питательность, и какая-то древняя мудрость. Уже давно опровергли, что его обязательно есть, чтобы быть здоровым, но я была человеком старой школы. Сделаю наваристый, густой, чтобы хватило ещё на неделю.

Я занялась готовкой, механически нарезая овощи и мясо, их ароматы слабо витали в воздухе, пытаясь пробиться сквозь пелену моего сознания. Чтобы хоть как-то заглушить тишину, я всё же настроила на огромном прозрачном телевизоре, YouTube, на котором я включила какую-то передачу про нейрохирургию. Интересная передача.

Но голова моя была забита вовсе не готовкой. И уж точно не приготовлением сытного обеда. В голове пчёлы жужжали. Не просто жужжали - они вились, жалили, создавая такой оглушительный, мучительный рой, что аж тошно становилось. Надоело! Все мысли, словно грязные потоки, лезли наружу, настойчиво требуя внимания. «Поцеловал меня...» Сука, я всё никак не могла забыть этого! Этот поцелуй, который был вроде бы ничем, но оставил такой глубокий, запутанный след. И поговорить мне было не с кем. Никто не поймёт. Гештальт не закроется.

И всё прошлое, которое я уже десять раз пообещала себе забыть, продолжало всплывать неприятными флешбэками. Лица, звуки, запахи - всё смешивалось в водовороте боли и вины.

Заканчивая готовку, я наконец смогла заглушить часть ненужных мыслей, сосредоточившись на горячем паре и последних штрихах. Налила себе полную порцию куриного супа, его золотистая поверхность обещала покой, но только снаружи. Сев за стол, я принялась есть блюдо, его тепло ощущалось в руках, но отчего-то совсем не чувствовался вкус. Бульон был пресным, мясо безвкусным, овощи без запаха. А в голову снова и снова лезли самые неприятные картинки. И самая главная, самая жуткая картинка - олицетворение одиночества, которое, казалось, обволакивало меня со всех сторон.

А может, к чёрту всё это? К чёрту строить из себя того, кем я на самом деле не являюсь? Пора разорвать эту толстую, непроницаемую броню, которую я так долго на себя надевала, и признать, что сама я не справлюсь. Мне действительно нужен был мозгоправ - кто-то, кто поможет распутать этот клубок мыслей и чувств, который я так долго пыталась держать в узде. И если кому-то из вакандских врачей я бы не сподобилась довериться, то Сэму... можно. Он не плохой парень. И уж точно не станет разносить мои проблемы по всем углам, как это иногда случается. Стоит попробовать.

Я отложила в сторону тарелку с безвкусным массивом, который так и не смог пробудить во мне аппетит. Вздохнув, я встала и направилась к выходу из своей комнаты в крыле вакандского дворца. Сэм жил всего в трёх комнатах от меня - найти его было несложно. Но вот постучать в дверь... это оказалось задачей со звёздочкой.

Я стояла у его двери, крутилась на месте, не в силах поднять руку и стукнуть. Минуты три я боролась с собой, с этим внутренним барьером, который казался куда более непреодолимым, чем любые стены вокруг. Наконец, собравшись с духом, я глубоко вздохнула и три раза постучала по белой двери. Глухой звук разнёсся по коридору, и я замерла, ожидая. Дверь открылась спустя несколько секунд.

- Ви? - Сэм выглянул, осмотрел коридор, словно пытаясь понять, что привело меня сюда. - Что-то случилось?

- Ты предлагал помощь. - Сказала я, стараясь звучать уверенно. - Вот я и пришла... - Он нахмурился, словно не совсем веря мне, но всё же отошёл в сторону, давая пройти.

- Конечно. - Сказал он. - Только у меня тут немного не прибрано. Не ожидал тебя так скоро. Думал, ты появишься минимум через неделю. Садись. - Пригласил он, указывая на диван. Я неловко присела, положив руки на колени, чувствуя, как сердце бьётся чуть быстрее. Он сел напротив, в кресло, внимательно смотря на меня. - Ну... начинай. - Сказал он мягко.

- Я? - Я приподняла бровь, пытаясь немного разрядить обстановку. - Знаешь... когда я работала в психиатрии, обычно начинала первой.

- Хорошо. - Улыбнулся он. - Тогда я задам вопрос. Что случилось у вас с Барнсом?

- Вот так сразу в лоб? - Я попыталась отшутиться, но голос выдал моё волнение. - Я думала, мы начнём с моего детства или как там у вас, шарлатанов, принято. - Я слегка покашляла, смущённо улыбаясь. - Ладно... прости.

- А что... с твоим детством что-то не так? - Осторожно спросил он, словно боясь задеть что-то очень личное. Я усмехнулась, пытаясь скрыть всю сложность и тяжесть, которая таилась за этим вопросом.

- Проще сказать, что так... - Ответила я, и в моём голосе прозвучала горькая усмешка.

- А именно? - Он наклонился чуть вперёд, проявляя неподдельный интерес.

- Знаешь... когда рождаешься с такой силой... любое детство перестаёт быть нормальным. - Сказала я, словно пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить то, что сложно понять.

- Твоё детство было плохим? - Спросил он, внимательно глядя мне в глаза.

- Нет, оно... оно было хорошим. - Начала я, погружаясь в воспоминания, которые казались одновременно далёкими и яркими. - Я буквально была принцессой. Всё было: большой дом, любовь родителей, денег столько, сколько пожелаю... Друзья... - Я перечисляла, словно пытаясь удержать в памяти те светлые моменты. - Но...

- Но? - Он подтолкнул меня к продолжению, словно чувствуя, что за этими словами скрывается что-то важное.

- Это было так давно... - Тихо сказала я, словно боясь, что воспоминания могут ускользнуть. - Я уже и не помню половины.

- Давно? Тебе же от силы лет двадцать пять... - Тн подловил меня, и я почувствовала, как случайно сболтнула больше, чем хотела.

Внутри меня закрутились сомнения. Он же из меня всё вытянет, раскроет все тайны. А я так долго скрывала правду. Хотя... может, стоит рассказать ему всё? Ведь он уже знает больше, чем кто-либо другой. И чтобы он мог помочь, ему нужно знать больше. Но я боялась. Боялась открыть себя полностью. Сомнения росли с каждой секундой, но в конце концов я сдалась.

- Сэм... я тебе сейчас кое-что расскажу. - Начала я, голос дрожал, но я старалась держать себя в руках. - Это знают только Баки, Шури и Т'Чалла... Но если ты посмеешь сказать об этом ещё хоть кому-то... не важно кому... я разорву твою голову на мелкие кусочки и заставлю твою кровь расползтись по этим белым диванам... ясно? - Он улыбнулся, но в его глазах мелькнуло понимание.

- А что так грубо? - Усмехнулся он, но потом стал серьёзнее и кивнул. - Хорошо, Ви. Я обещаю. - Я глубоко вздохнула и продолжила...

- Я... на самом деле старше, чем говорила, и выгляжу...

- На сколько? - Спросил он, не скрывая любопытства.

- Примерно лет на сто девяносто... - Тихо сказала я, наблюдая, как его лицо меняется, и он впадает в ступор.

- Чего? - Вырвалось у него, словно он не поверил своим ушам.

- Ты не ослышался. - Сказала я, стараясь сохранить спокойствие. - Я родилась в начале девятнадцатого века. Жила во времена Гражданской войны... - Дальше я рассказала ему часть своей истории, избегая лишь не самые приятные моменты, говоря только то, что было действительно необходимо. Он слушал, не перебивая, а когда я закончила, минут пять сидел в полном ступоре.

- Это... больше, чем я ожидал услышать. - Наконец произнёс он, словно пытаясь осознать услышанное.

- Это правда. - Сказала я, чувствуя, как тяжесть слов висит в воздухе. - И поверь, она дорогого стоит. Я не рассказываю об этом на каждом углу... Я сказала тебе это, чтобы ты помог, а не осуждал и не сидел в ступоре. Так что начинай уже... - Я говорила слегка нетерпеливо, и он встрепенулся.

- Ладно. Спрошу вот что... Барнс вызывает в тебе чувства, которые привели тебя ко мне? Или что-то другое? - Сэм задумчиво посмотрел на меня, его взгляд был прямым, но не осуждающим.

- Оба варианта. - Тихо ответила я, положив руку на лоб, словно пытаясь унять пульсирующую боль. - Прошлое - катализатор... Оно открыло шлюзы, которые я так старательно запечатывала. А Барнс - тот, кто добил с ножом в руках, проткнув то, что и так едва дышало.

- А почему Барнс вызывает это в тебе? - Сэм наклонился ко мне, его голос был полон искреннего недоумения. - Вы же были... близки. Вы друг другу не раз спасали жизни. Ты в особенности. - Мои губы искривились в злой усмешке.

