- 25 -
Когда Мо Чи увидел это кольцо, улыбка исчезла с его лица, но от этого он не стал выглядеть серьезным, скорее, в его взгляде мелькнула грусть.
Ду Таньчжоу долго думал, как потактичней задать ему вопрос, а затем спросил:
- Почему сегодня во дворце ты ничего не объяснил насчет этого кольца, когда Лэн Жун задал тебе вопрос?
- Я не мог ничего объяснить, - не задумываясь, ответил Мо Чи. - Это кольцо дал мне младший принц Яньми.
На Ду Таньчжоу вдруг снизошло озарение, и он кое-что вспомнил:
- Младший принц Яньми... ты имеешь ввиду... Чуси Гуэйженя?
Двадцать лет назад в Дашен даровали титул принцессы Юань дочери знатного рода, и она уехала в Яньми, чтобы выйти там замуж.
«Юань» означало стабильность в Ючжоу.
Принцесса Юань родила сына и дочь, и ее сын стал младшим принцем Чуси Гуэйженем.
Находясь вдали от дома в непривычном ей климате, принцесса Юань умерла молодой, когда ей было всего тридцать лет. Вскоре после ее смерти скончался и правитель Яньми.
В то время Чуси Гуэйжень был еще слишком мал, поэтому трон унаследовал младший брат правителя и его дядя.
- Принц Гуэйжень по крови наполовину житель Центральных Равнин, - вспомнил Мо Чи. - У него добродушный мягкий характер. Я служил в его охране и видел, что он снисходителен к подчиненным и не любит конфликтов. Учитывая происхождение его матери, он испытывает теплые чувства к Центральным Равнинам. Если бы он смог занять трон Яньми, отношения между нашими странами стали бы намного лучше.
- И это он дал тебе кольцо? - спросил Ду Таньчжоу.
Мо Чи долго молчал, а затем осторожно лег на кровать. Из его трубки в воздух поднимался белый дым, но он так и не сделал ни одной затяжки.
Спустя какое-то время, он тихо сказал:
- Чжао Циньчи кое в чем солгал, чтобы защитить меня. Это не он спас меня за пределами заставы. Это был младший принц Гуэйжень, который, рискуя собственной жизнью, спас меня из тюрьмы Чуси Чжувеня и отнес на себе к заставе Чжешань.
- Так это был он?
На самом деле, Ду Таньчжоу давно догадался, что в этом деле не все чисто, и особенно сомнительным ему казалось то, что Чжао Циньчи нашел его где-то в степи.
Двор правителя Яньми располагался далеко в степи. Такой опасный преступник, как Мо Чи, не мог возникнуть у заставы, словно из воздуха. Его наверняка кто-то спас и помог добраться до заставы.
Ду Таньчжоу изначально полагал, что это был кто-то из его товарищей. Ему и в голову не могло прийти, что это был Чуси Гуэйжень.
- Я много лет провел в Яньми, и некоторые вещи сложно объяснить, - сказал Мо Чи. - Чжао Циньчи опасался, что, если его величество узнает о том, что меня спас принц Гуэйжень, у него возникнут подозрения. Поэтому он и сказал, что спас меня сам.
Он посмотрел на кольцо, лежавшее на столе:
- Видя, что я серьезно ранен, принц Гуэйжень положил мне его за пазуху и призвал на меня благословение небес.
Мо Чи с улыбкой покачал головой:
- Я не принимаю благословения от небесных духов народа Яньми, но я благодарен принцу Гуэйженю за спасение моей жизни.
Ду Таньчжоу тоже прилег рядом с ним и, взяв трубку, снова поднес ее к губам.
На этот раз он неторопливо затянулся, позволяя терпкому дыму проникнуть в его легкие.
Неизвестно, какой опытный лекарь смешал травы для трубки Мо Чи, но Ду Таньчжоу, сделав затяжку, почувствовал, как расслабляется все его тело, его рана на спине перестает болеть, и даже его коленям становится легче.
Подражая Мо Чи, он выпустил кольцо дыма, и спросил:
- Значит, ты сохранил кольцо и не стал его выбрасывать?
- Угу, - ответил Мо Чи. - Я не ожидал, что от него может быть столько неприятностей... правда не ожидал...
Его голос звучал все тише, его веки отяжелели, словно он вот-вот собирался заснуть.
Ду Таньчжоу перевернулся на бок и, подперев голову рукой, посмотрел на его лицо.
