Грёбанный мир

Обаятельная ухмылка растянулась по красивому мужскому лицу, трещины на нём придавали некоторый шарм, даже несколько пугая слабых оппонентов. Короткие колючие чёрные волосы были растрёпаны. Глаза с чёрной склерой и голубой радужкой заставляли смертных несколько напряжённо оглядываться и мысленно обращаться к богам.

Мужчина ловко увернулся от катаны, лезвие которой было в паре сантиметров от его щеки, шустро меняя положение кинжала в руке, бог смерти угрожающе воткнул его на пару миллиметров в район сердца бога оружие, нисколько не беспокоясь о лезвии возле него. В глазах Ямы горел азарт и жажда крови, которую всего лет пятнадцать назад, хотя точно сказать уже было сложно, время протекало очень быстро, также, как росла и сила бога смерти.

После того, как Суфуяма забрал у своих детей частицы своей силы, которая успела даже несколько прижиться к ним, то почувствовал прилив сил, который дал ему понять, почему Феб желал, чтобы Яма воздержался от этого. Тартар часто говорил, что при поглощении души этот процесс куда чище и вкуснее, имея в виду то, сколько силы они получают. Суфуяма уже понял, что этот странный неопрятный чудак был очень силён, невероятно силён, да и ко всему прочему знал довольно много, хоть и скромно признавал, что дядя Феб знает больше. В любом случае, Тартар пока что являлся более выгодным вариантом для Ямы.

Суфуяма слышал о Кагуе, слышал о своих детях и старался не думать об этом, хоть сердце и первое время волновалось. Нити привязанности продолжали оставаться его основной проблемой, которая всё никак не решалась. Яма уже умел попадать в подсознание самостоятельно, хоть и времени требовалось довольно много, по сравнению с тем же Тартаром, однако мужчина не собирался сдаваться, напротив, желал превзойти этого чудака.

Тартар же стал неким тренером для Ямы, что было тяжело признать богу смерти, который не хотел подпускать к себе этого чудика. Однако, какого же было удивление Суфуямы, когда он увидел, что нить привязанности к этому неопрятному чурбану была серого цвета, однако, она отличалась каким-то светом, что-то от неё чувствовалось, что давало понять о том, мол, опасности нет, можно продолжать. Это было странно, по мнению Суфуямы.

Тартар отметил, что Яма обладает действительно восхитительным потенциалом, а также силой. Тренировать его сплошное удовольствие, ведь тот схватывал на лету, а если и не мог сразу, то оттачивал до идеала. Такой ученик был прекрасен по всем параметрам. Тартар считал, что этого новенького можно превратить в кого-то вроде её наследника, однако, при условии, что сама богиня исчезнет из этого потока. В любом случае, плюсы обучения бога смерти были довольно неплохи, да и, если Яма достигнет той же силы, что и Тартара, то это будет очень интересно… Тартар всегда мечтал о прекрасной битве, которая возбуждала своими рисками.

Что можно было сказать о достижениях Суфуямы, которыми он мог похвастаться… Яма начал понимать фуиндзютсу, он сам с удивлением увидел, что это давалось ему довольно просто. Казалось, что фуиндзютсу — это нечто простое, но так было лишь в начале, затруднения появлялись по мере сложности печати и её назначения. Однако, даже это мог понять Яма, который теперь с удовольствием заявлял, что питомник для клана Узумаки будет неплохой идеей. Он наполнился благосклонностью к этому клану.

Помимо фуиндзютсу, Яма ещё смог выучить базовые техники и некоторые техники стихии огня, пока что мужчина оттачивал их до совершенства, а также свои рефлексы. Суфуяма смог упростить ручные печати для техник, правда, только после того, как он осваивал её до хорошего уровня. Яма научился складывать такие техники одной рукой, что было ему намного проще, нежели двумя. Между делом мужчина записывал то, что происходило в мире (это он поручил семье Кубояши, которые делали заметки в храме о том, что творилось вокруг, а Яма отправлял Тартара каждый год за этими тетрадками с записями). Всё шло довольно неплохо.