- Потому-то он бесчувственный имбецил! Олигофрен с тяжёлой стадией дебильности! - Зло выплёвывала я медицинские термины, словно они могли как-то заглушить мою боль. Каждое слово было пропитано ядом. - При этом, когда я смотрю на него, не могу отвести взгляд. Он стал единственным, кто смог хоть как-то проникнуть в моё бетонное сердце, сломать эти стены, которые я возводила годами.

- Что он сделал? - Сэм был терпелив, его голос оставался спокойным, несмотря на мою вспышку.

- Он поцеловал меня! - Говорила я уже на грани истерики, зло жестикулируя, словно пытаясь вырвать эти воспоминания из головы.

- И что... судя по твоим словам, это не должно быть проблемой... - В голосе Сэма прозвучала нотка непонимания, что только ещё больше разозлило меня. - Ты же сказала, он тебе дорог...

- Да... у нормальных людей, может быть. - Я горько усмехнулась. - Но не у нас! Ведь после он сказал, что это было ошибкой. - Каждое слово было словно удар. - А после ушёл, оставив меня сидеть там одну... После всего того, что я сделала для него! Я вытащила его из ада!

- У него есть причины... - Сэм попытался смягчить ситуацию, но я не слушала.

- Я знаю! Я, чёрт возьми, знаю! Но и у меня они есть! У меня тоже есть чувства! У меня тоже в голове бардак, а на душе тьма. Я впервые увидела в ком-то... что видела лишь в своём муже. Впервые отдалась чувствам, забывая о том, чьё лицо уже не помнила, но так горячо любила. А он словно мусор отбросил мои чувства и ушёл... - Мой голос дрожал, и я почти плакала, ощущая, как рана, которую я старалась не трогать, кровоточит с новой силой. Сэм глубоко вздохнул, его взгляд стал серьёзным, почти скорбным.

- Всё, что мы делаем... имеет свои причины. Веские или не очень. Представь, что сейчас в голове у Барнса. Свалка. На которую с каждой секундой заваливают всё больше и больше гниющего мусора. Он поцеловал тебя, находясь на грани. Он был уязвим и хотел закрыть эту дыру, найдя поддержку в том, кто ему небезразличен. Но он решил, что лучше отгородиться ото всех, чтобы было проще. Ведь если никого не подпускаешь - то и не ранишь.

- Ну, он облажался. - Прошептала я, и в этих словах была вся горечь и отчаяние мира. - Именно тем, что он меня не подпустил... он и ранил... Он ранил меня гораздо сильнее, чем если бы остался.

В этот самый момент, когда тяжёлое молчание повисло в воздухе, в дверь постучались... Донесся голос Стива. Его стук был негромким, но отчётливым. Я вздрогнула и резко встала, словно меня током ударило, радуясь возможности прервать этот мучительный разговор.

- Простите... я помешал? - Стив заглянул в комнату, его взгляд метался между нами.

- Нет. - Быстро ответила я, не глядя на Сэма. - Мы закончили. - Я встала и, пошатываясь, направилась к выходу, почесав нос, чтобы скрыть дрожь в руках. Мне нужно было уйти. Немедленно. - Я приду завтра. - Тихо сказала я, не оборачиваясь, и вышла из его комнаты, оставляя за собой невысказанные слова и боль, которая, казалось, никогда не утихнет.

***

Утром следующего дня, после многих часов глубокого, хоть и тревожного сна, мне отчаянно захотелось проветриться. Я натянула первые попавшиеся вещи: старые тренировочные штаны и свободную футболку, лишь бы поскорее выбраться наружу, под открытое небо Ваканды.

Воздух здесь был свежим, напоенным ароматами тропических растений и влаги. Я вышла из дворца, его футуристические формы блестели в лучах восходящего солнца, и направилась прямиком к тому месту, где меня когда-то тренировала Лейла - к уединенному берегу озера, окруженному буйной зеленью. Там я чувствовала себя в своей тарелке, словно возвращалась к самой себе, к своим корням.

Придя на берег озера, я выдохнула, глубоко, до дрожи в лёгких. Прохладный ветерок ласкал кожу, а лёгкое покачивание воды успокаивало шалившие нервы. Озеро, окруженное отвесными скалами и пышной растительностью, было идеально гладким, словно зеркало, отражающее безмятежное синее небо. Я помнила, как Лейла создала с помощью воды очертания человека. И не просто очертания - он был реален. Физически реален, осязаем, сотканный из мельчайших капель.

Я хочу попробовать так же с кровью... Это было рискованно, но желание понять свои силы, свои границы, было непреодолимым. Я медленно, аккуратно вытянула алую струйку из незажившей раны на руке. Она была глубокой, но уже затягивалась, оставляя лишь тонкий шрам. Кровь потекла по коже, ярко-красная на фоне моей бледности. Затем я сосредоточилась, закрыв глаза, почувствовав, как моё сознание тянется к этой живой субстанции.

По капле, по струйке, кровь поднималась в воздух, танцуя в невидимых потоках энергии, подчиняясь моей воле. Это был кропотливый, изнурительный процесс, требующий всей моей концентрации. Я чувствовала, как каждая мышца напрягается, как виски пульсируют от усилия. Алая жидкость медленно, но верно формировалась в магму - вязкую, пульсирующую массу, которая постепенно обретала форму. Сначала это был просто комок, затем он вытягивался, появлялись подобия конечностей, головы. Я буквально чувствовала, как каждая молекула крови подчиняется моей немой команде, строясь в нечто новое, живое. Алый туман сгущался, превращаясь в нечто плотное, почти осязаемое. Это было медленно, мучительно, но каждый миллиметр продвижения давал ощущение глубокого, первобытного контроля.

И вот, когда кровавая масса, светящаяся призрачным красным светом в утреннем воздухе, стала похожа на человека, примерно моего роста, я остановилась. Её очертания были чёткими, хотя и лишёнными деталей, словно грубая, но мощная скульптура из живой плоти. Я концентрировалась изо всех сил, чтобы она тут же не распалась, чтобы эта эфемерная форма сохраняла своё существование. Это было... феноменально. Он был как настоящий... только весь красный, словно вылепленный из чистого алого пламени. Я медленно, с замиранием сердца, стала тянуть к нему руку, вытянув указательный палец, словно пытаясь коснуться неведомого. И он, этот кровавый фантом, тоже протянул так руку ко мне, его алый палец медленно вытянулся навстречу моему. Интересно... он сам это делает? Есть ли у него хоть какая-то сознательность? Или он просто повторяет мои движения, словно моё продолжение, эхо моей воли? Скорее всего, второе, но это было так... притягивающе, так волшебно.

И вот, когда казалось, что я вот-вот коснусь его своим пальцем, сзади меня хрустнула ветка, резко, оглушительно, нарушая хрупкую тишину. От неожиданности я потеряла концентрацию. Фигура мгновенно распалась, словно её и не было, превратившись в алый туман, который растворился в утреннем воздухе, не оставив и следа. Я резко обернулась. Шури. Она стояла в нескольких шагах от меня, её лицо светилось хитрой улыбкой.

- Ничего себе... а армию из них сделаешь? - С ухмылкой спросила она, её глаза блестели от любопытства.

- А нам нужна армия? - Устало спросила я, чувствуя себя опустошенной после потери концентрации.

- Ну... в мире столько всего творится... мало ли. - Сказала она, пожимая плечами, и встала рядом со мной, смотря вместе куда-то вдаль озера, на спокойную гладь воды. - Красиво тут.

- Ты чего пришла? Что-то случилось? - Догадливо спросила я, её внезапное появление здесь явно было неслучайным. Шури помялась, её обычно уверенный вид сменился некоторой нерешительностью.

- Т'Чалла искал тебя... хотел кое-что предложить. - Начала она осторожно, избегая моего взгляда. Я видела, что девушка переживала, возможно, сомневалась, как я отреагирую. Я закатила глаза.

- Говори уже, чего ваш король хочет.

- Мы тут... подумали... а что если... предположим... - Осторожно, словно по минному полю, начала она, делая паузы, пытаясь подобрать слова. - Мы сможем использовать твою кровь... - Я резко дернулась, посмотрев на неё, моё сердце забилось тревожно. - Твоя сила невероятна. С нашими технологиями... мы могли бы сделать оружие нового поколения! Только представь... - Оружие? С помощью моей крови? Эта мысль была мне отвратительна. Я и дослушивать не стала.

- Нет. - Твёрдо, без колебаний сказала я, словно высекая слова из камня. Я собралась уйти, но Шури тут же остановила меня, схватив за руку.

- Нет? Но почему... - В её голосе звучало искреннее непонимание, почти обида.

- Я всю жизнь сбегала от людей, чтобы никто не смог использовать мою кровь для создания орудия, Шури. - Мой голос был холоден, как лёд. - Моя кровь не должна никому навредить. Никогда.