- А ты выглядишь еще красивее, когда улыбаешься, - тихо сказал он.
Мо Чи, погрузившийся в сонное оцепенение, не сразу отреагировал на его слова. Он вдруг резко открыл глаза и спросил:
- Что ты сказал?
- Ничего, - Ду Таньчжоу неожиданно сел, снял верхнюю одежду и бросил ее на столик возле кровати, а затем снял официальный головной убор и распустил пучок волос.
Его длинные черные волосы мгновенно рассыпались по плечам, спадая на грудь и спину, они мягко блестели в свете свечи, словно темный шелк.
Мо Чи резко сел. Он тут же скривился от боли в ране, но не стал обращать на нее внимания.
- Что ты собираешься делать?! - встревоженно спросил он, глядя на него широко раскрытыми глазами.
- Спать, конечно. Не видишь, что сейчас поздно?
Мо Чи растерянно смотрел на него, не понимая, как он может держаться словно ни в чем не бывало.
- Иди к себе и там спи! Разве твоя комната не находится в нескольких шагах отсюда?
Ду Таньчжоу устроился поудобнее на подушке и закрыл глаза:
- У меня колени болят, я не могу никуда уйти. Дай мне просто поспать здесь. Мы же оба мужчины, что тут такого.
Мо Чи перекатился через него:
- Тогда я сам уйду, а эту кровать оставлю тебе.
- Ай!
Мо Чи очень спешил встать и, когда он перевернулся, его руки подкосились, и он едва не свалился на пол.
Он уже думал, что сейчас ударится раненой спиной об пол, но в этот момент Ду Таньчжоу вдруг подхватил его и, притянув к себе, обнял.
Думая, что он сейчас упадет, Мо Чи крепко зажмурился и какое-то время лежал у него на груди, никак не реагируя на это.
- Я знаю, что ты считаешь меня красивым, - с тихим смешком сказал Ду Таньчжоу. - Но не настолько же, чтобы набрасываться на меня.
Когда он засмеялся, Мо Чи почувствовал, как ему передалась вибрация от его груди, и его лицо покраснело. Он поспешно попытался встать, но Ду Таньчжоу снова прижал его к себе:
- Ладно, хватит, - в его голосе была слышна усталость. - Ложись спать, что ты как ребенок поднимаешь шум посреди ночи?
Он поднял руку, чтобы загасить свечу, а затем улегся поудобней и закрыл глаза. Вскоре послышалось его спокойное ровное дыхание, похоже, он и правда заснул.
Мо Чи с ошеломленным видом наблюдал за тем, как он проделал все эти действия.
После того, как погасла свеча, комнату затопил лунный свет, льющийся через окно. В этом призрачном свете волосы Ду Таньчжоу, рассыпавшиеся по подушке, напоминали собой родниковую воду в сумерках.
Глаза Мо Чи быстро привыкли к темноте, и он, не мигая, уставился на волосы Ду Таньчжоу.
Когда он только что оказался в объятьях Ду Таньчжоу, он случайно коснулся его волос. Его ладони все еще ощущали их гладкость и мягкость.
Слушая ровное дыхание Ду Таньчжоу, Мо Чи вдруг протянул руку и, взяв прядь волос Ду Таньчжоу, положил ее на ладонь и осторожно погладил.
Эта прядь была шелковистой, гладкой, блестящей и благоухающей, словно он гладил не волосы, а лепестки орхидеи.
Вспомнив о шрамах и мозолях на своих руках, Мо Чи резко отдернул руку от волос Ду Таньчжоу.
Он не должен трогать эти прекрасные, блестящие словно черный шелк волосы своими руками.
Мо Чи поднял руку и провел ладонью по своим собранным в хвост волосам. Они были спутанными и грубыми на ощупь, во время скитаний им пришлось немало пострадать вместе со своим хозяином.
Мо Чи осторожно лег и посмотрел на лицо Ду Таньчжоу.
Когда он засыпал, в его сознании была лишь одна мысль - Ду Таньчжоу действительно самый красивый человек из всех, кого он когда-либо видел.
Чувствуя, что уже долгое время ни один звук не нарушил тишину, Ду Таньчжоу медленно открыл глаза.
Пока Мо Чи гладил его волосы, он использовал всю свою энергию на то, чтобы не выдать себя перед острым, как у орла, взглядом тайного лазутчика.
Внимательно вглядываясь в белое красивое лицо Мо Чи, Ду Таньчжоу вспомнил недавнюю сцену со сменой повязки.