Не так давно мужчина узнал, что его дети ищут его — это было даже любопытно для мужчины, который не ожидал, что дети ещё помнят о нём. Хаго и Хаму пришли в храм и обратились за помощью к Умэко, что было довольно умно с их стороны, мысленно Яма похвалил их. Суфуяма полагал, что ничего плохого не будет, если он таки встретится с ними и поможет (советом), в нужде помощи мужчина был уверен, ведь знал, что с Кагуей сейчас происходили жуткие изменения, о которых Яма лишь слышал, ведь более так и не виделся с Отсутсуки с того момента, как решил проблему детей.

Так настал день, когда Суфуяма назначил своим сыновьям встречу в одном интересном месте, там, где начался его путь, где он начал тренироваться. Солнце светило в этот день довольно ярко, согревая своими лучами. Зелёная листва деревьев навевала воспоминаний богу смерти. На одном из деревьев всё ещё оставались глубокие следы ударов меча, возле другого валялись старые дровишки, недалеко также находилось место для костра. Это место было довольно приятным для Ямы, ведь осознание того, что он сильно вырос, в плане силы, с тех лет заставляло его душу успокаиваться и продолжать стремиться к собственным целям.

Хагоромо и Хамуро не знали в какой части окраины этой части Со но Куни искать своего отца. Они уже давно узнали, что их родной отец, что бросил мать давно, был хозяином всех тех храмов, куда когда-то ходила молиться их мама. Он был богом смерти Ямой. Конечно для двух первых настоящих обладателей чакры — это стало огромным удивлением, ведь само понимание, что они дети от настоящего божества, заставляло их сознание напрягаться. Тяжело верилось в то, что подобное возможно, да и им было интересно, почему их отец позволил этому произойти? Разве у богов не должно было быть запретов на связь с людьми, что тут говорить о потомстве от них.

Черноволосый парни нахмурились, когда перед ними появился несколько странный на вид мужчина. У него были неопрятные колючие длинные волосы чёрного цвета, а также жуткие глаза. Отсутсуки помнили о том, что у их отца также была не самая обычная внешность, хотя его они уже помнили несколько расплывчато, лицо они не могли воспроизвести в своём сознании.

— Вы и есть те удачливые малыши? — улыбнулся Тартар, окидывая проницательным взглядом двух юношей.

У них были чёрные волосы, у одного колючие, у другого более послушные. Несколько острые черты лица, которые отлично подчёркивали их лавандовые глаза, которые, казалось бы, не показывали ни капли эмоций. Однако, напряжение можно было заметить по телу, которое так и читалось в каждом движении. Тартар пропустил смешок, считая, что было бы неплохо поиздеваться над ними, правда, этого не оценит Яма. Успокоив свою фантазию, божество смерти развернулось и шагом направилось в сторону, где этих двоих парнишек ожидал бог смерти.

Тартару было интересно, по какой причине Яма выбрал именно этот странный лес? У него ведь было столько храмов, что тут сложного, взять, да отправиться в один из них. Вообще, Тартару нравилось то, что люди так принимали бога смерти в этом мире. Это было даже очень любопытно и забавно, его народ не сильно жаловал божество войны, возможно, Тартар хотел бы такого же и для себя, однако, подобное уже невозможно, ведь все давно мертвы, а мир уничтожен.

— Почему вы назвали нас удачливыми? — спросил Хагоромо, считая, что собрать сейчас информацию будет неплохим решением. Хамуро молча ожидал ответа.

— Почему? — Тартар с ухмылкой обернулся к ним, чувствуя веселье. — Потому что вы выжили после отнятия божественных сил.

Оба парня незаметно нахмурились. Они не ожидали такого ответа, ведь не помнили такого… Когда у них могли отнять эти самые силы? Вопросы к их отцу продолжали появляться. Отсутсуки осматривались, понимая, что в этом лесу чувствуется нечто жуткое.

— Не бойтесь, это похоже Яма снова увлёкся, — улыбнулся Тартар, чувствуя радость, ведь эти двое явно сильнее напряглись, когда почувствовали ауру бога смерти.

