Восстановленная

Мейстер молча покинул ее комнату после ее знака, что то, что он только что открыл ей здесь, не должно покидать четырех стен этой ужасной могилы, где она провела худшие дни своей жизни до сих пор. Дени не понимала, что заставило ее чувствовать себя так, если она уже испытывала это чувство в прошлом: разбитое сердце, беспокойство, неминуемая опасность смерти, нависшая за каждым углом. Чувство, которое только усилилось теперь, когда ее величайший защитник ушел. Без Джораха Дени чувствовала себя такой же одинокой, как шестнадцатилетняя девушка, которой она была на своей собственной свадьбе.

Она издала сдавленный стон, и слезы намочили подол ее платья.

Приходило ли вам в голову, что это мог быть ненадежный источник информации?

Это было подозрение, которое она начала обдумывать на последних участках дороги в Винтерфелл из Белой Гавани. Симптомы были такими же, как и во время ее первой беременности Рейего, болезненность в груди, утренняя слабость, ее неспособность есть пищу, приготовленную так, как подавали на пиру тем вечером. Они были там все время, но она игнорировала их все, потому что это было невозможно. Как долго она была с Даарио без каких-либо изменений? Почему Джон Сноу должен был быть другим?

Потом он признался в правде, и все стало на свои места.

Она легла, не раздеваясь, не распуская косы; если бы не Миссандея, она бы каждую ночь делала то же самое. Она больше ничего не чувствовала, мало-помалу что-то внутри нее исчезало. Она даже не могла испытывать счастья из-за этого - от того, что у нее никого нет, от того, что она последняя в своей семье, бремя, которое заставляло ее страдать годами, теперь у нее внезапно стало еще два члена: Джон и ребенок, растущий в ее утробе.

Чего еще можно желать, верно?

Она снова застонала и взмолилась, чтобы стены были достаточно громкими, чтобы заглушить звуки ее жалких страданий, чтобы маленькие пташки Вариса не могли ее услышать.

Всю ночь паук следил за ней, и Дени задавалась вопросом, осознает ли он также ее нынешнее состояние. Эта идея ужаснула ее. Она не чувствовала такого страха с тех пор, как Дрого заболел, когда она была еще беременна его ребенком. Даже тогда Джорах был рядом, защищая ее, будучи ее безусловным щитом против зла, которое всегда преследовало ее.

Разве ее вина в том, что она слишком доверяла? Ведь она всегда говорила, что в ее положении она не могла позволить себе влюбиться так, как влюбилась в Джона. Она боролась с этим чувством, но сдалась в тот момент, когда он постучал в ее дверь.

Теперь он даже не мог смотреть на нее.

Ты моя королева.

Ничто этого не изменит.

И они моя семья .

Он не нашел более жестоких слов и менее подходящего времени, чтобы разорвать то, что у них было. И все же она не хотела отпускать это. Она не хотела отпускать его. Он не только тот мужчина, который дал ей то, чего, как она думала, у нее никогда не будет, но и он был для нее идеалом.

Возможно, в этом и была проблема: то, что она считала огромным состоянием, могло быть ее осуждением. Она не испытывала никаких проблем с тем, чтобы любить его, даже будучи сыном Рейегара, братом, которого она даже не знала и который был уже мертв, когда она родилась. У нее не было проблем с тем, чтобы править рядом с ним, позволяя ему руководить там, где у нее не было тех же навыков.

Но Дейенерис не была идиоткой. Все те качества, которые заставили ее так сильно его полюбить, были теми же, которые такие люди, как Варис, Тирион и Санса, использовали бы, чтобы вытащить ее из этой игры. Увидеть ее... ушедшей. Она сказала ему, но он не понял или не хочет понимать. Она умоляла его защитить ее, но он не смог.

Он этого не хотел.

Она положила руку на низ живота, моля о том, чтобы вся эта печаль, которую она чувствовала, не навредила жизни, которая росла внутри нее.

Чтобы защитить тебя, я должен защитить себя. А чтобы защитить себя, я должен покинуть Винтерфелл как можно скорее. Занять трон как можно скорее.

Она услышала, как позади нее открылась дверь, и ее сердце пропустило удар, потому что на секунду она представила, что это он, который наконец пришел искать ее. Однако разочарование затопило ее, как и все те другие ночи, когда это был не он.

Это была Миссандея, которая, увидев Дени в таком состоянии, побежала к ней на помощь.

«Дейенерис», - позвала она ее по имени, которое они использовали, когда были наедине. «Что происходит?»

Она считала само собой разумеющимся, что не придет этой ночью, и эта мысль ее совсем не беспокоила. Пережив то, что пережили они, Дейенерис почувствовала необычайное желание отправить Миссандею и Серого Червя оттуда. Но она не могла, хотя эта идея и была у нее в голове, она не хотела терять еще больше людей вокруг себя. Она чувствовала себя такой одинокой.

Чувствуя себя подавленной всем происходящим, Дейенерис рассказала ей все. Абсолютно все. Они обменивались языками, дотракийским, валирийским и гвискарийским, чтобы ввести в заблуждение любое блуждающее ухо. Миссандея обняла ее и попросила успокоиться, что все будет хорошо.

«Нам нужно убираться отсюда сейчас же», - умоляла она, как будто все было в ее руках, а не в ней самой; она была королевой, той, кто должна была защитить их всех. Однако она чувствовала себя беспомощной и с одним лишь желанием - защитить ребенка, которого она носила. «Я не могу здесь оставаться, больше. Мое состояние делает меня слабой, и если они увидят мою слабость, они уничтожат меня при первой же возможности».

Они.

Они. В своем сознании она начала бояться «их», хотя и не знала, кто они.

Они могли быть львами, как и волками. В любом случае, если ей пришлось стать драконом, чтобы защитить ту жизнь, что была у нее внутри, то Дейенерис решила, что она станет драконом.

Выражение лица Миссандеи стало обеспокоенным.

«Могу ли я предложить тебе кое-что, Дейенерис?» - спросила она разрешения, хотя ей не пришлось дожидаться ответа Дейенерис. «Если Вестерос не делает тебя счастливой, а Джон Сноу не достоин твоей привязанности, почему бы нам не поискать другое место?»

Услышать это прямое заявление из уст кого-то другого было для нее нелепо унизительно; она влюбилась в того, кто не может любить ее в ответ. Ее поиски в Вестеросе почти обречены. В основном из-за него.

Слова Миссендеи были добрыми, но, несомненно, жестокими для разбитого сердца Дени.

И все же Джон дал ей то, что она считала давно утерянным, и именно поэтому она решила поверить, что была более веская причина для их встречи, для того, чтобы они вместе сражались за жизнь, создавая при этом жизнь.

В этот момент Дени поняла, что все, что у нее сейчас есть, - это ее судьба. Как можно чувствовать себя униженной вопросами наследования, когда именно она породила драконов из камня? Конечно, Джон насмехался над самой смертью, и именно поэтому она не хочет видеть его своим противником; он мог бы стать ее спутником в этом путешествии.

Это был не Джон, наследник Железного Трона, и это была уже не она. Это был их ребенок.

Вспышка надежды зародилась в ее груди.

«У меня есть долг, и я должна его исполнить», - ответила она, уверенная в своих размышлениях. Она сжала руку Миссандеи и улыбнулась, благодарная за ее привязанность и участие. «Я обещаю тебе, что если бы на мне не было этого бремени, я бы отправилась в Наат с тобой и Серым Червем».

