Восстановленная

«Ты можешь уйти, а потом мы сделаем вид, что ты был здесь», - в тысячный раз предлагает ему Санса Серому Червю. Его постоянное и молчаливое присутствие казалось неловким, неправильным. «Ты можешь идти, Серый Червь».

Командир Дейенерис наблюдает за ней краем глаза, не дрогнув. Он снова фокусирует взгляд на неподвижной точке на противоположной стене.

«Я получил приказ, - твердо заявляет он, - защищать леди Сансу».

Санса не знает, насколько он понимает общий язык, но до сих пор у нее не было проблем в общении с ним. Не то чтобы это было необходимо, им не о чем было говорить. И это также было неловко, находиться в одной комнате так долго с кем-то, кого ты не знаешь и с кем тебе нечем поделиться.

На самом деле, ему тоже не приятно там находиться. И это видно.

«Мне ничего не угрожает в моей собственной комнате», - утверждает она, заканчивая с отчетной книгой. Она подсчитывала расходы на строительство образовательного учреждения, которое Дейенерис потребовала для северных деревень, в соответствии с чем существенная выплата из Банка Общего Совета должна была поступить в конце той недели. «Тебе это не нравится».

«Долг, а не радость».

Она сдается и возвращается к своим вкладкам, изо всех сил стараясь игнорировать его присутствие. Она была бы глупой, если бы отрицала, что его близость заставляет ее блуждать по самым темным переулкам ее памяти. Двенадцать лет назад у них был жаркий спор, когда она потребовала освобождения Джона; единственные слова, которыми они обменялись. Однако Санса дрожала при мысли о нити, которая их объединяла.

«Если бы у меня было достаточно уверенности и смелости, я бы спросила, удалось ли мне за все эти годы двигаться дальше» , - думает она. Я умоляю, чтобы да.

Входит Гиллберг со своим приданым, состоящим из ежедневных посланий, и без особых хлопот проходит мимо Серого Червя, хотя первый внимательно его разглядывает. Основательный человек.

«Сегодня девять, миледи», - объявляет он, а Санса встречает его широкой улыбкой. Она научилась наслаждаться его обществом.

«Спасибо, Гиллберг. Пожалуйста, садитесь, мы начнем».

Дорогая сестра, леди Санса Старк:

Хотел бы я послать вам лучшие новости, но здесь, на юге, дела идут нелегко. Ваш щедрый дядя Эдмур делает все возможное, чтобы помочь беженцам в Речных землях, но даже эти великодушные усилия кажутся недостаточными. С каждым днем ​​я чувствую себя все более беспомощным из-за отсутствия необходимых решений, чтобы помочь им всем.

Здесь вдыхается воздух запустения, и я боюсь, что вскоре, когда мы пойдем дальше на юг, мы снова будем дышать запахом крови и страданий.

Нас предупредили, что самые могущественные лорды Вестерланда и Простора разместили гарнизон в Утесе Кастерли и не признают ни одного из моих приказов, если мы не встретимся с ними лицом к лицу без драконов и оружия, чтобы договориться об освобождении замка и их армий.

Я совершил ошибку, слишком сильно сомневаясь в принятии решений, и теперь меня считают нерешительным королем. Я все еще хочу принять самое мудрое решение, хотя с каждым днем ​​это становится все труднее.

Надеюсь, это сообщение найдет вас в целости и сохранности.

Джон .

Санса вздыхает, и двое мужчин, которые ее сопровождают, странно на нее смотрят, но не спрашивают, читала ли она плохие новости. Их молчание говорит им, что это не срочно, а скорее чувство сестры, которая чувствует себя столь же беспомощной перед чувством своего брата.

По крайней мере, у него есть Дейенерис , думает она и чувствует благодарность за это.

*******
Взять Орлиное Гнездо оказалось проще, чем предполагалось, когда они отвергли первое предложение и обезглавили своего посланника. Джон и Барристал поднялись в гнездо, чтобы договориться о сдаче, но это не удалось. Он одним взглядом оставил ей проблему, которую она должна была решить.

Через неделю и с вмешательством Джориона и Даариона крепость, принадлежавшая дому Арренов, попадает во владение лорда Андара Ройса, который наконец может спокойно похоронить останки своего отца. Он отвечает за перемещение армии в Длинный Лук, Старый Якорь, Рунный Камень, Город Чаек, Кровавые Ворота и Редфорт, которые они уже осаждали с помощью армады Эссоси. Джон посещает каждое из этих мест, как и обещал, и получает необходимую поддержку, хотя со временем и не при полном единодушии. В конечном итоге их убеждает знание того, что отныне они больше не будут подчиняться лордам, а Короне и Гильдии Содружества. Дейенерис жаждет исполнения обещаний.

На этот раз в этих местах предлагаемые гранты принимаются быстро, и Дейенерис избегает необходимости снова получать оскорбления и называться безумной королевой, потому что они делают это, и делают это часто.

Две недели она ждет воссоединения армии Яры и Штормовых земель, которые отправятся завоевывать Драконий Камень.

В то время Виктарион бездействовал в Моате Кейлин, зная, что он должен защищать эту область как гарантию от Джона. Это был единственный живой щит, который им пока не удалось преодолеть, потому что на других территориях никто не был таким смелым. Или таким глупым.

«Почему его называют Вороньим Глазом?» - спрашивает она Яру во время одной из дневных прогулок. Удивительно было не видеть ее пьяной в то время.

«У Эурона был ворон, - объясняет она, - однажды он ударил Виктариона в глаз так сильно, что тот начал истекать кровью, а ворон вырвал ему глаз».

Дейенерис ужаснулась этой истории, но не удивилась. Что ее поразило, так это деталь глаза. У человека, которого они встретили, хотя они видели его издалека, явно было два глаза.

«Он использует стеклянный глаз. Нужно быть очень близко, чтобы заметить это. Подарок моего отца».

За три месяца Речные земли и Долина были защищены, не так, как хотелось бы, но достаточно, чтобы перейти к более сложным террариумам: Штормовой Предел, Западные земли и Простор, последнее место, где начались первые восстания, было наиболее уязвимым.

Она ограничивается тем, что продолжает свой путь на Востоке, все больше нервничая по мере приближения к Королевской Гавани, куда они договариваются не ступать, потому что, как это ни невероятно, жители Вестероса считают эту землю проклятой.

Не поставив Джона в известность, она решает отправиться туда, чтобы доказать истинность своей теории: ворон в ловушке.

От Королевской Гавани остались одни руины, и ни один житель, даже самый голодный, не хотел приближаться. В порту были только воспоминания и Красный замок, руины руин.

Под ними был он, она это чувствовала и подтвердила, когда драконы не смогли перебраться.

Он оказался в ловушке.

Но как и почему?

Его вороны пытались преследовать ее пару раз, и всех их Дейенерис сожгла. Она устала не получать сигналы от Куэйты или Кинвары.

« Если я скажу вам, что правда, а что нет, ваша цель будет испорчена. ».

Однако она солгала бы, если бы сказала, что хочет сократить отведенное ей время, поскольку она снова чувствовала себя комфортно и странно непринужденно в роли бессердечной завоевательницы.