Яма почувствовал приближение двух незнакомых источников силы, а также еле ощутимую ауру Тартара. Хмыкнув, мужчина поднялся с земли, облокачиваясь о ствол дерева и скрещивая руки на груди, закрывая глаза. Суфуяма пока что не мог предположить, какой разговор их ожидает. Было ясно, что у его детей появятся вопросы к нему, да и ко всему прочему… Яма не собирался объясняться перед ними. Бессмысленное занятие, которое, по мнению мужчины, ничего не изменит. Он как отсутствовал в их жизни, так и продолжит.

Хагоромо и Хамуро вскоре смогли увидеть своего отца… Внутри них был трепет, такой же как в детстве. Их родитель стоял, облокотившись спиной о ствол дерева, закрыв глаза и скрестив руки на груди. На нём было белое кимоно, которое несколько открывало вид на его грудь. По видимым частям тела находились такие же трещины, как их руках. У Ямы были короткие чёрные колючие волосы, острые черты лица, тонкие бледные губы, так же бледная кожа. Несомненно, их отец был красив.

— А… — Хамуро хотел было обратиться к родителю, правда, вдруг осознал, что не знает, как к нему стоило обращаться. Парни подошли поближе к богу смерти.

— Тартар, — Суфуяма открыл свои глаза, переводя взгляд на божество войны, которое лживо улыбалось, — оставь нас и не смей подслушивать.

— Тьфу ты! — длинноволосый бог надулся, будучи недовольным. — Вечно спроваживаешь меня от всего интересного! — в следующую секунду Тартар показал язык богу смерти и исчез. Яма хмыкнул, считая ребячество этого чудика лишь простым представлением, ширма, которая отлично скрывала его истинную натуру.

Суфуяма перевёл взгляд на своих детей, внимательно оглядывая их и заставляя почувствовать напряжение. Яма последний раз видел их детьми, он уже и успел забыть, что время идёт так быстро и эти двое так сильно выросли. Те маленькие мальчики, которые, казалось бы, даже муху убить не смогут, возмужали и стали выглядеть действительно взросло. И однажды они умрут, Яма даже почувствовал в этом иронию, однако быстро откинул проблемные мысли в сторону, стараясь запомнить лица детей и решая внутри, чтобы попросить Тартара зарисовать Хаго и Хаму.

— Обращаться можете как хотите, — парни чувствовали напряжение, ведь лицо их родителя было холодно, ни один мускул не дрогнул за прошедшие секунды, — с какой целью вы искали меня?

Хагоромо и Хамуро переглянулись, понимая, что чувствуют одно и тоже. Хагоромо не мог увидеть ни одной эмоции у их отца, его действительно сложно было назвать человеком, в этом парень убедился так же быстро. Их родитель действительно подходил своему статусу… Хамуро же видел в отце действительно нечто строгое, что-то, что не давало ему сразу высказать всё и перейти к делу.

— Отец, — наконец решился Хагоромо, обращаясь к Яме спокойным голосом, — расскажи нам о том, какой была матушка, когда вы познакомились? — Суфуяма конечно не ожидал такого вопроса, но задумался, прикрывая глаза и вспоминая их первую встречу.

— Эта женщина, значит… — произнёс он задумчивым голосом, вспоминая, как Тенджи представил свою наложницу, — она выглядела благородно, однако была довольно вредной персоной, которая каждыми днями мельтешилась в храме, — Хагоромо и Хамуро, сказать честно, не поверили словам отца, ведь в их сознании никак не могла появиться картина, как их мать бегала за ним.

— Вы много общались? — спросил Хамуро, чувствуя интерес к этой истории, всё же им была интересна жизнь собственных родителей.

Яма вздохнул, решая рассказать совсем немного о том, как он встретился с их названным отцом, которого формально все считают биологическим родителем Хаго и Хаму, а также о том, что произошло с их матерью. Их игра на удачу стала несколько удивительным фактом для парней, ведь они не ожидали, что в их матери может ещё скрываться и рискованная личность, даже несколько азартная. Помимо этого, юноши не ожидали того, что их мать будет желать их отцу смерти. Эта история стала довольно познавательной для них.

