3. Постепенное опьянение
Несколько часов назад.
Избавившись от Чай Эра, Мо Чи развернулся и отправился в сторону квартала Байцайшен. Притворяясь обычным прохожим, он шел по улице вперед. Наконец, он увидел вывеску «Опьяненное сердце».
«Медленно шагая вперед, я постепенно пьянею».
Это название было взято и Книги Песен, и любой, кто увидит его, решит, что это винная лавка, открытая жителями Центральных Равнин.
Мо Чи будто бы случайно заглянул внутрь и быстро отвел взгляд.
Во внутреннем убранстве винной лавки не было ничего, что напоминало бы о варварах.
Мо Чи спокойно направился к лавке, торгующей лапшой, которая располагалась через дорогу и, усевшись на улице, заказал миску лапши.
Вскоре ему принесли дымящуюся лапшу. Он взял палочки, подцепил немного лапши и подул на нее, наблюдая сквозь горячий пар за винной лавкой.
В конце улицы показалась повозка, она медленно подъехала ближе, и извозчик остановил ее возле ворот винной лавки. Из повозки выскочил молодой человек, которому на вид было лет двадцать, и сразу вошел в лавку.
Похоже, лавочник хорошо его знал, он сразу поприветствовал его и немедленно подал ему кувшин вина.
Мо Чи застыл на месте.
... Этим молодым человеком был Чжао Шень, сын генерала Чжао Циньчи.
Он отвел взгляд от лавки и поднес лапшу к губам, размышляя с хмурым видом. Похоже, Чжао Шень - постоянный клиент этой винной лавки. Знает ли он, что этой лавкой владеют люди Яньми?
С наступлением сумерек в лавке появлялось все больше клиентов. Владелец лавки уже не справлялся один и позвал на подмогу официантов, которые обслуживали посетителей в заднем зале.
Видя, что большинство посетителей из народа Яньми, Мо Чи не стал больше ждать. Он поспешно доел лапшу, бросил на стол несколько монет и пошел на задний двор лавки.
Стена высотой в рост человека не могла остановить его. Ухватившись за выступ стены, он подтянулся на руках и словно ловкая гибкая куница, проник на задний двор.
На заднем дворе располагались несколько маленьких домиков. Мо Чи пригнулся и замер у стены. Какое-то время он внимательно прислушивался и, убедившись, что там никого нет, он приоткрыл дверь и вошел внутрь.
В комнате рядом с друг с другом стояли несколько комодов. Мо Чи прекрасно видел в темноте и мог смутно различать вещи, даже если в комнате совсем не было света. Он осторожно открыл комод и, порывшись в нем, нашел письмо. На конверте было ясно написано: «Получено в резиденции генерала Чжао Циньчи из Цзиньциня». Похоже, он был прав, слуга из дома генерала тайно передал ночью его письмо.
Мо Чи открыл конверт и уже собирался вытащить письмо, как вдруг со двора донесся звук шагов. Он немедленно положил письмо обратно и, закрыв комод, прокрался к двери.
Во дворе послышались приглушенные голоса, говорившие на языке Яньми. Кто-то сказал, что в лавке не хватает вина, поэтому нужно принести еще одну бочку.
Вскоре послышался приглушенный звук, кто-то явно пытался поднять нечто тяжелое, затем послышались шаги, которые постепенно исчезли по направлению к лавке.
Мо Чи сразу приоткрыл дверь, выскользнул наружу через узкую щель, добежал до угла и, ловко перемахнув через стену, вмиг оказался на главной улице, слившись с толпой прохожих.
... И в результате, сразу попал в руки к Ду Таньчжоу прямо у ворот своего дома.
- Как ты нашел это место?
Ду Таньчжоу наблюдал за тем, как Мо Чи подходит к нему и задает вопрос.
Мо Чи держался отстраненно, и его голос звучал холодно. Он спрятал руки в рукава, чтобы скрыть свои движения от посторонних глаз, и он мог бы в любой момент принять меры.