Спина Мо Чи была покрыта шрамами, и эти старые рубцы вместе с новой раной заставили содрогнуться даже его, человека, который побывал на поле боя.
Сегодня во дворце он сказал императору, что Мо Чи выглядит, как обычный молодой человек.
И в этот момент Ду Таньчжоу чувствовал, что все верно сказал.
Чисто внешне Мо Чи ничем не отличался от молодого человека, выросшего в обычной семье. Он должен был вырасти из ребенка во взрослого человека, ни в чем не нуждаясь и живя простой мирной жизнью, а не так, как сейчас...
Ребенок...
Ду Таньчжоу вспомнил отчет Чжао Циньчи, в котором тот просил награду для Мо Яочэня. Там было сказано, что Мо Яочэню всего двадцать лет, и восемь из них он провел в качестве тайного лазутчика.
Это значит, что, когда ему было двенадцать, он уже собирал сведения под самым носом солдат Яньми для защитников Ючжоу.
Что придавало ребенку столько отваги?
Он вспомнил, как однажды, когда они говорили о Цзень Суе, Мо Чи сказал, что ими движет ненависть.
Только ненависть могла заставить ребенка решиться вступить на этот смертельно опасный путь, ведущий сквозь бушующее пламя.
Мо Чи вдруг сильно нахмурился во сне и, сжавшись в комок, с силой стиснул пальцы. Должно быть, его во сне мучила боль.
Ду Таньчжоу, не раздумывая, коснулся его затылка и несколько раз осторожно погладил его по голове.
Выражение лица Мо Чи немного смягчилось. Ду Таньчжоу никогда раньше никого не успокаивал. Он был единственным сыном в семье, и у него не было опыта ухода за младшими братьями или сестрами. Но, вспоминая, как это делал его матушка, он догадался обнять Мо Чи и, словно укачивая ребенка, он осторожно похлопал его по пояснице.
Нахмуренный лоб Мо Чи постепенно разгладился, его пальцы медленно расслабились. Он больше не пытался сжаться с комок и уткнулся лбом ему в грудь, после чего его дыхание стало спокойным и ровным.
Ду Таньчжоу закрыл глаза, чувствуя, как становится тепло его телу, и постепенно заснул.
На следующее утро Мо Чи проснулся очень рано. Он чувствовал, что уже много лет не спал так крепко и спокойно.
И лишь увидев совсем рядом лицо Ду Таньчжоу, он вдруг понял, почему ему так хорошо спалось.
... Он все это время сладко спал на груди шилана Ду. Он заметил на его одежде подозрительный след, скорее всего оставшийся от оставленной им во сне слюны.
Мо Чи резко сел и тут же зашипел от боли.
Своим движением он разбудил Ду Таньчжоу и, тот лениво потянувшись, зевнул:
- Проснулся?
- Ты... я... Как?!...
Ду Таньчжоу, ничего не понимая, удивленно спросил:
- В чем дело? Мы заснули, до тебя только сейчас дошло?
- Нет... нет... - Мо Чи замахал руками и неуверенно добавил. - Я просто слишком крепко заснул. Ты! Тебе же было сказано, чтобы ты шел спать к себе!
Мо Чи перевернулся и, спрыгнув с кровати, начал торопливо натягивать на себя верхнюю одежду, пытаясь скрыть неловкость.
Поспешно одевшись, он заметил, что Ду Таньчжоу все еще лежит на кровати в прежнем положении.
- А ты почему не встаешь? - завязывая пояс, спросил Мо Чи.
- ... у меня половина тела занемела, а ты даже не хочешь мне помочь, - с деланым недовольством пожаловался Ду Таньчжоу.
Мо Чи торопливо шагнул вперед и поднял его.
После резкой смены положения резкая боль и онемение разлились по его телу.
Ду Таньчжоу вцепился в край кровати и скривился от боли, а главный виновник этого посмотрел на него с невинным видом и сказал:
- ... раз у тебя все занемело, я просто подтолкнул тебя, чтобы ты не мучился слишком долго...
После завтрака Ду Таньчжоу рассказал Мо Чи о расследовании, которым он занимался в Линьтай.
- Телега, на которой Тан Да и другой охранник выехали с территории Военного ведомства, была пуста. Если вспомнить ту подошву, которую я нашел у подножия горы Тан, вполне возможно, что вся эта история с кражей оружия была сфабрикована самим Военным ведомством.