- Но мы не хотим вредить... лишь сделать то, что обезопасит нас... защитит Ваканду. - Пыталась возразить она, её глаза были полны убеждённости.

- Оппенгеймер тоже думал, что хочет лишь обезопасить свою страну... Или Курчатов. - Я обернулась, и мой взгляд был твёрд, как никогда. - Но в итоге они создали ядерные бомбы, которые уничтожают цивилизации по щелчку пальцев. Я не стану такой же. Нет, Шури. Не проси меня о таком. Моя кровь останется при мне.

Сказала я, и, выдернув руку из её хватки, резко развернулась и ушла, оставив её одну на берегу озера, под тёплым вакандским солнцем. Внутри меня всё кипело, а слова об оружии эхом отдавались в голове, воскрешая худшие кошмары прошлого.

***

После разговора с Шури прошло несколько часов. Часы тянулись медленно, словно густой, вязкий мёд, наполняя комнату удушающей тишиной. Я металась по ней, не находя себе места, чувствуя себя пойманной в ловушку собственных мыслей, которые, словно хищные птицы, кружили над моей головой. Раздражение нарастало с каждой минутой безделья. Пора вернуться к моему недоделанному «мозгоправу».

Я поднялась и, медленно волоча ноги, направилась в его комнату. Дверь была слегка приоткрыта. Войдя внутрь, я увидела, что комната Сэма была гораздо проще и уютнее, чем моя - никаких футуристических изысков, лишь мягкие тона и практичная мебель. А я и не заметила этого в пошлый раз... Я опустилась на белый диван, утопая в его мягкости, и почти сразу же в комнату вошел Сэм. Он нес две большие кружки с горячим чаем, от которых поднимался аромат трав и легкой сладости. Одну кружку он поставил на низкий столик прямо напротив меня.

- Продолжим? - Спросил Сэм, его голос был мягким, почти убаюкивающим, но в его глазах читалась готовность к любой правде. Я взяла горячую кружку в руки. Её тепло проникало сквозь кожу, немного успокаивая внутреннюю дрожь.

- На чем мы там остановились? - Спросила я, отпивая сладковатый чай. Его вкус был приятным, но моим рецепторам было сложно уловить что-то, кроме горечи, засевшей где-то глубоко внутри.

- Может, возьмем другую тему... - Мягко предложил Сэм, словно читая мои мысли и чувствуя мою внутреннюю борьбу. - Например, что-то о твоем прошлом... - Я нахмурилась, отставив кружку на столик.

- Я пришла к тебе, чтобы забыть его.

- Его не надо забывать, Ви... - Ответил он, его голос был серьезным, но спокойным. - Его нужно принять и отпустить. Это разные вещи... Забыть - значит закопать проблему, а она всё равно будет гнить внутри. Принять - значит осознать её, прожить и двигаться дальше. - Он сделал паузу, давая мне время осмыслить его слова. Я нервно покрутила ручку кружки, ощущая её шершавую поверхность под пальцами. Возникшее напряжение было почти осязаемым. - Скажи... что самое болезненное с тобой было? Я пойму, если ты не захочешь говорить...

- «Самое болезненное?»

Ну и задачку, ты мне задал, Сэм. В голове поднялся вихрь, настоящий ураган из воспоминаний, которые, словно острые осколки, налетали друг на друга. Я нервно сглотнула, чувствуя, как ком подступает к горлу. Я бы могла сказать... изнасилование. Могла бы назвать убийство мужа, тот момент, когда его жизнь оборвалась на моих глазах. То, как застрелили отца, его бездыханное тело, упавшее рядом со мной. Могла бы рассказать про смерть того молодого военного под колесами машины, когда я не смогла его спасти, или про панику во время всех мировых войн, в которых я участвовала, переживая каждый раз смерть и разрушение. Но я знала, что всё это ложь. Все это не стоит и кусочка того, что на самом деле заставляло меня порой вскакивать ночами, кричать в подушку, дрожать от холода, которого не было. Все как будто остановилось, и я, наконец, выдавила из себя эти слова, словно вырвав их из самой глубины души.

- Смерть мамы... - Я поставила кружку на столик с глухим стуком, потому что руки затряслись так сильно, что я едва могла её удержать. Я не ожидала, что он сегодня так быстро побьет меня на эмоции. Плюс тебе в копилку, Сэм. Ты хороший психолог. А мне минус... минус за мою несокрушимую броню, которая оказалась так легко пробита.

- Как она умерла? - Сочувственно спросил Сэм, его взгляд был мягким и полным понимания, не давящим, но ожидающим правды.

- Она повесилась. - Произнесла я, и по щеке скатилась одинокая слеза, оставляя мокрую дорожку на моей бледной коже. - Я... пришла домой. Уже после всего... после смерти мужа и отца, после того, как мир вокруг меня рухнул. Я давно к ней не заходила, скрываясь от боли, и наконец решила проведать... Зайдя в поместье, я снова ощутила страшный трупный запах, который я уже знала. Меня тогда чуть не вырвало. Но я продолжила идти, шаг за шагом, сквозь нарастающий ужас... и в какой-то момент заметила ее... висящей на люстре, в самом центре гостиной. Синюю... мертвую. - Сэм медленно кивнул, его лицо стало мрачным.

- Мне жаль, Ви... Очень жаль.

- Это была последняя капля... - Я выдохнула, словно выпуская из себя остатки воздуха. - С того и началось всё... что случилось после...

И снова мы проговорили несколько часов. Время в уютной, тихой комнате Сэма, освещенной мягким светом из широкого окна, словно замерло. Белый диван, на котором я сидела, казался безопасным убежищем, а запах травяного чая успокаивал нервы. Сэм сидел напротив, его взгляд был внимательным, но не давящим, его присутствие ощущалось как якорь в бушующем море моих мыслей.

Мы копались в моих «тараканах», как я мысленно это называла - ворошили старые раны, вытаскивали на свет самые тёмные и болезненные воспоминания. Я говорила о своём детстве, об отце и мягкой, но отстранённой матери. Рассказала о своём муже, о коротком, но таком ярком счастье, которое оборвалось так внезапно и жестоко. Сэм не перебивал, лишь изредка кивал, задавал уточняющие вопросы, которые, словно хирургические инструменты, помогали мне вскрывать гнойники старой боли.

Мне не нужно было лгать, притворяться сильной или спокойной. Я могла быть собой - раненой, злой, напуганной. И Сэм принимал всё это без осуждения. Он просто слушал. Иногда его взгляд темнел от сочувствия, иногда на лице появлялась задумчивость, но всегда он был рядом. Его простые, но глубокие вопросы помогали мне не просто изливать душу, а структурировать хаос, понять, почему те или иные события оставили такой глубокий след.

И мне... реально становилось легче. Это было не мгновенное исцеление, а скорее глубокий, очищающий выдох. С каждой произнесённой фразой, с каждым признанием, словно часть тяжелого, невидимого груза медленно сползала с моих плеч. Это было похоже на то, как если бы кто-то медленно, аккуратно развязывал тугой узел, который давил на мое сердце. Я чувствовала себя опустошенной, но в этой опустошенности была удивительная лёгкость, словно я сбросила тысячи килограммов невысказанных слов и невыплаканных слёз. Наконец-то кто-то слушал. Наконец-то кто-то понимал. И это оказалось куда важнее, чем я могла себе представить.

***

Очередной день тянулся за другим, словно выверенная по секундам копия предыдущего. Каждый шаг, каждый вдох казался дежавю, тяжелым напоминанием о бесконечной петле, в которую я угодила. Словно день сурка, только вместо игривого зверька - неумолимое чувство собственной беспомощности и острая необходимость хоть какого-то прогресса.

И я в очередной раз шла к Сэму, в его комнату, которая за последнюю неделю стала почти вторым домом. Монотонная рутина терапии, кажется, давала свои плоды - пусть и мнимые, еле заметные улучшения, шепчущие где-то на грани сознания.

Надежда, хрупкая и почти прозрачная, теплилась где-то глубоко внутри. Поднимаясь по лестнице на жилой этаж, каждый шаг отдавался глухим эхом в тишине коридора. Я ощущала легкое покалывание тревоги, смешанное с привычной усталостью. Дойдя до двери Сэма, я замерла. Внезапно мир вокруг словно замер. Прямо перед дверью, оперевшись на стену, я увидела его. Баки.

Что он тут делает? Этот вопрос, словно ледяной укол, пронзил меня насквозь. Он стоял, завернутый в какие-то здешние, непривычно свободные покрывала. Его взгляд, обычно такой пронзительный, сейчас был тяжелым и недобро покоился на мне, словно я была незваной тенью, посмевшей вторгнуться в его личное пространство.

