Глава 18
Мама слушает внимательно. И, самое удивительное, молча.
Я обрисовываю ей всю ситуацию максимально кратко, мол, познакомились, понравились, решили немного, э-э... повстречаться. Ничего серьезного и курьезного. Просто приятно проводили время. Пока...
- ...твой сын-олень все не испортил. Точнее, портить-то я не хотел! Но так вышло, что мой язык снова сработал быстрее мозга, а мое намерение шагнуть на новую ступень отношений ее просто взорвало.
И вот, когда я это озвучил, взорвалась и матушка.
Родительница, совсем как Юля, вспыхнула возмущенно:
- Да кто же так делает-то, Даниил!
Честно? Я охерел. Аж руки безвольными плетьми на стол опустились.
- Да как так-то?
- Бьет прямо в лоб! Никакой фантазии. Вынь ему да положь!
Я растерянно хлопаю глазами:
- Но вы же - женщины - любите все эти «серьезные щи»: семья, дети, брак и прочая ерунда, которую мы - мужики - всю жизнь старательно избегаем. Скажешь, нет?
- Не все! Не все любят. А если и любят, то не умеют переваривать такие предложения вот так, с наскока. Есть женщины, с которыми нужно медленно и изящно, понимаешь? Которых нужно плавно подводить к вопросам совместного будущего, тем более если знаешь, что она не сидит и не ждет тебя с кольцом и в коленопреклоненной позе.
- Так я-то откуда мог знать, что Юля из таких?
- Сынок, ну ты же неглупый мальчик у меня! Взросленький уже. Должен же хоть немного анализировать в своей светлой голове происходящее! Если эта девочка согласилась с тобой исключительно на секс по дружбе, следовательно...
- Господи, мам! - вою, закрывая глаза рукой. - Не говори при мне слово «секс», умоляю!
- А ты у нас с отцом, по-твоему, откуда появился? Из кочана капусты выпал?
- Да, я предпочитаю думать именно так.
- В Советском Союзе секс тоже был! Кто бы что не говорил.
- Спасибо! Спасибо за информацию. Все, заканчивай. Это была дерьмовая затея!
Тридцатипятилетний лбина сижу и краснею, как будто мне снова пятнадцать и отец впервые заводит со мной серьезный разговор о методах, блин, контрацепции. Позорище.
Да что уж там! Такую тему с батей я бы переварил. Но мать? Мать в моей голове - святая непорочная женщина!
- Ничего не дерьмовая, а очень даже разумная, - неодобрительно качает головой Ирина Георгиевна. - Кто, кроме матери, даст тебе дельный совет по части отношений с женщинами? Ты у меня, как оказалось, в них совершенно не разбираешься.
- Пока что ты только еще больше загоняешь меня в краску.
- Это потому, что ты резко решил прикинуться подростком. А теперь давай серьезно.
- Валяй.
- Тебе нужно перед этой девочкой извиниться.
- С какой такой радости? - возмущенно развожу руками я.
- С такой, что это ты слишком поспешил и напугал бедную Лию!
- Юлию, - поправляю машинально. - Ее зовут Юля.
- Юлю, - повторяет мать. - Отличное, кстати, имя. Редкое.
- И что это даст? То есть... от того, что я извинюсь, ровным счетом в наших отношениях ничего не поменяется. Я просто выставлю себя нуждающейся в ее внимании тряпкой.
- А ты и должен быть для нее - нуждающейся в ее внимании тряпкой! - припечатывает кулаком по столу матушка.
- С хера ли?! - взрывает меня.
- Даниил, следи за своим языком!
- Прошу прощения, - рычу, - не так выразился. С какой стати: так пойдет?
- А с такой, что твой ритм жизни не каждая выдержит, ясно? Не мне тебе об этом рассказывать. Постоянные сборы и командировки. Травмы, ушибы, переломы, бесконечные диеты и реабилитации. Ты по полгода дома не живешь. Под тебя подстраиваться и подстраиваться. Не мужчина, знаешь ли, мечты!
- Вот спаси-и-ибо, мама, - тяну обиженно.
- А вот и пожалуйста! Кто, если не я, скажет тебе правду? Чтобы вытерпеть такую нестабильность, в какой живешь ты, девушка должна быть настоящей женой декабриста. Не меньше! Которая безропотно будет собирать детей, паковать чемоданы и прыгать следом за тобой на первый же поезд дальнего следования. А ты думаешь, таких в наше время много? Когда вокруг процветает феминизм и равноправие - думаешь, много кто будет подстраиваться под мужчину, каким бы красавчиком он ни был?
