Это не воспоминания, это ворота.
Поздний вечер в библиотеке Хогвартса.
Начало зимы, за окнами – снег, ветер, и, казалось бы, ничего больше. Дорелус сидит в дальнем углу, как всегда, у него толстый том о происхождении древних магических фамилий. Он ищет нечто конкретное, но даже сам не знает, что именно. Слева – голоса, незнакомые. Старшекурсники, не видят, что он рядом.
-...говорю тебе, у Тома Реддла были потомки. Тайные, не только через кровь. Через контракты, проклятия...
- А ты слышал о ней? Исидора. Нотт. Та, что сбежала перед свадьбой с Малфоем. Говорят, она...
Голоса становятся туманными, будто через воду.
-...была морской ведьмой. Проклятие русалки, русалка – это она.
Дорелус замер, книга щёлкнула сама. Свеча дрогнула, как будто её подул ветер, но в библиотеке не было ветра. Он не двигается, он боится услышать больше. Но ещё сильнее боится – не услышать.
* * *
От лица Дорелуса:
Поздней ночью в спальном крыле Слизерина, я сидел в своей комнате. Не спал, я смотрел в окно. Там – чёрное озеро, но в эту ночь оно шумит, как море. И из глубины – волн нет, но я чувствую: кто-то зовёт. Не голосом, не словом. Имени нет, но я знаю точно, чьё оно. Это не море зовёт, это мать. Та, что уходила молча. Та, что никогда не называла меня по имени – только через взгляд. Я встал и надел мантию, не взял палочку. Я просто шёл – к выходу. Сквозь коридоры, мимо портретов, которые не замечали меня. Будто Хогвартс сам открывает двери.
Я стоял босиком на снегу у чёрного озера, но не мёрз. Озеро будто раздвинулось, не физически – а как если бы в нём появилась пауза. Пауза между мирами. И я сказал, впервые, вслух:
- Мама...
Вода качнулась и появилась тень в глубине, женская. С тёмными волосами и глазами цвета соли. Она не выходила, она просто смотрела. А потом – волна мягко коснулась моих пальцев и исчезла. Я слышал только:
- Теперь ты помнишь, теперь ты сам. Теперь ты – моё имя.
Когда я возвращался – в моих руках ничего не было, но на запястье – тонкая линия, как от старого ожерелья, исчезнувшего много лет назад. А в душе – тишина и сила, которую больше не нужно прятать.
* * *
Прошла неделя с того момента, как Дорелус говорил с мамой, и вот сейчас он стоит в Зале дуэлей. Он вызван на официальную дуэль, устроенную по правилам – но по личной причине. Противник – старший слизеринец, сын семьи, которая когда-то мечтала породниться с Ноттами – но Исидора и Тео разрушили их мечты.
- Ты думаешь, раз молчишь – ты выше всех? Ты – выродок беглянки. Ты знаешь, кто она была? Исидора!
Имя – прозвучало громко, ядовито и открыто. В зале, где стены пропитаны древней магией. Все замолкают, воздух становится гуще. Свечи трещат, будто от давления, а Дорелус просто поднимает взгляд и тихо говорит:
- Ты назвал имя, которое защищено молчанием. Ты сам вызвал то, что не знаешь, как остановить.
И тогда магия отвечает – не палочкой, а чем-то, что идёт из самого пола. Из камня, из воды под фундаментом замка. Под ногами того слизеринца – мокрые следы, хоть пол сухой. Его палочка дрожит, как будто внутри страх. А голос Дорелуса становится другим, не своим. Низким, женским – отголоском Исидоры. Магия матери говорит через него:
- Ты звал меня? Я – та, что ушла. Но ты остался, и ты – теперь мой гость.
И из воздуха возникает тонкая петля водяной ленты – она не душит того парня, но затягивается на его словах. Он больше не может говорить – ни имя, ни заклятие, ни ложь.
Дуэль признана завершённой, парня уводят – он не пострадал, но больше никогда не заговорит с уверенностью. Потому что он понял: некоторые имена – это не воспоминания, это ворота.