Правда всегда многослойна
Утро прошло в рутине. Делегацию провели на трибуны будущего чемпионата: где будут комментаторы, где пресса, откуда лучше всего снимать броски игроков. Дигл бегал с камерой, примеряясь к ракурсам. Коллеги спорили, кто будет брать интервью у капитанов. Джинни механически делала записи, уточняла детали, но мысли ускользали каждый раз, когда взгляд притягивало к отелю на скале. Наконец, пришло время обеда, и волшебники стали аппарировать в окрестные таверны.
Джинни отправилась в ресторан «Северных скал», как и обещала Малфою накануне. Интерьер блистал серебром и зеркалами. За окнами висел тяжёлый туман, и казалось, будто отель парит над землей. Джинни вошла и огляделась. Взгляд сразу зацепился за него.
Драко в белой рубашке уже ждал её. Улыбки не было, но во взгляде не ощущалось ни той ледяной насмешки, что она знала в школе, ни презрения. Скорее — внимательность хозяина, встречающего важного гостя.
— Уизли, — он поднялся, слегка склонил голову. — Уж подумал, ты решила проигнорировать приглашение. И я сделал заказ, чтобы еду подали быстро, ты ведь торопишься.
— Не обольщайся, Малфой, — ответила она иронично, присаживаясь. — Мы вообще не условились о времени. Не думала, что такой занятой деловой человек будет тратить своё драгоценное время на ожидание какой-то журналистки.
— А я-то надеялся, что ты заигрываешь, — в его голосе скользнул лёгкий намёк на шутку. — И, Уизли, как-то ты себя обесцениваешь.
Она скривила рот, но внутренне ощутила что-то слишком знакомое: у неё снова заколотилось сердце, будто она оказалась шестикурсницей напротив него в Большом зале. Драко был непринуждён, даже вежлив, и именно это удивляло Джинни сильнее всего.
— Никогда не думала, что увижу тебя владельцем отеля, — сказала она, делая вид, что поправляет салфетку. — Всё казалось, ты из тех, кто любит жить за чужой счёт.
— О, я умею приятно удивлять, — Драко поднял стакан с водой. — Но, признаться, иногда и сам удивляюсь, как далеко заносят нас перемены.
— Ты стал мягче, — заметила Джинни.
— Или научился скрывать острые углы, — с усмешкой парировал он. — Правда всегда многослойна. Но у журналистов «Пророка» с этим, увы, туго.
Она скрестила руки и нахмурилась.
— Это оскорбление?
— Не в твой адрес. Спортивный обозреватель должен быть объективным.
— Говоришь так, будто читаешь мои заметки.
— Читаю, — его глаза чуть блеснули. — И узнаю тебя даже там, где ты пытаешься спрятаться за словами.
Джинни поймала себя на том, что смутилась. Он намекал на что-то, или ей показалось?
— И ты стала осторожнее, — тихо добавил Драко. — Когда-то бросалась на метле за снитчем бездумно. Сейчас играешь аккуратнее. Уже поняла, что падение может быть слишком дорогим?
Она сделала глоток воды, скрывая волнение.
— А ты научился красиво говорить. Это новая роль? Хозяин «Северных скал» с философскими замашками?
— Возможно, — Драко улыбнулся. — Знаешь, иногда роли помогают стать тем, кем бы ты никогда не решился быть.
— И зачем мы здесь, Малфой? — наконец спросила Джинни. — Вспоминать школьные времена? Сомневаюсь, что тебе они дороги.
— Мне дороже то, что остаётся неизменным. Иногда лица из прошлого возвращаются... странным образом.
У Джинни было ощущение, что они играют, вот только ей не разъяснили правил.
Официант принес белую рыбу с картофелем и овощами, и они принялись за еду.
— Слушай, Малфой, ты уже дважды намекнул на «лица из прошлого». Если у тебя есть дело — говори прямо. Если это игра, то не трать моё время.
Драко чуть улыбнулся уголком губ.
— Игры не в моём вкусе.
— Что-то не верится. Тогда зачем пригласил? — вилка повисла в воздухе, не добравшись до еды.
— Хотел пообедать. С тобой, — его ответ прозвучал так просто, что раздражение только усилилось.