- Но я же красавчик, да?
- Воду с лица не пить, Даниил!
- Ты решила убить меня не фактами, а старыми поговорками?
- Ты опять включаешь ребенка? Выключай! И ответь на вопрос матери. Много таких, думаешь?
- Много! - бурчу. - Если им бабки пачками отстегивать. Да жене только за радость, если муж дома месяцами своей рожей светить не будет. И по хрену такой и на мои травмы, и на мои диеты. Главное, жопа в тепле и дизайнерских трусах.
- И что, твоя Юля из таких? - щурится мать. - Если да, то нам такая не нужна!
Я молчу, поигрывая желваками.
Нет, блть!
Нет, не из таких! Другая. Совершенно невероятная. Вредная, капризная, упрямая, самостоятельная до зубного скрежета. И охуенная до звезд в глазах! Ей от меня не то, что бабки мои, даже я сам и не нужен, будто. Разве что частично.
- То-то же, - победно задирает нос Ирина Георгиевна.
- Ладно, - киваю. - Допустим. Ну и к чему ты вела?
- А к тому, что если ты хочешь, чтобы женщина ради тебя бросила всю свою отлаженную свободную жизнь в угоду твоей карьере и села дома налаживать быт и прикрывать тыл, то она хотя бы должна понимать, ради чего она это делает. Должна чувствовать, что нужна тебе настолько, что ты ни жить, ни дышать, ни играть без нее не можешь. Понимаешь?
- Так я и не могу!
- А сказать ей об этом ртом ты не пробовал? Прежде чем налетать с порога и требовать от нее решительных действий, ты хоть одно сделал сам?! Ни слова девочке о предложенном контракте не сказал, ничего взамен на такой серьезный шаг с ее стороны не пообещал. Тю! Скажи спасибо, что она тебе еще напоследок пинка не дала. Дурачок, - качает головой, - ну какой ты у меня дурачок!
Я, хмуро потупив взгляд в кружке с чаем, предпочитаю промолчать.
В целом, я понимаю, о чем говорит мать. И сам за целый день допетрил до того, что «сам дурак, сам виноват». Просто...
По факту: утром, приехав к Царице, я будто бы и сам еще толком не понимал, чего от нее хочу. Не было конкретики. Ни в голове, ни в сердце. А вот посрались, и все чудесным образом сразу встало на свои места. Страх ее потерять гордо возглавил целую процессию из разнообразных чувств и эмоций, которые сегодня в груди, как в адовом котле кипят.
- Даниил, - говорит примирительным тоном мама, - отношения - это колоссальная работа двоих. Бесконечные разговоры и поиск компромиссов. Это, в первую очередь, желание сделать приятное своей второй половинке. Это не твое «хочу» и ее «ладно, сделаю». Это умение договориться. Понимаешь?
- Кажется, - нехотя киваю. - Наверное, ты права, мам.
- Не наверное, а точно права!
- И что мне делать? Я понятия не имею, на какой козе теперь к ней подкатить.
- Самое лучшее примирение - спонтанное примирение. Подумай над этим.
- То есть спонтанные признание - на хер, а спонтанные примирения - топ. Так что ли?
- А иначе затянете резину со своими хороводами, и я внуков еще лет пять ждать буду!
- Мам, - смеюсь, - ты опять? В итоге все опять сводится к внукам?
- Сводится! И сводиться будет, я нянчиться хочу! - бурчит матушка. - И вообще, я тебе весь расклад обрисовала? Обрисовала. А ты теперь будь добр, иди и сделай Юле ребеночка!
- Может она вообще тебе не понравится!
- А тут, главное, чтобы тебе к душе была.
- А если я еще сам не понял?
Матушка хмыкает и отмахивается:
- Не смеши меня. Если уж ты решился на такой серьезный шаг - рассказать мне о ней, значит, девочка очень глубоко проникла в сердце. Говорю тебе, Даня, не потеряй ее. Так запала. Потом будешь до старости локти кусать, если упустишь.
- Я тебя понял. Я тогда... - начинаю и не договариваю, потому что телефон неожиданно откликается троекратным вибро.