Ду Таньчжоу был на полголовы выше Мо Чи, и ему пришлось слегка опустить голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Человек, который следил за тобой, сказал, что потерял тебя на перекрестке. От перекрестка дороги расходятся в четырех направлениях: юг-север, восток-запад. На западе находится «Линьтай», откуда ты ушел, на востоке - квартал Чжайтан, где находятся бордели. Не думаю, что ты пошел бы туда. На юге живет знать и очень богатые люди, а на севере - квартал Юньпин, где обычно снимают жилье ученые и те, кто недавно приехал в столицу. Я подумал, что ты, скорее всего, должен жить здесь, вот и приехал сюда и просто решил подождать.
«Знать и богатые люди? А ты разве не один из них?» - подумал Мо Чи, но вслух ничего не сказал.
- Шилан Ду сначала посылает человека следить за мной, а затем приложил столько усилий, чтобы найти меня. Что ему, в конце концов, нужно?
Ду Таньчжоу нисколько не смутился. Он поднял в руке сверток, обвязанный белой лентой:
- Я пришел сюда извиниться перед тобой. Сегодня я по ошибке арестовал тебя. Это наша вина, такое иногда случается в «Линьтай», поэтому прошу тебя не обижаться. Это последняя упаковка чая «Тьяньму» из моего дома. Если после того, как ты выпьешь этот чай, тебе захочется еще, то придется подождать до окончания фестиваля Цинмин в следующем году. Прошу, прими его в качестве извинения.
Мо Чи взглянул на его руки.
У Ду Таньчжоу были тонкие пальцы и широкие ладони, его кожа была гладкой, и на ней совсем не было шрамов.
Мо Чи протянул руку, намереваясь подцепить пальцем белую ленту, которой был обвязан сверток, но Ду Таньчжоу внезапно убрал руку.
Ду Таньчжоу взглянул на второй этаж и сказал:
- Раз уж я принес чай, почему бы мне самому не заварить его, дабы извиниться перед господином Мо?
Конечно же, он знал, в какой комнате живет Мо Чи, наверняка, он уже давно выяснил это у владельца дома. Просто так никто не ходит по чужим домам. Этот Ду Таньчжоу явно был из тех, кому непременно нужно докопаться до самой сути. В этом не было ничего хорошего, и лучше все время быть начеку.
Именно так и подумал сначала Мо Чи.
Но, прежде чем он успел отреагировать, Ду Таньчжоу уже успел напроситься к нему в дом.
После того, как они вошли в комнату, драгоценный аромат орхидеи, исходивший от Ду Таньчжоу, становился все сильнее. Мо Чи с холодным видом вдохнул его несколько раз, а затем посмотрел на его красивое лицо...
... а, ладно.
Ду Таньчжоу удивился, что Мо Чи живет в квартале Юньпин, он думал, что он поселился где-нибудь в переулке Байцайшен. Ведь именно там останавливались варвары, и цены на жилье там были дешевле.
Когда он впервые увидел этот небольшой дом, у него возникли сомнения, а точно ли Мо Чи живет здесь, и ему пришлось расспросить домовладельца, чтобы удостовериться в этом. Интересно, «Мо Чи» - это вымышленное имя? В конце концов, он даже снял дом под этим именем.
Когда они вышли от домовладельца, Ду Чжо спросил его:
- Господин, разве нам не нужно спрятаться и подождать, пока появится Мо Чи?
- С его умениями он легко поймет, что кто-то прячется в темноте. Если он почует засаду, то вообще не появится здесь.
- И что же нам делать?
Ду Таньчжоу взглянул на небо и сказал:
- Зажги фонари, мы будем ждать его здесь открыто.
Следовало признать, что Ду Таньчжоу прекрасно понял, что из себя представляет Мо Чи. Он стоял возле дома, «развернув знамена и ударив в барабаны», но на деле, он ждал его с нетерпением.