Лицо ее подруги помертвело от этого заявления. Она не ожидала, что Дейенерис узнает об их планах.

«Не волнуйся, Миссандея. Я всегда говорила тебе, что ты вольна поступать, как захочешь», - успокоила ее Дени.

«Я не хочу оставлять тебя одну», - голос Миссандеи сорвался. «Пожалуйста, подумай о том, о чем мы говорили».

Но Дейенерис этого не сделала. Поскольку она верила, что не останется одна, она добровольно выбрала веру во взаимность и преданность Джона. Ее собственная кровь и отец ее ребенка, в конце концов.

И она сделала неправильный выбор. Потому что его не было рядом, когда умер Рейегаль, когда Миссандея лишилась головы, и когда паук отравил ее еду ядом, убив их ребенка.

В конце концов он оставил ее одну, и она умерла от его руки.

********
Когда крылья Миссандериса, Серокрылой, Даариона и Джориона подкосились от усталости, они бросились куда-то в эту странную дали и позволили снегу погребти их тела.

Может, это все. Мы замерзнем, и когда-нибудь они найдут нас такими , подумала она. Когда зима станет летом .

Драконы - это огонь, воплощенный во плоти, поэтому она не беспокоится о том, как плохо им приходится. Оцепенение, которое она испытывает, кажется, влияет на них так, как будто они - корни больного ствола, которым она является. Она отчаянно хочет почувствовать что-то большее, чем пустоту внутри себя, но ничего не получается. И пустота ее даже не беспокоит. Это просто пустота.

Ей должно было бы надоесть снова и снова переживать одно и то же, однако на этот раз она решает, что не хочет придавать этому слишком большого значения.

Чего еще она могла ожидать? Она всегда знала, что Старки стали причиной ее гибели: Санса с ее злобой, Брандон с его молчанием и скрытыми намерениями, если что-то в этом мальчике все еще было от Брана, Арья с ее непреклонной подозрительностью, хотя она ничего им не сделала, и Джон, ну, Джон с его слабостью.

Дважды она попадала в ловушку, веря, что в этой истине, которая их поглощает, возможно примирение. Так же, как огонь и лед уничтожали друг друга, как зима никогда не станет летом, а лето зимой, так и не было возможности примирения. Тот первоначальный обман, который Дейенерис добровольно приняла еще до того, как узнала о происхождении Джона, когда она согласилась любить его как бастарда Старков.

Она любила его так сильно, что он погубил ее, она ненавидела его так сильно, что не потрудилась сказать ему правду, которая, возможно, погубила его.

Теперь она ничего не чувствует.

После разрушения ничего не осталось.

Пустота в ее груди, которую она приняла как некую жизненно важную часть своего тела, исчезла. Исчезла, как и все, за что она когда-либо пыталась ухватиться.

Дейенерис вздыхает, стряхивая снег со своего испорченного свадебного платья, и согревает ткань собственным теплом, чтобы высушить ее. Пока она это делала, детеныши просыпаются и начинают учуивать добычу. В отличие от нее, им нужно есть, они живые существа.

Пока она ждала, пока они восстановят свою энергию, она сидела на скалах посреди белой пустоши и размышляла о своих следующих действиях. Она не может вернуться к Джону, это очевидно. Она больше не может выносить его вид. Это чувство, пережитое давным-давно, когда она недавно очнулась от смерти; отчужденность, которая даже не позволяла ей отдать должное своей собственной жизни и жизни своей дочери. В этот момент он заставил ее почувствовать целый спектр эмоций, от слепой любви до фундаментальной ненависти. И она устала колебаться в этом спектре чувств. Для нее этого достаточно.

Но она не закончила с Сансой. Дейенерис уверена, что она не покинет континент, пока ее голова не будет оторвана от тела. Она пошлет Серого Червя, чтобы убедиться, что это произойдет.

Тогда она останется в каком-нибудь отдаленном месте, пока не придет ее время, может быть, она даже найдет Кинвару и заставит ее вести ее к ее цели. Все, чего хотела Дейенерис, это вернуться к порогу. У нее больше нет причин жить.

Джорион поднимает голову туда, где она находится, в его глазах вопрос. Поскольку она доверяет обещанию Куэйты, Дейенерис не уделила достаточно внимания тому, что случится с ними, если она уйдет. Она извиняется, гладя его морду, не в силах найти ответ сейчас. Она хотела, чтобы они были свободны.

За детенышей она заметила рельеф далекой фигуры на горизонте, которую она раньше не видела. Она прищурилась, чтобы лучше рассмотреть, но это трудно из-за всего расстояния. Затем что-то засияло, привлекая ее внимание как приглашение. Как и в другие разы, Дейенерис повинуется зову необычного сигнала и, дождавшись, пока драконы насытятся, ведет их в том направлении.

Это замок, погребенный между черными камнями и заснеженными горами, не такой огромный, как другие крепости в мире людей, но определенно необычный, учитывая условия, в которых он расположен.

Возможно ли, чтобы внутри жили люди? Дейенерис была свидетельницей многих странностей, ее бы совсем не удивило, если бы в этом месте невыносимого для обычного человека холода действительно жили люди.

В этот момент драконы почувствовали себя неуютно, поэтому она позволила им улететь, а сама отправилась на поиски того, что обнаружила.

Требуется время, чтобы найти вход. Она идет дальше, пересекает мост и замерзший водопад, от навязчивого воспоминания о котором у нее заболела грудь.

Что ты будешь делать прямо сейчас , думает она, продолжая двигаться вперед. Что ты должен чувствовать прямо сейчас? Поймешь ли ты наконец, насколько сильна моя боль, Джон? Поймешь ли ты уже, как невозможно было любить тебя так, как я любила тебя когда-то? Дейенерис задает все эти вопросы и содрогается от сумятицы в голове, но ее глаза слишком сухие, чтобы пролить хоть слезу.

В глубине души она начинает рассуждать о том, что не должна была быть такой грубой, хотя это было ее полное право. А что, если бы он совершил какой-то безумный поступок? И если бы он навредил себе? Она все еще не хочет причинять ему боль, хотя она перешла черту, сжегши его. Упрямая часть ее все еще заботилась о нем. Возможно, было понимание того, что это была не злоба, а слабость; несокрушимая предрасположенность к правым и к Старкам, которую она никогда не сможет компенсировать.

Так было в первый раз, и так будет и дальше. Скоро от Старков останется только Винтерфелл, и то, если она не уничтожит и их замок.

Дейенерис помнит, что она сказала ему, что Санса знает о ее ребенке. В любом случае, она устала верить в Джона, поэтому она не будет терять времени, ожидая, когда он проявит инициативу.

Она находит вход с одной стороны, через коридор, настолько темный, что ей приходится помогать себе собственным огнем, чтобы войти, снег тает, превращаясь в громоподобные капли на ее пути. Дейенерис почти спотыкается на некоторых ступеньках, поэтому она спускается так медленно и осторожно, как только может. Это подземная крепость, заключает она.

Она достигает основания замка, или того, что она предполагает, и ему больше не нужен ее огонь, чтобы загореться. На потолке есть странное зеленое фосфоресцирование, которое освещает пространство. Кажется, она находится внутри огромной пещеры, стены которой покрыты мертвой и замерзшей растительностью, а также парой водных источников в том же состоянии. Ее ботинки снова начинают намокать, и идти становится неудобно.

Затем она замечает круг, образованный ледяными пиками, торчащими из снега, почти как камни, которыми владеют ритуалисты из отдаленных общин Валирии.