Хватаю трубку в надежде, может, это Царица. Но... нет. Номер неизвестный. Три новых уведомления в мессенджере. Пока мама отвлекается на посуду, я проваливаюсь в чат и пробегаю глазами по цифрам.
Нет, номер такой не помню.
Имя абонента «Станислава» тоже мне ни о чем не говорит.
Читаю упавшие текстовые:
Станислава: «Привет, красавчик! Я Ася. Ты меня не знаешь, но я подруга твоей бедовой соКРОВАТницы. Короче, Юли. И сейчас эта крейзи-женщина едет к тебе, совершенно об этом не подозревая. Имей в виду!».
Станислава: «Вообще-то я пишу, сказать: тараканов у нее, конечно, много, но сердце одно. И его ей уже разбивали. Осторожнее, Милохин. Если сделаешь это еще раз, то я не посмотрю на то, какой ты мощный и перееду твои два метра мускул катком. В целом же, приятно познакомиться!»
Станислава: «И, да, лучше бы тебе быть дома и, желательно, не в обществе какой-нибудь шлюховатой «хоккейной зайки». Если она есть, срочно выкидывай ее в окно. Я тебя предупредила! Чмоки»
Что за...
Чмоки?
Мне нужно добрые пять минут и три раза перечитать сообщения, чтобы понять, что к чему. На четвертом я начинаю посмеиваться на фразе «выкидывай ее в окно». На пятом лихорадочно пытаюсь вспомнить, возвращала ли мне Царица дубликат ключей, который я ей давал, чтобы она ждала меня дома после одного из матчей. А на шестом...
На шестом я резко подскакиваю из-за стола, едва не сшибая макушкой полку. Клюю в щеку растерянную такой разительной переменой в моем настроении мать и, перебирая длинными ногами, вылетаю из кухни в прихожую.
Вслед мне летит:
- Ты куда таким резвым козликом подорвался посреди ночи? Сеня!
- Мириться, мам, - бросаю, уже запрыгнув в кроссовки и натянув пальто, - мириться, - хватаю ключи от тачки с ключницы и вылетаю из родительской квартиры, напоследок пообещав матери завтра обязательно набрать.
На улице, запрыгнув в тачку, не даю мотору даже толком прогреться и тут же давлю по газам. От дома родителей до моего херачить прилично. Вся надежда на пустые ночью улицы. Время - немного, немало - уже первый час ночи.
Еду и всю дорогу улыбаюсь, как олень.
Не знаю, кто ты такая, Ася, но ты мне уже определенно нравишься!
Долетаю быстро. По меркам столицы - в считанные минуты. Тачку бросаю на подземной парковке. Лифт игнорирую. Поднимаюсь по лестнице, перемахивая через ступеньку. Мать увидела бы, загордилась! Семнадцать этажей вверх стерли любые упоминания о недавно уничтоженных мною пирожках. Клянусь, даже кубики рельефнее стали.
По дороге вспоминаю, что дубликат ключей Царица мне так и не вернула. Это отлично. Это очень хорошо! Значит, если я не приехал раньше, моя упрямая мадам уже ждет меня в квартире. При условии, конечно, что принцесса не взбрыкнула, когда поняла, куда ее доставило такси, и не ускакала, гордо взмахнув хвостом, к себе "в башню".
Этого бы мне сильно не хотелось.
Все-таки вариант, что Юля ждет меня, голенькая и готовая к долгому, бурному страстному примирительному сексу, нравится мне гораздо больше. Нежели необходимость снова тащиться куда-то посреди ночи и долбиться дятлом в ее дверь.
Я уже как-то настроился. Сначала поговорить телами, а потом, если будут силы, ртом объяснить этой невыносимо-прекрасной женщине, что у меня на нее нынче нарисовались далеко идущие планы. Нарисовались так ярко, что ни одним ластиком теперь не стереть.
Ладно, хер с ним.
Будем действовать по ситуации.
Поднимаюсь на этаж и шарю по карманам, вытаскивая ключи от квартиры. Широким шагом пересекая коридор, вставляю ключ в замочную скважину. Кручу. Он не крутится. Зависаю.
Тут в моей голове звенит первый тревожный звоночек: дверь не заперта, а просто прикрыта. Напрягаюсь.
Второй нюанс: открыв дверь, вижу, что в квартире непроглядная темнота. Ни один светильник не работает. Есть, конечно, вариант, что Царица решила устроить интимный полумрак, но такую вероятность в зародыше душит третий тревожный "звоночек": вокруг убийственная тишина. Ни шороха, ни вздоха, ни расслабляющей музыки на худой конец. Ничего.