— Ах вот как? Может, хватит ходить вокруг да около? Не ты ли подстроил так, чтобы «Пророк» поселили именно в твоём отеле?
— Журналисты нужны любому бизнесу, — легко ответил он. — К тому же я фанат квиддича. Разве не естественно?
— Угу, естественно, что именно я оказалась здесь, — язвительно подтвердила Джинни.
Драко чуть склонил голову, иронично рассматривая её.
— Ты придаёшь себе слишком много значения.
— Ага, — фыркнула она. — Тогда объясни, какого тролля по твоему отелю разгуливает ещё и Теодор Нотт? Тот самый, которого не видели в этих краях уже очень давно.
В глазах Драко мелькнуло что-то острое, но он тут же спрятал это за ледяной маской.
— Вернулся наш старый знакомый. Разве я могу выгнать гостя, если у него есть деньги тут жить?
— Типичный слизеринский ответ, — Джинни скрестила руки. — Хочешь сказать, что ничего не знаешь о его настоящих мотивах?
— Хочу сказать, что твоя прямота иногда граничит с беспечностью, — спокойно произнёс Малфой. — И это может дорого стоить.
Она прищурилась, но в этот раз промолчала. Пауза повисла между ними, и казалось, весь ресторан стих, слушая их диалог.
— Ты вроде изменилась, Уизли, — тихо сказал Драко. — И всё равно осталась такой же.
Джинни с усилием отвела взгляд, чувствуя странное смятение, будто ей и вправду вновь семнадцать.
— Спасибо за обед. И всё же, Малфой, — прошептала она, поднимаясь. — Я узнаю, что ты на самом деле задумал.
— Может быть, — он встал тоже, наклоняясь ближе. — Но ты удивишься, насколько тебе понравится этот ответ.
***
Гарри сидел за рабочим столом в Аврорате. Перед ним лежала тонкая папка с пометкой «Совершенно секретно». Он разорвал печать и взглянул на первые страницы.
Случай №1.
Пациент: Калеб Фоули, 61 год. Бывший аврор, Отдел по борьбе с тёмными силами.
Протокол допроса:
— Господин Фоули, вы участвовали в задержании Селвина и Макнейра в 1998 году. Подтверждаете?
— Я никогда не сражался с ними. Никогда не держал их под прицелом.
— В протоколах стоит ваша подпись.
— Я... не узнаю её. Это не я.
Гарри сжал край папки. Калеб Фоули! Он лично видел, как тот выволакивал Макнейра из-под завалов. Видел кровь, крики, вспышки заклинаний. И теперь — пустота.
Случай №2.
Пациентка: Селина Уоттс, 28 лет. Выжила после пыток Круциатусом. Лечилась в Мунго с 1997-го.
Протокол допроса:
— Селина, вы помните события осени 1997 года?
— Я училась. Жила спокойно. Никто меня никогда не трогал.
— Ваш муж погиб от рук Пожирателей. Вы давали показания.
— Что за чепуха? Он дома, работает в лавке. Я утром получила от него письмо.
Гарри почувствовал, как в груди похолодело. Он знал Селину. Стоял рядом, когда она на суде показывала ожоги. Помнил, как её руки дрожали, когда она держала фотографию мужа.
Теперь в деле значилось: «Жила спокойно. Муж жив».
Заключение отчёта:
— За неделю зафиксировано четыре аналогичных случая.
— Переписаны не только архивы, но и живые воспоминания.
— Риск: критический.
Гарри схватился за голову. Если документы можно подделать — это ужасно. Но если можно стереть даже память свидетелей...
«Тогда ничто уже не реально», — пронеслось в голове.
Кто-то не просто охотился за прошлым. Они уже меняли настоящее.
***
Гул чемпионата к вечеру стих, репортёры шумели внизу в баре, а наверху, в кабинете, Драко сидел один. Он открыл секретный ящик стола и достал несколько чёрно-белых колдофотографий. Драко перебирал их осторожно, как реликвии. Бал. Толпа, некоторые в масках. Абраксас Малфой, молодой и гордый, в центре кадра. И рядом его гости. Среди них девушка, чьи черты лица были узнаваемы. Слишком узнаваемы.