Воздух между нами мгновенно сгустился, наполнившись напряжением. Я замерла, скрестив руки на груди, пытаясь придать себе вид невозмутимой леди, ожидающей выхода хозяина, и всем своим видом демонстрируя, что Баки Барнс для меня - пустое место. Я старалась не смотреть на него, лишь ощущая тяжесть его взгляда, словно физическое давление на мою кожу.

Дверь приоткрылась, и показался Сэм, не поднимая глаз, лишь привычно бросил...

- Заходи.

Я молча двинулась вперед, но и Баки, словно ведомый невидимой нитью, шагнул одновременно со мной. Мы оказались стоящими друг напротив друга, слишком близко, чтобы это было комфортно, и слишком далеко, чтобы игнорировать присутствие друг друга. Неловкость повисла в воздухе, плотная и ощутимая. Я шагнула влево, чтобы обойти его, но он тут же сделал такой же шаг, загораживая проход. Вправо - и он снова повторил. Этот нелепый танец продолжался несколько секунд, секунды растянулись в вечность, наполненную скрежетом зубов и молчаливой борьбой за каждый сантиметр пространства. Вдруг, словно устав от этой абсурдной пантомимы, он отступил, слегка взмахнув рукой, указывая на проход.

- Ну что вы, сэр, как я могу вперед вас... проходить. - Язвительность, как яд, сочилась из каждого слова, вложенного в подчеркнуто вежливую интонацию. Я смотрела на него, иронично изогнув бровь, пытаясь скрыть нарастающее раздражение.

- Вот уж не стоит... сначала вы... - Ответил он с такой же ледяной иронией, его глаза сверкали недобрым огнем, отражая мое собственное нетерпение. Прежде чем наша дуэль на любезности могла продолжиться, из глубины комнаты раздался громогласный рык Сэма...

- Так! Хватит уже. Заходите оба. Бегом! - От неожиданности мы оба одновременно сунулись в дверной проем, и наши плечи столкнулись с глухим стуком. Короткий, неприятный контакт, словно удар током, пробежал по телу, заставив меня вздрогнуть. Наконец, он все же дал мне пройти, и я, излучая недовольство каждой клеточкой своего тела, вошла внутрь. Сэм уже сидел на диване, потирая виски, словно предчувствуя надвигающуюся бурю.

- Что он тут делает? - Резко спросила я, повернувшись к Сэму, игнорируя Баки, который вошел следом и остановился посреди комнаты.

- Точнее, что она тут делает? Мне и так твоя терапия, мягко говоря, раздражает, так ещё и ее привел? - Голос Барнса был низким и грубым, наполненным неприкрытым презрением. Он повернулся к Сэму, полностью игнорируя мое присутствие. Что я ему сделала? За что он так... Неожиданная волна обиды и ярости захлестнула меня, и лицо вспыхнуло, словно подожженное.

- Ты и с ним говорил? Предатель... - Слова сорвались с губ, словно осколки, ранящие и меня, и Сэма. В голосе сквозила горечь, смешанная с разочарованием.

- Так! Хватит уже! - Сэм вскочил, его голос зазвенел от накопившегося раздражения. - Взрослые люди, а ведете себя... Тебе, Баки, под сотню, а ты второе столетие почти перевалила. Хватит! - Его слова, сказанные с такой очевидной усталостью, лишь подстегнули мою ярость.

- Он все знает? - Холодно спросил Баки, приподняв бровь, в его глазах читалось неприкрытое подозрение.

- Пришлось рассказать. - На выдохе сказала я.

- То есть, мне ты сказал молчать, а сама всем подряд растрепала? - Язвительно процедил тот, и эта последняя капля переполнила чашу.

Раздражение, обида, гнев - все смешалось в один гремучий коктейль. Я не удержалась. Моя рука взметнулась, и я нанесла ему звонкую пощечину. Звук, резкий и оглушительный, пронзил тишину комнаты, словно раскат грома, эхом отражаясь от стен и заставляя пространство вибрировать. Все накалилось до предела, воздух стал тяжелым и электрическим, предвещая бурю.

- Не смей. - Прошептала я, голос дрожал от сдерживаемого бешенства, глядя на опешившего парня.

- Прекратите оба! Сядьте на стулья. Бегом! - Грубо, почти рявкнул Сэм, указывая на два свободных стула, стоящих напротив его дивана. Мы, словно марионетки, покорно подчинились, хотя каждый нерв в теле кричал от возмущения. Сэм опустился на диван, а мы, сжавшись, заняли свои места на стульях перед ним, словно два школьника, вызванных к директору на ковер. - Поскольку, выслушав обе стороны, я пришел к мнению, что вам нужно устроить очную ставку, я это и сделал.

- Очную ставку? Забавно. - Пробормотала я, уставившись на свои скрещенные пальцы, пытаясь скрыть дрожь в руках. Раздражение клокотало внутри, поднимаясь все выше и выше, окрашивая все вокруг в багровые тона.

- Я думал, меня заставили сюда ходить, чтобы ты помог мне, а не наоборот... - Баки проговорил это с такой же явной неприязнью, не отрывая взгляда от Сэма.

- О, так тебе нужна помощь? - Я вспылила, мгновенно переведя на него взгляд, полный чистого, не разбавленного раздражения. - А я-то думала, ты сам справишься... всегда же сам справлялся. - Сэм снова прервал нас, прежде чем Баки успел что-либо сказать, его голос стал жестким и не терпящим возражений...

- Так, все! Сейчас я тут главный! Поэтому прямо сейчас поверните стулья друг другу лицом.

Мы с нежеланием, словно два упрямых ребенка, заскрипев стульями по полу, повернулись друг к другу. Теперь мы сидели в нескольких футах друг от друга, наши взгляды, полные взаимной болью, смердили злостью, пытаясь испепелить оппонента. Неудобство ситуации было почти физическим, и тишина в комнате стала невыносимой, наполненной лишь дыханием и невысказанной враждой.

- Будете смотреть друг другу в глаза. И не смейте отворачиваться.

- Супер... - Выдохнула я с таким густым сарказмом, что он, казалось, осел в воздухе плотным туманом. - О чем я и мечтала весь день. Посидеть вот так, с видом на самую неприступную «стену» во Вселенной.

- А я-то как рад... - Голос Баки был не менее ядовитым, и на его лице появилось выражение, которое я бы назвала смесью отвращения и скуки. Он едва заметно приподнял бровь, словно предлагая мне помериться в уровне цинизма.

- А теперь передвиньтесь друг к другу. - Тон Сэма не предвещал ничего хорошего, он был непреклонен, как скала.

Мы послушно, хотя и с очевидным нежеланием, подвинули стулья вперед. Деревянный скрежет по полу казался оглушительным в напряженной тишине.

- Ближе. - Его голос прозвучал как команда, не оставляющая пространства для возражений.

Мы синхронно закатили глаза - жест, который в любой другой ситуации мог бы вызвать усмешку, но сейчас лишь подчеркивал нашу общую досаду. Наши колени соприкоснулись, и по моей коже пробежала дрожь. Я почувствовала тепло его тела сквозь ткань, и это было слишком интимно, слишком тесно. Внутри все задрожало.

- Ещё ближе... - Сэм, казалось, наслаждался нашим дискомфортом, его голос звучал еще более требовательно.

- Да куда ближе? - Баки не выдержал, рявкнув и подняв руки в примирительном, но скорее раздраженном жесте. Его взгляд был прикован к Сэму, и в нем читалось откровенное недовольство.

- Не нравится? Можешь уйти. - Язвительно бросила я, почувствовав прилив смелости и желание спровоцировать его еще больше.

- С удовольствием. - Баки уже было собрался встать, его тело подалось вперед, но Сэм рявкнул, словно дрессировщик на неугомонных зверей...

- Сидеть! Напомню, Баки, что тебя сюда обязали. И ты будешь тут сидеть, пока вы не решите свои проблемы. До полного их исчерпания. - Мы оба синхронно выдохнули, словно из нас выпустили воздух, и, словно по волшебству, покорно смирились со своей незавидной участью. Отступление было невозможно. - А теперь посмотрите друг другу в глаза. - Приказал Сэм, его взгляд был пристальным и требовательным.

Мы встретились взглядами, не мигая. Это был не просто взгляд, это был вызов. Словно электрический разряд пронесся между нами, и негласная игра в гляделки началась. Его глаза, пронзительно синие, были как два бездонных колодца, глубокие и полные какой-то скрытой боли. Я чувствовала, как мои собственные веки начинают дрожать, как мышцы вокруг глаз напрягаются до предела. Он побеждал. Я чувствовала, как вот-вот моргну, как мои ресницы дрогнут, капитулируя перед его невозмутимостью. В глубине моих глаз, словно тлеющие угольки под слоем пепла, вспыхнуло красное свечение. Оно становилось ярче, интенсивнее, окрашивая радужки в багровые тона, придавая им хищный, неземной оттенок. Это было неконтролируемое проявление моей силы, вызванное злостью на этого... И я увидела, как на лице Баки на секунду мелькнуло опешившее выражение. Его брови чуть дернулись, а затем, словно отталкивая это необъяснимое видение, он моргнул. Один короткий, почти незаметный морг. Я усмехнулась, холодная, самодовольная улыбка тронула мои губы. Я победила.