Пусто, что ли?
На мгновение все падает.
Вопрос, какого лешего дверь не заперта на ключ, меня сейчас волнует не так сильно, чем вопрос, какого хера Царица опять от меня свинтила?
Невыносимая женщина!
Я успеваю расстроиться и разозлиться, прежде чем, пройдя чуть дальше по коридору, я запинаюсь о чужие обутки, нечаянно отфутболивая один из них в угол.
Опускаю взгляд: белые, аккуратные, кожаные кроссовки.
В башке щелкает. Размерчик точно не мой!
Приглядываюсь. Рядом с обувью, на полу, валяется светлая короткая курточка, очевидно, свалившаяся с крючка. И маленькая сумочка на мощной серебряной цепочке.
Улыбаюсь.
Так значит...
- Юля? - зову.
Ответной реакции ноль.
Разуваюсь и прохожу, врубая в коридоре свет. Оглядываюсь. Ощущение по-прежнему такое, будто в квартире ни души.
Бросаю связку ключей на кухонный островок и прохожу в гостиную. Осматриваюсь в полумраке. И только сейчас до моих ушей долетает тихое сопение доносящиеся откуда-то со стороны огромного дивана.
Так, варианта три: или я чокнулся, или у меня завелся домовой, или...
Огибаю мягкую мебель.
О-фи-геть.
Не уехала. Судя по всему, была не в состоянии. Это как-то само угадывается. И смех, и грех. И не знаешь, то ли радоваться, то ли расстраиваться, что не по своей она здесь воле. А по велению алкоголя в крови.
- Вот это подгон...
Вздохнув, присаживаюсь на корточки, заглядывая в безмятежно расслабленное лицо Обезьянки. Посмеиваюсь. Что это за чудовищные черные круги туши под глазами?
Царица дрыхнет без задних ног. Ах, да, пардон! Девочки не дрыхнут. Девочки спят.
Нервно растираю переносицу и достаю телефон. Строчу той самой «заботливой» Станиславе сообщение:
Даниил: «Я так понимаю, девочки сегодня хорошо отдохнули?»
Ответ прилетает с задержкой в пару минут.
Станислава: «Мы зализывали раны»
Или скорее заливали?
Даниил: «И сколько бутылок пало жертвой врачевания? Судя по тому, что твоя подруга в крепкой отключке, это были не пара бокалов».
Станислава: «После пары бокалов она ночевала бы у себя дома, Милохин. Так что не включай моралиста, а лучше скажи нам с шампанским «спасибо».
Хмыкаю. Что ж, спасибо! Утром меня ждет тотальный армагеддец. Когда эта коза проспится и поймет, куда вчера ночью занесла ее нелегкая, долго виноватых искать не будет. Придется брать весь удар на себя.
Страшно?
Ни разу.
Поднимаю взгляд и засматриваюсь. Как никогда раньше позволяю себе зависнуть и поймать дзен, жадно ощупывая взглядом ее личико. Румяные щеки и сладкие губы: верхнюю с выразительным изгибом и пухлую нижнюю, за которую каждый раз адски хочется ее укусить! Кончик носа этот упрямый и чуть вздернутый, за который я ее легонько пальцем щелкаю. От чего Обезьянка смешно морщится.
Подложив одну ладошку себе под щеку, второй Юля обнимает декоративную подушку в виде кактуса, которую она же сюда и притаранила. Свернувшись калачиком, такая маленькая и хрупкая, теряется среди огромных диванных подушек. Вот в таком положении - настоящий ангел во плоти. Ни шипов тебе, ни зубов, ни колючек.
Спускаюсь взглядом к шее. Осторожно откидываю волосы с ее плеча. Едва касаясь, прохожусь кончиками пальцев по местечку за ушком, где красуется мой засос. Радость какая-то животная внутри просыпается. Заклеймил.
Ну моя ведь уже!
Совсем моя!
Прохожусь глазами по острым ключицам и тону в ложбинке между грудей, выглядывающей в V-образном вырезе футболки. Еще бы чуть откровеннее, и было бы видно маленькую родинку рядом с ареолой. Которую я до дури обожаю целовать. А еще на заднице у нее классная родинка. Если приглядеться - на сердечко похожа. Жаль этой «богатой на выдумки» части ее тела мне не видно.