Дейенерис вздрагивает от звука приближающихся шагов. Из ниоткуда появляется фигура в капюшоне, высокая и худая, и если она хорошо присматривалась, вместо лица вспыхивает красное. На ней полностью черный костюм и плащ того же тона, судя по холоду, который их окружал.

«Я ждал тебя много лет», - объявляет его мужской голос. Она отступает.

«Кто ты?» - задумчиво спрашивает Дейенерис.

Мужчина откидывает капюшон, и первое, что она замечает, - платиновые белые волосы, как у нее, поцелованные смертью, как сказали бы некоторые. Его лицо чудовищно, но не невыносимо для нее, которая видела и худшее. У него такая белая кожа, что Дейенерис поклялась бы, что с другой стороны она прозрачна. Однако багровое пятно, похожее на красное вино, портит его бледное лицо, а самая жуткая деталь - отсутствующий глаз.

Кровавый Ворон .

«Бринден», - отвечает он, медленно подходя ближе. «Бринден Риверс».

*******
Дейенерис вспоминает, что Визерис очень кратко говорил о нем и его участии в восстаниях Блэкфайра. Только когда в ее дни в Красном Храме Кинвара туманно объяснила о его существовании, она обратила настоящее внимание на его личность.

«Это невозможно», - отрицает она, качая головой. «Он умер».

Он останавливается перед ней, около одного из ледяных пиков, которые ее окружают. Подойдя ближе, он казался еще более чудовищным.

«Ты тоже умер», - отвечает Бринден. «Но это правда. В отличие от тебя, я не вернулся. Я просто никуда не уходил».

«Он прав» , - думает Дейенерис, хотя она больше не уверена, что реально, а что нет.

Возможно, осознавая ее замешательство, тот, кто утверждает, что он Кроворон, обходит пики и подходит к Дейенерис. Она не может определить его возраст, он не кажется молодым, но и увядшее и иссохшее тело, которое она надеялась найти по рассказам Кинвары, тоже не выглядит.

«Что это за место?» - спрашивает она, глядя на флуоресцентный потолок. Он следует за ее взглядом.

«Ледяной замок. Здесь жили Король Ночи и его армия», - рассказывает он, и Дейенерис содрогается при воспоминании об этих существах.

«Жили?» - вот что она на самом деле хотела узнать: как им положено жить.

«Это были живые существа, Дейенерис».

«А что ты здесь делаешь?»

«Я живу здесь и сейчас», - говорит он с траурным настроением, словно это скорее приговор. «Моя сущность освободилась, когда был найден более необычный ум».

Разум. Магия разума - так Кинвара называла то, что Ворон делал со своими гостями.

«Тебя послал Р'глор?»

«Я не видел Р'глора много лет, но в последний раз он сказал мне подождать, потому что один из последних Таргариенов придет искать меня».

Дейенерис озадаченно моргает.

«Я не пришёл по вашим запросам».

Он просто кивает.

«Но вы хотите ответов, и я единственный, кто вам их даст».

Ответы.

Она ищет это, подумала Дейенерис. Скорее сигналы - вот что ей нужно.

Однако она привлекла ее сюда блеском своих глаз, она это исправила. Дени не могла не чувствовать разочарования от того, что ее принял не Р'глор.

Кровавый Ворон начинает двигаться в другой угол, это похоже на альтернативный выход, но он также подсвечен странным фосфоресцирующим свечением.

«Куда ты идешь?» - спрашивает она, следуя за ним и покидая круг ледяных вершин.

«Я показываю тебе путь, Дейенерис Бурерожденная», - говорит он ей, не оборачиваясь. «Однако ты должна знать, что за исследование прошлого приходится платить цену».

Затем она останавливается, вспоминая слова Кинвары. Только жертва платит за победу. Только смерть платит за жизнь. Она не хочет снова недооценивать цену магии.

"Куда мне идти? Зачем путешествовать в прошлое? Я уже видела прошлое в огне", - бормочет она, словно ощущая ледяное ощущение этого места. На самом деле, она хотела отправиться в прошлое. Дейенерис вернется именно в тот момент, когда ее дети, Джорах, Миссандея и все остальные будут с ней в безопасности.

«Видеть - это не то же самое, что путешествовать, Дейенерис. Когда мы пересечем этот вход, мы проведем там пару часов, но время не однородно, здесь это могут быть годы, месяцы, может быть, всего пара дней, оно никогда не будет прежним».

Дейенерис вспоминает, как они нашли Джона в Доме Бессмертных, где фарсовая магия Колдунов заставила Джона поверить, что он провел в ловушке всего несколько минут, хотя на самом деле он отсутствовал три дня.

Она оказалась в дихотомии, потому что наконец-то получила послание от красного бога, которое могло бы направить ее к ее так называемой цели. Но уверена ли она, что оставит время на произвол судьбы?

Кровавый Ворон не ждет ее, когда она пересекает выход.

Дейенерис решает двигаться вперед.

**********
Первое, что делает Кровавый Ворон, - вручает ей маску. Когда Дейенерис спрашивает, для чего они им нужны, он просто отвечает: «Ты помнишь, что случилось с твоими глазами, когда ты увидела Р'глора без маски Куэйты?»

Дейенерис быстро прикладывает предмет к лицу.

Они продвигаются через пространство, не очень понятное для ее понимания, но это как идти сквозь пустоту и в то же время ненадолго сосредотачиваться на небольших объектах, которые ее память связывает с вещами, которые она видела в мире людей. Стол, круг, движущиеся фигуры, пересекающие их сбоку, но игнорирующие их и т. д. Для Дейенерис это порой непостижимо.

«Что мы увидим?» - спрашивает она с тревогой, и ее голос становится тише благодаря маске.

«Начало», - отвечает Бринден.

Она надеется, что он не имеет в виду начало времен, потому что ей это совершенно неинтересно.

Затем она видит что-то вроде огней, движущихся по кругу, хотя иногда она моргает и видит лица, которые она просто не может описать словами. Некоторые из них прекрасны, в ней пробуждается чувство настоящего спокойствия. Другие, не так много, здравомыслие, которое не заставляет ее чувствовать себя более чем опустошенной, а есть и такие, которые невыносимы, которые переходят в ужасные ощущения.

«Они знают, что мы здесь, но не будут вмешиваться, это их правило», - предупреждает Бринден. «Хотя, если ваша воля нестабильна, они могут убедить вас исполнить их волю».

Дейенерис не поняла, что он имел в виду, но когда она поймала то же лицо, которое видела в башне Кварта, и которое успокоило ее агонию своими объятиями, она поняла, что они столкнулись с Р'глором.

«Даже если ты позовешь его, он проигнорирует тебя», - спешит Бринден, чтобы остановить желание прыгнуть в красного бога, как его называли ритуалисты в мире людей. Дейенерис не знает, откуда они взяли такое имя, поскольку она не связывает Р'глора с этим цветом, она не может связать его ни с чем, что знают ее человеческие глаза. «Р'глор - сильнейший из них всех, но он также самый строгий, когда дело касается правил. Если бы он захотел, он мог бы выиграть игру, но всегда выбирал следовать правилам. Для него время - это трепет колибри».

«Вы не поймете, что они говорят, звуки, которые они производят, находятся вне нашего досягаемости. Теперь они поделятся с вами своими мыслями, и вам придется быть внимательными. Это произошло или происходит, когда они играют в первый раз. Р'глор говорит своим детям создавать истории, потому что так живут люди. Даже если вы пришли из мира людей, ваш мир не единственный. Есть миры, которые даже не знают о существовании этих других, где боги передали мир в руки людей, чтобы сделать его таким, каким они хотели. В любом случае, результат всегда один и тот же. Создается великий хаос, который кладет конец истории, пока она не начнется снова».