- Хватит. - Голос Сэма, прозвучавший как спасительный якорь, вырвал нас из этого безмолвного поединка, возвращая в реальность душной комнаты. - Теперь выскажитесь друг другу и закончите это все... - Напряжение слегка ослабло, но не исчезло. Оно лишь трансформировалось, готовясь вылиться в слова.

- Ну... начинай. - Сказала я, с ожиданием глядя на Баки. Мои руки были скрещены на груди, а взгляд излучал вызов. В конце концов, это он все начал, пускай и продолжает этот фарс.

- Почему я? - Взвыл он, словно этот вопрос был самой абсурдной вещью, которую он когда-либо слышал.

- Наверное, потому что из нас двоих ты мужчина. - Я приподняла бровь, ее изгиб был наполнен иронией. - Или нет?

- Что мне тебе сказать? - Парень тяжело выдохнул, его плечи поникли. Он казался измотанным, но ярости в нем было не меньше, чем усталости.

- Не знаю... например... почему ты так со мной? - Спросила я, и весь мой сарказм, вся язвительность внезапно испарились. Вместо них осталась лишь обнаженная боль, пронзающая грудь острыми, колкими уколами. Слова прозвучали почти как мольба. Он минуту молчал, его взгляд блуждал где-то за моей спиной, словно он искал слова, но не мог их найти. Затем он тяжело, прерывисто выдохнул.

- Причины нет.

- Ах, нет... ну... это нормально, да? - Мой голос стал глухим, почти шепотом. Весь саркастичный тон ушел, растворился, оставив лишь чистую, неразбавленную обиду и чувство предательства, которое жгло изнутри. - Поцеловать, а потом исчезнуть, словно призрак. Сунуться в ту гнилую деревню и не выходить. Я тебе кое-что напомню, если ты забыл: я не какая-то там девка, которую можно использовать и бросить. Я по рождению графиня, и чувство собственного достоинства и гордости не потеряла, чтобы терпеть такое отношение! - Тараторила я, слова вылетали изо рта, словно пули, наполненные злостью и горечью.

- На меня хлынул такой поток информации... - Сказал он, его голос был странной смесью злости и глубокой усталости, словно каждое слово давалось ему с трудом. - Я хотел это переварить, прежде чем снова наврежу кому-то.

- Ах... вот оно как? - Мои слова прозвучали как удар, полный сарказма и негодования. - То есть, ты таков, весь из себя молодец? Спаситель мира с нимбом над головой? Во лбу звезда горит? А ты не мог подумать обо мне? Ни на секунду?

- Что именно?! - Крикнул он, приподняв руки, словно пытаясь оттолкнуть мои обвинения, его взгляд был наполнен яростью.

- Что я тебе доверилась! - Мой голос надломился, но я продолжала, не обращая внимания на предательское дрожание. - Ты думаешь, я всем подряд верю? Я Сэму рассказала только потому, что мне больше некому было. У тебя хотя бы Стив есть, которого ты тоже отталкиваешь, хотя он просто пытается помочь! А я... я спасла тебя. Из пучины отчаяния, из той темноты, в которую ты погрузился. А ты просто... выкинул мои чувства... Как ненужный хлам. Как плохие воспоминания, что я сожгла в вине....

В глазах закипали слезы, жгучие и обжигающие, но я изо всех сил старалась их сдержать. Нельзя показывать слабость. Не перед ним. Он замолчал, просто смотря на меня. Его глаза, обычно такие острые, сейчас были какими-то полными отчаяния, почти пустыми. Пара темных прядок выбились и спадали ему на глаза, и на мгновение мне до жути захотелось протянуть руку и поправить их. Но злость на него, все еще кипящая во мне, заставила тут же отбросить эту предательскую мысль подальше.

- Что? Сказать нечего? Да мне, в общем-то, тоже. - Резко сказала я, отталкивая стул с громким скрипом, который эхом разнесся по комнате. Затем я встала, чувствуя, как адреналин бурлит в венах. - Спасибо за терапию, Сэм. Мне все понравилось. Оставлю тебе отзыв 5 звезд и счет оплачу чуть позже... сейчас надо счет обналичить. Всем спасибо. - Я попятилась к выходу, а Баки лишь повел глазами, словно не веря происходящему.

- Ви... - Начал было Сэм, поднимаясь с дивана и делая шаг за мной.

- Идите вы... - Остановила я его резким жестом руки. - К черту. Оба. - Прошипела я, чувствуя, как слова режут воздух, и, развернувшись на каблуках, вышла, хлопнув дверью так сильно, что стекла задрожали.

Цирк какой-то. Пришел, возомнил о себе невесть что... а еще мужик... Моя голова гудела от нахлынувших эмоций.

***

Звуки местной музыки, яркой и пульсирующей, как само сердце Африки, будоражили сознание, проникая в каждую клеточку тела. Ритмичные барабаны и мелодичные флейты сплетались в завораживающую симфонию, заставляя воздух вибрировать и ноги сами собой пускаться в пляс. Вокруг бурлила жизнь, полная красок и движения. Столы, казалось, ломились под тяжестью традиционной вакандской еды: здесь были и экзотические фрукты, чьи ароматы смешивались с запахом жареного мяса и острых специй, и напитки, переливающиеся в кувшинах всеми оттенками заката. Каждый уголок был преисполнен ярких орнаментов, искусных узоров и пышных цветочных гирлянд, создавая атмосферу ликующего праздника. Все вокруг пестрило, танцевало, искрилось теплом и радостью, обволакивая меня, словно мягкое вакандское покрывало.

Свадьба. Я смотрела на смеющихся людей, на молодоженов - Накию и Т'Чаллу, чьи лица светились счастьем, и невольно вспоминала свою. Точнее, не помнила. Отчетливых воспоминаний было не так много - часть из них смыло время, как прибрежные волны стирают следы на песке, а часть была утеряна из-за выпитого в тот день выдержанного кубинского рома. Лишь смутные обрывки и ощущения. Но вот первый поцелуй... его я не забуду. Хотя он был далеко не первым...

Приглашение Т'Чаллы сначала встретило меня сомнениями. После недавней «терапии» у Сэма, после всего, что было сказано и не сказано, последнее, чего мне хотелось, это быть в одном пространстве с Баки. Но Т'Чалла был столь настойчив, а его гостеприимство так искренне, что после долгих внутренних колебаний я все же решила прийти. Возможно, это была попытка сбежать от своих мыслей, раствориться в шуме и суете чужого праздника.

Все было по вакандским традициям, великолепно и завораживающе. Церемония была наполнена древними ритуалами, песнопениями и танцами, глубоко укоренившимися в истории этого удивительного народа. Женщины в ярких одеждах, мужчины в величественных нарядах, все двигались в едином ритме, создавая ощущение принадлежности к чему-то вечному и непоколебимому.

И вот я села за стол, намеренно выбрав место подальше от центрального торжества, от глаз тех, кто мог бы задать неудобные вопросы. Т'Чалла предлагал мне почетное место, или хотя бы за столом Стива, Сэма и... Барнса. Который, к моему удивлению, все же пришел. Его присутствие стало для меня неприятным сюрпризом, словно тень, упавшая на праздник. Но он сидел там, чуть сутулившись, его взгляд был задумчив, а движения несколько скованны. Он не выглядел так, будто наслаждается весельем.

Я предпочла укрыться в менее заметном уголке места под солнцем, окруженным листвой улицы, рядом с теми людьми, с которыми я работала в лаборатории. Так было проще. Можно было просто наблюдать за всеобщим весельем, не участвуя в нем, сохраняя дистанцию. Я вдыхала ароматы вакандской еды, слушала пульсирующую музыку и позволяла ярким краскам вокруг отвлекать меня от мыслей, которые, как назойливые пчелы, роились в моей голове.

Как только всех гостей пригласили на церемонию, я встала, занимая место чуть подальше от центрального прохода, предпочитая оставаться в тени. Мое внимание было приковано к Накии и Т'Чалле, стоявшим у алтаря, их силуэты казались почти мистическими в свете факелов и мерцающих огней. Из глубины зеленого поля, медленно и величественно, вышел старейшина, его лицо было изрезано морщинами, словно древней картой мудрости, а глаза светились спокойствием и силой. Его традиционные одежды, расшитые золотом, переливались в тусклом свете.

