Ненаписанное и недосказанное
Тридцать пятый Министр Магии склонился над бумагами. Вечернее солнце окрашивало стены кабинета в ярко-оранжевый цвет. На письменном столе лежало досье, почти целиком исписанное от руки. Пергамент был немного порван в углу.
— Опять что-то не так с архивами? — Гарри вошёл без стука. Он не умел ждать, особенно когда дело казалось ему особо серьёзным.
— Да, — коротко отозвался Кингсли. — Присядь.
Гарри занял стул, по привычке чуть наклонившись вперёд, будто готовился к схватке.
— Третий случай за месяц, — продолжил министр. — И все связаны с записями времён последней войны.
— Что именно подделано?
— На этот раз — дело о задержании группы «Саламандра» в 1998-м. В одной версии они были пойманы в Девоншире. В другой — в Лестершире. Проблема в том, что обе записи подписаны одним и тем же следователем. Разница в один день. А ты понимаешь, Гарри, это не просто случайное расхождение. Больше походит на вмешательство.
— И кто-то хочет, чтобы мы не знали, что именно произошло?
— Он хочет, чтобы мы поверили в нужную версию. А теперь подумай, для чего.
Кингсли сжал виски, словно удерживая мысли, которые головоломкой крутились в его рассудке.
— Это не первый случай! Два дня назад мы нашли письмо, якобы написанное Альбусом Дамблдором в 1981 году. Только вот чернила свежие.
— Иллюзия?
— Подделка. Очень качественная.
— А содержание?
— О, это самое интересное. Никакой ценной информации оно не несёт. Стандартные распоряжения насчёт школы.
В дверь постучали. Вошёл седовласый аврор с обожжённой мантией и чудаковатым выражением лица. Его звали Арвин Крей, когда-то он был охотником за тёмными магами, а позже стал хранителем архивов.
— Надеюсь, я не прервал, — начал он, но тут же продолжил, не дожидаясь ответа: — Мы проверили всю цепочку досье. Считаю, что это саботаж. Кто-то работает изнутри. И не просто кто-то. Он знает Министерство.
Крей положил на стол один из пергаментов.
— Вам не кажется странным, что в каждом втором случае редактируются дела о тех, кто в прошлом сопротивлялся власти?
— Вы намекаете, что кто-то переписывает историю? — Гарри вскинул бровь.
— Не просто переписывает, — Арвин подошёл ближе. — Он знает, как она должна выглядеть. Больше похоже на идеологию, чем на заметание следов.
Министр развёл руками.
— Если ты хочешь изменить настоящее, переписывай прошлое. Но если ты переписываешь прошлое, значит, ты уверен, что знаешь, каким должно быть будущее.
Гарри обмяк на стуле. Тёмные силы снова за старое?
***
В спортивном отделе «Ежедневного пророка» царил весёлый хаос. Под потолком вились модели метел, в коридоре спорили о шансах команд, а редактор пытался втиснуть «ещё одного фотографа» (его родственника) в список на командировку.
Чемпионат Британии по квиддичу в этом году принимала Шотландия. Конечно, не грандиозный Кубок мира — без трибун на сто тысяч человек и сэндвичей за галлеон, — но всё же событие значимое. Публика ждала, игроки тренировались, а журналисты паковали чемоданы.
— Уизли! Ты у нас там за главную, — начал босс, как только она вошла в редакцию. — Будешь на матчах, возьмёшь интервью игроков, пусть Дигл запечатлит эмоциональные лица болельщиков, всё как всегда. Номер тебе сняли в «Северных скалах». Завтра отправляетесь с Кингс-Кросс. Держи, — он протянул свитки с подробностями поездки и расписанием.
— «Северные скалы»? — Джинни подняла бровь, увидев счёт на бронирование. — С каких пор наша газета может себе позволить столь дорогие отели?
— Не смотри на цифры, будет скидка для прессы, — отмахнулся он. — Говорят, у владельца слабость к квиддичу.
Уизли уже освещала чемпионат в прошлом году. Тогда принимал Уэльс, и им пришлось неделю торчать в небольшой гостинице наподобие «Дырявого котла». Целые дни в бегах и ночные попойки в баре с коллегами. Ну, по крайней мере, было весело. Она хотя бы отвлечется от недавних событий. Рана на ноге всё ещё побаливала, напоминая о ночном происшествии.