Дейенерис внимательно слушает, но продолжает думать, что это не то, что она хочет знать. Ей не нужна эта информация, ее интересуют боги лишь в той мере, в какой они могут дать ей то, что она хочет: ее порог.

На ум приходит огонь . Она - огонь, повторяет он.

Посетитель.

Странный.

Воин.

Огонь.

«Они вас почувствовали», - отмечает Бринден.

Дейенерис тоже может их чувствовать, как маленькие мысли и шепоты в ее разуме. Количество ощущений ошеломляет, и она способна отстраниться оттуда.

«Так были созданы первые истории, в их руках. Некоторые из них лучше других, некоторые больше других, но они всегда должны соблюдать правила. Они не вмешиваются, за исключением случаев, когда используют воинов, таких как вы. Истина никогда не должна использоваться как элемент хаоса. И самое главное, победи или умри. Никогда и то и другое одновременно, как это случилось с вами».

Дейенерис хотела бы сказать ему, что это не поддается ее контролю, но он не это имел в виду.

Изменяющиеся ощущения начали вызывать чувство ужасного отчаяния, вплоть до того, что ей захотелось оторвать голову от тела и покончить с собой.

«Пора двигаться, Дейенерис Бурерожденная», - говорит ей Бринден, уводя ее прочь от злых, странных желаний.

Она следует за ним, но прежде чем они уходят, она слышит насмешливый смех, который шепчет:

"Порог."

Если я оглянусь назад, я потеряюсь.

**********
Следующее место, по которому они бродят, менее запутанно, чем предыдущее. Это своего рода храм с бесконечными стенами, которые, кажется, никогда не найдут крыши. Дейенерис понимает, что это круг, семь колонн окружают их.

«Вот здесь и начинается конфликт», - говорит Бринден.

Перед ними появляются две фигуры, и Дейенерис знает, что одна из них - Р'глор. Другой силуэт узнает ее, это тот, кто смеялся над ней в том другом месте всего несколько мгновений назад. Что-то подсказывает ей, что существо осознает все, что происходит.

«Причина, по которой они не могут манипулировать правдой, заключается в том, что они знают все», - объясняет Бринден, вздыхая. «Однако у Р'глора был любимый сын».

Знания достигают Дейенерис без необходимости спрашивать Кровавого Ворона, что происходит. Р'глор знал, что его сын будет таким же могущественным, как и он сам, и именно поэтому он запер его Семью Заклинаниями, чтобы держать его под контролем. Несмотря на это, они ценили друг друга, и Рэйвен восхищался мудростью и силой своего отца. Рэйвен был лучшим создателем историй. Он создал настолько сложный сюжет, что сам Р'глор попытал счастья и победил его; то есть, оставив историю без разрешения, отчасти потому, что это заставило создателя пересмотреть свою работу, а с другой стороны, напомнить детям Р'глора, что он всегда контролировал ситуацию. Рэйвен уважал это.

«Даруй мне Царство Людей», - потребовал Рэйвен, хотя они все еще были в хороших отношениях. «Они склонны к хаосу, и это наполняет меня радостью».

Р'глор наотрез отказался.

«Это не будет вечной радостью. Мы не его мучители, мы защитники его сути».

Это было единственное, о чем он просил отца, но Р'глор не мог удовлетворить требование Рейвена. Это задело гордость сущности, которая безуспешно пыталась действовать против него, только чтобы быть изгнанной Р'глором в Царство Людей, осужденной жить под Семью Заклинаниями.

Рейвен не мог простить Р'глора и его несправедливое наказание. Он продолжал время от времени использовать свою силу, рассказывая все заново.

Пока не настал момент, когда Рэйвен совершил нечто более чем ужасное.

********
«Наконец-то они могут сказать, что вернулись во времени, в Царство людей», - думает Дейенерис, поднимая руку, чтобы закрыть лицо, когда их накрывает снежная буря. У них больше нет масок.

«Где мы сейчас?» - кричит она, борясь со штормом. Темно, и луна не светит в облачном небе.

Бринден оборачивается, чтобы убедиться, что она следует за ним, в то время как его волосы развеваются назад, открывая отверстие, где раньше был глаз.

«Вы слышали о Долгой Ночи?»

Конечно, она слышала истории о почти мифологическом событии, которое для нее было бы не более чем историей о том, чего не было, потому что армия мертвых была реальностью. Дейенерис кивает, когда Кровавый Ворон достигает вершины холма, и приглашает ее присоединиться к нему, чтобы увидеть, что происходит внизу.

Дейенерис приходит к выводу, что они достигли первой Великой войны во время Долгой ночи.

Она не может не чувствовать холодок, пробегающий по ее телу, когда она вспоминает оживших мертвецов перед ней, когда мужчины начинают сражаться против них. Те, казалось, сражались так, словно это было частью их рутины.

«Пойдем», - говорит ей Бринден, и она следует за ним, пока они не оказываются в другой крепости, хотя и такой же темной и мрачной.

За сколько лет до Великой войны это произошло? - размышляет она, глядя на темное небо. Весь свет, который они могли дать, исходил от огня.

Вскоре она слышит голоса из комнаты и позволяет себе следовать за проводником, пока не входит туда и не встречает нескольких мужчин и женщин, собравшихся вокруг стола.

«При таком раскладе они доберутся до нас на юге. И как только они окажутся там, ничто не остановит их на пути на восток. Спасения нет. Мы должны признать, что мы не сможем выиграть эту войну».

В комнате царит атмосфера запустения, понимает Дейенерис. Это напоминает ей отчасти ту ночь в Винтерфелле, когда она могла чувствовать только это. Первую ночь из многих, когда она знала только страдания.

«Как мало веры у мужчин, когда она им больше всего нужна», - отвечает темноволосая женщина, лежащая на спине и смотрящая в одно из окон.

Дейенерис замирает, услышав этот голос.

Кинвара .

Красная женщина, которая отвела ее от порога, обернулась и, встав лицом к людям, встала на край стола рядом с мужчиной, который смотрел на нее с обожанием.

«Я думала, ты привезла с собой лучших людей Севера, любовь моя, а не кучку пищащих детей», - игриво жалуется Кинвара, опираясь на спинку стула, на котором сидит мужчина.

Мужчина переводит взгляд на товарищей.

«Это люди с Севера, любовь моя», - отвечает он с забавной ухмылкой. «Ты не знаешь людей крепче северян. Во многих отношениях».

Кинвара издала короткий саркастический смешок, в то время как остальные мужчины посмотрели на нее с отвращением.

Дейенерис смутно помнит слова Кинвары.

«У меня был сын. Он жил мало и никогда не видел восхода солнца. Он родился ночью и умер ночью. Это было другое время, великая тьма нависла над нашими головами. Долгая ночь, как называли ее некоторые. Каждый день этого заимствованного существования ее пламя наполняет мое сердце миром, потому что я знал, что это время наступит. День, который был обещан, тот, который был обещан».

Вот откуда она пришла , рассказывает Дейенерис. Мысль о том, чтобы прожить столько лет в ожидании исполнения своего предназначения, мучает ее. Теперь она понимает, почему Кинвара казалась такой далекой от реальности.

