Без права на правду

Дверь приватного зала открылась, и на пороге показался Драко. Нотт всё ещё сидел в одиночестве после ухода Паркинсон и был уже навеселе. Малфой занял своё место и ему тут же подали ужин.

— Знаешь, я ошибся, сказав Пэнс, что ты не придёшь, — начал Нотт. — Она очень злилась! Такая красивая, когда бесится.

— Тео, ты так неприкрыто капаешь слюной. Смотри, аккуратнее, — в голосе Драко не было угрозы, зато сарказм он не скрывал.

— А то что? — нахально отозвался Нотт, покачивая бокалом в воздухе.

— А то Пэнси может сделать из тебя отбивную.

Тео расхохотался.

— В школе она бы так смогла, но мы больше не в Хогвартсе, Драко.

— Я вижу, как ты на неё смотришь. Пойми: она тебе не по зубам.

— Ты так вежливо пытаешься сказать, что никто не сравниться с лучезарным Драко Малфоем? Теодор Нотт тебе не чета? — он поднялся и принялся расхаживать взад-вперёд. Драко оставался невозмутим.

— Тео, ты пьян.

Он обошёл Малфоя и, приобняв за плечи, вкрадчиво сказал на ухо:

— Что у трезвого на уме, у пьяного на языке, верно? И я это скажу вслух: ты такой восхитительный, знаешь? Заходишь в комнату, и все сразу понимают — это лидер. Тебе не надо даже стараться, просто оно вот так само собой... И они хотят греться в твоих лучах. Ты их луна и солнце, Драко Малфой.

— И ты, вероятно, хотел бы так же? — Драко скинул с себя руки Нотта и обернулся.

— О, нет, нет. Король-солнце, как известно был один, — он снова начал движение, и отвесил шутовской поклон прежде чем снова сесть.

— Пойми, дорогой друг, есть вещи, которые не все способны выдержать. Быть вожаком — это ещё и нести ответственность.

— Какую же ответственность ты нёс в школе?

— Быть старостой, видимо, в твоей картине мира, это пустяки. А вот, скажем, получить Тёмную метку в шестнадцать лет каково? И небольшие такие задания — пустить в школу банду ненормальных волшебников. Убить директора. Каждый справится, Теодор.

Издевательская улыбка Нотта тут же сползла с его лица. Драко, напротив, ухмыльнулся.

— Так кем же ты хочешь быть при дворе, Тео?

— Другом, просто другом, который наблюдает и видит то, что обычно скрыто от глаз. Который докладывает, даёт советы.

— Я слушаю, — Малфой скептически вскинул брови.

Тео выпрямился, словно ждал своего звёздного часа, и начал пламенную речь:

— Ты притворяешься, что всего лишь бизнесмен, владелец отеля. Но Малфои никогда не сидели тихо. У них было влияние, слава и галлеоны. Именно поэтому ты не ведал другой жизни. А кровь Блэков? Там тоже, знаешь ли, всё неспокойно. И вот я вижу тебя, пытающимся быть никем, и у меня вопросы.

— Во что ты хочешь втянуть меня? — Драко прищурился.

— Я надеялся услышать ответ лидера. Как ты можешь повлиять на этот прогнивший мир?

— Тео, я потерял всякий смысл существования, а ты хочешь, чтобы я вёл кого-то за собой? Мне бы сначала понять, куда идти самому...

— Ну вот, опять этот пессимизм. Пока тебе нравится страдать, ничего не изменится. Так что я на твоём месте присмотрелся бы к чему-то большему, чем «Северные скалы».

Нотт поднялся.

— Ладно, Драко, мне пора. Увидимся через несколько дней. Надеюсь, ты поразмыслишь над нашей беседой.

— Непременно! — Малфой проводил его испепеляющим взглядом.

***

Глубокой ночью отель уже спал: шум финала стих, коридоры опустели.

Драко аккуратно толкнул дверь, которая, как он и ожидал, оказалась не заперта. Номер Джинни тонул в полумраке. Горела лишь свеча, отбрасывая красноватые отблески на стены. Джинни свернулась калачиком и спала в одежде, прямо поверх покрывала.

Она ждала его!

Драко не стал будить её сразу, тихо присев на край кровати, чтобы немного полюбоваться.

Тогда, в школе, он постоянно издевался над Уизли и всей её семьей, пока не произошли страшные перемены. Сначала убийство Дамблдора у него на глазах. Потом — школьный год под властью Пожирателей. И как ни прискорбно было это признавать, но в глубине души он понимал, что гриффиндорцы делали невозможное. Он восхищался стойкостью Джинни, и в какой-то момент с горечью осознал, что влюблён.

