Doctor Soul

Глава 17.«В кино ты умело сбегаешь от кучки охранников через дыру в стене, но это же по Кингу, а ты попробуй так же красиво в жизни».

Кроме Юнги, в кабинете «следователя-Мацумото» побывали ещё много пациентов, которые внушали все больше брезгливости грубому Киму.

Пока на первом месте подозреваемых у него: Мин Юнги и господин Со, хотя больше всех ему не нравится именно Со со своей манерой общения и «разговорчивостью».

Доктор Мацумото и Ваби поспешили доложить следователю о тех пациентах, которые могли иметь связь с умершей. По крайней мере, о ком они знали точно.

В роли свидетеля нельзя было брать абсолютно никого, ведь все эти люди невминяемы, но убийцу же надо было найти. Этим уже несколько дней занимался дотошный Ким, немного привыкший к выходками пациентов и их поведению.

Следователь Ким сидит в кабинете Мацумото, в сотый раз прочитывая личное дело Мин Юнги, когда к нему входит санитар, держа за руку Вук Гина, который со смущенным видом смотрит на следователя. Он, как ребенок, крутит в руках карандаш, а в другой держит новый альбом, который подарил ему Мацумото по просьбе Лим.

— Ты у нас кто, парень? — поднимает на него глаза следователь, вглядываясь в пустое выражение лица Вук Гина.

— Вы ещё тогда велили привести этого пациента, но доктор Мацумото предупредил, что его нужно подготовить для разговора с вами, — объясняет санитар.

— Да? Точно, это тот самый, что страдает аутизмом? — щурится следователь.

— Деменцией, — поправляет его санитар, усаживая Вук Гина на стул напротив. — Он хочет вам что-то показать. Доктор Мацумото сразу предупредил, что не многие вещи пациент Вук Гин может объяснить словами, поэтому использует рисунки.

Следователь немного оживляется и смотрит на парня.

— Ну и что там у тебя? — спрашивает он и Вук Гин протягивает ему свой альбом, растягивая тонкие губы в улыбке.

Ким принимает альбом из рук парня и изучает рисунок на первой открытой странице, все больше заинтересованный в предложенной версии.

После убийства доктора Уны, госпожа Лим на несколько дней уехала в город для решения проблем, связанных с этим делом, оставив деревянный домик на Ваби и госпоже Джунг.

Однако с утра старая хозяйка тоже начинает куда-то собираться под растерянный взгляд Ваби, которая только что проснулась.

— Госпожа Джунг, Вы уезжаете? — смотрит на нее девушка, сонно потирая глаза.

Джунг поправляет весеннее пальто темного цвета и накидывает на голову яркий платок, покрывающий её маленькие кудряшки. Она смотрит на девушку и с улыбкой и отвечает:

— Дочке срочно надо отъехать в Сеул. Она у меня крупным дельцем занимается, вот и попросила за внуками посмотреть, а то муж то у нее, как и у меня  — раздолбай редкостный, сама видела.

Девушки кивает, поджав губы, и спрашивает:

— А надолго? Предупреждать госпожу Лим о вашем отъезде не нужно?

— Да нет, на день или два, хозяйка знает. Ты останешься одна, но ты не бойся, волки тут в дома не забираются, хотя зачем я тебе это говорю! — махает руками женщина со смехом. — Будто сама не знаешь, столько живешь тут.

Ваби с улыбкой кивает, глядя на госпожу-прислугу.
На улице раздается сигнал нетерпеливого автомобиля и женщина в спешке хватает свои сумки, махая на прощанье Ваби.

— Одна-одинешенька, но не одинока, — говорит себе под нос Ваби, прислушиваясь к тишине в доме.

Слышны только посторонние звуки из вне: шелест могучих деревьев, пение птиц, которые тоже только проснулись.

В обед всех пациентов, — уже по установленному правилу — выводят на улицу, где за ними пристально наблюдает следователь, пытаясь понять для себя хоть что-нибудь.

Кроме Мессии, ярко выражающему свои чувства по поводу теплой весенней погоды, никто больше не рвется показать свои эмоции или отношения к происходящему. Сейчас они все, словно овощи, стоят на своих местах, глядя на следователя недоверчивыми взглядами, редко кидая какие-то фразы.

— Где Казанова? — оглядывается господин Хван в поисках ещё одного больного, но так и не находит.

— Черт его знает. Может, заперли в дневной комнате, — ехидно отвечает Сун Син, склав руки на груди. — Говорят, это он Уну прикончил.

Со всей силы, какую имеет в своих руках старик Хаятэ, он бьет Сун Сина выше поясницы тростью, заставляя закричать.

— Ты чего? Совсем сбрендил? — поворачивается Сун Син.

— Ты рот бы свой поменьше открывал. Казанову не трогай, ясно тебе, морда козлиная? — мрачно глядит на него Хаятэ. — Иначе я тебе глотку вырву, — оскалив острые зубы, угрожает старик.