Когда Кинвара выходит из комнаты, Дейенерис следует за ней, игнорируя разговор в зале заседаний. Они поднимаются по каменным ступеням в спальню, пока она размышляет, слышит ли ее Кинвара, хотя это было бы невозможно, в этом прошлом она еще не жрица Р'глора. Дейенерис входит в комнату, наблюдая за движениями женщины, которая прислоняет голову к двери, когда закрывает ее в покорном жесте.

Неповторимый звук, издаваемый ребенком - младенцем, - ошеломляет их обоих, и они смотрят в ту сторону, откуда он доносится.

Кинвара берет на руки маленького ребенка, прижимает его к груди и смотрит на него с серьезным выражением лица, таким же, каким она всегда была в Красном храме.

Мужчина, которого она считала своим мужем, также входит в комнату, и при виде его жены и сына ее лицо озаряется улыбкой. За спиной он несет предмет, который вызывает чувство страха у Дейенерис.

«Скоро мы уедем», - объявляет он, на что она смотрит на него с болью и беспокойством.

«Ты наконец понял?» - спрашивает она, игнорируя его заявление.

Он смотрит в пол.

"Да."

«Хорошо», - отвечает Кинвара, целуя голову ребенка. «Это не понадобится, если только это не будет необходимо», - говорит она, направляясь к нему с просветленными глазами. Она никогда не видела ее такой человечной.

Дейенерис хочет предупредить ее не приближаться к нему, потому что у него за спиной оружие. Образ напоминает ей о том, как Джон заставил ее поверить, что она может быть рядом с ним, опасность, замаскированная под любовь. Однако, когда Кинвара оказывается в объятиях мужчины, она обхватывает его талию, чтобы поймать его руки и взять меч в свои руки.

«Не бойся, пока нет страха», - снова успокаивает она его, забирая меч, чтобы отложить его в сторону.

Кинвара продолжает целовать своего мужа, в то время как Дейенерис смотрит на Кровавого Ворона в замешательстве и выходит из комнаты. Она была уверена, что Кинвара будет убита.

Они снова спускаются по ступеням, направляясь в своего рода тронный зал. Она понимает, что они не в тот же день, хотя на улице все еще темно. Движения больше, чем в предыдущем событии, солдаты приходят и уходят повсюду, как будто должно было произойти что-то серьезное.

Кинвара входит в тронный зал с плачущим ребенком на руках и мечом мужа по другую сторону. За ней стоит ее муж, на лице у него уныние.

«Закройте двери и оставьте нас в покое», - приказывает Кинвара стражникам, и Дейенерис узнает в ее голосе жрицу. Требовательный и решительный. «Это должно быть быстро, он идет с ними», - говорит она, оставляя ребенка на полу. Дейенерис чувствует желание взять его на руки, чтобы успокоить. «Это должно быть сейчас, Азор!»

Дейенерис начинает понимать ситуацию и паникует.

«Нисса, пожалуйста», - умоляет мужчина, слабо держа меч. Его лицо искажено выражением глубокого отчаяния, столь знакомого Дейенерис.

Кинвара, или Нисса, потому что Дейенерис больше не знает, кто она, подходит к мужчине и снова целует его в губы, чтобы успокоить его. «Он все равно не выживет», - шепчет она, «ты же знаешь, что другого выхода нет. Делай это быстро, он холодный».

Дейенерис прикрывает приглушенный стон рукой, наблюдая, как мужчина, побежденный, приближается к своему отпрыску, поднимая меч прямо в центр своей маленькой груди, а его слезящиеся глаза смотрят в темный потолок. Его крик прекращается, когда меч вонзается в него.

Кинвара отворачивается, чтобы не видеть, что произошло. Одинокая слеза падает по ее щеке, когда ее муж вынимает меч из крошечного тела, теперь уже раздробленного, падая в сторону вместе с рукой.

«Значит, ты всегда была чудовищем, Кинвара», - бормочет Дейенерис среди рыданий.

«Это не она, - объясняет Бринден. - Это дело рук Ворона».

Дейенерис хочет спросить его, что он имеет в виду, когда шаги Кинвары снова отвлекают ее на образ Азора Ахая и Ниссы Ниссы. Двое родителей, которые только что совершили преступление против собственного ребенка.

«Я не понимаю», - говорит Кинвара, глядя не на своего изуродованного ребенка, а на меч, запятнанный ее кровью. «Это должно было сработать, это должно было загореться!»

Азор выходит из своего жалкого состояния, его лицо трансформируется в жест чистой ненависти и возмущения. Он также смотрит на меч, чтобы до конца понять, что не произошло того, что должно было произойти.

Кинвара кладет руку на живот, когда осознает ошибку и ужас, которые они совершили. Она наклоняется, чтобы прикрыть тело ребенка; такой тупой образ их последней надежды исчез.

Азор нависает над ее карликовой фигурой, и она поражена, хотя и понимает, что произойдет, как будто она видит это в его глазах, а не в мече, который он сжимает в своей руке. Глубоко дыша, она поворачивается к нему, все еще стоя на коленях на полу, и распахивает мантию, которая покрывает ее тело, чтобы обнажить свою голую грудь.

«Просто помни, что я с тобой до конца», - говорит ему Кинвара, в то время как Азор поднимает свой меч и направляет его ей в грудь. Это импульсивное движение, недостаточно продуманное, потому что даже он удивляется, когда меч вспыхивает, выходя из груди Ниссы-Ниссы.

«Он никогда никому не рассказывал, что там произошло», - продолжает Бринден, когда Дейенерис отходит от тревожного образа. «Он позволял историям упоминать себя, но никогда - ребенка. В то время было нормой, что родители спасали своих детей, прекращая их страдания».

«Я не понимаю, - жалуется Дейенерис, - почему они хотели принести в жертву ребенка?»

«Рейвен заставил ее поверить в пророчество о великой жертве, которая необходима, чтобы положить конец тьме мира. Остальную часть истории вы уже знаете, но это был момент, когда Р'глор потерял контроль над Рейвен. Манипулируя правдой по своему усмотрению, он натравливал людей друг на друга. Семью на семью. Он создавал хаос из развлечения».

«После этого Кинвара стала первой любовью Р'глора. Чувство вины за то, что ею манипулировали, заставило ее принять наказание - жить, не обретя вечного покоя. По крайней мере, до сих пор».

Дейенерис наблюдает, как Р'глор, теперь надевший маску Куэйты, воскрешает Ниссу Ниссу, которая стала Кинварой.

*********
Они снова встречаются на Севере, на этот раз на Стене. Бринден испускает выдох истощения, как будто он не очень рад приехать на этот раз. Дейенерис снова следует по его стопам.

«Очевидно, что Р'глор не мог позволить Рейвену продолжать создавать хаос, чтобы подпитывать его развлечения. Он был изолирован по ту сторону Стены», - Бринден кажется все более подавленным, когда они продолжают: «Он больше не должен был пересекать ее».

Дейенерис знает кое-что об этой части истории благодаря информации, предоставленной в Красном Храме. Как и Брандон-строитель, существование Джона является результатом соглашения между Р'глором и Рейвеном о сохранении равновесия их магии. Пока был страж Царства Людей, это было бы безопасно. Так что эта угроза из льда или пламени.

«Может быть, я слишком многого требовала от осужденного, чтобы обеспечить ему благо» , - говорит она сама, когда они появляются на вершине Стены.

«Что ты обо мне знаешь?» - спрашивает Бринден.

Оба останавливают свой путь.

"Что?"