Он поднял руки, и мгновенно воцарилась полная тишина, лишь отдаленные звуки праздника доносились откуда-то извне. Его голос, глубокий и размеренный, наполнил пространство, словно древняя песнь.

- Сегодня, в этот благословенный день, под сенью небес и в присутствии предков, мы скрепляем между собой два любящих сердца. Т'Чалла, сын Т'Чаки, и Накия, дочь... Шива. Их души, когда-то блуждавшие в поисках друг друга, теперь нашли свой приют в объятиях истинной привязанности. Пусть эта связь будет крепче скал Ваканды, чище ее водопадов и ярче тысячи солнц. Пусть их путь будет благословлен изобилием, мудростью и неугасающей любовью. Ибо любовь - это не просто чувство, это сила, что строит народы, исцеляет раны и ведет нас к величию. Она требует жертв, но дарует величайшие награды. Сегодня мы не просто соединяем двух людей, мы соединяем их судьбы, их будущее, их надежды.

Я невольно посмотрела куда-то в сторону, и мой взгляд, словно магнитом, упал на... Барнса. Он стоял чуть поодаль, его обычно угрюмое лицо было освещено мягким светом факелов, придавая ему задумчивое выражение. И он смотрел на меня. Наши взгляды встретились. В тот момент, когда наши глаза столкнулись, мир вокруг словно замер, растворившись в нереальной тишине. Гул толпы, музыка, даже голос старейшины - все исчезло, оставив только нас двоих. Его глаза, пронзительно синие, как северное небо, были полны какой-то необъяснимой смеси боли, сожаления и чего-то еще, что я не могла прочесть. Мои же, вероятно, отражали все те же чувства, что бушевали внутри: обиду, ярость, но и... нечто необъяснимое, что снова тянуло к нему, словно против моей воли. Мы смотрели друг на друга не мигая, словно участвуя в очередной безмолвной дуэли. Время остановилось. Его взгляд был напряженным, но он не отводил его, и я тоже не отводила. Это было испытание, проверка на прочность, или просто попытка понять, что происходит в душе другого. Я очнулась от этого транса лишь тогда, когда услышала финальные, самые важные слова старейшины, словно вернувшись в реальность из глубокого сна.

- Вы согласны пройти этот путь вместе, разделяя радости и горести, поддерживая друг друга во всем, что принесет вам жизнь? Король Т'Чалла?

- Да. - Ответил Т'Чалла. Его голос был тверд и полон такой искренней, глубокой любви, что она, казалось, заполнила все пространство. Он смотрел на Накию, его глаза сияли неподдельной нежностью, и на его губах играла улыбка, полная безграничного обожания. В этот момент он был не просто королем, а влюбленным мужчиной, полностью отдавшимся своим чувствам.

Сердце пропустило удар. Мое сердце. Словно холодный, острый осколок пронзил меня изнутри. Это был не удар боли, а скорее удар осознания. Осознания того, что я когда-то так же смотрела... и мне так же отвечали. Но теперь этого нет. Такой же вопрос задали принцессе Накие, и ее ответ, прозвучавший чуть тише, но не менее уверенно, подтвердил их общую судьбу.

- Да.

И тогда раздался ликующий возглас толпы. Молодожены приблизились друг к другу, и Т'Чалла осторожно, но с такой нежностью, что у меня перехватило дыхание, склонился и поцеловал Накию. Люди бросали вверх лепестки цветов, танцевали. Барабаны зазвучали с новой силой. Это был момент чистой, неподдельной радости, который мог растопить даже самое замерзшее сердце.

Церемония была действительно красивой, пропитанной древними традициями и искренней радостью, которая, казалось, витала в воздухе. Я наблюдала за ней, чувствуя себя немного отстраненной, словно зритель в театре. Но как только за наш стол, где сидели мои коллеги из лаборатории, подали какую-то местную барматуху, я тут же почувствовала, как привычная тоска начинает подступать. Жидкость имела насыщенный янтарный цвет и источала едкий, но притягательный аромат, предвещавший не менее сорока градусов. И я, словно загнанный зверь, нашла в ней спасение. Не раздумывая, я стала лакать ее стаканами, один за другим, совсем не замечая, что пила в сто раз больше, чем остальные за столом, впитывая алкоголь, словно губка, пытаясь заглушить бурлящие внутри эмоции.

Вокруг меня все танцевали. Вакандские ритмы наполняли зал, заставляя тела двигаться в экстатическом порыве. Люди смеялись, обнимались, кружились в вихре красок и звуков. Я сидела опустив голову на руку, а второй рукой, словно маятником, крутила стакан с янтарной жидкостью, наблюдая, как по его стенкам медленно стекают капли. Мой взгляд был затуманен, но сознание все еще цеплялось за остатки реальности. Внезапно рядом со мной возникла тень. Я подняла глаза и увидела Сэма. Он был в своем безупречном костюме.

- Ты чего тут одна сидишь? - Спросил он, его голос был теплым и заботливым, но я почувствовала в нем легкую нотку беспокойства. Он стоял, слегка склонившись, его взгляд был прикован ко мне.

- Прокрастинирую. - Ответила я, мой голос прозвучал чуть хрипло, но я постаралась придать ему безразличный тон. Сарказм был моей единственной защитой.

- Может, лучше потанцуем? - Предложил он, протягивая мне руку.

Мой взгляд, словно по инерции, метнулся к Баки. Он стоял неподалеку, общаясь с кем-то, но его глаза, казалось, были прикованы ко мне. И в тот самый момент, когда я на него посмотрела, он резко отвернулся, словно его и вовсе не интересовало мое существование. Словно ему плевать. Эта демонстративная отстраненность стала последней каплей. Ну раз плевать ему... я потанцую. На зло.

- Ну пойдем. - Я поднялась, чувствуя легкое головокружение, и вложила свою руку в его. Его ладонь была крепкой и теплой, и я позволила ему повести себя к остальным, туда, где музыка была громче, а движение - интенсивнее. Он вел, уверенно прокладывая путь сквозь танцующую толпу.

Мы присоединились к общему танцу, и я, несмотря на алкоголь, двигалась довольно грациозно. Старые привычки, привитые строгим воспитанием и годами обучения этикету, давали о себе знать.

- Прекрасно танцуешь. - Прошептал он, чуть склонившись к моему уху, его голос был полон искреннего восхищения.

- Я родилась во времена балов. - Ответила я, позволяя легкой улыбке тронуть свои губы. - Естественно, я недурно танцую. - Он приблизился еще ближе, его дыхание опалило мою щеку.

- Может, хватит с ним этих кошек-мышек? Ежу понятно, что вы друг другу не безразличны. - Его слова были сказаны с такой прямотой, что застали меня врасплох.

- Ежу понятно. - Повторила я, усмехнувшись. - Ему нет...

Мы танцевали еще пару минут, отдаваясь ритму музыки, но потом я почувствовала, как усталость и алкоголь берут свое. Желание спрятаться снова стало непреодолимым. Я отстранилась от Сэма, поблагодарила его за танец и, не обращая внимания на его озабоченный взгляд, пошла обратно к своему столу, продолжая беспросветно напиваться, словно пытаясь смыть остатки сознания.

Время перестало существовать. Звуки и образы сливались в неразборчивый калейдоскоп. Я уже не понимала, где реальность, а где приколы моего подсознания, искаженного алкоголем. Кажется, я видела белочку... маленькую, пушистую белочку, которая сидела на краю стола и махала мне лапкой. Она была такой реалистичной, что я даже протянула руку, чтобы прикоснуться. Надеюсь, это не у меня в голове. Надеюсь, это просто вакандская экзотика, а не начало галлюцинаций. Посмеялась самой себе, мой смех прозвучал чуть истерично и глухо, растворяясь в оглушительном шуме праздника. Прошло уже полдня... а я все пила и пила...

Я снова потянулась за кувшином, намереваясь наполнить свой стакан. Моя рука уже скользнула по холодной таре, но в тот же миг, как наваждение, на самый край стакана опустилась чья-то крепкая рука, загородив путь. Она была сильной, с выступающими венами, и я моментально узнала ее.

- Тебе хватит. - Грубо, с хрипотцой, произнес мужской голос, который я не спутала бы ни с чьим другим. Я подняла взгляд, и мои затуманенные алкоголем глаза встретились с пристальным взглядом Баки. Он стоял напротив меня, его лицо было мрачным и серьезным, а брови сведены в осуждающей складке.

- Разве? А по-моему, еще недостаточно. - Ответила я, мой голос прозвучал вызывающе, хотя слова дались с трудом.