— Кто в составе нашей делегации?
— Ты, фотограф, комментатор. Ещё волшебники с радио, у них свой список, я не знаю подробностей. И... эм, помощники.
Джинни хмыкнула. Босс всегда пытался впихнуть своих людей. Наверное, родню. Если они не будут мешать, тогда и ладно. Коллеги, тем временем, ликовали и спорили, кто первым займёт лучшие гостиничные номера. Уизли особой радости не ощущала, поэтому занялась рабочими делами, а в обед незаметно вышла из редакции.
Добравшись до нужного переулка, она шепнула пароль и скользнула в дверь без вывески. Редакция «Искр Феникса» пряталась в подвале заброшенного здания. За толстыми стенами скрывался тесный зал с низким потолком, освещённый только парой зачарованных ламп. Гудел ржавый печатный пресс, стояли груды ящиков, заваленные свитками, и у дальней стены стоял стол редактора, укрытый защитными чарами.
— Улизнула в самый разгар дня? — бросил главный — пожилой пухлый волшебник с красным лицом. Он походил на повара в своем переднике, который защищал одежду от чернил и краски.
— Зато наконец-то принесла это, — Джинни положила на стол папки. Пергаменты внутри пострадали от пожара, но часть текста уцелела.
Он открыл первую и увидел записи, похожие на бухгалтерскую ведомость — цифры, расчёты, список товаров. Ничего интересного на первый взгляд.
— Я не понимаю. Зачем сжигать архивные документы, если у них есть новое оружие? Тем более — такую макулатуру.
— Думаю, что им не хватает чернил, — Джинни кивнула на пузырёк. — Они «живые». Вплетаются в текст, как паразиты. Фанатикам проще уничтожить то, что им доступно, а остальное потратить на подмену. В учебниках по истории магии, к примеру.
Волшебник замер, вглядываясь в строки, а потом откинулся в кресле.
— И ты понимаешь, чем рискуешь? Если Министерство узнает...
— Министерство уже наконец-то проснулось, — перебила Джинни. — Гарри сказал, что у них началось расследование. Протоколы меняются. Улавливаете, к чему всё идёт?
Редактор сжал пальцы на краю стола.
— У тебя есть догадки?
В углу заскрипел пресс — сотрудники газеты готовили очередной выпуск. Джинни задумалась. Она знала, что каждое её слово в газете может стать как уликой, так и оружием.
— Да, но это только теории. Мне надо больше доказательств.
— Хорошо, давай напишем намёками, — он вздохнул. — Но молчать больше нельзя. Пусть читатели узнают, что прошлое крадут у них на глазах. А ты будь осторожна. У меня плохое предчувствие, что в одиночку это может быть очень опасно.
— Вы ведь знаете, с кем говорите, да? — усмехнулась Джинни.
— Да, и я вижу, в каком ты состоянии. Шрамы, круги под глазами. Понятия не имею, с кем ты постоянно воюешь, но излишняя самоуверенность сгубила многих волшебников. Как только потеряешь бдительность, моментально рухнешь.
— Я здесь не за наставлениями. У нас с вами работа.
— Тогда будь так добра, не убей себя на службе, — вспылил редактор. — Мы все тут собрались, потому что до конца не доверяем Министерству, и хотим, чтобы наш хрупкий мир сохранял равновесие. Какой мне толк, если вместо журналистского расследования ты геройствуешь? И ради чего? Своей выгоды?
— Расколдуйте архивные материалы. Я уверена, что фанатики жгли не бухгалтерию лавки артефактов, а что-то более значимое.
Волшебник вздохнул. «Алая Сова» (под таким псевдонимом вела свою колонку Уизли) была права. Вот только что он будет делать, если из-за безрассудства она пострадает?
— Иди уже, пока тебя не хватились. И всё равно будь осторожна. Я несу ответственность за всех вас, не забывай!
— Жду от вас новостей, — бросила на ходу Джинни и вышла.
***
Поздним вечером следующего дня Драко сидел в кабинете и устало просматривал документы. Со стороны могло показаться, будто его вдруг заинтересовал семейный бизнес, но на деле Малфой бежал от себя. Лишь бы не думать о больном. Просто отвлекаться на дела, а ночью мгновенно выключаться без сновидений.