Эх, вот за какие грехи ты мне такая «эксклюзивная» досталась, а? Не договориться, не переупрямить. Всю жизнь теперь только «прогибаться» под тебя.
С сексом опять обломала.
Попадос, конечно, конкретный...
Окей, мужик, давай мыслить позитивно? Пусть она и пьяненькая, но зато под боком. Это уже немало греет душу.
Хотя, нет, пока не под боком. Надо переложить ее на кровать. Каким бы удобным диван не казался, к утру спине приходит пиздец. Знаю. Проверено. Отключался на нем пару раз. Ощущения при пробуждении - фантастические.
Поднимаюсь и скидываю пальто. Закатываю рукава пуловера и, долго не приноравливаясь, подхватываю Царицу на руки. Легкая, как пушинка.
Она что-то миленько сонно бубнит. Разбираю только: «на место» и «хоккеюга».
Собственник во мне радостно отбивает чечетку. Да ты ж моя прелесть хвостатая! Даже во сне я ей покоя не даю. Что это, если не чувства? Как минимум, глубочайшей привязанности. А там и до любви недалеко. Главное, вектор направления этому чувству правильный задать. И пинка. Для разгона.
Утаскиваю Царицу в спальню, осторожно укладывая на кровать. Врубаю ночник на прикроватной тумбе. По спальне разливается легкий желтоватый свет. Торможу, упираясь одним коленом в матрас. Переодеть, наверное, ее надо? Не будет же она спать в джинсах и футболке?
Во-первых, это неудобно.
Во-вторых, это слишком много одежды на ее теле, которое я планирую всю ночь тискать. Не в смысле приставать к пьяной женщине в отключке. Я же не извращуга какой. А в смысле: обнимать там, целовать, щупать, гладить...
Но, разумеется, главным аргументом тут является ее комфорт!
Короче, с совестью своей я договариваться умею. Главное, в процессе Царицу не разбудить. А то получу потом «удушающий» и по совести своей и по другим частям тела. Вряд ли ее в гневе остановит особая предрасположенность к некоторым из них.
От футболки Обезьянку избавляю быстро. Она даже не сопротивляется. А вот с джинсами приходится повозиться, потому что девчонка начинает активно брыкаться, отбиваясь от моих рук. Бурчит сквозь дрему:
- Я не хочу-у-у...
- А я вот очень, но ты явно не в состоянии.
- Так спать хочется...
- Так кто ж тебе не дает? Сейчас я тебя раздену, и спи, сколько влезет.
В ответ слышу «хнык» и «устрашающее»:
- У меня парень есть!
Опа, козыри в ход пошли? Миленько. И кто это у нас «парень», интересно?
Улыбаюсь. Хочется навалить кучу вопросов, пока у этой пьяной дамы развязан язык, но я сдерживаюсь. Не по-мужски это как-то. Захмелевшую фею мучить. Она же, считай, как под сывороткой правды. Мать родную за гроши продаст. Бросаю только:
- Есть, конечно. Как иначе? Такая красивая Обезьянка не может быть без парня. И что, сильно тебя любит?
- Сильно! - надув губы, не открывая глаз, выстреливает. - Убери! - хлопает своими ладошками по моим. - Не трогай...
- М-м, - мычу, отодвигая за запястья руки Обезьянки от пуговицы на поясе джинсов. - Ну, а ты его любишь?
- А я... м-м...
Замираю. Момент истины?
Но ответом мне служит только многозначительное:
- М-м-м... я спать хочу...
Ясно все с тобой. И тут обломала. Козень!
Расстегиваю молнию. Хватаю штаны за петли.
Она снова лезет туда своими тонкими пальчиками, побубнивая:
- Да не надо же...
- Надо же! - рычу я.
- Он тебя побьет.
- Обязательно.
- Он большой и сильный хоккеист!
Ох, как гордо прозвучало-то! Если бы не знал, что я в ее окружении единственный хоккеист, то точно решил бы, что не про меня речь идет. Что другого себе «большого и сильного» влюбленного осла нашла.
- И клюшкой, наверное, классно владеет, да?
- Лучше всех!
- М, и кубики у него на прессе, наверное, есть?
- Мхм...
- А на лицо как? Красивый?
- Самый!
- Значит все-таки нравится тебе?
- Очень!
- А какого хера ты тогда ему мозг ебешь, женщина?!