«Какую историю вы обо мне слышали?»

Внезапно она понимает, что то, что они сейчас увидят, связано с его прошлым. Дейенерис не верит, что его волнует, что она о нем думает, но что, как и в других случаях, в человеке была некоторая неуверенность в себе, когда ему приходилось пересматривать свое прошлое.

«Бастард Эйгона IV. Рыцарь Семи Королевств. Мастер Шепотов и Десница Короля Двух Королей. Сторонник Таргариенов во время восстания Блэкфайра. Убийца Родичей. Твоя история впечатляет».

«Лорд-командующий Ночного Дозора», - он разворачивается и идет своей дорогой. «Я прожил столько жизней, сколько мне было позволено, и ни одна из них не показалась мне достаточной в момент истины».

Кровавый Ворон этого времени старше, чем тот, кто рядом с ней. Его выбирают Лордом-Командующим. Дейенерис также узнает там молодого человека в костюме своего Мастера, похожего на его двоюродного деда Эймона. Джон рассказал ей о нем.

«Я восхищался Эймоном. Не только из-за его интеллекта, но и потому, что он был хорошим человеком, он был бы великим королем. Он был тем, в ком нуждались королевства, но не тем, чего они заслуживали. Я научился любить его как брата», - его взгляд темнеет. «А потом я научился ненавидеть его как врага».

Дейенерис не понимает, пока не появляется образ Брайдена, встречающего вдалеке, в заколдованном лесу, прекрасную женщину со светлыми волосами.

«Ты привел компанию?» - игриво спросила она его, наблюдая за Эймоном позади него. Она не знает, как они оказались в отчужденной хижине в глубине заколдованного леса.

«Я обещаю вам, он будет только наблюдать», - ответил Бринден тем же тоном.

Но этого не произошло. Вскоре Эймон понял, почему его лорд-командующий был готов оставить все ради этой женщины, и не только из-за ее физической привлекательности. Обычные визиты стали бегством для молодого Эймона, который увлекся Широй Систар, не понимая, что даже если она примет его в свою постель, она все еще будет такой же свободной, как в день своего рождения.

«Я всегда знал, что она не принадлежит мне, как мне бы хотелось», - признается Бринден рядом с Дейенерис. «Я принял это условие, даже если оно причиняет боль. Эймон был молод, и Шира воспользовалась его невинностью. Даже мудрейший из людей может поддаться желанию неизвестного».

Дейенерис продолжает слушать и наблюдать.

«Шиера объявила нам той зимой, что будет ребенок. Я с самого начала знал, что это не может быть мой ребенок, мы были вместе почти всю жизнь, и было слишком поздно, чтобы что-то подобное случилось с нами», - пока Кровавый Ворон объяснял, Дейенерис продолжала наблюдать за чередой образов, проносящихся перед ее глазами. «Я сказал Эймону, что это его, потому что знал, что это сделает его счастливым. И потому что он этого хотел...» - он делает паузу, чтобы с болью обдумать свое прошлое, «я решил отойти в сторону и позволить ему на некоторое время поверить, что Шиера принадлежит ему».

«Прошло некоторое время, и я услышал, что родился ребенок. Мальчик. Эймон хотел покинуть Ночной Дозор, чтобы жениться на Шиере, и вот тогда мне пришлось вмешаться, чтобы дать ему понять, что это никогда не будет возможно. Он обвинил меня в том, что я притворщица, пытающаяся манипулировать им, чтобы увести его от Шиеры. Он был уверен, что она выбрала его. Но Шиера была Шиерой. Мне пришлось подойти к ней, чтобы убедить ее сказать ему правду, чтобы помешать Эймону сделать то, о чем он всегда будет жалеть».

«Я пошел, и вот что я нашел...» Бринден останавливается, ошеломленный. «Шиера была поддалась нашептываниям Ворона, убедившего ее, что ее сын станет отцом расы мерзких существ, которые поглотят мир в новой долгой ночи».

Внутри каюты они замечают, что Шайера нервно ходит из стороны в сторону с кинжалом в руке. Мальчик плачет, как сын Кинвары, на холодной земле крепости. Дейенерис боится, что худшее снова наступит.

«Брайден, помоги мне с этим, пожалуйста. Ты же знаешь, я никогда не ошибалась, поверь мне», - умоляет Шиера, подходя, чтобы обнять его. «Мы сможем сделать это вместе. Я обещаю тебе, что когда это будет сделано, я буду твоей. Только твоей. Посмотри на меня. Мы сможем сделать это вместе. Будь со мной».

«Я не хотела этого делать, я не могла», - говорит Бринден рядом с ней. «Я совершала ужасные вещи в своей жизни, но этот ребенок был от Эймона... или, может быть, он был моим. Именно эти сомнения заставили меня совершить серьезную ошибку».

«Я люблю тебя», - признался прошлый Бринден с болью, приблизив свое лицо и столкнувшись губами с ее в поцелуе, которого оказалось достаточно, чтобы она сдалась и впервые за несколько недель почувствовала покой. Сердце Дейенерис замирает, потому что она понимает ее.

И она знает, что произойдет.

Когда Бринден вонзает нож, но не в ребенка, а в Шайеру, для Дейенерис этого оказывается достаточно.

Выйдя из хижины с чувством отвращения, Дейенерис старается как можно дальше отстраниться от того, что она только что увидела.

Та же история. Отчаявшаяся женщина, мужчина с ужасной задачей и ребенок. Это была та же чертова история. И много лет спустя она повторится с Дейенерис и Джоном. Все, чтобы накормить радость существа, которое даже не понимало их.

Кровавый Ворон из прошлого уносит тело Шиеры как можно дальше, так, что его больше никто не видит, и слышны только крики ребенка.

«Женщина-одичалая обнаружила ребенка истощенным и переохлажденным некоторое время спустя», - объясняет Бринден. «Эмон вернулся всего через несколько дней, но не нашел ничего, кроме пустоты и отсутствия, с которыми ему пришлось смириться навсегда».

«Ты убил ее!» - кричит на него Дейенерис. «Она любила тебя, она доверяла, а ты убил ее».

Он не утруждает себя защитой.

Когда она думает, что вещи останутся там, они появляются перед прошлым Кровавым Вороном, погребенным под снегом. Маленькая фигурка приближается, чтобы осмотреть тело.

Дитя леса.

Два.

Три.

Они его подбирают и уносят.

«Что они с тобой сделали?»

«То, что я заслужил», - грустно отвечает он.

Дейенерис наблюдает, как дети относят тело в ледяной замок.

«Ты был мертв», - заключает она, хотя это прозвучало как вопрос.

"Почти."

Один из детей приближается с черным кинжалом в руке, и Дейенерис понимает, что это драконье стекло.

«Что они собираются с тобой сделать?»

Затем синеватое тело оживает, но не совсем. По всему телу начинают проявляться странные уродства.

Дейенерис издает сдавленный стон, когда фигура встает и пытается задушить одного из детей.

Король Ночи.

Они превратили его в Короля Ночи.

«Нет, нет, нет», - говорит Дейенерис. «Король Ночи был древним существом, он был в Долгой Ночи...»

«Дейенерис!» - кричит он впервые за все время, что они были вместе. «Кто убедил Ниссу убить ребенка? Кто убедил Шиеру убить своего ребенка? Не было никакого гребаного Короля Ночи. Он - еще одно творение Рейвена, чтобы играть в его игру. Чтобы рассказать его историю. Сначала он использовал человека, а во второй раз...»