- Далее, с фермы Сичан шпионом из резиденции Чжао были тайно вывезены двадцать три лошади, и Чжао Шень, возможно, вообще не знал об этом.
- Тот слуга из резиденции Чжао, за которым ты следил с самого начала, тайно передавал письма из дома, он может быть одним из шпионов. Ты сможешь нарисовать, как он выглядит? Сегодня я собираюсь отправиться в резиденцию Чжао и заберу его в Линьтай для допроса.
Ду Чжо уже приготовил бумагу и кисть, и теперь растирал тушь.
- Я не умею рисовать кистью, - сказал Мо Чи. - У тебя есть тростниковое перо?
- Нет, но я пошлю слугу в квартал Дунлуньби, там на рынке его можно найти в лавках варваров.
- Не нужно.
Мо Чи поднял кисть и, взяв со стола нож для вскрытия писем, одним движением перерезал по косой черенок кисти, оставив острый срез.
- И так сойдет.
Лицо Ду Таньчжоу застыло, но он тут же сказал:
- Да, так и правда сойдет.
И так сойдет?! Сердце Ду Чжо заплакало кровавыми слезами. Это была сделанная по всем правилам кисть из тончайшей кроличьей шерсти, и одна такая кисть стоила дороже целого десятка тростниковых перьев!
И это называется «и так сойдет»?!
Мо Чи самым бессердечным образом отбросил в сторону кончик кисти и, обмакнув острый срез в чернила, начал не раздумывая водить им по бумаге.
Ду Таньчжоу на миг заколебался и спросил с сомнением:
- Я не силен в рисовании, но все же осмелюсь спросить - разве сначала не нужно все обдумать?
- А чего тут думать? - перо в руке Мо Чи быстро скользило по бумаге, его навыки рисования были отточены до совершенства во время его службы в армии. - Пока ты будешь думать, люди Яньми уже успеют скрыться, и тогда какой толк в послании?
Ду Таньчжоу немного помолчал, а затем сказал:
- Извини, что вмешиваюсь, но ты не видел того человека уже много дней. Ты уверен, что точно помнишь, как он выглядит?
- Разумеется, - Мо Чи даже головы не поднял, словно этот глупый вопрос даже не заслуживал его внимания.
Ду Таньчжоу стоял радом с ним, сложив руки на груди, словно писарь, ожидающий приказа хозяина:
- Да-да, как же я мог забыть. У тебя же отличная зрительная память, и, один раз увидев человека, ты уже не забудешь его.
Один раз увидев человека...
Эта фраза привлекла внимание Мо Чи, и он вдруг перестал рисовать.
- Что прикажет герой Мо? - сразу спросил Ду Таньчжоу.
- ... ничего, - тихо ответил Мо Чи. - Поговорим, когда я закончу рисунок.
Вскоре на бумаге появилось лицо человека.
Нельзя сказать, что рисунок Мо Чи напоминал собой картину известного мастера, однако, все штрихи были очень четкими, и нарисованное изображение вышло очень живым и вполне правдоподобным.
Ду Таньчжоу посмотрел на рисунок, и ему показалось, что он своими глазами увидел этого человека.
Он отложил лист бумаги:
- Так что ты хотел мне сказать?
Мо Чи бросил на Ду Чжо выразительный взгляд.
На этот раз Ду Чжо оказался более сообразительным и, отложив чернильный камень, вышел, не сказав ни слова.
Ду Таньчжоу понял, что Мо Чи собирается поговорить о чем-то, связанном с Цзень Суем. Он все время старался защитить своего бывшего товарища и опасался даже Ду Чжо.
- Почему ты так беспокоишься? - с озадаченным видом спросил Ду Таньчжоу. - Он же не трехлетний ребенок, неужели у него не хватит сил защитить себя?
- Ты не понимаешь. В окрестностях столицы скрывается группа убийц из Яньми. Они все ненавидят нас. Если они узнают, что Цзень Суй здесь, они непременно убьют его.
- Так что не так с Цзень Суем? - сдаваясь, спросил Ду Таньчжоу.
- Когда я был в квартале Силуньби, в одном из переулком я увидел нищего. Мне показалось это странным, ведь обычно нищие не просят подаяние с утра, поэтому я присмотрелся к нему. Когда я сейчас нарисовал портрет, мне вдруг пришло в голову, что я уже видел этого нищего раньше.
Он поднял голову и посмотрел на Ду Таньчжоу:
- Судя по тому объявлению о розыске, это охранник военного склада, который исчез вместе с Тан Да.