- Хоть дом господина Мо небольшой, он... довольно простой и элегантный.
Комната Мо Чи была не больше трех-четырех саженей(1) в длину, и кроме кровати и шкафа, в ней не было никакой мебели. Здесь было не на что даже присесть, и в целом, эта комната представляла собой коробку из четырех стен.
Мо Чи стоял у двери, прислонившись спиной к двери и холодно наблюдал за каждым его движением.
Стоя у стены, можно было не поворачиваться к противнику спиной, а нахождение возле двери давало возможность сбежать в любой момент.
Ду Таньчжоу посмотрел на его позу, точно такую же, в которой он стоял и в «Линьтай», и подумал, что этот человек еще так молод, но все время настороже. Не понятно, что же у него за прошлое.
- Похоже, господин Мо еще как следует не обустроился на новом месте. Боюсь, сегодня я не смогу выпить здесь чаю.
Ду Таньчжоу положил сверток с чаем в шкаф и внезапно сменил тему.
- Сегодня я заходил в заброшенный дом, который находится за Павильоном «Цзиньгу». Угадай, что я там обнаружил?
Он впился пристальным взглядом в лицо Мо Чи, стараясь не пропустить в нем ни малейшего изменения.
Но на лице Мо Чи не отразилось никаких эмоций. Он не выразил никакого удивления от того, что его местонахождение было обнаружено, и также не пытался изобразить подозрительность. Его лицо сохраняло полностью бесстрастное выражение, и по нему было невозможно прочитать что-либо.
Такое не получится случайно, это навык, который нарабатывается в течение долгого времени, среди постоянных трудностей и испытаний.
Ду Таньчжоу решил оставить попытки прощупать его и заговорил напрямик:
- Я знаю, что ты следил за Павильоном «Цзиньгу» и верю, что ты видел, как кто-то пронес обезглавленное тело в комнату для гостей. Так получилось, что мне тоже необходимо узнать, кто на самом деле совершил убийство. Почему бы нам с тобой не обменяться сведениями? Возможно, мы сумеем распутать это дело вместе.
С таким человеком, как Мо Чи, было бесполезно предпринимать какие-либо меры предосторожности, он все равно заметит любую уловку. Лучше сразу перетянуть его на свою сторону и действовать сообща. Возможно, при тесном взаимодействии получится быстрее найти зацепки.
- Шилан Ду ошибается. Я не следил за Павильоном «Цзиньгу» и не собираюсь ничего расследовать.
Мо Чи одной рукой открыл дверь.
- Благодарю вас за то, что специально навестили меня. Уже поздно, и вам лучше вернуться домой...
- Из арсенала Военного ведомства было украдено оружие. Человека, которого нашли мертвым в Павильоне «Цзиньгу», звали Тан Да. Он был охранником в арсенале и является главным подозреваемым в этом деле, - откровенно сказал Ду Таньчжоу. - Я не знаю, как и почему ты обнаружил его тело, но тебе следует знать, что ты впутался в серьезное дело.
На бесстрастном, словно маска лице Мо Чи, наконец, что-то изменилось, и он, подняв глаза, внимательно посмотрел на Ду Таньчжоу, пытаясь понять, говорит тот правду или нет.
Спустя некоторое время, он, видимо, удостоверился в том, что этот человек не лжет, и, немного подумав, сказал:
- Ты знаешь генерала Чжао Циньчи, который охраняет заставу Чжешань?
Он рассказал Ду Таньчжоу обо всем, что видел и слышал за последние несколько дней.
- Значит, ты говоришь, что слуга из дома генерала Чжао выкрал его письмо и передал людям из винной лавки, и эту лавку держат люди Яньми, которые притворяются жителями Дашен? А тело Тан Да спрятали в бочке из-под вина и перенесли в комнату для гостей на четвертом этаже Павильона «Цзиньгу».