Он предоставил ей возможность додумать остальную часть этой идеи самостоятельно.

«Ты», - говорит она, - «Он использовал тебя».

********
Сейчас они идут по улицам Королевской Гавани, спустя несколько лет после того, как она начала свою новую кампанию в Эссосе. Крестьяне бежали из Королевской Гавани, узнав, что Дейенерис Таргариен все еще жива, поэтому она знает, что такое время.

В Красном Замке совет во главе с Тирионом просит Брана найти решение этой проблемы, но тот не отступает.

«Ваша светлость!» - кричит Тирион, чтобы привлечь его внимание. «Вы слушаете что-нибудь из того, что мы говорим?»

«Она вернется, несмотря ни на что», - отвечает Бран своим монотонным голосом. «Но ты и несколько других здесь не увидят, как она это сделает».

Они остаются безмолвными от его слов, но когда он фокусирует свои белые глаза на Дейенерис, он лукаво улыбается, осознавая ее присутствие здесь.

В ночь атаки Железнорожденных город снова горит, но ее больше нет в небе с Дрогоном. Как однажды заметила Яра, их преимуществом было то, что город был почти пуст, когда они прибыли. Дейенерис игнорирует побег Тириона, чтобы сосредоточиться на том, как поймали Ворона.

Красный замок пришвартован у Железнорожденных, и Дейенерис замирает, когда узнает, кто ими управляет.

Писец Сансы.

«Он использует стеклянный глаз. Нужно быть очень близко, чтобы заметить это», - предупредила ее Яра, и они были идиотами, если поверили, что другой мужчина - Виктарион. Тот же, что сопровождает его как правая рука.

«Этого не может быть», - шепчет она, следуя за ним. «Все это время он был в Винтерфелле, получая нашу информацию».

«И это еще не все», - добавляет Бладрейвен.

Тогда все становится понятным. Путаница с письмами. Ее печать на письме Бриенны, которое было адресовано Сансе. Правда, измененная по прихоти этого человека.

Ужас Дейенерис не заканчивается даже тогда, когда Виктарион появляется перед Браном, чтобы убить его, вместо этого они оба улыбаются друг другу.

«Очень хорошо», - поздравляет его Бран. «Я рад, что ты получил сообщение, Вороний Глаз».

Виктарион, или писец, как она его знала, идет к тому, что раньше было Браном Старком.

«Мои люди сказали мне, что на востоке мой противник набирает силу, - говорит он серьезным и обеспокоенным голосом. - Я послужил вам так, как вы просили. Я хочу, чтобы мой хаос послужил вам лучше».

«Не торопись», - предупреждает его Рэйвен. «Она не станет твоим противником, пока ты не будешь достоин. А пока продолжай играть».

Виктарион кивает и направляется к своим людям.

Ворон начинает расширять корни дерева вокруг себя, заполняя ими комнату.

«Я рад, что ты видишь это своими глазами, Дейенерис Бурерожденная», - говорит он, исчезая среди ветвей. «Мы скоро встретимся».

Пытаясь подавить настоятельную потребность сжечь все, она понимает, что Виктарион был приманкой .

*********
Дейенерис сглатывает комок в горле, открыв вид перед собой, Джон лежит на каменистой земле, пытаясь смыть ее кровь со своих рук. Он отчаянно плачет, позволяя слезам капать на его руку и пытаясь убрать остатки ее тела. Он неудержимо рыдает, забившись в угол в темноте и спрятав голову между ног.

Прежде чем Дейенерис ощутит желание подойти к нему и утешить, она отступает, пока не натыкается на Бриндена.

«Почему здесь?» - спрашивает она, оборачиваясь. «Я уже была здесь раньше».

Она пытается сказать, что уже видела его в таком состоянии. Да, она знает, что он пожалел, это единственная причина, по которой она дала им второй шанс, и теперь она уверена, что больше не пойдет по этому тщетному пути.

«Зачем мне это видеть?»

Бринден смотрит на нее, но не отвечает, вместо этого он садится на каменную кровать, где Джон скоро ляжет, и ждет там несколько недель, пока Тирион не придет сказать ему, что он наконец-то свободный человек. Он может отправиться со своим народом на свой Север, где он встретит Вэл и влюбится в нее.

«У тебя есть выбор», - говорит он после минуты молчания. «Ты останешься с ним, пока он тебя не отпустит».

«Пока он меня не отпустит?» - спрашивает она, пораженная. «Он узнает о моем воскрешении года через два».

Кровавый Ворон пожимает плечами.

«Подождите», - говорит он и снова исчезает.

Дейенерис тут же пожалела, что не спросила его, что он имел в виду под выбором. Она вздыхает и просто принимает, как всегда.

Сначала Дейенерис отстраняется от его образа, она все равно его не видит. Его плач раздражает.

Ничего не происходит в течение нескольких дней, в течение которых Джон ищет и ищет способы покончить с собой. Сначала он бьется головой о стену, пока охранники, ведомые Серым Червем, не связывают его, чтобы он не продолжал причинять себе вред.

Она вспоминает его головную боль .

Серый Червь жестоко издевается над ним, пытает его словами, которые даже Дейенерис не может вынести.

«Каково это - находиться здесь, пока черви поедают ее тело? Королева теперь одна из мертвых, с которыми мы сражаемся. Женщина, которую ты любишь, - труп».

И это было правдой, и она отчасти сделала то же самое, когда показала ему свое тело, когда воскресла. Она хотела, чтобы он физически осознал, что он сделал. Ты хотел продолжить свою жизнь? Сделай это, но сначала осознай, где я был, пока ты наслаждался жизнью, которую моя смерть подарила тебе.

Ненависть. Это чистая ненависть. Серому Червю нечего было терять или выигрывать, в его сердце была только ненависть. Но Дейенерис любила его. Она все еще заботится о нем. Этот вид влияет на нее.

Позже он, похоже, выбирает голодание. И снова вмешивается Серый Червь, чтобы заставить его пить воду.

Дейенерис не осознает течения времени, как преимущества магии, которая перемещает ее с места на место, из момента в момент. Все кажется очень длинным сном. В какой-то момент его отпускают. Приходит Тирион, рассказывает ему о его предполагаемом приговоре на Стене, и Джон спрашивает, было ли то, что он сделал, правильным, потому что он так не считает.

По крайней мере, если бы вы были уверены в том, что сделали, было бы проще вас ненавидеть.

В мгновение ока они уже где-то в другом месте. В маленькой палатке, где Джон и Призрак едва помещаются, а она сворачивается у его головы, пока он дрожит во сне. Должно быть, это было тогда, когда он покинул Стену, чтобы последовать за свободным народом.

После пыток Серого Червя печальный звук, который издает Призрак при виде своего хозяина, трогает ее до слез. Она говорит себе, что это человеческий ответ на страдания любимого человека. Потому что она все еще заботится о нем, независимо от того, насколько сильно она все еще чувствует неприязнь.

Дейенерис поддается импульсу и гладит его волосы, пока он спит, и бормочет тихие крики во сне. Призрак лижет ее руку движением, и это застает ее врасплох.

Волк и она понимающе смотрят друг на друга; он видит ее.

Со временем Тормунд заставляет Джона есть и выходить из палатки, хотя большую часть времени он проводит в сне. Дейенерис наблюдает за всем издалека, иногда отвлекаясь от нетерпения от того, что приходится ждать так долго.

« Ты будешь с ним, пока он тебя не отпустит ». Сколько еще времени это значит? Она даже не уверена, сколько уже прошло.