Я попыталась вырвать стакан из-под его руки, но моя хватка была слаба, и он не сдвинулся ни на миллиметр. Раздражение и обида нахлынули с новой силой. Я встала, ощущая, как мир вокруг меня слегка покачивается, словно палуба корабля в шторм. Пошатываясь, я подошла к нему вплотную и ткнула пальцем в его грудь, ощущая сквозь ткань биение его сердца.

- Ты мне кто? Отец? Муж? Любовник? Я сама разберусь... - Прошипела я, мой голос был полон презрения и ярости. Я сделала шаг назад, теряя равновесие, но он моментально среагировал, придержав меня за локоть, не давая упасть. Его прикосновение было неожиданно нежным.

- Ви, прекращай, на тебя уже люди смотрят. - Произнес он, его голос был тихим, но в нем слышалась напряженность. Он пытался увести меня от посторонних глаз, но я не поддалась.

- Пускай смотрят... - Прошептала я, игнорируя окружающих.

Мой взгляд невольно опустился на его губы. На те самые губы, что когда-то заставили меня забыть обо всем. Как же хотелось отомстить. Хотелось так же бесцеремонно притянуть его к себе, поцеловать, а потом опрокинуть, словно он был лишь очередной игрушкой в моих руках. Мозг, уже почти полностью затуманенный алкоголем и эмоциями, вообще перестал соображать. Я действовала инстинктивно, без раздумий.

Резко, с неожиданной силой, я притянула его к себе за отвороты его вакандского одеяния, накрывая своими губами его губы. Это был не нежный поцелуй, а скорее жадный, отчаянный, почти дикий. Я целовала его так, словно пыталась съесть, поглотить, растворить в себе всю ту боль и обиду, что накопились внутри. Мои губы двигались с ожесточением, пытаясь пробудить в нем ответ, заставить его почувствовать то же, что чувствовала я. Я впивалась в его губы, мой язык настойчиво требовал доступа, а руки крепко держали его за плечи, не давая отстраниться. Я чувствовала привкус алкоголя на его губах, смешанный с запахом специй и ночным воздухом. Но он твердо, хоть и нежно, меня отодвинул.

- Что ты делаешь? - Спросил он, резко отстранив меня за плечи, его взгляд был полон изумления, смешанного с недоумением. В его голосе не было ни злости, ни осуждения, только чистое недоумение.

- А на что похоже? - Саркастично спросила я, пытаясь снова прильнуть к его губам, но он вновь отстранился, его взгляд был настороженным.

- Не надо... - Его голос был тихим, почти мольбой, но в нем звучала непреклонность.

- Ах, не надо? - Я взорвалась, чувствуя, как меня захлестывает волна истерики. - Тебе, значит, можно, а мне нельзя?!

- Ви... я уже говорил. То была ошибка... - Произнес он, его голос был усталым, но твердым.

- Вот значит как?! - Я отступила, чувствуя, как слезы жгут глаза. - Мудак! Зачем целовал тогда вообще?! И спасал?! И заботился? Раз ошибка... Раз все это была просто ошибка, то зачем ты вообще вмешивался в мою жизнь?! - Я толкала его но тот уперто стоял на месте.

Люди, заметив наше бурное выяснение отношений, уже стали шептаться, их любопытные взгляды, словно иголки, впивались в меня. Я почувствовала, как нарастает волна позора и отчаяния. В нашу сторону, словно две тени, направлялись Стив и Сэм, их лица выражали беспокойство и готовность вмешаться. Но Баки, перехватив их взгляды, резко показал им, что все нормально, жестом, который не допускал возражений. Затем, с неожиданной силой, он схватил меня за запястье. Его пальцы сомкнулись вокруг моей руки, и я почувствовала легкую боль, но это было ничто по сравнению с ураганом внутри. Не говоря ни слова, он потащил меня прочь, сквозь толпу, в сторону темной, безлюдной части деревни, подальше от любопытных глаз и суетливого праздника.

- Куда тащишь? Отпусти! - Мой пьяный мозг сопротивлялся, но тело, предательски не слушалось, и я, словно тряпичная кукла, волочилась за ним. В конце концов, он отпустил мою руку, оттолкнул меня от себя, заставив отступить на шаг, и встал передо мной, загородив путь к отступлению. Его фигура на фоне ночного вакандского неба казалась огромной и угрожающей.

- Ви, хватит! Перестань вести себя как истеричка! - Его голос был низким и резким, наполненным раздражением, и каждое слово, словно пощечина, било по моим и без того расшатанным нервам.

- Я истеричка? - Мой голос сорвался на крик. - А ты... ты знаешь кто?!

- Ну и кто же! - Он тоже повысил голос, его глаза сверкали в полумраке.

- У инфузории-туфельки чувств больше, чем у тебя! - Выплюнула я, чувствуя, как злость закипает во мне с новой силой.

- Ну спасибо, очень признателен тебе за такой «комплимент». - Его губы искривились в горькой усмешке, но в глазах мелькнула боль. - Почему ты так себя ведешь? Включи мозг, Ви!

- Мой всегда включен! - Выкрикнула я, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Моя голова кружилась, но в каждом слове была доля правды, которую я не могла сдержать.

- А мой был выключен семьдесят лет! - Его голос прозвучал, словно удар, полный отчаяния и боли. - Я пытаюсь вернуть все, что было! Я не хочу, чтобы ты из-за меня страдала! Как же ты не понимаешь? Почему ты такая?! - Его слова, сказанные с такой очевидной болью, пронзили меня насквозь. Моя ярость мгновенно сменилась чем-то другим. Не обидой. Не злостью. Чем-то более глубоким.

- Да потому что я ни о чем другом думать не могу! - Крикнула я, срывая голос, мои руки сжались в кулаки. Я смотрела ему прямо в глаза, и в этот момент все маски слетели, обнажая мою душу. - Ты первый человек, который для меня не просто проходная персона, не одноразовое приключение, не мимолетное увлечение... ты что-то гораздо большее! - Слезы наконец-то хлынули из глаз, оставляя мокрые дорожки на моих щеках. Тот опешил. Его глаза расширились, и я видела, как в них отражается мое собственное отчаяние. - И я срать хотела на твои психологические проблемы! У меня такие же! И плевать мне на твое прошлое! Я его любым приму, даже если бы ты котят топил... Ты...

И тут, наконец, я запнулась. Слова застряли в горле. Мы стояли непозволительно близко, наши лица были почти вплотную, и я чувствовала его горячее дыхание на своих губах. Воздух между нами, казалось, искрился от напряжения, от невысказанных слов, от подавленных чувств.

И тут... не знаю, какие демоны нами овладели, какое безумие, какая необъяснимая сила толкнула нас. Мы поцеловались. Одновременно. Не как в прошлые разы, когда поцелуй был результатом мгновенного порыва или попыткой отомстить. Этот поцелуй был иным.

Его губы, мягкие и теплые, накрыли мои. Это был нежный, но в то же время страстный поцелуй, который начался с осторожного прикосновения, словно мы оба сомневались, стоит ли пересекать эту черту. Но потом, словно по взаимному, негласному согласию, поцелуй углубился. Он был полон отчаяния, невысказанной нежности, раскаяния и жгучей, почти невыносимой тоски. Мои руки сами собой потянулись к его лицу, пальцы зарылись в его волосы, притягивая его ближе. Я чувствовала, как его ладонь опускается на мою талию, прижимая меня к себе так крепко, что я могла ощутить каждый контур его тела, каждое напряжение мышц. Это был поцелуй, который говорил без слов. В нем было обещание и просьба о прощении. В нем было признание, что, несмотря на все препятствия, на все страхи и боль, нас тянуло друг к другу с невероятной силой. Каждый вдох, каждый выдох сливался в единое целое. Это был поцелуй, который ждал слишком долго, поцелуй, в котором смешались горечь и сладость, поцелуй, который обещал если не исцеление, то хотя бы перемирие. Я почувствовала, как по моей щеке скользнула его слеза, или, может быть, моя собственная, растворяясь в горечи и надежде этого момента. Мир вокруг нас замер, оставив только нас двоих в объятиях друг друга, в этом поцелуе, который был одновременно началом и концом всего.

Как только поцелуй медленно угас, я осторожно, словно боясь разрушить хрупкий момент, отстранилась. Мои глаза были крепко зажмурены, но я чувствовала его близкое дыхание, тепло его кожи. Чуть покачиваясь, я прижалась своим лбом к его, ощущая прохладу его кожи, смешанную с запахом ночного ветра и легким ароматом спиртного, исходящим от меня.

- Баки... не отпускай меня... - Прошептала я, мой голос был едва слышен, на грани шепота. В нем смешались усталость, пьяное отчаяние и хрупкая, но такая сильная надежда. Мои пальцы все еще цеплялись за его одежду, словно за спасательный круг в бушующем море. Он медленно выдохнул, и я почувствовала, как его грудь тяжело вздымается.