Джинни Уизли.
Он смотрел на эти карточки уже два года. Сначала думал, что совпадение, причуда света или брак. Но постоянно разглядывая, убеждался всё сильнее: это она. Та же линия подбородка, та же осанка. Только платье из другой эпохи и люди вокруг, которых давно нет.
А теперь она жила в его отеле, язвила, щурилась, задавала прямые вопросы.
Джинни Уизли.
Его «дежавю» стало живым.
«Лица из прошлого возвращаются странным образом»...
Он чуть не произнёс это вслух, когда дверь кабинета отворилась без стука.
— Ты опять сидишь один, — раздался мягкий голос.
Пэнси призывно улыбалась. Она вела себя как кошка, демонстрируя изгибы тела, которые недвусмысленно намекали.
Драко резко кинул фотографии обратно в ящик и захлопнул его, словно обжёгся. Он совсем забыл, что Паркинсон должна была вернуться сегодня.
— Ты не умеешь стучать?
— Умею, — ответила она невозмутимо, подходя ближе. — Но ты всё равно не откроешь, если не захочешь. Что-то прятал?
— Рабочие бумаги, — отрезал он.
— Ах да, твои скучные бумаги, — голос стал почти мурлыкающим. Она подошла к нему со спины и обняла за плечи. — Ты весь день такой напряжённый. А мог бы позволить кому-то снять это напряжение.
— Не сегодня, Пэнси, — Драко убрал её руки.
Её глаза на миг потемнели, но она быстро сменила тон на обиженно-ласковый:
— Опять «не сегодня». Я жду, я рядом, а ты отталкиваешь.
Драко встал и отошёл.
— Потому что есть вещи, в которые ты не должна лезть.
— Вещи? — Пэнси сделала шаг ближе. — Или люди?
— Выйди, пожалуйста, Пэнси. Я занят.
Она чуть склонила голову набок, изображая смирение, но в голосе зазвенела тонкая сталь:
— Хорошо. Но помни милый: рано или поздно я всё равно узнаю, что ты от меня скрываешь.
Драко рассмеялся.
— Пэнс, у нас договор, ты помнишь? И не строй из себя оскорблённую девушку. То, что я с тобой сплю, не делает меня твоим.
Она понимала, но в конце концов, Малфой спал только с ней. И она считала это своей победой.
Паркинсон вышла, дверь мягко захлопнулась.
— Я ближе к ответу, чем когда-либо, — пробормотал он себе под нос, — И ты, Пэнс, не помешаешь мне узнать правду.
В отличие от Драко, Пэнси не жила в «Северных скалах» постоянно. Она только что вернулась из «деловой поездки», где её задачей было представлять интересы отеля. Где на самом деле была Паркинсон, Малфоя не интересовало.
В самом начале он проверял счета, которые она предоставляла отделу финансов, но там всегда всё было безупречно, поэтому в какой-то момент Драко перестал это делать. Отец подсунул ему Пэнси неслучайно, он в этом не сомневался. Но Драко не собирался плясать под дудку Люциуса.
Иногда он задавался вопросом: насколько же Пэнси хватит. Однако, судя по всему, она чувствовала себя великолепно. Возможно, даже иногда спала с его партнерами по бизнесу, чтобы получить более выгодные условия или согласие на сотрудничество. В любом случае, дела в отеле шли неплохо, и Драко ценил усилия Паркинсон. Если эти усилия не касались его самого.
***
Коридоры и холл опустели: большинство журналистов уже разбрелись по номерам. Пэнси шла по коридору медленно, мантия шуршала по ковру. Её мысли всё ещё крутились вокруг Драко. Он снова прятал что-то от неё. И снова ставил стены.
За поворотом коридора, у номера, который был закреплен лично за ней, стоял Теодор Нотт. Скрестив руки и опёршись плечом о дверь, он определенно ждал её. Тень ложилась так, что его фигура казалась частью двери.
— Мисс Паркинсон, — негромко произнёс он, когда она приблизилась. — Давненько не виделись.
Пэнси вздрогнула.
— Нотт? Что ты тут делаешь?
— Можно подумать, это твой отель. Я постоялец.
— Почти мой, — холодно ответила она. — А теперь извини, я спешу.