Она ненавидела себя за то, что призналась в этом, но ей также нравилось общество Джона, когда он искал ее. У них была болезненная рутина: они бегали, как подростки, а потом ссорились, как многолетний брак, только чтобы снова бегать, как подростки. Но дело было не только в этом, ей нравилось разговаривать с ним. Им было что рассказать, и это было увлекательно, они попали в странную ситуацию, где все знали, что они делают, но никто не знал, кто они. Ну, в дополнение к родству.

Взятие Драконьего Камня происходит в мирных обстоятельствах, за которые она благодарна, поскольку ей не приходится туда возвращаться, поскольку она еще не готова.

На пятом месяце они отплывают в Штормовые земли, где дело становится более сложным и кровавым, поскольку мятежники подготовили скорпионов.

Дейенерис спускается с неба вместе с Джорионом, и впервые с тех пор, как они ступили на землю Вестероса, она ведёт драконов на поле битвы, чтобы насладиться их пиршеством.

Они выпадают менее чем через две недели, и вместе с этим у других мятежников, собравшихся в замках, пропадает желание сразиться с драконами на поле боя.

Она снова встречается с Джаспером Уиндором, когда они посещают Галлтаун.

«Ваша предок, Добрая Королева Алисанна, держала здесь женский двор, верно?» - поинтересовался он, с любопытством глядя на нее.

«Да, я понимаю».

«И ты этого не сделаешь?»

«Я не хорошая и не их королева».

Джаспер рассмеялся и оставил тему. Они часто намекали на такие вещи, ее отношения с Джоном у всех на устах. Он не мог не задаться вопросом, не задавали ли Роберту Баратеону столько вопросов об этом. Хотя Роберт никогда не спал со своей тетей. Не то чтобы Джон этим занимался, потому что они этого не делали. Они делали много всего, но обещали пока не заниматься любовью.

«Боги, Джон», - восклицает она между беспокойными вздохами однажды после того, как он закончил целовать ее там внизу. «Ты сделаешь себе больно», - замечает она, зная, что, похоже, баланс всегда на ее стороне.

«Я уже говорил тебе, что...»

«Я знаю, что ты сказал», - прерывает она, закатывая глаза.

В тот вечер они оставили эту тему, но Дейенерис пришла к выводу, что на самом деле она тоже хочет что-то для него сделать.

Они полетели в Галлтаун на очередное раздражающее заседание Общего совета с Гильдией Содружества, где происходили обычные излишества.

Будучи благоразумным северянином, он отвергает все виды вводящих в заблуждение или безнравственных приглашений и просит ее о помощи глазами, когда не знает, как избавиться от какой-либо ситуации. Джаспер, который все еще был в Вестеросе, чтобы завершить свою задачу по реорганизации борделей главных городов по образцу Лиса, предлагает ему попробовать услуги Дома удовольствий, который они основали в городе.

«Лучшее из лучшего для вашего величества», - говорит Джон, подмигивая Дейенерис.

Конечно, Джон краснеет и отклоняет предложение.

«Я думаю, вам следует согласиться, ваша светлость», - высказала свое мнение Дейенерис, задумчиво и отстраненно, как всегда на таких встречах. Ей пришлось надеть маску королевы. «Королю нормально посещать постель другой женщины до свадьбы, но не увлекаться только одной».

«Ты приглашаешь меня переспать со шлюхой?»

Дейенерис бросила на него уничтожающий взгляд.

«Будь добр», - поправила она. «Ты отвергаешь все, как будто тебе никогда не было весело, задумчивый король».

«Вы когда-нибудь принимали подобное предложение?» - спросил он в ужасе, зная, что услуга не ограничивается удовлетворением мужчин.

В моей постели был король борделей. , она бы ответила ему, но она знала, что упоминание о Джераэле подействовало на него так же, как на нее упоминание о Вэл. В любом случае, он не понимал его точку зрения.

«Играй в игру, Джон», - говорит она с провокационным, но подозрительным смехом. «Лучший способ держать их под контролем - заставить их поверить, что ты такой же, как они. Иначе они будут считать тебя снобом», он действительно был снобом, но она собиралась прокомментировать это позже. «Посмотри на меня, пью вино так, будто я действительно могу его попробовать».

Джон озадачен и даже немного расстроен ею.

Когда Джаспер снова подходит к предложению, женщина отводит Джона в одну из спален, а Дейенерис безмятежно наблюдает за сценой издалека.

«После этой услуги мы с королевой навестим моего друга, который доставляет мне проблемы, ладно?» - шепчет ей на ухо Джаспер. Дейенерис делает глубокий вдох и кивает.

Дейенерис допил свой бокал безвкусного вина и, следуя указаниям Джаспера, направился в комнату, где молодая женщина, волочившая Джона, уже кивком удалялась.

«Чт..?» Она обрывает вопрос, нападая на его рот так же яростно, как и в те ночи в палатке.

«Кажется, ты даже был готов принять, что эта женщина делает с тобой то, что она хочет, верно?» - шутливо говорит она ему, его глаза расширяются, и она начинает чувствовать его твердость у своего живота. «Я должна перерезать тебе горло, Джон Сноу», - притворилась она обиженной.

«Я сказал ей лечь на диван и что ничего не случится! Ты послала меня сюда!» - отвечает он между оскорблением и весельем; Он начал понимать, в чем была шутка. «Дейенерис, ты убьешь меня».

Он никогда не называл ее длинным именем, если только это не было серьезно или по ее просьбе, конечно.

Она опускается так низко, что ее губы касаются его уха: «А теперь ты будешь издавать столько шума, сколько нужно, не называя моего имени, и заставишь этих идиотов поверить, что ты не одержим своей тетей».

Дейенерис секунду сетовала, употребляя это слово; Она сделала это совершенно неосознанно. Но это сожаление стирается, когда он поворачивает ее на спину и нападает на ее губы так же возбужденно, как она это делает.

На этот раз она прижимает его к спине, чтобы сесть на него верхом, и как только она получает его так, как хочет, она отстраняется, чтобы посмотреть ему в глаза и молча попросить его доверять ей. За последние несколько месяцев он не делал ничего большего, и за это она была благодарна.

Она прикладывает его указательный палец к своим губам, чтобы предупредить его не протестовать, когда ее рука опускается, чтобы развязать завязки его брюк и взять его в свою руку.

"Да-" он намеревался оттолкнуть ее, очень слабо. Он уже говорил ей, что хочет дождаться подходящего момента, но оба знали, что не могут питаться фантазиями посреди войны.

«Тш», - ругает она его, прежде чем опустить его колени и упасть на колени на пол рядом с его одеждой.

«Чёрт», - ругается он, зная, что она собирается сделать.

Затем следует еще несколько ругательств, и спустя много лет она снова берет его в рот.

Она щиплет его за бедро каждый раз, когда он хочет произнести ее имя, напоминая ему, что в той комнате он был с другой женщиной, а не с ней.

Она не перестает смотреть ему в глаза, пока она двигается вверх и вниз по его длине, потому что, хотя этот акт может показаться грязным и запретным, для них это означало встретиться снова определенным образом. Возвращаясь к тому, что они потеряли понемногу, зная, что в любой момент они могут врезаться в скальную формацию и погрузиться в небытие.

Боже, как я его люблю. , думает она, наблюдая, как он мучается от удовольствия, и зная, что он чувствует то же самое к ней. Или она хочет этого - она ​​жаждет верить. Ее надежды снова опасно высоки.

Когда он почти достигает пика своего наслаждения, он предупреждает ее, что она должна отстраниться, но она бьет его по руке и толкает его дальше, пока снова не чувствует его вкус во рту и на губах. Она определенно могла бы это попробовать.