Малфой пытался избавиться от навязчивого чувства, потому как тогда считал их союз немыслимым. Кроме того, рядом всегда находились Пэнси, Блейз, Винсент и Грегори. Драко был их центром внимания, и считал себя обязанным подавать пример. А когда всё закончилось, Малфой проводил тёмные времена в Мэноре, не подпускал к себе никого и считал, что его юношеская любовь не имеет никакого смысла. Пока ему не попались те самые старинные колдофотографии.

Они сводили с ума, заставляя гадать — кто же та девушка, и почему она так напоминает Уизли. Теодор Нотт оказался поразительно прав насчёт причин выхода из затворничества. У Драко такой причина стала женщина, несмотря на то, что была чужой подругой. Малфой даже навёл справки и выяснил, что Уизли и Грейнджер за это время успели пожениться и даже обзавестись ребёнком, а Поттер не спешил связывать себя узами брака, что было странным.

Пока шла перестройка гостиницы, Драко внимательно следил за тем, что писала пресса об их паре. Но то были пустяки. Поначалу репортёры страшно интересовались и снимали каждый выход Гарри с Джинни в свет. Однако, они оказались слишком скучны для аудитории. Ни скандалов, ни обид, ни громкой помолвки. А когда Уизли начала работать в «Ежедневном Пророке», её колонка осталась единственной, через что Драко мог соприкасаться с ней хотя бы косвенно.

Так было, пока не объявили, что на сей раз чемпионат Британии по квиддичу должен пройти в Шотландии. Драко не мог поверить в свою удачу. Устроить, чтобы Джинни сама приехала к нему, не составило труда. Пэнси великолепно провела сделку с «Пророком», не ведая, что старается ради конкурентки.

И все дни чемпионата Малфой то и делал, что прощупывал Джинни, ожидая подходящего момента для предъявления фотографий и попутно пытаясь выяснить, чем она живёт. Но в кабинете всё переменилось. Её горящие огнём глаза и готовность ответить на страстный порыв откинули первую цель на задний план. Неизвестно, что у них с Поттером, однако в счастливых отношениях так себя не ведут. Представлял ли Драко себе подобный поворот событий? Если только в самых смелых фантазиях, но он точно не предполагал, что это случится наяву.

Он погладил всё еще спящую Уизли по руке. Джинни открыла глаза и кинулась к нему на шею, от чего Малфой даже чуть опешил.

— Ты здесь, — прошептала она прижимаясь к нему, как к спасательному кругу.

— Твой парень определенно оплошал, раз...

— У меня нет никакого парня, — перебила его Джинни и поцеловала.

Между ними снова вспыхнуло то, что они оба пытались отрицать: жар, прикосновения, сбивчивое дыхание. Джинни льнула к нему, будто всё это было неизбежно. И они целовались как в последний раз. Драко повалил Джинни обратно на кровать, и отстранившись, стал расстегивать бесконечные пуговицы на платье. Расправившись с половиной, он начал ласкать и целовать её грудь. Она зажмурилась, запустила пальцы в его волосы, и с губ сорвался стон:

— Том...

Малфой замер. Его руки обмякли, он резко отстранился, будто наткнулся на стену. В глазах застыл хищный блеск и неприкрытая ярость.

— Кто? — его голос прозвучал низко, опасно. — Как ты меня назвала?

Джинни побледнела. Она осознала, что произнесла, и прочие слова застряли в горле. Их отношения с Томом были страстными и нездоровыми, а отель, тайное свидание с Драко и адреналин заставили рефлекторно назвать имя Риддла.

— Ну же, Уизли, — Драко сжал её подбородок, заставляя поднять взгляд. — На этот раз ты мне всё расскажешь. Кто этот Том?

— Эта гостиница... она мучает меня. Мне показалось, что это он целовал меня вместо тебя, — прошептала она, слёзы уже блестели на ресницах. — Я... перемещалась в пятидесятые годы. И я любила Тома Риддла. Мы провели в этой гостинице нашу последнюю ночь, но потом я сбежала...

Драко будто придавили каменной плитой.

— Риддл, — глухо повторил он. — Скажи, что это бред. Что ты не называешь имя Тёмного Лорда, когда я...

Он резко осёкся, дыхание сбилось. В груди кипела злость, которую он едва сдерживал.

— Ты хотел знать, что мне было нужно от Абраксаса Малфоя. Так вот, ничего! Я просто была на балу у твоего деда вместе с Томом. Но он разрушал меня, — Джинни всхлипнула. — И я хочу забыть его.

— Ты чокнутая, — выдохнул Малфой, и голос сорвался почти на крик. — Ты чокнутая психопатка! В кабинете ты тоже представляла себе, что целуешь его? Ты использовала меня!

— Нет, Драко, я же говорила, что меня мучают кошмары... В которых он соблазняет, — Джинни не закончила мысль.

— Лжёшь!