На столе стояло эльфийское вино — бутылка, которую Драко держал для особых гостей, но сегодня он сам того не замечая, почему-то достал именно её.
Дверь отворилась без стука. Теодор Нотт вошёл, будто его ждали.
— Ты без приглашения, — холодно заметил Малфой.
— А ты всё такой же радушный хозяин, — усмехнулся Тео.
Он сел напротив. Драко левитировал из шкафа второй бокал. Бутылка поднялась в воздух и наполнила его для Нотта. Некоторое время они молчали, изучая друг друга. Тео первым отвёл взгляд.
— Знаешь, в чём главное проклятье тех, кто уцелел? — сказал он негромко, глядя в окно. — Мы не верим, что можно жить нормально.
Драко поставил локти на стол, опираясь подбородком на скрещенные пальцы.
— И ты считаешь, что мы с тобой из одного теста?
— Пожалуй, да. Другие жили золотом, сделками, властью. Считали, что война — это способ поправить дела семьи. А у нас... — Тео пожал плечами. — Мы видели чуть больше, чем хотелось бы, не так ли?
— Тебе только кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сам, — в голосе Драко сквозили стальные нотки. — Зачем ты здесь на самом деле? — он взял вино и сделал глоток.
Тео приподнял брови.
— Я ведь уже сказал: ищу, кому предложить свою лояльность. Выбираю, где остаться. И ещё человека, который мне близок по духу.
Драко медленно поставил напиток на стол и пристально посмотрел Нотту в глаза.
— Если это игра, то не стоит. Я не играю.
— И это делает тебя интереснее, — отозвался Тео.
— Так чего ты хочешь от меня, Нотт? — Драко продолжал буравить взглядом собеседника.
Тео поднял бокал, глядя на вино, и сказал почти мягко:
— Ничего. Кроме честности. Это ведь редкость, — он отсалютовал и пригубил.
— Ты любишь красивые слова, но они ничего не значат.
— Напротив. Они значат гораздо больше. Признайся, Драко, тебе ведь приходили мысли, что ты больше не сможешь спокойно спать?
— Суть, Тео, — это был уже приказ.
— Мы с тобой, — Тео чуть склонил голову. — Ближе друг к другу, чем к остальным. Все, что их заботит — это их счёт в «Гринготтсе» и возможность жить как раньше. А мы... — он сделал паузу. — Мы видели то, что не продаётся и так просто не забывается.
Драко откинулся на спинку кресла.
— Опять философия. Ты пришёл сюда не для того, чтобы играть в интеллектуальную мастурбацию. Я ещё раз спрошу: зачем ты здесь? Что значит твоё «предложить лояльность»?
Тео улыбнулся краем губ.
— Это значит, что я выбираю, куда вложить своё молчание.
— Молчание — сомнительная валюта, — Малфой прищурился.
— Но очень ценная, — возразил Тео и заговорщически улыбнулся. — Особенно когда есть, что скрывать.
Они замолчали, тишину нарушали лишь тиканье часов и треск дров в камине. Нотт запросто мог блефовать, а этот спектакль уже изрядно надоел Драко. Он решил сменить тему.
— Все считают, что ты исчез — ни в Азкабане, ни на свободе. Взял и испарился. А потом поползли слухи, что ты не в Британии.
— Нет. Я просто держался в тени и остался жив, — отозвался Нотт.
— Трусость, — бросил Малфой.
Тео кивнул, не споря.
— Возможно. Но трусы живут дольше героев.
— Ты всё ещё ничего не сказал. Кто тебя послал?
— Никто, — ещё глоток. — Я сам пришёл.
— Зачем? — Драко нервно сжал кулак.
— У каждого затворника есть причина выйти, Драко. У одних — женщина. У других — смерть.
— У тебя какой вариант? — Малфой еле сдерживался. Ему хотелось врезать Нотту за весь пафос и нравоучительный тон, но лучше не марать руки самому. В конце концов в отеле есть охрана.
— У меня? — Тео прищурился. — Я вышел, потому что мир за окном изменился. И кое-кто начинает его перешивать заново. По кусочкам. По нитям. По чужим жизням, — Нотт подался вперёд. — Я вижу, ты не доверяешь мне. И правильно делаешь. Я бы тоже не доверял.