Она помогла ему убрать беспорядок, который они устроили, и забралась обратно в кровать, чтобы лечь рядом с ним, пока его дыхание не нормализовалось. Он устал от постоянных обязательств, которые у него были на той неделе, и она понимала, и даже, впервые, она скучала по чувству усталости таким образом.

«Я люблю тебя», - заявляет он, лаская ее лицо и притягивая ее к губам, чтобы соединить их в поцелуе, который был более расслабленным и интимным, чем все остальные. «Я не хотел, чтобы это произошло именно так, но, боги, я не жалею об этом».

Она смеется.

«Никто из нас не такой человек, и вы это знаете».

Он кивает и медленно исчезает во сне. Она часами наблюдает за ним, поглаживая его бороду, и размышляет, сколько людей в мире ложатся в постель со своим убийцей.

Позже тем же вечером она и Джаспер прячутся в капюшонах и идут к дому этого друга, о котором они собирались позаботиться. Ей не нравилась эта роль палача, которую ей иногда приходилось играть, чтобы поддерживать союзы. За годы в Эссосе она усвоила, что лучше оказать услугу союзнику, чем незнакомцу.

«Этот человек из тех, что твои друзья - работорговцы», - говорит ей Джаспер. «В этом особняке у него были дети до двенадцати лет».

Джераэль был строг в этом вопросе, как и она, поскольку сам пережил подобные пытки.

Они вошли через заднюю дверь, и Дейенерис почувствовала себя странно знакомой в этом месте, возможно, потому, что декором был Эссоси. Охранники мужчины пали в секунду, когда она наконец использовала кинжал Гераэля, чтобы усыпить их с помощью его смертельного яда.

Джаспер заверил ее, что у этого человека нет семьи, поэтому Дейенерис планировала быстро положить конец этому делу, поджег это место; это был досадный инцидент.

Но ужас, который она испытала, увидев маленькую девочку, лежащую рядом с отвратительным человеком, с покрасневшим взглядом, устремленным на крышу, был достаточным, чтобы вызвать прилив адреналина в ее теле и ощутить потребность наказать его.

Джаспер и его люди уже опустошили это место к тому времени, как они пришли забрать девушку. Все это время толстый старик все еще храпел и пребывал в каком-то отвратительном сне. Его последнем сне.

Когда они поднимают его к себе, Дейенерис с ужасом смотрит на лицо Иллирио Мопатиса.

Затем он вспоминает слова Гераэля в тот далекий день в Лисе.

«Твой друг, магистр Пентоса, теперь бежит в Вестерос, чтобы продать рабов, которых ты ему так любезно дал».

«Дейенерис, пощади!» - кричит он, но она уже кладет руку ему на шею.

«Я же говорила тебе, что если ты предашь меня, тебя постигнет та же участь, что и твоего друга Вариса», - отвечает она с озорной улыбкой, когда ее руки начинают гореть на его коже. Они душат свои крики тряпкой, и к концу ночи Иллирио больше нет.

********
Когда-то трапезы с отцом были ее любимой частью дня, но теперь их сопровождает совершенно незнакомый человек, а также маленький ребенок, который не может поверить, что это ее брат, - все это расстраивает Арианну до такой степени, что она едва может что-то есть.

Попросив Дьюин вернуться с Джоном Сноу, он взял карту, немного провизии и лошадь и ушел, не дав особых объяснений. С тех пор она не слышала о нем и каждый день терзала себя мыслями о том, что больше его не увидит.

Несколько раз она хотела написать письмо с вопросом о нем, но ее отец сказал, что пока Джон не спросит о нем, они должны молчать. Потерять дружелюбного заложника было хуже, чем захватить его.

В Дорне они дышали атмосферой праздника с момента рождения будущего принца, ситуация, которая напрягала ее до безумия, не потому, что она не хотела, чтобы ее брат был наследником, что если бы она зависела от этого, так бы и было. А потому, что она поняла, что интересы снова обостряются, чтобы выйти на битву, особенно после провала переговоров о женитьбе на Джоне Сноу, или Короле Дракона, как они уже окрестили его.

А у Короля Драконов была его Королева Драконов. Их кажущееся примирение и неизбежный союз докатились до Солнечного Копья, что вызвало у Арианны небольшое беспокойство не только из-за всех политических последствий, которые это повлекло, но и потому, что он был ее убийцей. Она боялась за Дейенерис так, как никогда не думала, что боится за самого могущественного человека в мире. А если он снова убьет ее и присвоит все ее достижения? А если это был план Старков? Снова отнять все у Дейенерис? Вестерос уже однажды попал в руки двух Старков, и это принесло только трудности и войны. Она также не могла вынести мысли о том, что Дейенерис может быть ранена.

Иногда я хотела бы быть Дьюин , думает она, играя с горькими фруктами на своей тарелке, зима была не очень хороша для производства в том году. Забрать мои вещи и иметь возможность уйти без дальнейших объяснений. Не неся никаких обязанностей .

Ее странствия были прерваны, когда ее отец начал сильно кашлять, и один из слуг поспешил помочь ему, так как он, по-видимому, задыхался.

«Отец», - крикнула она, приближаясь, но он отчаянно хотел оттолкнуть ее. Он прижал салфетку ко рту.

Арианна пришла к выводу, что он не подавился, увидев красное пятно на белой ткани салфетки.

Это была кровь.

********
На борьбу с беспорядками в Речных землях им потребовалось около месяца, пока Барристал наконец не заставил их понять, что им следует остановиться, даже если они не хотели вставать на колени. На Востоке он появляется один раз, чтобы договориться о капитуляции мятежников в Орлином Гнезде, но, получив отказ, он позволил Дейенерис решить проблему с Джорионом и детенышами. В настоящее время лорд Ройс подготовил замок в качестве их главной штаб-квартиры, куда он время от времени возвращался, чтобы убедиться, что план выполняется.

Яра Грейджой и несколько железнорожденных, которые служат ее делу, ждут захвата Железных островов и окрестностей, зная, что это самая опасная территория с точки зрения содержания, поскольку самые преданные фермеры Виктариона, отказавшиеся принять его как короля, тем более не желают видеть ее как королеву. Джон решил, что пока они не создают проблем, он разберется с этим позже. Именно по этой причине Дейенерис отправляет ее отвоевать Пальцы с Джендри, пока они в конечном итоге не достигнут Драконьего Камня, а затем Штормового Предела.

Они несут значительные потери в этот период, и их командиры призывают его чаще использовать драконов, прежде чем отправлять армии на конфронтацию. Солдаты Эссоса смертоносны по сравнению с вестеросцами, и Джон приказывает, чтобы они сохраняли контроль. Он знает, что они были бывшими наемниками и что в настоящее время они служат правительству Эссоса, то есть Общему совету, через контракты и зарплаты, поэтому, рассматривая это как работу, они мало заинтересованы в честных боях. Вот почему он считает, что вестеросцы - те, кто сталкивается со своими соотечественниками.

Поначалу бесчисленные казни подавляют его, и каждую ночь он засыпает, моля о прощении любого божества, которое услышит его. Он ужасается сам себе, когда начинает желать, чтобы он мог чаще использовать огненные казни, а не длинные когти.

Как он хочет, чтобы там был Лорд Эддард. Спрашивает, чувствовал ли он то же самое во время восстания, сражаясь жестоко и ужасно за ложь.