После этого Яма передал несколько свитков, отдельно для каждого. В одном Яма описал технику для бьякугана, которую помнил, этот свиток он отдал Хамуро. В другом описывалась техника шарингана, для Хагоромо. Там было лишь описание, к которому бог смерти добавил, что они должны сами додуматься, как использовать эти силы. Суфуяма считал, что они всё же должны сами достигать некоторых вещей, хоть и с его небольшой помощью. Хоть мужчина и не знал, пробудили ли его дети эти додзютсу, однако, он решил, что рано или поздно такое случится, потому лучше сделать хоть что-то.

Для Хагоромо и Хамуро было открытием то, что описал их отец. Они признали, что мысли этого холодного человека были совершенно на другом уровне, в отличие от их. Между делом, парни видели схожесть их родителей в чём-то.

— Ваша мать, возможно и глупа, поступая таким грубым методом, однако, — Яма наконец-то сделал шаг вперёд, походя к сыновьям и кладя руки им на головы, — не ненавидьте её, таково её отчаяние, которое размыло все человеческие границы, — Суфуяма улыбнулся краем губ, взъерошивая волосы парней и заставляя тех нахмуриться, слегка прищуриваясь.

— Но мы думаем, что она поступает неправильно, и нам нужно предпринять что-то!

— Вы, — Яма говорил также холодно, как и в начале, — можете запечатать её.

— Запечатать? — заинтересованно спросили парни, а после наглядно увидели фуиндзютсу в действии. Их отец распечатал из неоткуда меч и тот вновь пропал.

— Отец! — Хагоромо загорелся, чувствуя более углублённый интерес к этому. — Научи меня этому запечатыванию, пожалуйста!

— Хн, — Яма вновь улыбнулся краем губ, тыкая двумя пальцами в лоб Хагоромо, заставляя того удивлённо коснуться лба и с недоумением посмотреть на родителя, — в другой раз, Хаго-чан.

— Можешь задержаться и ещё немного поговорить? — спросил Хамуро, получая такой же слабый удар по лбу и те же слова…

Хагоромо и Хамуро прищурились, держась за лоб и смотря на своего отца. Они не ожидали с его стороны проявления заботы. Однако, парни также увидели, что взгляд их родителя довольно быстро изменился, он повернул голову назад, спрашивая:

— Это он? — голос бога смерти заставил по коже Отсутсуки пробежать холод, этот голос был наполнен некой жестокостью, чем-то действительно тёмным, за что можно было называть их отца богом смерти. Из тени же появился тот странный мужчина, который привёл их, он жутко ухмылялся, смотря куда-то вдаль.

— Да, абсолютно точно это Феб-сан.

Тартар не ожидал, что этот светлячок появится так рано, да и разговор у Ямы с этими двумя был интересным, ведь божество войны никогда не ощущало привязанности к смертным, в отличие от собственного, единственного, ученика. За этим было интересно наблюдать, а также расспрашивать.

Хагоромо и Хамуро поняли, что это было что-то между их отцом и этим странным мужчиной. Кем являлся Феб, они могли лишь предполагать, однако, точно видели, что их родитель не испытывал тёплых чувств к нему.

— Возвращайтесь домой, — произнёс их отец, после чего исчез в чёрном дыму.

— А-а, а меня забыл! Яма, блядь! — запаниковал Тартар, боясь, что Феб что-нибудь учудит, если он оставит бога смерти одного, Тартар поспешил догнать Яму.

Хагоромо и Хамуро остались одни в этом лесу, наконец осознавая, что жуткое ощущение вокруг исчезло с уходом их отца. Вздохнув, юноши решили обдумать всё, что узнали за этот день, а также сделать вывод, что у них был не такой уж и плохой отец. Они крепко сжимали в руках свитки, которые подарил им родитель. Хагоромо и Хамуро решили вернуться домой, продолжая сохранять тишину, каждый обдумывал всё то, что узнал сегодня.

Этот день они смело могли называть особенным.

***

— Чёрт… — Яма хмуро осмотрелся, понимая, что ощущение присутствия исчезло.

Тартар уже успел рассказать о такой прекрасной вещи, как ощущение чужаков рядом, а именно: чувства богов. Когда кто-то попадает в чужой мир, то тот, кто владеет благосклонностью этого мира почувствует его. Правда, есть и минусы, вроде такого, что спустя какой-то промежуток времени (а он зависел от уровня сил бога) чужак мог скрыть своё присутствие. Так сказать, оповестил о приходе. Также можно было почувствовать уход чужака, правда, тут уже игра на удачу, примерно пятьдесят на пятьдесят, что ты это почувствуешь.