Ох, дерьмо! Не сдержался. Даже завис, сидя на коленях у ног Обезьянки, ожидая, что вот сейчас она точно проснется окончательно и эта бомба замедленного действия подорвет тут все к хуям. Но...
- Потому что он говнюк, - сопит обиженно.
Я посмеиваюсь. Да, это, конечно, аргумент железобетонный.
- А еще он - боженька женских оргазмов, - пьяненько хихикает моя прелесть.
- Чего? - офигев, переспрашиваю, уже с боем приспустив джинсы этой козы до середины бедер.
- И член у него классный... больше среднего... я гуглила...
Блять!
Все, меня накрывает дикий ржач.
Гуглила она...
Хотел бы я посмотреть на эти запросы в поисковой строке.
Господи, дай мне сил и мудрости все сказанное этой женщиной ночью не использовать утром против нее же самой. Тут столько поводов ее постебать, что до самой старости хватит.
Отсмеявшись, командую:
- Так, все, Царица! Давай уже снимем эти тесные джинсы, и будешь спать. Очередных откровений мое раранимое сердце не выдержит. Ноги разогни...
- Да не надо же...
- Надо я сказал!
- Да больно же...
- Чего тебе больно?
Ответом мне служит жалобный «хлюп» носом.
Я стягиваю одну штанину и дергаю вторую.
Слышу вой:
- Ау-у-у...
Опускаю взгляд.
Твою, Юля, мать!
Только сейчас замечаю, что джинсы на одной ноге разодраны, а под ними в кровь разбитое колено с запекшейся на ране кровью.
- Ты до квартиры на четвереньках, что ли, ползла все семнадцать этажей? - выругиваюсь.
Отвечает мне новый жалобный «шмыг» носом.
- Ладно, не реви...
- Боли-и-ит...
- Щас разберемся.
Блин.
Делать нечего, снимать-то как-то надо. Не оставлю же я ее в одной штанине!
Решаю, что лучше сделать это резко.
Дергаю за ткань, оголяя вторую стройную ногу. Юля шипит и ругается, пинаясь. Я ловлю ее подбитую конечность, хватая ладонью под коленкой, фиксируя. Дую на рану, успокаивающе поглаживая. Царица хнычет, но брыкаться перестает. А уже через пару минут благополучно подгребает под себя обе подушки и отрубается в позе очаровательно пьяненькой звезды.
Я выжидаю пару секунд.
Все?
Надеюсь, до утра.
Отпускаю стройную ножку. Завидую. А мне такое счастье - уснуть - пока не светит. Рану этой бедовой надо обработать, чтобы не загноилась.
Трындец, какой длинный день!
Сгребаю вещи Обезьянки и сползаю с кровати. Уношу шмотки в ванну, зашвыривая в бельевую корзину. Завтра с этим разберемся.
Лезу в ящик под раковиной. Благо, в силу профессии, дома всегда есть хлоргексидин и различные виды повязок: от кинезиотейпов до пластырей. Даже пару обезболов сильных затесались. Но это, думаю, не пригодится. В Царице сейчас литры шампанского, как обезбол.
Вытаскиваю прозрачную коробку со всем необходимым, как краем глаза улавливаю мельтешение по правую руку.
Буквально за секунду успев сориентироваться, захлопываю ящик. Как раз в тот момент, когда что-то черное и пушистое запрыгивает на тумбу с раковиной.
- Едрит твою налево! Это что еще за на хер? - поднимаю за шкирку черный грязный комок шерсти в колтунах, смутно напоминающий котенка.
Да ну нет...
Серьезно?!
- Ты как тут оказался, малой?
Животное выдает протяжное «мяу».
- Да, согласен, глупый вопрос.
- Мр-р-р... - беспомощно бьет лапами по воздуху живность, выпустив свои крохотные коготки.
Нет, это не женщина, это - беда! Будто мне ее одной - проблемной «твари» - в жизни было мало, она притащила вторую! Четырехлапую, волосатую и блохастую!
Потираю переносицу, усаживая мелочь в раковину. Лапы пушистого скользят по влажному кафелю. Мелкий плавно стекает по стенке, хвостатой жопой усаживаясь на слив. Выдает примирительное «мявк» и таращит на меня свои желтые глазищи навылупку.
Ну, и чего ты смотришь?
Вот и какого хера прикажешь мне с тобой делать?