Мо Чи молча кивнул.
- Что-нибудь еще?
На лице Мо Чи отразилось некоторое колебание, и Ду Таньчжоу заметил это:
- Если ты что-то скроешь, я все равно узнаю об этом точно также, как нашел то заброшенное здание, куда ты заходил, и твой дом.
- ... Я также видел, как сын генерала Чжао, Чжао Шень, приходил выпить в эту лавку. И он... похоже, он хорошо знаком с этими людьми и часто заглядывает туда.
То, что сын генерала, охраняющего границу, водит знакомство с людьми Яньми, нельзя было назвать хорошей новостью.
Ду Таньчжоу ничего не сказал и просто отвел взгляд.
Мо Чи все еще стоял у двери, его стройное тело было все таким же напряженным. Он все также настороженно относился к Ду Таньчжоу и был готов дать дёру в любой момент.
Половина его тела была скрыта во мраке, как будто он собирался раствориться в ночи.
Похоже, его не интересовало все происходящее, но он уделял особое внимание семье генерала Чжао...
- Я нашел это в окне той комнаты, где нашли Тан Да, - Ду Таньчжоу достал клочок бумаги. - Похоже, это лошадиная карточка с фермы «Сичан». Я собираюсь пойти туда завтра и проверить. Ты пойдешь со мной, я буду ждать тебя у Западных городских ворот утром.
После того, как Ду Таньчжоу ушел, Мо Чи разделся и лег на кровать. Глубокой ночью знакомая боль медленно разлилась по костям его пальцев. Он быстро разжег трубку и глубоко затянулся. Пахнущий лекарствами дым проник в его легкие, приглушая боль.
Мо Чи положил трубку на шкаф, закрыл глаза и, чувствуя облегчение, постепенно заснул.
Под арочной крышей пламя свечей колебалось от сквозняка. Сквозь резное окно с золотой каймой лился свет. Черные бархатные шторы были расшиты золотыми цветами, а темно-красный ковер был выткан из верблюжьей шерсти. В центре красовался фамильный герб с птичьей головой, сотканной из черной шерсти.
От курильницы с зажженными благовониями тёк тяжелый липкий запах. В этом густом аромате чувствовался рыбный запах, столь же отвратительный, как и запах крови.
За окном были видны мечущиеся тени и слышался хаотичный топот ног. Странно звучавшая речь Яньми накатывала на него волной, тяжело ударяя Мо Чи в грудь, и его сердце билось так сильно, что от шума собственного сердцебиения он не мог расслышать, что говорят люди во дворе.
У него так пересохло в горле, что он не мог произнести ни звука. Куда бы он ни посмотрел, у него перед глазами плыли кровавые круги. Перед ним стоял на коленях покрытый ранами человек, и его кровь пятнала ковер. Мо Чи смотрел на пятна крови, и от этого зрелища его глазам стало больно, словно в них вонзились иглы.
- Что ты стоишь... пока не поздно... убей меня! - мужчина поднял голову, его красивое лицо была наполовину скрыто залитыми кровью волосами, и от его былого очарования не осталось и следа.
Мо Чи почувствовал, как у него кровь леденеет в жилах, его руки неудержимо дрожали. Он глухо охнул и обнял этого человека:
- Ничего не говори! - его голос был хриплым, как у зверя. - Я уведу тебя сейчас... я отвезу тебя обратно к заставе Чжешань... там ты найдешь лекаря... он залечит твои раны, и ты скоро поправишься...
Горячая слеза упала ему на тыльную сторону ладони. Мо Чи поднял руку и, коснувшись щеки, обнаружил, что его лицо залито слезами.
- Хватит говорить глупости! - с тревогой воскликнул мужчина. - Быстро убей меня и отдай им мою голову, только так ты сможешь выжить!
Мо Чи продолжал качать головой. От переполнявшей его боли он едва мог дышать, а его руки и ноги сводило судорогой.