Божество войны, Тартар, довольно хорошо был ознакомлен с правилами мира богов и знал лазейки в некоторых из них, однако не всё готов был рассказать Яме. Это было некоторым преимуществом перед способным учеником.

— Да ладно тебе, он ещё появится, — закинув руки за голову, расслабленно произнёс чудаковатый бог, окидывая всё вокруг взглядом жутких чёрных глаз. — Это ведь как-никак Феб.

Суфуяма вздохнул, пытаясь успокоить своё раздражение. Нет, он не хотел устраивать каких-либо разборок на ровном месте, хотя… Возможно, это тоже было. Однако, сначала хотелось разобраться со всем вокруг. Ощущение, будто его используют, не покидало Яму, который уже давно заклялся, что не позволит никому управлять собой. Будь то какой-то бог, будь то любовь — ничто не посмеет управлять его жизнью.

Осмотревшись вновь, Яма решил забить на этого светлячка и заняться своими делами. Суфуяма довольно быстро мог остыть, как и завестись, со временем границы даже как-то росли.

— Займись Фебом, — разворачиваясь, произнёс строгим голосом Яма, понимая, что сейчас бессмысленно думать о таких вещах, как мир богов.

Разве был важен этот мир? Нет, нисколько. Суфуяма жил сегодняшним днём, делая то, что поможет ему завтра, делая сегодня то, что приблизит его к поставленным целям. Он был упорен, внутренне убивая свою лень, которая появлялась каждое утро, когда возникала мысль: «а нужно ли оно мне? Может сделать перерыв?». Нет, Яма понимал, что глупо сейчас идти на поводу у лени, нужно стремиться к тому, чтобы в будущем иметь возможность делать такие редкие перерывы, но сейчас подобное невозможно. В иерархии богов он является каким-то посредственным богом, который только поднимается в уровне своих сил — это может привести к удару в спину в любую секунду, даже от того же Тартара, в котором часто мелькало что-то кровожадное.

Яма однажды видел, как развлекался этот чудик.

Тартар играл с людьми, как с куклами. Его силы превышали человеческие рамки, он одной рукой вполне мог отправить человека в полёт. Часто Тартар игрался таким образом, ему нравилось отрывать руки, по его словам, люди ползали довольно забавно, напоминая гусениц. Тартару нравились мучения других, в такие моменты его чёрные глаза наполнялись жаждой крови и азартом. Подобного стоило остерегаться, ведь ты никогда не узнаешь, кто будет следующим… Ты или смертный.

Интерес Тартара также был страшен — этот бог сам по себе настоящий ураган, чьи мысли предугадать невозможно. Часто Тартар играл определённую роль, то дурачка, то серийного убийцу. Не было разницы, кто он сегодня, было важно знать, что это лишь маска, которая скрывала воистину страшную личность. Яма чувствовал нутром, что этот с виду глупый бог на самом деле был очень хитёр и опасен. Суфуяма остерегался в некотором роде этого чудика, узнав его чуть лучше. Часто настоящую личность тяжело скрывать всё время, однажды промелькнёт что-то настоящее сквозь море фальши.

Вздохнув, Яма почувствовал на себе удушающий взгляд, который действительно пробирал до дрожи. Стараясь не реагировать, мужчина решил навестить кое-кого очень важного в его жизни, ту, кого он постоянно пытается выкинуть из своей жизни.

Прямо сейчас, осознавая, что у него есть взрослые дети, которые всерьёз признают опасность Кагуи… Суфуяма чувствовал себя странно, хоть и пытался избавить себя от этого чувства, забыть о нём.

В груди возникало щемящее чувство при мысли, что его странная семья может обратиться в нечто… ужасное. Яма ещё принимал тот факт, что он блудный отец, принимал тот факт, что его женщина немного поехавшая, однако, — ему было тяжело принять то, что их дети будут считать родную мать, которая всем сердцем любит их, опасной личностью, им придётся сразиться с ней, также, ему было тяжело принять то, что он, как отец, просто ужасен.