Джинни в отчаянии начала кричать на него в ответ:

— Ты заманил меня сюда, — она теперь рыдала. — Я тебе ничего не должна! А если бы не твой отец, я бы никогда не попала в эту ситуацию! Он подбросил мне дневник Тома! Он...

Но Драко уже схватил мантию, рывком распахнул дверь и вышел, хлопнув так, что стены дрогнули.

Джинни осталась одна, сидя на постели, обхватив руками плечи. Слёзы текли по щекам, а губы всё ещё шептали пустоте:

— Том сводит меня с ума. Драко, я не хотела... Не хотела чтобы так вышло...

***

Дверь с грохотом захлопнулась за его спиной, и тишину коридора нарушил топот. Драко шёл так быстро, будто хотел убежать от своих мыслей. В висках стучало: «Том Риддл. Том, чёрт возьми, Риддл!»

Её голос, дрожащий, но искренний, застрял в голове. Она произнесла это имя так, будто оно всё ещё имело власть над ней. Будто его, Малфоя, вообще не существовало. Он сжал кулаки до боли в пальцах.

Я идиот. Притащил её сюда, пытался разговорить, надеялся, что увижу что-то настоящее. А она влюблена в призрака. В человека, который разрушил и мою жизнь, и её. И врёт мне прямо в глаза!

Он остановился у окна, глядя на чёрную толщу неба.

Столько лет прошло, а я всё ещё ведусь на её глаза, на её упрямство. Подумал, что она увидит во мне кого-то другого, не Малфоя. Но нет. Уизли всё равно выбирает не меня.

Драко коротко усмехнулся, но в этой усмешке не было ничего, кроме боли.

Идиот. Вот кем я стал. Вечно бегу не за теми.

Он резко развернулся и пошёл вниз по лестнице. В груди кипело, и нужно было чем-то залить этот огонь.

Бар встретил полумраком. Драко сел у стойки, ударил ладонью по дереву.

— Огневиски. Бутылку.

Бармен кивнул и поставил перед ним запечатанную бутылку и бокал. Драко налил до краёв и осушил одним глотком. Жгучий вкус лишь на миг перебил горечь.

Если бы не мой отец... Если бы не её проклятая одержимость... Может, всё было бы иначе. Но это «иначе» никогда не наступит.

Потом он ста пить прямо из горлышка. Туман в голове начинал смягчать боль. С каждым глотком Драко надеялся, что это отодвинет от него её голос, её шёпот «Том...». Но чем больше пил, тем громче в голове звенело имя.

Он наклонился к стойке, уткнулся лбом в холодное дерево. Слёзы подступили к глазам, но он выругался, сдерживая их.

— Жалкое зрелище, — раздался холодный голос за спиной.

Драко дёрнулся и резко обернулся. В дверях бара стоял Люциус. Высокий, безупречно одетый, с насмешливой улыбкой. Его белые волосы сияли в свете ламп.

— Владелец отеля, наследник семьи... — Люциус обвёл рукой помещение. — И валяется в собственном баре, как дешёвый пьяница. Ты опозорил имя Малфоев.

— Не твоё дело, — процедил Драко, снова поднося бутылку ко рту.

— Как раз моё, — холодно возразил Люциус, приближаясь. — Потому что ты снова доказал, что слаб. Стоило только столкнуться с трудностями — и ты бежишь в алкоголь, как мальчишка.

Драко сжал бутылку так, что костяшки побелели.

— Хватит.

— Ты ничтожество, — продолжал отец, не обращая внимания. — Ничего не изменилось с войны. Ты так и не стал мужчиной. Легко поддаёшься эмоциям. Ты не достоин этой фамилии.

— Заткнись! — Драко резко вскочил, опрокидывая стул.

Люциус ухмыльнулся, не двигаясь.

— Ты пьёшь, прячешься, вместо того чтобы вести. Так и останешься жалким мальчиком, ищущим утешения. Даже представить не могу, что же произошло?

Драко тяжело дышал, сдерживая крик. Потом сделал шаг вперёд и ткнул бутылкой прямо в грудь отца.

— Вон отсюда.

Люциус прищурился, его улыбка стала тоньше и злее.

— Ты выгонишь собственного отца?

— Да. Ещё шаг — и я заставлю Флитти вышвырнуть тебя, — в голосе Драко звенела сталь.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Потом Люциус медленно отступил, подняв трость.

— Жалко смотреть, как сын, в которого я вложил всё, разлагается у меня на глазах, — бросил он тихо. — Но, похоже, тебе ещё предстоит научиться на собственных ошибках.

Он развернулся и вышел.

Драко остался один. Грудь ходила ходуном, в ушах стучало. Он хотел догнать отца, закричать, объяснить, но вместо этого снова припал к бутылке. На секунду ему показалось, что он слышит шёпот Джинни, её дыхание рядом. Но нет.