А еще есть Дэни.

Он знает, что девяносто дней мира, которые она потребовала, это скорее вызов, чем обещание, он любит ее, но он не идиот. Прошло больше тридцати дней, и ни один из них не принес мира.

Она все еще принимает его, когда он ищет ее, но они держатся в строю, как могут. Даже сталкивают его с койки, когда они выходят за рамки. Он напоминает себе, что дал обещание: взять ее, когда она согласится стать его женой, хотя иногда это обходится ему слишком дорого.

Время, когда они держат руки вдали друг от друга, дает им возможность обсуждать как важные, так и неважные вопросы. Иногда речь идет о кампании, ее знаниях в завоевании, которые явно превосходят его, а иногда о таких банальных вещах, как то, что у них было о ее отношениях с Даарио в те годы.

«Разве ты никогда...? Все эти годы...?» Он не знал, как задать этот вопрос.

«О нет», - закончила она за него мысль, - «Он действительно любит Орнелу. Что до сих пор удивляет меня, потому что он уже не тот человек, которого я знала».

Он хотел ответить ей, что очевидно, что она отметила до и после в его жизни. Даарио был верным человеком, но сначала он любил ее, и любил по-настоящему.

«Казалось, он был зол из-за того, что его оставили позади», - сказал он, вспоминая момент, когда он встретил их на причале порта Джораха.

«Я не буду отрицать, что я больше не могла его выносить, когда ушла от него. Я знаю, паршивая компания. Но оправданием было то, что я выходила замуж в Вестеросе», - спорит Дейенерис. «И я вернулась к нему ни с чем, кроме...» - она замолкает, вспоминая Дрогона, и Джон прижал ее к своей груди, чтобы утешить. «Я имею в виду, что мысль о нас приходила мне в голову, но никто из моих советников не упоминал об этом, а ты был занозой в моей заднице, так что я оставляю эту мысль», - она подняла на него глаза. «Пока не пришла лодка, и это было все, о чем я могла думать», - она снова отвернулась. «Но ты никогда не упоминал об этом, и я предполагаю...»

«Что у меня не было плана?» - не дал он ей договорить.

«А ты?»

Нет, у него этого не было, но он не хотел признаваться в этом и выглядеть как зеленый мальчик, который увидел свою возможность и воспользовался ею. В ту первую ночь на лодке этого не должно было случиться, но он не мог спать в своей каюте, думая об этом и желая этого.

«Честно говоря, нет, не думал. Я играл со своей удачей. Я никогда не думал, что мы переживем мертвых».

«Мне следовало закрыть дверь прямо перед тобой», - заявила она, вырываясь из его объятий, но он быстро поймал ее обратно.

«А когда пришла правда? Ты так думал?»

Потому что, хотя у него и был первоначальный шок, он знал, что это был правильный способ избежать любых конфликтов. Или ночной дозор, который он выбрал, когда думал, что она никоим образом не разделит трон.

«Ты был отстранен, и я думал, что все кончено», - настаивает Дени, сожаление о том времени возвращается, чтобы преследовать его. «Я пытаюсь достучаться до тебя, ты знаешь, я пытался».

«Я знаю, и не было ни одного момента, который я прожил бы, не сожалея об этом».

Они обосновались в Дип-Дене, когда прибыли в Западные земли, и лорд Лидден подготовил почву для начала переговоров с домами Серрет, Бракс и Леффорд. После восстания, лишившего Тириона шансов захватить Кастерли-Рок, в Западных землях восстания произошли среди тех же лордов, которые хотели захватить крепость. Джону было ясно, что это родовое поместье дома Ланнистеров и принадлежит последнему наследию этой семьи: Маленькому Джейме. Он чувствовал несогласие сира Бриенны по этому поводу, но, как и он, иногда правильный поступок важнее идеала.

Вот почему они оставили Маленького Джейме в безопасности на Драконьем Камне: его присутствие рядом с игрой престолов может быть опасным.

Хотя предлагаемое ими денежное предложение является щедрым для всех участников встречи, лорды отвергают любые виды переговоров по вопросу об освобождении крестьян от повинности и военном объединении.

«Во-первых, это предложение избежать неизбежного», - предупреждает он суровым тоном. Ему не понравилось, как они описывают крестьян как «простых животных для тех, кто хотел отдать голос, который принадлежал нам». «У нас есть пять драконов и поддержка Общего совета Эссоси. Не будьте глупцами».

«Слушай, ублюдок, мы знаем, что ты веришь в это, потому что ты - растраченное семя Рейегара Таргариена, но для нас ты так и останешься ублюдком», - насмехается один из них. «И теперь ты хочешь посадить на нашу землю еще одного ублюдка и этого зверя? Если хочешь прийти со своими драконами, приходи. У нас есть скорпионы, и у нас есть гораздо более выгодное предложение от короля Виктариона».

Джон спас себя от спора и покинул собрание. Это был первый раз, когда он услышал, как Виктариона прямо назвали королем.

Они оставались там еще немного времени, ища поддержки у крестьян, всегда с периодическими неудачами по пути. Его потребность быстро закончить все с Барристалем увеличивается, особенно когда дело касается лордов. Он восстановил привычку бить животик, тренируясь с Длинным Когтем, чтобы снять стресс, вызванный ситуацией.

" растраченное впустую семя Рейегара Таргариена "

На пороге шестой луны с начала завоевания, Речные земли, Долина, Штормовой Предел и часть Западных земель, с тонкой угрозой со стороны Виктариона во Рву Кейлин и Железных островов к западу от Винтерфелла, стена не защищена на севере, неспокойный Простор, хотя Старый город защищен армией Хайтауэра, верной леди Рее, а Утес Кастерли удерживается мятежными лордами.

До мира еще далеко.

После Галлтауна он и Дени приняли тот факт, который до этого не хотели признавать: они вместе. Даже больше вместе, чем были в прошлом. Однако отчужденность, которая характеризует ее сейчас, все еще присутствует, как будто она все время ждет, что он изменит свое мнение об их отношениях и уйдет.

Одна деталь, на которую он раньше не обращал внимания, это то, что она не сказала ему, что любит его как чувство, а как факт. Он не мог ее винить, тяжесть их истории все еще подавляет их. Он должен был быть доволен тем фактом, что после того, как он убил ее, она могла даже смотреть на него.

**********
Привычкой, которую он приобрел с детства, было внимательно разглядывать потолок комнаты, где ему предстояло заснуть. От соломенной крыши хижины, где его воспитывала мать, или которую он помнил как свою мать, мимо высоких и холодных каменных крыш Штормового Предела, глиняной крыши дома в Валирии, который он построил самостоятельно, до развевающихся тканей палатки, где он провел последние месяцы во время кампании по освобождению Вестероса.

Сосредоточение помогло ему постепенно забыться в сне, но в ту ночь общество северян было особенно раздражающим.

После того, как все было устроено в Штормовом Пределе, пришло время вернуться в Драконий Камень, чтобы отпраздновать годовщину коронации Джона. Джендри не мог поверить, что прошло так много времени с тех пор. Он улыбнулся, думая о том, как он был доволен тем решением, которое принял.

Когда шум от какого-то предмета, перемещаемого в воздухе, начинает раздражать, он решает, что пора покинуть палатку и признать, что этой ночью его мыслям не будет никакого успокоения.