- Не буду... - Его голос был глухим, еле слышным, словно он говорил сквозь густую тишину и тяжесть всего невысказанного. В нем звучало искреннее раскаяние. - Прости меня... за прошлый раз... я не хотел, правда. Тот поцелуй... он не был ошибкой... - Последние слова он произнес с особой силой, словно пытаясь развеять все мои сомнения, вложить в них всю правду, которая долго давила ему на душу. Его рука крепко обхватили мою талию, притягивая еще ближе, словно он боялся, что я растаю в воздухе.

- Это, конечно, очень мило с твоей стороны... - Мой голос уже почти совсем пропал, я чувствовала, как последние крохи сил покидают меня. Вся эта буря эмоций, весь выпитый алкоголь, наконец, настигли меня. - Но я имела в виду не отпускай меня сейчас... потому что я сейчас отруб...

Я не успела договорить. Последние слова растворились в неразборчивом бормотании, когда реальность, искаженная алкоголем и эмоциональным потрясением, начала медленно, но неумолимо погружаться в глубокий, беспробудный сон. Мозг, измученный и перегруженный, отключился. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног, а сознание растворяется в мягкой, обволакивающей темноте. Последнее, что я ощутила, было тепло его руки, крепко державшей меня, прежде чем мой мир погрузился в глубокую, беспросветную черноту. Я словно провалилась в бездну, но даже в падении чувствовала его присутствие, его объятия, которые были единственной реальностью в этот момент.

***

Что за звук... природа? Не знаю... Я послушалась какого-то внутреннего импульса, или, быть может, инстинкта самосохранения, и резко подрываясь с кровати, ощутила странную тяжесть в голове и легкое головокружение. Но что-то было не так. Кровать, на которой я лежала, оказалась какой-то странной. Твердой, словно сделанной из цельного дерева или камня, покрытой грубой тканью. Определенно, это была не та уютная, привычная постель из моей комнаты с ее мягким матрасом и шелковистым бельем.

Мои глаза медленно привыкали к полумраку, и я осмотрелась. Вокруг меня был примитивный, но в то же время удивительно чистый и аккуратный интерьер. Это был традиционный вакандский домик, построенный, судя по всему, из смеси глины и соломы, с круглыми стенами и высокой конической крышей. На земляном полу, гладко выровненном и утрамбованном, лежали циновки, сотканные из чего-то похожего на тростник, с яркими геометрическими узорами. Мебель была минималистичной: помимо моей "кровати" - низкой платформы, покрытой несколькими шкурами или плотными тканями, - здесь стоял небольшой глиняный кувшин с водой и две-три низкие табуретки. Открытых окон не было, лишь небольшие прорези под крышей, через которые пробивался тусклый рассветный свет, давая понять, что ночь уже миновала. Повсюду висели сплетенные из сухих трав обереги и небольшие, но искусно вырезанные деревянные фигурки, придавая жилищу особый, сакральный вид. Воздух был наполнен непривычным, но приятным запахом сухих трав и земли.

Я встала с кровати, чувствуя, как мышцы ноют от сна в непривычном положении, и, пошатываясь, направилась к выходу. Стоило мне сделать шаг за порог, как меня ослепил яркий, почти невыносимый свет утреннего солнца Ваканды. Я зажмурилась, пытаясь привыкнуть к его интенсивности, и почувствовала на коже тепло. Воздух был свежим и чистым, с легким ароматом цветущих растений и далекого костра.

Когда мои глаза наконец привыкли к свету, я увидела его. Баки стоял чуть поодаль, спиной ко мне, его взгляд был устремлен вдаль, на бескрайние просторы вакандских полей, залитых утренним солнцем, и видневшиеся вдали горы. Он был одет в простую, но практичную вакандскую одежду - что-то вроде свободных штанов и туники. Его длинные волосы, обычно собранные, теперь были распущены и свободно развевались на легком утреннем ветру, словно темный, живой флаг. Он выглядел спокойным, почти безмятежным, что было так несвойственно ему.

- Привет... - Мой голос был хриплым и неуверенным, словно я боялась нарушить эту утреннюю идиллию. Он медленно повернул голову, и его взгляд, поначалу чуть отсутствующий, сфокусировался на мне.

- Привет... - Ответил он, его голос был чуть хрипловат, словно он только что проснулся, но в нем уже не было той резкости, что я слышала прошлой ночью. Я почувствовала, как румянец заливает мои щеки, вспомнив все события прошедшей ночи.

- Я кажется заняла твою кровать? Прости, я... - Я запнулась, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить свое поведение, но мысли путались в голове.

- Во-первых, я сам тебя сюда положил. - Он прервал меня, его голос был спокойным, с легкой долей иронии, которая только сейчас стала мне заметна. - Во-вторых, я обычно сплю на полу.

- Я хоть не приставала лишний раз? - Я задала вопрос, от которого мне самой стало неловко, но я не могла сдержать его. Я усмехнулась. Он на секунду замялся, его взгляд скользнул по моему лицу, а потом уголок его губ дрогнул в легкой, почти незаметной усмешке.

- Нет. В самую меру... - Ответил он, и в его глазах затанцевали озорные искорки. Его ответ был неоднозначным, оставляя простор для домыслов, но я почувствовала, что он не злится, и это было самое главное.

Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь пением незнакомых птиц и шелестом листьев. Баки, словно вспомнив что-то, слегка смущенно кашлянул.

- Прости, пива нет... - Сказал он, и в его голосе прозвучало воспоминание, легкое и теплое, о том первом моменте, когда он принес мне пиво, утешая после другого моего эмоционального срыва. Я усмехнулась, понимая, что он помнит.

- Да не парься... - Махнула я рукой, чувствуя, как утреннее солнце приятно греет кожу. - У них эта барматуха походу волшебная... никакого похмелья... - Удивительное ощущение чистоты в голове после такого количества выпитого казалось нереальным, почти чудом.

Я встала рядом с ним, наши плечи почти соприкасались. Мы оба смотрели вдаль, на величественный рассвет в вакандской деревне. Золотистые лучи солнца заливали склоны холмов, освещая буйную зелень и причудливые силуэты традиционных жилищ. Дымка над землей медленно рассеивалась, открывая взору пасущихся вдалеке гну и зебр, мирно щиплющих траву. Это был вид, полный спокойствия и первозданной красоты.

- Красиво тут... - Прошептала я, почти благоговейно, мой голос был тихим, словно я боялась нарушить эту идиллию.

- Да... - Тихо ответил он, его взгляд тоже был прикован к горизонту, но я чувствовала, как его присутствие рядом дарит мне неожиданное умиротворение.

Мы повернулись друг к другу лицом, и я, повинуясь внезапному порыву, оставила мягкий, нежный поцелуй на его губах. Это был легкий, почти невесомый прикосновение, лишь намек на то, что произошло ночью, но в нем читалось все. Он ответил мне таким же мягким взглядом, без слов. После чего я отстранилась, чувствуя себя немного неловко.

- От меня, наверное, сейчас воняет. - Сказала я, пытаясь разрядить обстановку, мой голос звучал чуть хрипловато. Он усмехнулся, его губы дрогнули в той легкой, едва заметной улыбке, которая так шла ему.

- Да... - Ответил он с той же легкой насмешкой, и мы оба рассмеялись. Мой смех был чистым, почти детским, и это было так непривычно после всей боли и отчаяния. Его смех был более глубоким, но тоже искренним. После смеха снова наступила тишина, но теперь она была комфортной, не давящей.

- И что дальше, Баки? - Спросила я, мой взгляд снова устремился на горизонт. Вопрос висел в воздухе, словно тяжелое облако.

- Я не знаю... - Тихо признался он, и в его голосе не было ни капли растерянности, только честность.

- Я тоже... - Ответила я, и поймала его взгляд. - В этом мы похожи...

Я стала смотреть в светлое, бездонное небо, закрывая рукой лицо от слепящего солнца, но при этом позволяя его теплу проникнуть сквозь пальцы. И мне было так хорошо... Как еще никогда не было. Это было странное, почти сюрреалистическое чувство полного покоя, несмотря на всю неопределенность. Будто все тревоги отошли на второй план, оставив место лишь настоящему моменту, этому солнцу, этому воздуху и его присутствию рядом.

Но на душе все равно было неспокойно. Глубоко внутри, под слоем новообретенного умиротворения, таилось предчувствие. Я продолжала смотреть в небо, и мне казалось, что там что-то творится... где-то далеко, за пределами нашего понимания, за границами видимого горизонта. Небо, такое чистое и голубое, казалось, скрывало в себе тайну.

Что-то грядет. Скоро. И мы будем к этому не готовы. Спокойствие этого утра было лишь затишьем перед бурей, которая неизбежно надвигалась.