Неожиданно, но… Суфуяма впервые почувствовал столько ответственности перед Хагоромо и Хамуро. Моменты из его собственного детства, когда он рос в одиночестве, обучаясь и становясь настоящим убийцей, внутри желая получить настоящую семью… Быть любимым, получить поддержку, увидеть маму и папу. Эти моменты заставляли его почувствовать себя очень странно по отношению к родным детям, в чём мужчина никогда не сомневался. Почему-то, что-то отдалённо напоминающее вину, заставляло его дышать с тяжестью, будто что-то мешало.

Никогда бы Яма не подумал, что эта встреча может что-то изменить в нём. Почему-то… Это возникло уже позже, словно он для разговора с детьми надел маску холода… Вздохнув, Суфуяма провёл рукой по волосам, зачёсывая их назад и чувствуя тяжесть в груди. Почему же было так тяжело? Нет, это было даже странно.

Пропустив смешок, мужчина иронично усмехнулся, понимая, что загнал себя в капкан.

Где-то вдали за богом смерти холодно наблюдали чёрные глаза, пропитанные холодом и неодобрением, некоторым презрением, которое ранее никогда нельзя было заметить. Багровые волосы развивались за спиной, странная мантия фиолетового цвета была несколько необычна, на левой стороне губ был шрам поперёк. Это напоминание.

— Что будем делать?

— Я предлагал убить их, — пожал плечами блондин, равнодушно улыбаясь и пожимая плечами, — по крайней мере, уже поздновато обрабатывать такой материал, — пронзая спину бога смерти холодным взглядом голубых глаз.

— Я думала, что это может стать неким мотивом, такое ведь практиковалось, — вздохнула женщина, прикрывая глаза и скрещивая руки на груди.

— Пф-ф, многовато думала, Эни-тян или стоит звать тебя Тартар-чан? — хитро улыбнулся мужчина, в следующую секунду уворачиваясь от удара с особой лёгкостью.

— Закрой свой грязный рот, Светлячок, — раздражённо произнесла Энио, богиня войны, натянуто улыбаясь.

***

Суфуяма появился на пороге дома императора, что был уже давно отдан в жертву Древу-Богу, которое питалось человеческими жертвами, погружая тех в сладкую иллюзию, даря им то, чего они жаждали глубоко в душе. Это было довольно мерзкое дерево, по мнению мужчины, который временами думал о том, что было бы неплохо, если бы его вырезали тихой ночью. Его взгляд столкнулся с знакомыми, такими спокойными и приятными лавандовыми глазами, которые были наполнены холодом. Время шло, а он лишь сейчас пришёл…

— …Я вернулся, Кагуя-чан, — слабо улыбаясь, произнёс мужчина, прищуриваясь. Его лицо впервые за столько времени показало женщине необычные эмоции.

Кагуя нахмурилась, холодно осматривая своего любовника, свою настоящую любовь. Она не ожидала его прибытия, думала, что он уже давно покинул их, что он уже забыл её. Так почему же сейчас этот чёртов бог улыбался ей такой непривычной улыбкой и смотрел с таким теплом? Почему он появился на пороге её дома? Почему этот бог вообще вернулся…? На самом деле, глубокие чувства было тяжело забыть даже спустя долгое время, если конечно не бороться с ними. Но разве могла Кагуя попытаться хотя бы попробовать? Нет, не могла, ей было слишком тяжело даже при мысли, что богу нужна богиня, а не смертная. От этого болело сердце, оно обливалось чёрной ревностью.

— Зачем? — хмуро спросила она, невольно сжимая в руке веер, который взяла с собой по пути из комнаты.

Суфуяма неожиданно рассмеялся, так необычно и резко, лавандовые глаза распахнулись в удивлении. Она впервые видела, чтобы он смеялся так искренне и даже несколько по-детски. Этот смех был приятен слуху, даже внешний вид мужчины стал намного прекраснее — ему к лицу была улыбка. Сердце Кагуи, на самом деле, было слабо, оно дрогнуло при виде этой картины. Кагуя бы никогда не смогла разлюбить его, не смогла бы забыть о своих детях, которые забрали то, что ей принадлежало.