Он немного умывается и выходит наружу, чтобы встретиться с северянами и посмотреть, что, черт возьми, заставило их вести себя так активно. Хотя он и разделил с ними месяцы походов, он так и не привык к их образу жизни, такому настороженному и беспокойному, как будто они не могли попасть в глаза в любое время.

Однако Джендри было больше интересно узнать, откуда доносится свист и звук рукояти оружия. Он прошел несколько метров за свою палатку и встретил женщину на спине, практикующуюся с копьем.

Она, казалось, сосредоточилась на достижении движения, которое, на первый взгляд, для него никогда не получится, поскольку безупречный баланс оружия должен был быть выровнен. Он понял, что на самом деле острие копья было неправильно расположено, она должна была расплавить наконечник и соединить его с остальной частью тела.

«Нет, я не приму твоего совета», - заявила женщина, не оборачиваясь, заметив его присутствие. Голос у нее был хриплый, определенно северный.

Он не знает, как она поняла, что он думает о совете.

Он устроился, скрестив руки за спиной, и прочистил горло.

«Это самое меньшее, что ты мог бы сделать, если собираешься шуметь за тем местом, где я сплю», - отвечает он так же серьезно. У него не было таланта разговаривать с женщинами, или с людьми вообще. Только если тема была ему интересна, чтобы создать приятный диалог.

Женщина поворачивается и смотрит на него, нахмурившись. Ее волосы были взъерошены, и он не мог не задаться вопросом, не затрудняло ли это ее обучение. Ее лицо было длинным и тонким, а взгляд его темных глаз, казалось, нес в себе долгую печаль в молчании. Сердце Джендри на секунду остановилось, когда он увидел в них свое отражение.

«Прошу прощения, лорд Баратеон», - признает она. Она не была высокомерной, но казалась действительно измотанной. «В своих лагерях я достаточно наслушалась одних и тех же советов от солдат и отвечала на вопросы».

Женщина собиралась уйти на пенсию, но Джендри почувствовал желание остановить ее.

«Наконечник копья», - кричит он слишком резко, пытаясь сдержать себя, чтобы продолжить. «Нужно расплавить кинжал и соединить его с копьем, немного подрезать кончик...» Хотя теперь, когда он сказал это вслух, это имело мало смысла, он мог бы предложить ей лучшее копье. Или спроектировать его.

Навязчивое воспоминание об оружии, которое Арья попросила его построить, пришло ему на ум, и он попытался подавить его.

«Ты кузнец, да?» Она последовала его совету и осталась неподвижна.

«Да», - отвечает он, все еще глядя на копье. Оно было очень старым, может, лучше поискать новое. «Я видел тебя раньше, но не помню твоего имени...»

«Мира», - представилась она, протягивая руку. Странное приветствие для женщины, но не для северного воина. «Мира Рид».

Дочь Хоуленда Рида. Джендри сглотнул комок в горле, вспомнив то, что он знает о ней.

«Этот взгляд», - сказала Мира, поджав губы в усталой гримасе. «Я не буду отвечать на вопросы о Вороне».

Хотя да, у него было много вопросов, но он не хотел их задавать. Скорее он пытался понять ее грустный взгляд.

«Я просто хочу спросить тебя об одном: ты позволишь мне починить копье?»

Мира хмурится, глядя на предмет. «Что с ним не так?»

"Все", - произнес он очень честно и смеясь, но она лишь посмотрела на него в замешательстве. "Извините, я имею в виду, что ваши движения верны, но оружие не помогло. Идеальный баланс обойдется вам в двойную цену, чтобы выполнить, или что вы там пытаетесь сделать".

«Ветви, - ответила она, - я хочу отсекать все, что попадается мне на пути».

То, что она объяснила, показалось ему странным, но он не захотел расспрашивать об этом подробнее.

«Вы позволите мне это исправить?» - снова настоял он.

Мира подозрительно посмотрела на него, но затем ее взгляд смягчился.

«Я запрещаю тебе прикасаться к ножу, нож остается».

«Конечно, я просто присоединюсь к ним».

Она подходит, чтобы протянуть копье, и уходит обратно к своим людям, не обращая на них внимания.

Джендри смотрит ей вслед, а затем снова смотрит на оружие.

*******
Годовщина дня его коронации представляла для солдат возможность напиться и наесться, чтобы забыть, что впереди еще война. Именно это ему объясняют Дейенерис и Санса, когда он отказывается ее праздновать, и они все равно заставляют его это сделать.

Джон предпочел бы, чтобы это произошло в Винтерфелле или в Белой Гавани, чтобы Санса могла присутствовать, однако она сама решила отказаться, заявив, что у нее еще много нерешенных задач на Севере. Его новый королевский совет согласился, что имеет смысл провести это в Драконьем Камне.

День, когда они вернулись, был трудным для них обоих, и она избегала разговаривать с ним в течение нескольких дней, пока они обустраивались и помогали пурпурным в деревнях. Хотя Дени не хотела, чтобы ее видели, некоторые люди узнавали ее и даже преклоняли колени, чтобы принять ее.

«Марта», - зовет она одну из женщин на кухне, как только ее увидела. Они напряженно уставились друг на друга, и Джон подумал, что это, должно быть, девочка, когда они здесь появились. Он ее даже не помнит.

В тот день, когда они находят пустой сундук, где она оставила свои потерянные вещи, она использует огонь из своих рук, чтобы стереть свидетельства своего прошлого существования.

Джон просто наблюдал издалека, опасаясь, что в какой-то момент настанет его очередь.

С другой стороны, драконы не могли бы быть счастливее, нависая над окрестностями вулкана, спокойно и даже нормально охотясь, не влияя на жизнь его обитателей.

Мрачная мысль овладевает им, когда он идет по крепостным стенам и вспоминает образы своего первого визита в это место.

Однажды ночью они вместе шли вдоль берега, после первоначальной дистанции, которую им постоянно нужно было соблюдать, чтобы не потерять голову. За ними маршировала стража, следовавшая за ними.

«Интересно, найдут ли его когда-нибудь», - сказала она, опускаясь на колени, чтобы коснуться холодной воды. Она была босиком, и Джон знал, что она этого не чувствует. «Рейегалу. Интересно, найдут ли его кости когда-нибудь».

Казалось невозможным, он хотел ей ответить. Хотя невозможно было для них всего лишь словом.

«Я надеюсь на это», - был его ответ.

Праздник длится дольше, чем длилась его коронация, и Джон не может не чувствовать себя неуютно. В какой-то момент он и его ближайшее окружение запираются в военной комнате и заканчивают там празднование. Оно действительно там, когда он позволяет себе наслаждаться им.

«Помнишь, как мы ходили в то место?»

«Какое место?»

«В Валирии! Я не могу вспомнить точное название, где стены были красными! Где мы видели, как тот человек появлялся и исчезал сквозь мельницу!»

«О, да. Прумиа».

«Да! Это была наша лучшая экспедиция».

Это разговор лорда Монтериса Велариона и Дейенерис. Джон почти закончил день, но этот диалог пробудил его интерес.

Они продолжали говорить о той поездке, которую они провели вместе, смеясь над некоторыми анекдотами, которые даже заставили Джона улыбнуться. Однако невинная зацикленность Монтериса на Дейенерис стала настоящей неприятностью для Джона, особенно с учетом того, что у них было больше моментов вместе, чем у него с ней.