— Прекрасный совет, Тео. Я ведь обычно выбираю себе в друзья не тех. Впредь буду аккуратнее.
— Драко, ты слишком упрямо держишь лицо человека, которому всё равно. Но я помню тебя другим.
— Мы оба были другими. Это ни о чём не говорит, — Малфой усмехнулся, хотя в усмешке не было веселья.
— Говорит, — тихо возразил Нотт. — Тогда ты ещё хотел победить, хотел признания, хотел, чтобы имя затмило ошибки твоего отца.
Драко встал и отвернулся к окну.
— И что теперь? Я управляющий отеля, у меня полно забот. Этого достаточно.
— Нет, — мягко заявил Тео. — Тебе этого мало, я же вижу.
Драко резко обернулся.
— Кажется, ты видишь слишком многое для постороннего.
— Я просто умею смотреть, — отозвался Нотт. Глоток. — Чем ты живёшь сейчас, Драко? Что тебе даёт силы вставать утром?
Малфой промолчал. Неудобные личные вопросы от неприятного собеседника злили.
— Деньги? — уточнил Тео. — Уважение клиентов? Или то, что ты ещё дышишь и никто не тащит тебя в Азкабан?
— А что должно быть по-твоему? — выплюнул Драко. — Счастливая семья? Гармония? Такого не бывает.
Тео усмехнулся почти печально.
— Вот именно. Мы оба знаем, что «нормальной» жизни больше нет. Но это не значит, что внутри ничего не осталось. Так скажи, чего ты на самом деле хочешь?
Малфой замер. Тишина в кабинете стала почти невыносимой. Нотт давил на все болевые точки сразу.
— Хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Не верю, — отрезал Тео. — В покое умирают быстрее. А ты не на пенсии.
— Что ты хочешь услышать?! Что я жду, пока кто-то придёт и даст мне новый смысл? Что я всё ещё думаю, будто есть способ отмотать время назад?
— Нет, я хочу услышать то, в чём ты сам себе не признаёшься. Нет-нет, не сейчас, нужно время, я понимаю.
Драко понимал, что должен держать лицо, и не поддаваться на провокации. Тем временем Нотт улыбнулся и провозгласил тост:
— За правду, которую мы боимся озвучить.
Очередной глоток, и пустой бокал опустился на стол. Взгляд тут же стал другим — усталым, почти пустым.
— Хочешь знать, почему я не был ни в Азкабане, ни у вас на приёмах? — спросил он мрачно и тут же сам себе ответил: — Потому что всё это время я сидел в собственном подвале. И это не метафора. В буквальном смысле, Драко.
Малфой напрягся.
— Все думали, что я сбежал, — продолжил Тео. — А я прятался в доме отца. Считал шаги по коридору. Слушал, как шуршат крысы. И каждый день говорил себе: «Ещё один день, Теодор. Ещё один». Знаешь, в чём ирония? Я был свободнее, чем многие. Меня не допрашивали, не клеймили. Я был ничем. Тенью. И это «ничто» спасло мне жизнь.
Малфой смотрел на него молча, и в его лице читалось подозрение и отвращение, но в душе при этом разливалось странное сочувствие.
— Ты думаешь, я горжусь этим? — Тео придвинулся ближе и наклонился. — Нет. Я до сих пор просыпаюсь ночью и думаю: почему я? Почему уцелел, я, а не те, кто были сильнее? Вот поэтому я здесь. Больше не хочу молчать, сидя в темноте. И если ты тоже устал — я понимаю тебя. Лучше, чем кто-либо.
Драко не хотелось отвечать, слишком наигранным казалось ему поведение гостя.
— Ты не обязан верить. Но знай: если однажды захочешь сказать правду хоть кому-то — я тот, кто не предаст.
Нетронутое вино в бокале Драко отражало пламя камина, и казалось, что в нём горит их общее прошлое. Он не сводил взгляда с Тео, будто пытался отыскать в его словах фальшь. Но не мог.
— Не строй иллюзий, Нотт. У меня нет привычки доверять.
— У меня тоже, — мягко ответил Тео. — Но поодиночке нам не справится.
— Завтра приедут журналисты на матч, а мне нужно отдохнуть. Давай продолжим разговор в другой раз, — жест, указывающий на дверь.
— Непременно, — вставая, поклонился Тео. — Благодарю за угощение!