уютная тишина и малиновый чай.
На следующий день было как-то... по-новому.
Воздух между ними стал мягче. Словно напряжение, которое висело в доме последние дни, исчезло, растворившись после того разговора.
Утром Руслан не стал её будить. Он просто поставил на стол чашку чая, тихо открыл окно и впустил в квартиру прохладный воздух весеннего утра.
Алина вышла в зал в его огромной серой кофте, босиком, с растрёпанными волосами. Улыбнулась, когда увидела, что он уже сидит с книгой и кофе.
— Доброе утро, — хрипловато сказала она, присев рядом и уткнувшись в его плечо.
Руслан взъерошил ей волосы.
— Доброе. Готова к прогулке?
— Хочу на улицу. Только чтобы просто... без суеты.
———
И они пошли.
Дворы, мокрые тротуары, серое небо — всё казалось удивительно спокойным.
Алина крепко держала Руслана под руку, иногда позволяла себе прижаться ближе. Они о чём-то болтали, обсуждали смешные мелочи, вспоминали детство.
В какой-то момент она повернулась к нему:
— Помнишь, ты в первом классе подарил мне шоколадку и сказал, что женишься на мне?
— Я до сих пор серьёзно, — усмехнулся он.
Она фыркнула, но покраснела.
— Ладно, жених, держи. — И чмокнула его в щёку.
Он остановился.
— Повтори.
— Что?
— Ну... ещё раз.
Алина рассмеялась, и с такой лёгкостью снова поцеловала его в щёку, как будто это стало самым естественным делом в мире.
———
Они шли медленно, наслаждаясь каждым шагом.
Руслан то и дело оглядывался на Алину — она была вся в нём. Укуталась в его кофту, как в кокон, и шла, прижимаясь к нему плечом.
— А ты знаешь, как ты ходишь? — вдруг сказал он.
— В смысле? — она подняла бровь.
— Маленькими шажочками, будто боишься потревожить асфальт.
— Это... комплимент или насмешка?
— Это я влюблённо наблюдаю, как ты ходишь, — ухмыльнулся он.
Она фыркнула, но улыбка расползалась по её лицу сама собой.
Они зашли в кофейню на углу, где пахло корицей и ванилью. Взяли два стаканчика — капучино ей и латте ему — и пошли дальше, не торопясь.
На лавочке в парке присели. Мимо пробегали дети, ветер шевелил волосы Алины, она всё смеялась над какой-то шуткой Руслана.
И вдруг он положил голову ей на плечо.
— Можно?
— Уже лежишь, — прошептала она, слегка растерянная, но счастливая.
Они сидели так какое-то время. Молча. Он — с закрытыми глазами, она — гладя его по волосам.
А потом Руслан тихо сказал:
— Я бы хотел, чтобы ты всегда была рядом. Вот так. Просто... рядом.
— Я никуда не собираюсь, — шепнула она.
Когда поднялся ветер, она зябко поёжилась, и он обнял её за плечи, потянул к себе, укутывая и грея.
— Замёрзла?
— Нет... хотя... — Она улыбнулась, прижавшись ближе.
— Ложь в чистом виде. Тебя уже можно в чай заваривать.
И тут небо хмурится, ветер усиливается.
Первые капли. Потом ещё. Через пару минут льёт стеной.
— Бежим! — крикнула Алина, смеясь.
Она подала ладонь, и они побежали — в сторону дома, через аллеи, смеясь и запыхавшись.
Кроссовки захлюпали, волосы намокли, одежда прилипла к телу — но им было весело.
Потому что они были вместе, и это было главное.
У подъезда Руслан задержал её на секунду, смахнул мокрую прядь с её лба.
— Промокли. До костей.
— Ну ты и выбрал день для романтики, — выдохнула Алина, скидывая куртку.
— Я предупреждал: со мной только экстрим.
Она покачала головой, не скрывая улыбки.
— Пойду горячий душ возьму. А то завтра точно свалюсь.
———
Но свалилась она всё-таки.
На следующий день Алина проснулась с температурой и головной болью. Всё тело ломило, голос почти пропал. Глаза резало, а под одеялом было слишком жарко, хотя за пределами кровати — точно как в холодильнике.
Руслан зашёл к ней в комнату с термометром и чаем.
— Ну здравствуй, лужица на ножках. Я ж говорил — кепку надо было надеть.
— И испортить образ? Ни за что, — простонала она, укрываясь с головой.
— Температура 38. Поздравляю, ты официально — каша.
— А ты? — хрипло спросила она.
— Насморк. Но я крепкий, как бык. Правда, бык с платком, — он чихнул, и Алина засмеялась сквозь боль.
Он, с легкой улыбкой на лице, помог ей приподняться и подсунул подушку под спину. Потом протянул чашку:
— Осторожно, горячо. Это чтобы сбить температуру.
Она сделала пару глотков и поморщилась.
— Ужас, как горько...
— Потому что без сахара. Но я принесу тебе малиновое варенье.
— Сама возьму...
— Нет. Ты лежишь, слышишь? Ты сейчас хрупкий хомячок. И этот хомячок — под моей защитой.
Он встал и вышел, а вернулся уже с банкой варенья и ложкой.
— Улыбайся, я иду тебя баловать, — пошутил он, открывая банку.
Он налил в чай варенье, размешал и снова подал ей. А потом взял со стола термометр.
— Измерим?
— Обязательная программа?
— Врач Руслан настаивает.
Алина усмехнулась, прижимая термометр под мышку.
— Ты вообще кто, чтобы так за мной ухаживать, а? — хрипло пробормотала она, глядя на него.
Он посмотрел ей в глаза и тихо ответил:
— Кто-то, кто тебя любит. Пусть даже пока не совсем понял, как это сказать правильно.
Она не ответила. Только посмотрела в сторону, чтобы не выдать дрожь внутри.
———
Весь день он был рядом.
Готовил суп с лапшой и курицей — не шедевр, но она ела с удовольствием. Поставил увлажнитель в комнате, переодевал компресс, менял полотенце на лбу.
Даже включал ей старые добрые мультики и фильмы, чтобы отвлечь от головной боли.
— Помнишь, как мы это смотрели в пятом классе? — спросил он, когда включил «Рапунцель».
— Мы тогда ели пельмени с майонезом. Прямо с одной тарелки...
— Романтика, как она есть, — усмехнулся он.
Она засыпала под его голос, чувствуя, как он поправляет ей одеяло. Просыпалась — и он был рядом.
Сидел, читал, молча гладил её по волосам, когда у неё снова поднималась температура.
Он даже говорил с ней тише, чем обычно, чтобы не раздражать больную голову.
— Руслан, — прошептала она ночью.
— Я здесь.
— Спасибо тебе.
— Не надо.
— Надо, — она повернулась к нему. — Мне бы было страшно болеть одной. А с тобой... даже не так уж и плохо.
Он только накрыл её ладонь своей и остался сидеть так — в полумраке, с ней.
Потому что иногда настоящая любовь — это просто молчаливо сидеть рядом, когда другому плохо. Никаких признаний, пафосных фраз. Только тишина, чай с малиной и чьё-то тёплое «я рядом».