Он проигнорировал эти безумные мысли и начал пить эль, пока не почувствовал сильное головокружение.

Следующее, что он помнит, это то, что Дейенерис держала его с одной стороны, а Джендри позади них говорил о чем-то, чтобы поискать припасы на кораблях. Она говорит ему, что искать, советует сделать это завтра, но Джендри говорит ей, что он хочет поговорить с сиром Давосом.

Все слова смешались в его голове. Они говорят слишком быстро, и у него болит голова.

"Спасибо, Джендри. Я позабочусь о нем", - говорит ее мягкий голос, когда они подходят к коридору, ведущему в их комнату. Да, это их комната.

Неизбежно он заканчивает тем, что выблевывает содержимое своего желудка, пока Дейенерис бормочет слова, чтобы успокоить его, и бьет его по спине. Она подталкивала его сделать это, говоря что-то о том, что это было бы лучше всего.

Она тихонько хихикает, а не так громко, как она смеется с Даарио или Монтерисом. Его выходки заставляют ее смеяться, как мать смеется над своим ребенком.

Ему стыдно, что она убирает беспорядок, а он просто наблюдает, как ее маленькая фигурка ходит по квартире, готовя кувшин с водой и пустой горшок.

«Раньше было легко, да?» - спрашивает он. Его голос звучит хрипло.

«Когда?» - отвечает она, все еще рассеянно.

«Когда ты был там», - он делает движение головой, и это плохая идея, потому что теперь его боль возвращается. «Только с ними».

Дэни задумчиво смотрит на него, приподняв брови.

«Это был другой образ жизни».

Другой. Не лучше и не хуже, а другой.

«Ты их любишь, - утверждает он. - Джендри и Монтерис».

«Они мои друзья, Джон», - бормочет она, проводя тряпкой по его лицу. «Откинь голову назад, я почищу твою шею».

Теперь он смотрит в потолок.

«Знает ли мальчик, что его королева-дракон не ответит ему взаимностью?»

Она снова хихикает и берет его за подбородок, чтобы он посмотрел ей в глаза. У нее забавное и расслабленное выражение лица, хотя ее голубые, холодные глаза не хотят сдаваться.

«Он никогда этого не имел в виду».

«Но знает ли он? - настаивает он, прижимая ее к себе и кладя голову ей на грудь. - Знает ли он, что ухаживает за женщиной своего короля? За женщиной, которую я люблю?»

На этот раз, когда она говорит, ее голос грохочет прямо в ухе Джона.

«Он не ухаживает за мной», - поясняет она, касаясь его спины, «я не твоя женщина», - и отстраняется, чтобы обхватить его лицо, «а ты пьян».

Затем она высвобождается из его рук, идет в ту часть комнаты, где находятся реципиенты и вода, и подносит их к нему, садясь в кресло перед ним.

«Ты никогда так не смеешься, когда ты со мной», - замечает он, когда Дэни начинает выливать воду на его босые ноги на горшке.

«Ты никогда не смешишь меня, Джон», - отвечает она, и это могло бы ранить его, но он знает, что она указывает на очевидное. Он не смешной человек. Он и вполовину не тот тип компании, с которой она всегда сдается. И вот они здесь, она ухаживает за ним, пока он выставляет себя на посмешище.

Когда его ноги чистые, она убирает горшок и заставляет его лечь на кровать, переставляя предметы, которые она занимала.

«Я помню это», - говорит он ей, снова глядя в потолок.

«Что за штука?» - ее голос звучит как-то отчужденно из уборной.

«Как тебе нравится мыть ноги перед сном, и ты все равно заставляешь меня делать это самому».

«Это простая процедура очищения, северный дурак».

Он улыбается.

«В этот момент я понял, что люблю тебя».

«Когда я учил тебя мыть ноги?»

«Да», - он оборачивается и видит, как она появляется на пороге уборной. «То, как ты хотела разделить со мной свою жизнь».

Он также помнит ванны, которые они принимали вместе, и жизнь, которая была создана в каюте того корабля. Он хотел бы вернуться на эту лодку.

На этот раз смех, вырвавшийся из ее уст, был немного более громовым, но было в нем что-то еще, он не знал, как это описать.

«Вот теперь ты заставил меня рассмеяться», - поздравляет она его, заправляя ему волосы за ухо.

«Я люблю тебя, Дэни», - не может не сказать он снова. Он знает, что она не ответит ему тем же, но все, что его волнует - это ее глаза и то, как они теплы при свете свечей.

«Тебе нужно поспать», - она нежно целует его в лоб.

«Тридцать восемь», - бормочет он.

"Что?"

«Тридцать восемь дней. Дэни, останься со мной».

«Я здесь, Джон».

**********
«Сир Бриенна, можем ли мы поговорить минутку?»

Это был первый раз, когда королева драконов обратилась к ней напрямую. Пристальный взгляд на ее лицо заставил Бриенну нервничать, и ей пришлось сцепить руки за спиной, чтобы этого не заметили.

«Конечно, ваша светлость».

Дейенерис Таргариен привела ее в тронный зал тем утром перед пиром, где на ступенях трона покоился меч. На мгновение сердце Бриенны остановилось, и все, о чем она могла думать, был Маленький Джейме в покоях наверху.

Возьми мою жизнь, но не жизнь моего сына, пожалуйста , она молча умоляла, чтобы знать, что это справедливый приговор. Она не собиралась ничего отрицать.

«Я знаю, что не указано, что именно я должна передать вам это, учитывая обстоятельства», - начинает она, подходя к трону и поднимая предмет. «Я приказала убрать его оттуда, когда мы арестуем его при попытке передать наши файлы, одиннадцать или двенадцать лет назад, я уже не помню».

Бриенна тихонько стонет, когда понимает, что это Вдовий Плач. Меч Джейме.

«Мой друг Серый Червь, в то время командующий Безупречными, взял ее с собой и защищал в Наате все эти годы. Он знает, что столь ценное оружие не должно постичь та же участь, что и тот, кто его вкладывает, поскольку дети не должны наследовать преступления своих родителей», - она протягивает его, чтобы передать, и Бриенна, все еще молча, хватает его. «Мне жаль, что я отдаю его вам так далеко, но раньше не было возможности поговорить с вами наедине. Надеюсь, оно послужит вашему сыну так же хорошо, как послужило его отцу и всем, кто был до него».

Не говоря больше ничего, Дейенерис Таргариен уходит, даже не дожидаясь, пока Бриенна поблагодарит ее или выразит какую-либо реакцию. Правда в том, что она не могла. Она даже не могла смотреть ей прямо в глаза.

Медведь там был, медведь, медведь!
Весь черно-бурый, и весь в шерсти.
Медведь! Медведь!

О, иди, сказали они, о, иди на ярмарку!
На ярмарку? Сказал он, но я медведь!
Весь черный и коричневый, и покрытый шерстью!

И по дороге отсюда туда.
Отсюда! Туда!
Три мальчика, коза и танцующий медведь!
Они танцевали и кружились, всю дорогу до ярмарки!
На ярмарку! На ярмарку!

О, как она была мила, и чиста, и прекрасна!
Дева с медом в волосах!
Ее волосы! Ее волосы!
Дева с медом в волосах!

Медведь учуял запах в летнем воздухе.
Медведь! Медведь!
Весь черно-коричневый и покрытый шерстью!