- Я не смогу этого сделать!
- Ты хочешь, чтобы все смерти были напрасны?! - слыша, как шаги снаружи звучат все ближе, он повысил голос. - Времени не осталось, он скоро будет здесь! Скорее!
Мо Чи стиснул зубы, и его рот наполнился солоноватым привкусом крови. Он поднял нож дрожащей рукой, и его ладони покрылись холодным потом, а сердце чуть не разорвалось от боли.
- Я не стану винить тебя... - закрыв глаза, сказал мужчина. - Надеюсь, в следующей жизни мы станем настоящими братьями...
Солдаты Яньми с криками и проклятьями ворвались в дверь, держа в руках оружие.
Глаза Мо Чи широко распахнулись.
Холодный блеск стали сверкнул в воздухе, и горячая кровь хлынула наружу, рассыпаясь кровавым дождем.
Весь покрытый кровью, он пошатнулся и, крепко зажмурив глаза, рухнул на колени, чувствуя, как в груди все рвется от боли.
Цветок лотоса на ковре впитал в себя человеческую кровь и с трепетом протянул свои ростки во все стороны, словно злой демон, требующий жертвы. Яркий огонь преисподней, разгораясь у него под ногами, мгновенно сжег землю и обратил его в пепел...
Мо Чи резко сел на кровати, его глаза были широко открыты, а зрачки сузились в тонкую линию. Он весь покрылся холодным потом, а его грудь резко вздымалась и опускалась.
Он открыл рот, чувствуя, что задыхается. Прошло много времени, прежде чем он осознал, что этот хриплый свист, который он слышит, исходит из его собственного горла.
Глухая боль охватила его руки и ноги, постепенно становясь все сильнее. Он сжал кулаки, пытаясь противостоять ей. Но, стоило ему сжать кулаки, как его пронзила резкая боль, а все тело содрогнулось, как от сильного удара хлыстом.
Он глухо вскрикнул и потянулся к лежавшей на столе трубке. Он долго шарил рукой, пытаясь нащупать трубку, но в конце концов, смахнул ее на пол.
Даже не обувшись, он заполз под кровать, тревожно шаря по полу и пытаясь найти там трубку.
Увиденная им во сне сцена все еще застилала ему глаза, у него внутри всё кричало от боли, и вся одежда пропиталась потом.
После того, как Чжао Циньчи спас его, и он оказался в Чжешане, старые травмы, полученные у Яньми, часто давали о себе знать, особенно глубокой ночью, и боль терзала его почти каждую ночь.
Обычно трубка с добавлением лекарственных трав временно облегчала ему боль, но в этот раз она, казалось, специально хотела усложнить ему жизнь и всячески ускользала от него.
Мо Чи стоял в темноте на коленях и лихорадочно искал ее. Его рука несколько раз поцарапалась о шероховатый пол, и тупая боль не позволяла ему выпрямиться, а недавно увиденный кошмар все еще стоял у него перед глазами.
Внезапно из ниоткуда до него вдруг донесся слабый аромат и коснулся его носа. Мо Чи, словно утопающий, несколько раз вдохнул его полной грудью. Этот аромат теплым потоком заструился по его телу, проникая в его кости, которые так сильно болели, постепенно облегчая его страдания.
Мо Чи, опираясь руками на пол, тяжело дышал. Ему требовалось приложить усилие каждый раз, когда он хотел сделать вдох, и комната наполнилась звуками тяжелого хриплого дыхания.
Спустя какое-то время, боль в его теле постепенно затихла. Мо Чи поднял покрытое холодным потом лицо и устало привалился спиной к кровати.
Спустя долгое время, он, наконец, понял, что это был за аромат, который вместо трубки облегчил ему боль. Это был аромат орхидеи, который исходил от Ду Таньчжоу.
________________
1. Китайская сажень - 3,3 метра.