Только пустота.

Немного протрезвев, Драко кое-как сообразил, что в баре до утра оставаться нельзя. Он вызывал Флитти, и домовик аппарировал с хозяином в кабинет.

***

Солнце пробивалось сквозь тяжёлые шторы, разливаясь блеклым светом по мраморному полу холла. Журналисты собирали чемоданы, болельщики торопливо завтракали, персонал суетился вокруг экипажей.

Джинни чувствовала дикую усталость. Она отдала ключи от номера и огляделась, ожидая увидеть Малфоя. Но у ни у стойки регистрации, ни в ресторане, ни в холле его не было видно.

— Мисс Уизли, — девушка-вейла вручила дорожный свиток с печатью отеля. — Ваш экипаж готов.

Джинни кивнула и вышла во двор. Коллеги уже ждали у кареты.

А в это время на втором этаже, в своём кабинете, Драко лежал поперёк дивана. На полу валялась пустая бутылка огневиски, бокал перекатился под кресло. Серые глаза были опухшими, рубашка помятая, волосы взъерошены.

Малфой медленно приподнялся, схватившись за виски. Внутри всё пульсировало болью, голова раскалывалась.

— Уехала... — прохрипел он, едва слышно.

Он просто чувствовал это, даже не понимая, который час.

Драко поднялся, оттолкнув пустую бутылку ногой, и посмотрел на стол, где лежали запертые фотографии деда.

— Уизли... — глухо выдохнул он. — Как же забыть о тебе? — и снова отключился.

***

Поезд гремел по рельсам, убаюкивая равномерным шумом. Коллеги болтали, обсуждали прошедшие матчи, смеялись, разглядывали колдокамеры с записями лучших моментов. Джинни сидела у окна и делала вид, что перебирает заметки, но взгляд в одну точку говорил, что она их не читает. Перед глазами стояли два образа.

Драко. Холодный, язвительный, но внимательный. Его руки, его поцелуи, его взгляд, полный недоверия и скрытой боли.

Том. Его голос в снах, тягучий яд в каждом слове, обещание огня, который сжигает дотла. Её больная любовь.

Джинни закрыла глаза и уткнулась лбом в стекло. Сердце рвалось на части: желание тепла и ярости; страх и одновременно тяга к запретному. Смешно, но именно с Малфоем, которого она прежде презирала, Джинни вновь почувствовала себя живой. А во сне — с Томом, которого она должна ненавидеть, — таяла. Уизли питала слабость к его одержимости ею. Как будто бы это разрушительное чувство было настолько сильнее любви, что только оно кричало о вечности.

«Никто никогда не будет любить тебя, Джиневра, так, как я. Потому что никто не видит тот огонь, который вижу я».

Том умел околдовывать словами, лгал напропалую и не умел любить. Джинни это знала. Как и то, что оставаться рядом с ним — значит сгореть самой. Не знала Джинни только одного: как жить без Тома.

А где-то там, в глубине, зияла пустота. Кто-то однажды отверг её, и это было настолько больно, что Том стал спасительной соломинкой. Но она не могла вспомнить имя. Будто кто-то вырезал его из её памяти. И это почему-то не тревожило.

Поезд притормозил, суета вернула Уизли в реальность. Журналисты стали собирать вещи, поправлять мантии и готовиться к выходу. Джинни сунула блокнот в сумку, попрощалась с Диглом и пошла к выходу.

На перроне царил привычный хаос: встречающие махали руками, дети обнимались с родителями. В этой толпе она сразу заметила мужчину в чёрной мантии с букетом лилового вереска. Он стоял напротив, вглядывался в толпу, и его глаза засветились, когда он увидел её. Он шагнул, протягивая цветы.

— Джинни, я так скучал!

Она оцепенела. Сердце дёрнулось странным, болезненным толчком, но лицо осталось непонимающим.

— Простите, — сказала она, машинально отступая. — Мы знакомы?

Его улыбка погасла. Рука с цветами замерла в воздухе.

— Это я. Гарри.

Она моргнула, пытаясь вспомнить. Гарри... Гарри... Имя звучало знакомо, но память отказывалась вытаскивать образ, воспоминание, хоть что-то связанное с ним.

— Я... не понимаю, — прошептала она. — Простите.

В глазах Поттера мелькнул ужас. Он догадался быстрее, чем она сама: это была не её вина. Цветы упали на каменный пол, лепестки рассыпались под ногами прохожих.

Джинни стояла, прижимая сумку к груди, и чувствовала лишь одно: где-то внутри неё зияет дыра.

В толпе чуть поодаль стоял Теодор Нотт и прятался за газетой. Он притворялся, что читает, но взгляд был прикован к Уизли и Поттеру.