Он учуял запах в летнем воздухе!
Он принюхался и заревел и учуял его там!
Мед в летнем воздухе!

О, я дева, и я чиста и прекрасна!
Я никогда не станцую с мохнатым медведем!
Медведь! Медведь!
Я никогда не станцую с мохнатым медведем!

Медведь, медведь!
Поднял ее высоко в воздух!
Медведь! Медведь!

Я звал рыцаря, но ты медведь!
Медведь, медведь!
Весь черно-коричневый и покрытый шерстью.

Она брыкалась и причитала, такая прекрасная дева,
Но он слизывал мед с ее волос.
Ее волос! Ее волос!
Он слизывал мед с ее волос!

Потом она вздохнула, взвизгнула и пнула воздух!
Мой медведь! Она пела. Мой медведь такой прекрасный!
И они пошли отсюда туда,
Медведь, медведь и прекрасная девица.

Бриенна заканчивает петь песню, но Маленький Джейме все еще не спит и улыбается ей, закатывая глаза и напоминая, что он уже слишком большой, чтобы его мать приходила петь песни по ночам.

«Так ты хочешь, чтобы я прекратила это делать?» - спрашивает она с улыбкой.

«Нет, мама, я просто говорю, что это так», - поправляет он расслабленным тоном. «Когда я смогу использовать меч Отца и пойти с тобой сражаться?»

В то же утро она соответственно представила Вдовий Плач. Она никогда ничего не могла дать ему от Джейме, и он был в восторге, вызывая еще больше сожаления в ее сердце.

С самого детства она обучала его владению мечом, не столько потому, что это было необходимо для его образования, и она давала ему то, что он мог, сколько потому, что она не была уверена в том, что их ждет в будущем. Она хотела быть уверена, что сможет защитить себя.

«Я никогда не хочу, чтобы это произошло, мое сердце», - отвечает она, садясь на край кровати и касаясь его лица. «Оно все еще слишком тяжелое для твоего захвата, но мы скоро приучим тебя к этому».

Мысль о возвращении в Кастерли-Рок волнует его так же, как ужасает Бриенну. За те месяцы, что он провел под надзором, чтобы стать настоящим лордом, он с восторгом принял на себя обязанности, которые ему делегирует король Джон.

«Мама», - снова зовет он с усталыми глазами. «Поговори со мной о нем».

Бриенна никогда не говорила с ним о Джейме, а то, что он узнал о Ланнистерах, он узнал главным образом со слов Тириона.

Комок в горле заставляет ее плакать, но она все равно кивает.

«Он был человеком, как и все остальные», - начала она, - «хорошим, а иногда и не очень», - не имело смысла скрывать недостатки Джейме, когда это будет первое, что он услышит от него позже. «Он был преданным, он любил это скрывать, потому что думал, что будет выглядеть слабым, но, но он был самым преданным человеком, которого я встречала. Преданным своим чувствам до последнего момента».

Глаза маленького Хайме уже были закрыты.

«Я люблю тебя», - прошептала она, целуя его в лоб; несмотря на ущерб, оно того стоило, чтобы быть с ним.

Она села в библиотеке замка, взяв с собой перо, чернила и пергамент, и начала писать.

Дорогая леди Санса Старк.

Я не знаю, как начать это письмо. Чем больше я думаю об этом, тем труднее мне его писать. Вам придется извиниться за мою дрожь, но моя рука не перестает дрожать, как не переставала дрожать последние двенадцать лет.

Ты спросил меня в порту Джораха, было ли то, что мы сделали, правильным, и я сказал тебе, что это не имеет значения, потому что, честно говоря, я всегда смотрел на прошлое как на бессмысленное, где все, что произошло, не имело основы для понимания того, что оно оставило нам в настоящем. Но это ложь, мой ответ был ложью. Конечно, имеет смысл, что зло, которое мы совершили, вернулось к нам самым жестоким образом, который только могли найти боги, если они существуют.

Я верил в прошлом, что иногда есть негативные действия, которые оправдывают необходимость защиты высшего блага. Именно так я верил, когда вы поручили мне написать письмо Серсее, сообщая, что Дейенерис Таргариен направляется на Драконий Камень. В результате в тот день была устранена не ваша самая большая угроза, а невинная жертва наших безжалостных действий. Ее звали Миссандея из Наата, умная женщина с добрым сердцем, которую я никогда не мог забыть, ни в один из дней этих двенадцати лет.

Я не знаю, насколько велик был наш вред, но с каждым днем ​​мне все труднее сдерживать в себе эту уловку, и она постепенно убивает меня своим ядом.

Я всегда буду верен тебе и твоей госпоже-матери. Но я также должен быть верен себе и не обманывать себя, говоря, что это не имеет смысла.

Это обретет смысл, когда правда вырвется из тисков нашего молчания.

Бриенна Тарт.

Ночь спокойна, поэтому она знает, что ворон прибудет к месту назначения скорее раньше, чем позже. Она отпускает его тихо, пока вес становится все легче и легче.

Вдыхая и выдыхая влажный воздух, Бриенна открывает глаза, чтобы встретиться с темнотой.

Затем она хмурится и замечает это.

Что-то приближается на горизонте

***********
Это не первый раз, когда она наблюдает, как он спит, но он кажется тише, чем она помнит, словно только во сне он обрел покой.

Она вздыхает и поворачивается лицом к потолку.

Что она делала? - спрашивает она себя. Теперь, когда тебе придется идти на боль, ему будет еще хуже. И зачем беспокоиться о его боли? Ему было наплевать на твою.

«Ты никогда так не смеялась со мной», - сказал он, и она вернулась к тому холодному столу на пиру в Винтерфелле, наблюдая, как он смеется с Тормундом и Сансой, и та же мысль пришла ей в голову. «Он никогда так не улыбается со мной».

Она встала и решила, что ей нужно снова уйти и остудить голову.

Когда она переодевается из платья в бриджи, Дейенерис замечает приоткрытую на столе маленькую записную книжку Джона. Она знает, что не должна этого делать, но любопытство одолевает ее, она берет ее и листает.

В начале нет ничего интересного, расчеты, идеи, стратегии, дата, когда они поцеловались в Винтерфелле, отмечена, заставив ее сердце биться быстрее. Несколько страниц спустя он отмечает дни почти подряд, как будто считает каждый из них. Битва при Экорн-Хилл. Перехват на Хай-роуд. Количество казней и т. д. Джон определенно был основательным типом.

Она уже собиралась положить блокнот на стол, когда заметила несколько слов, которые привлекли ее внимание.

«Дени улыбнулась той девочке в лагере Риверрана. Это та самая, которая дала мне свою игрушку, как будто говоря, что доверяет мне достаточно, чтобы отдать свою самую драгоценную вещь. У них есть это общее, и именно поэтому я думаю, что это первый день нашего мира».

Рыдания вырываются из ее горла, и Джон слегка шевелится в постели, заставляя ее выйти в коридор, чтобы продолжить чтение.

«Мы с Дени отправились на поляну, где обитают только драконы. Мы могли бы остаться там навсегда, но нужно искать мир. Пятый день мира».

« Я уверен, что Джорион - дракониха. Я рассказал об этом Дени, и она грязно пошутила. Шестнадцать дней мира ».