— Я пришёл, чтобы остаться с тобой, — прищуриваясь, несколько резковато произнёс мужчина, подходя быстрыми шагами к женщине, хватая её за талию, случайно прихватывая и волосы, причиняя боль и заставляя нахмурить, — давай позволим им сделать это, Кагу-чан? — его шёпот был наполнен тихим соблазнением, словно предложение дьявола, который ожидал будущего.

— Что ты себе позволяешь? — тихо прошипела Отсутсуки, не ожидая подобных действий со стороны обычно спокойного бога.

Он вёл себя странно, его глаза с чёрной склерой и голубой радужкой были наполнены странными эмоциями, которые Кагуя видела впервые.

— А что, если я скажу, — Суфуяма освободил свою правую руку, поднимая голову Кагуи за подбородок выше, заставляя её смотреть ему прямо в глаза, наклоняясь ближе, к самым губам, — что полюбил тебя…? — Отсутсуки видела в нём каплю безумия, которое начинало её даже несколько пугать, однако… Глупое сердце трепетало при этих словах.

— Разве такое возможно? — несколько натянуто усмехаясь и пытаясь побороть дрожь, спросила женщина. Она была в полной растерянности, разве можно быть готовым к таким событиям? Некогда спокойный и довольно холодный мужчина вёл себя таким образом, для Кагуи это стало огромным открытием.

— Давай проверим? — наконец целуя женщину в губы, сильно прикусывая её нижнюю губу, чувствуя вкус крови и азарт.

Суфуяма сам не понимал, что с ним происходило. Каким-то образом он просто не мог сдерживаться, его сводил с ума один её взгляд, голос — всё в Кагуе сводило его с катушек, заставляя делать несколько нетактичные действия и даже грубые по отношению к ней. Яма бы никогда не стал так резко нападать на неё, будучи в здравом уме, однако, что-то с ним происходило… Откинув все мысли, мужчина просто забил на это, забывая о проблеме и возвращаясь к мыслям о Кагуе, о том, что она будет принадлежать ему. Эгоистичные желания наполняли его чёрную душу полностью.

Кагуя невольно задержала дыхание, потому начала задыхаться, забывая о том, что может дышать вообще. Она была растеряна, не знала, как ей реагировать на всё происходящее. Однако, её сердце таяло. Она где-то глубоко внутри понимала, что это глупость полная, ведь этот бог был столь непостоянен и странен, что мог причинить ей боль. Разве стоило идти на поводу чувств, когда вместе с любовью могла прийти и опасность? Кагуя уже не понимала, что происходило внутри неё, она просто сдалась, ведь не могла убежать от того, кого невозможно убить…

Отпрянув от губ женщины, Яма облизнулся, внимательно смотря в лавандовые глаза, а после вновь начиная смеяться.

— Где же наши дети? — отпуская Кагую, начал поиски мужчина, когда его схватила за руку возлюбленная, чуть нахмурив брови. — Что?

— Зачем тебе дети? — с самого начала Отсутсуки волновалась, что её любимый человек мог навредить малышам, это чувство никогда не покидало её. В глазах родителей, даже став взрослыми, их малыши так и останутся маленькими, потому Кагуя не могла проигнорировать своё волнение.

— Они станут спасителями мира, разве не ясно, дорогая? — ухмыльнулся мужчина, заставляя Кагую нахмуриться. — Нам с тобой нужно сыграть одну сцену, как мы думаем уничтожить мир.

— Уничтожить… мир? — удивлённо повторила за ним беловолосая, не ожидая таких слов.

— Да, тогда они начнут действовать, — смотря куда-то в пустоту, строя новый план. Яма больше не мог контролировать свои действия.

Так, чуть позже, в дом вернулись Хагоромо и Хамуро, они услышали, как их отец обсуждал с матерью то, скольких людей они отдадут Древу, а также то, когда этому миру придёт конец. В сердцах юношей, которые пылали любовью к своему родному месту, к людям, возникла тревога. Парни тихо покинули коридор, осознавая, что им нужно в кротчайшие сроки стать как можно сильнее, дабы победить мать, дабы спасти любимый дом, спасти людей.