Джон встречает Вэл, и Дейенерис видит его одержимость ею с самого начала. Но все равно странно, как он смотрит на нее с грустью, больше похоже на нее саму, размышляющую об этих воспоминаниях. Бывают моменты, когда он, кажется, даже ужасается, увидев ее, но он ничего не может с собой поделать.

В конце концов он узнает о ней. Он идет к Сансе, возвращается на Север за Стену, а затем оставляет свою новую жизнь, чтобы уединиться в той пещере. Часть ее страдает, потому что он не мог понять, что она не вернется, чтобы навредить ему. Она много раз пыталась убить его, но так и не смогла.

Как он так долго ни с кем не разговаривал? Она сбегала, чтобы побыть одна неделями, но Джон делал это лунами. Только он и Призрак, который время от времени наблюдал за ней, словно спрашивая, собирается ли она что-то сделать. Дейенерис чувствовала, что волк становится старше и слабее, и это также огорчало Джона.

Затем, однажды, он сидит перед одной из стен пещеры, когда он внезапно издает крик такой громкий, что они почти заставляют ее кричать на нее. Это мучительный крик, отчаянный и болезненный, он плачет так сильно, что она уверена, что он повредил горло. На самом деле, вскоре после этого он кашляет и плюется кровью.

Джон начинает рыдать. Дейенерис не понимает, что происходит. Она хотела бы спросить его, что его так мучает, сказать ему собрать свои вещи и уйти, что она не вернется, чтобы преследовать его.

Так он живет, пока Арья, его младшая сестра, не приходит искать его рядом с сиром Давосом. Как странно для нее думать, что они оба уже мертвы, когда Джон и Дейенерис должны быть тоже.

Как и Тормунд до них, они пытались вытащить его из ужасного положения.

Внезапно они оказываются в Винтерфелле, затем в Браавосе, затем в Волантисе и, наконец, в Валирии. Джон никогда не позволяет ей уйти.

Со стороны его трудно не пожалеть. Его попытки найти мир посреди конфликта в мире и с самим собой, желание нормальности, которая никогда не наступит. Внезапно Дейенерис не чувствует себя такой одинокой в ​​этом чувстве; Желание двигаться дальше, оглядываясь назад. Хотя Джон, казалось, был больше увлечен прошлым.

Дейенерис никогда не осознавала, насколько он заботился о Гераэле. Она никогда не намеревалась вызывать в нем это чувство, она даже не думала, что он мог заботиться. В конце концов, оба двинулись дальше. Или так они считали. Однако видеть его с обеспокоенным лицом в определенном смысле мрачно, теперь, когда она знает, как сильно это повлияло на него.

«Если бы я знала, что его присутствие причинит ему боль, я бы не взяла Гераэля с собой в тот поход» , - думает она.

Так что моменты продолжаются, и она может слушать все его разговоры, чувствуя себя настолько навязчивой, что хочет найти способ сбежать. Это как быть рабой его воли.

«Дейенерис должна была стать королевой. Не Безумный король, Рейегар, Визерис, другой Эйгон или я. Это всегда была она».

«Я бы хотел, чтобы это не стоило так дорого».

Она бы посмеялась. Хотел бы я, чтобы это не стоило мне так много .

Ничего не происходит, ни когда она отталкивает его по возвращении в Валирию, ни в Великой крепости, когда она пытается дать ему понять, что его поступок всегда будет между ними, и уж тем более по возвращении в Вестерос при различных возможностях она продолжает его отталкивать. Непреложная истина в том, что она также не отпустила его полностью. Она никогда этого не сделает.

Затем наступает день свадьбы, которая не состоялась, предательство, которое было раскрыто, и правда, которую она ему раскрыла самым худшим образом. Дейенерис верит, что в этот момент ее наконец освободят, но этого не происходит. Хотя на этот раз она не может последовать за ним, когда Джон улетает из Винтерфелла.

«Куда он пошел, ты не сможешь за ним последовать, - объясняет голос Бриндена, вновь появляясь у нее за спиной. - Надеюсь, этого было достаточно, чтобы ты поняла».

Дейенерис качает головой, слезы текут по ее щекам от болезненных воспоминаний.

«В чем смысл всего этого? Дать мне понять, что он любит меня? Я знаю, что он любит меня, но этого недостаточно. Наша любовь причиняет боль. Она причиняет боль нам».

Бринден смотрит на нее с любопытством, но не отвечает. В мгновение ока они уже в битве. Нет, это не битва. Возле Винтерфелла стоит отряд солдат в черных доспехах, а в противоположном направлении на вершине холма - люди Яры Грейджой и Джендри.

«Что происходит?» - спрашивает Дейенерис.

Джон пролетает над всеми ними и приземляет Барристала перед солдатами в черных доспехах, стоящими перед крепостью Старка. Ложный Виктарион появляется среди своих солдат, чтобы вести переговоры с Джоном, предлагая голову Сансы за голову Барристала. Джон отказывается, и Дейенерис в недоумении, хотя ситуация все еще запутана для нее. Затем она размышляет о том, что на крепостной стене Винтерфелла Санса появляется с настоящим Виктарионом, который сначала находится там с ней, а в другой момент встает и перерезает ей горло быстрым, чистым движением.

Когда Сансу казнят, а Дейенерис не может до конца объединить нити, чтобы понять, что происходит.

«Разве ты не чувствуешь удовлетворения?» - спрашивает его Бринден.

Дейенерис хочет сказать ему, что она хотела не удовлетворения, а справедливости. Но прежде чем он успевает это сделать, Барристал издает мучительный рев, похожий на тот, который она помнит от Дрогона. Немедленно обернувшись, чтобы увидеть, как Джон уносит Барристала в небо, Дейенерис наблюдает лишь за красной тенью над Вестеросом, а затем за пламенем.

********
Вернувшись в Ледяной замок, Дейенерис сворачивается в круге ледяных шипов, рыдая и чувствуя большую дыру в груди. Снаружи она слышит, как детеныши повторяют мучительный крик Барристаля где-то в Вестеросе.

Они знают, что происходит. Она тоже это знает.

«Сколько времени? ... Сколько нам осталось?»

Кровавый Ворон лежит на камне и вздыхает.

«Здесь на самом деле нет времени, - отмечает он, - вам придется вернуться и выяснить все самим».

Но она не хочет возвращаться и смотреть правде в глаза. Она не хочет принимать непоправимый ущерб, который она нанесла любимому человеку, просто из желания навредить ему. И теперь, скольким придется снова заплатить за гнев дракона?

«Мой сын говорит, что люди и хаос навеки едины», - голос Куэйты вырывает ее из раздумий. «Он настаивает, что если поместить одни и те же элементы, то всегда будет получаться один и тот же результат. И долгое время он был прав. Это жестокий круг, который вращается, как колесо».

Колесо .

Разрушение колеса

Дейенерис пришла в поисках ответов и наконец нашла их.

«Это твой выбор, Дейенерис Бурерожденная», - Куэйта так и не входит в круг, а выходит из него, пока не встанет перед Дейенерис. «Выбери сломать колесо, и я уверяю тебя, что все закончится. Или выбери катиться с ним и дай Рейвену необходимую мотивацию никогда не останавливаться в своей игре».

Джон сделал выбор, и Дейенерис сделала то же самое.

Встав и выйдя из Ледяного замка, где она узнала истории и несчастья, повторяющиеся на протяжении веков, Дейенерис пообещала себе, что сломает колесо навсегда.