И так далее, пока не набралось тридцать семь записей о том, что он считал днями мира. Больше всего ее расстраивает та, которая гласит:

« Сегодня я казнил пятерых солдат с Севера за изнасилование мятежника, который напал на них. Они сказали мне, что защищались, но это неправда, как это может быть? Я испугался и вернулся в тот день. Но Дэни вошла в мою палатку, помогла мне вытереть руки, и тогда я понял, что меня там нет. Что я никогда туда не вернусь. Двадцать четыре дня мира » .

Ее лицо было полностью залито слезами, когда она закончила читать, ее душа была раздроблена от осознания того, что она ответственна за его счастье, но также и за его горе. Так же, как и он за ее.

Нет, нет, нет, кричит она в своем сознании . Я должна вернуться к Порогу, я не могу оставить его Джону. И он не может рассчитывать на меня, чтобы обрести покой.

Она любит это так сильно, что это причиняет боль, и она не знает, хорошо ли это. Снова их чувства оказались в центре войны, и среди них все эти люди.

Он носит буклет у сердца, желая, чтобы у него было время запечатлеть слова в памяти, но, опять же, ему приходится помнить, что времени нет. Когда они меньше всего этого ожидают, все закончится.

Дейенерис поняла, что не хочет, чтобы это заканчивалось.

Она поднялась, как только сползла на пол, спиной к стене. Слушаю, как солдаты движутся, и понимаю, что что-то не так, слишком много суеты для такой поздней ночи.

«Нас атакуют!» - кричит кто-то, а затем раздается звук рога.

Она прячет блокнот между туникой и кожаными доспехами, которые Джон заставил ее начать носить в дополнение к некоторым металлическим щитам, таким как наплечники и щитки.

Джон, стоящий позади нее, одевается еще быстрее и выходит из комнаты раньше нее, направляясь в коридор, ведущий к яме дракона.

Дейенерис выбирает противоположную сторону, думая, что в этом замке есть только одна ценная вещь, и она должна быть уверена, что он будет в безопасности.

Она поднимается по каменным ступеням, слушая, как стены атакуют тем, что может быть только траншеями. Они доносятся с восточной стороны. Она игнорирует пыль и грязь, которые падают ей на голову, когда она пересекает коридоры в покои сира Бриенны и маленького Джейме. Когда она входит, мальчик уже проснулся и был одет, с отцовским мечом в руке, хотя и таким же неуклюжим, как Дейенерис со своим.

«Ваше величество», - приветствует он ее, преклонив колени, но Дейенерис уже обрушивается на него лавиной, когда очередной снаряд сотрясает тяжелые каменные стены. Как это возможно?

«Послушай меня», - говорит она, видя тот же взгляд между замешательством и безопасностью, что и у его отца. Дрожь пробежала по ее телу, когда она вспомнила Джейме Ланнистера, едущего к ней с решимостью убить ее. Она выбрасывает из головы эту мысль, дети не наследуют преступления своих родителей. «Я возьму тебя с собой на безопасный флирт, и для этого тебе придется лететь со мной на моем драконе».

«Моя мать!» - восклицает он, забывая о том рыцаре, которым он был несколько секунд назад, и снова становясь ребенком, которым он является. «Где моя мать?»

Еще один толчок заставляет их упасть на землю.

«Времени нет, нам пора идти», и на этот раз он не протестует. Дейенерис поклялась бы, что он сдерживает слезы.

Они добираются до двора, где ее ждет только Джорион. В небе она видит странное зеленоватое свечение и в этот момент вспоминает его.

Лесной пожар. Они атакуют их лесным пожаром.

«Ваша светлость», - зовет ее голос ребенка. Дейенерис толкает его за Джориона, когда группа неизвестных мужчин входит на балконы и встает там.

Они лучники.

«Ложись!» - приказывает она мальчику, собираясь крикнуть Джориону приказ сжечь их всех. В этот момент он осознает, какую ужасную ошибку она собирается совершить.

Они не будут стрелять из лука.

Они собираются бросить лесной огонь, и если Джорион вдохнет его, он убьет всех, кроме нее.

Дейенерис не знает, что делать, она наклоняется и прижимает дрожащего Маленького Джейме к груди.

«Тихо, тихо, с нами все будет хорошо, с нами все будет хорошо», - успокаивает она его, но даже сама не верит в это.

Над ними нависает тень, Джорион хочет накрыть их своей чешуей, но она знает, что даже драконы не устойчивы к этой штуке. Они тоже причинят ему боль.

«Не может быть », - думает она. Куэйта обещала мне. Они не причинят вреда моим птенцам.

В этот момент над ними нависает еще одна тень, и Барристал приземляется на противоположных стенах, ударяя хвостом солдат, которые держат танки с диким огнем. Это фундаментальная секунда, в которую она толкает Маленького Джейме за хвост Джориона, и вместе они взбираются на дракона, пока им не удается подняться вовремя, когда огонь взрывается, и под ними остается только большая зеленая вспышка.

Замок Драконий Камень охвачен лесным пожаром.

********
Маттос

Вот что он подумал в тот момент, когда увидел зеленое пламя, поднимающееся из темноты. Он ускорился и приказал вести корабли вдоль северного побережья, так как атака шла с юга. Их застали врасплох, и времени на оборону не было.

И их единственным оружием были драконы. Огонь против огня.

Они были едва видны в такой темноте, красноватые чешуйки Барристела показались летящими позади замка. Сир Давос молился, чтобы Джон проявил благоразумие и ушел.

Джендри оказался на носу корабля, который он случайно посетил той ночью, чтобы выгрузить припасы, и оглянулся на него мудрым взглядом, понимая, что спасения нет.

«Маттос, - снова подумал он, - беспомощный».

«Джон! Нет!» - громко кричит он, с ужасом наблюдая, как тот направляется к ловушке.

Красный дракон выдыхает свой оранжево-красный огонь, и катастрофы уже не избежать.

Маттос.

Сир Давос подбежал к Джендри и толкнул его о камни, умоляя, чтобы он не ударился головой.

На этот раз он прибежал вовремя.

«Маттос», - подумал он в последний раз, прежде чем обернуться и увидеть, как его окутало зеленое пламя.

********
Она не могла связать воедино никаких мыслей, кроме страха и боли, физической и душевной, видя раздавленные тела под камнями, признавая, что им может оказаться кто угодно.

Скалы.

Под камнями, как и его отец.

Она пришла туда, потому что избежать смерти было невозможно, ее тело пожирало это вещество, имитирующее пламя настоящего огня, и ее единственной мыслью было быть как можно ближе к сыну.

«Сир Бриенна?»

Она видит перед собой только платиновые волосы королевы драконов.

«О нет, сир Бриенна», - произнесла она надломленным голосом, узнав обгоревшее тело Бриенны. Было ли что-то, что можно было узнать?

Она не чувствовала своих конечностей, но была уверена, что двигает рукой, чтобы сжать ее.

Между рыданиями королева драконов сказала что-то бессвязное. Или она больше не могла слышать?

«Он в безопасности, сир Бриенна».

Затем ее сердцебиение ускоряется, а боль становится еще более невыносимой, поскольку маленький огонек, который становился все сильнее в ее поле зрения, становится больше.

Ее сын в безопасности.

У нее мало времени, она должна это сказать. Она должна это сказать.

«Он в безопасности, Джон отвез его в самое безопасное место», - снова заверяет она.

«Про-сти-ви-меня», - слышит Бриенна свой голос, но это уже не ее голос.

"Ч-что?"

Но затем свет стал сильнее, и она увидела только это. Свет.