Он и не подумал сдвинуться, не давая ей пройти.
— Не спеши. Ты изменилась, Пэнси, а раньше так любила внимание.
— Раньше многое было иначе, — её голос был резким, но глаза метнулись в сторону, как будто она не хотела выдавать раздражение.
Тео наклонил голову, разглядывая её.
— Знаешь, я всегда думал, что ты достойна большего, чем ходить хвостиком за Малфоем.
— А ты всё такой же завистник, Нотт. Даже в школе пытался быть там, где не твоё место, — Пэнси скрестила руки.
— Возможно, — он дружелюбно рассмеялся. — Но время всё меняет. И поверь, я умею ждать.
— Жди где-нибудь в другом месте.
Тео сделал шаг в сторону и жестом указал на дверь, приглашая войти. Паркинсон злобно покосилась на него, открыла номер и с силой захлопнула дверь.
Улыбка Нотта стала иной — тёмной, почти хищной.
— Ты ещё сама ко мне придешь, Пэнси, — прошептал он. — Когда поймёшь, что он никогда не выберет тебя.
***
В Лондоне ночь была душной. В особняке на окраине Челси, тщательно скрытом чарами, горели лишь пара факелов. Каменные стены и низкие своды делали зал похожим на катакомбы.
Фигура в маске стояла во главе длинного стола. Несколько таких же фигур в мантиях с узором спирали сидели по бокам, лица были скрыты капюшонами.
— Доклад, — бросил главный, и его голос прозвучал как удар плетью.
Один из плащей поднялся.
— Святой Мунго. Эксперимент прошёл успешно. Пациенты обновлены. Документы тоже. Никаких следов вмешательства.
Едва заметный кивок.
— Значит, прошлое теперь можно не только переписывать, но и вырезать из живых душ. Пусть Министерство ломает голову над «аномалиями». Мы работаем глубже. Протоколы, свидетельства, личная память — всё одно и то же. Инструменты для будущего.
Волшебник провёл пальцами по резной спинке кресла. Его слова звучали почти торжественно:
— История подчиняется не тем, кто побеждает. А тем, кто её рассказывает.
Фигуры за столом молча склонили головы.
— Скоро они будут верить только в ту правду, что мы им оставим.
***
Вечером состоялся первый матч по квиддичу, а чуть позже ночью выжатая как лимон Джинни сидела на кровати в номере, и задумчиво крутила пузырёк с зельем для сна без сновидений. Так и не приняв его, она закрыла глаза.
Комната растворилась в темноте. Джинни снова оказалась в том самом зале — бесконечный блеск свечей, стены, будто дышащие. И он.
Том стоял на расстоянии вытянутой руки, молодое лицо светилось надменной красотой. Но в этот раз Джинни не отшатнулась.
— Я устала, — сказала она, и голос дрогнул. — Давай поговорим честно. В конце концов, ты — всего лишь сон.
Его губы тронула тень улыбки.
— Наконец-то. Я же говорил, что так и будет.
Она сделала шаг ближе.
— Чего ты от меня хочешь? Зачем зовёшь?
— Ты знаешь ответ, — отозвался Том. Его голос был шелковистым, тягучим, словно отравленный мёд. — Я зову тебя туда, где нет пустоты. Где ты не тень в чужом доме.
— Жизнь с Гарри... — Джинни замялась, и слова вышли почти шёпотом. — Да, она не сделала меня счастливой. Я хотела забыть. Но всё, что я теперь делаю — это ищу опасность. Чтобы хоть на миг почувствовать, то, что чувствовала рядом с тобой.
Том погладил её по щеке.
— Потому что тебе всегда нужен был огонь. А кто, кроме меня, может его дать?
— Я покинула тебя не потому, что не любила, — вырвалось у неё. — А потому, что с тобой я разрушалась.
Риддл тихо засмеялся.
— Нет, ты сияла. Скажи правду, Джинни: без меня ты угасаешь.
Она стиснула зубы, но слёзы всё равно выступили на глазах.
— Мне плохо без тебя.
Том провёл пальцем по воздуху, и огонь свечей стал тёмным, словно чернила.
— Вот и всё, что я хотел услышать.