— Да ясно! — рычит Сун Син.

Позади них стоит Со и внимательно слушает, подставив лицо теплым лучам солнца. Он щурит глаза и улыбается, словно доволен таким раскладом дел.

— Я слышал, что это сделал он, — тихо говорит Хван, кивая в сторону Со.

— И этот мог, что тут скажешь, — хмуро отвечает Сун Син.

Глядя на все это, силуэт — человек без лица — улыбается. Он — призрачная загадка Ёнам, о которой никто не знает.

Как и всегда, предположения Сун Сина насчет Юнги оказываются ложными. Сейчас парень ломает голову над таким масштабным делом, как побег из стен лечебницы.

Заложив руки за голову, Мин обходит все свою палату широкими шагами. Он продумывает каждую свою идею. Вспоминает все, что видел в лечебнице, однако грунт для побега уже давно заложен, поэтому уверенность в своих действиях у него есть.

Раздается два коротких стука в железную дверь  — знак, понятный только Юнги. Парень останавливается по среди комнаты и смотрит в окошко, где тут же показывается полное лицо его слуги – санитара Онды. Мин кивает ему и Онда взглядом приглашает его подойти ближе, чтобы доложить об обстановке в Ёнам, и за пределами.

— Господин Мин, — тихим, заговорческим тоном говорит Онда. — Наш план в силе. Сегодня один из охранников  — Бан Нгок сдал свой пост, чтобы отвести свою тещу в город. Ну, ту самую, что работает прислугой в доме, где проживают доктор Кан и начальница Лим.

В глазах Юнги появляется блеск и он улыбается, слушая дальше своего помощника:

— Свою форму охрана обычно сдает на склад, расположенный на первом этаже. Я знаю одну из медсестер и поэтому получить ключ для меня не проблема. Главное то, как вы отсюда выберетесь, господин.

— Достань форму, проводи меня, а дальше это уже не твои проблемы, Онда, — говорит Юнги, прислоняясь спиной к железной двери.

— Простите, господин, но зачем вам это надо? — немного помолчав, спрашивает Онда.

Юнги слегка улыбается и отвечает, глядя в окно:

— Если человек ощущает зуд, что он делает, Онда?

Санитар, не задумываясь отвечает:

— Он это осознает и чешется, господин Мин.

— Верно, но если зуд не прекращается? Что делать тогда? Если этот зуд больше, чем то, что мы чувствуем и осознаем? Он внутри нас: зуд горит, не дает покоя, заставляя нас кидаться в безумные крайности. Я был лишен того, что мы называем «облегчением», когда зуд прекращает нас доставать. Понимаешь? — Юнги ухмыляется. — Это злосчастное свойство лишь усугубляет мою жизнь, Онда.

Онда задумывается, делая в голове какие-то выводы и кивает сам себе, отходя от железных дверей.

— Вам просто надоело сдерживать себя и Вы хотите причинить боль другому, а, то есть... — озвучивает свои мысли Онда, но Юнги его обрывает:

— Поверь мне, через боль буду проходить я, — он смотрит в окошко, прямо в глаза санитару и тот отходит, понимающе кивая.

Ближе к вечеру, когда солнце заходит, начиная скрываться за темными макушками деревьев, доктор Кан ведет беседу с доктором Мацумото около дверей своего кабинета.

В коридоре приятной мелодией разливается очередная вечерняя опера, пока все пациенты добираются до своих палат.

— Может, зря господин Ким пытается найти убийцу среди пациентов, — говорит девушка, глядя на доктора Мацумото.

— Пожалуй, Вы правы, но это означает, что убийца среди нас, доктор Кан. А разве это не ужасно?

— Мало ли, вдруг доктор Уна кому-то помешала в лечебнице. Санитар, наивно влюбленный в неё, мог застать её за развратностями с пациентом, — предполагает Ваби, равнодушно смотря на картину.

В коридоре появляется следователь Ким, возвращающийся за своим мобильником, который он оставил в кабинете доктора Мацумото.

— А, добрый вечер! — с усмешкой говорит Ким, подходя к докторам. Он начинает рыться в своём пиджаке и достает из внутреннего кармана сложенный листочек.

— Что это? — вопросительно смотрит на него доктор Мацумото, и следователь показывает им рисунок, который сегодня ему принес Вук Гин.

Мацумото надевает очки и Ваби подходит к нему ближе, смотря на рисунок, где изображен простым карандашом парень в темной больничной пижаме. Волосы у него на рисунке тоже темные. Рядом с ним стоит женщина, на лице которой отразился страх, передаваемый на лист бумаги.

— Не знаю, что это. Может, воображение этого паренька, а, может, он видел убийцу в этот день, — пожимает плечами Ким.

Доктора переглядываются.

— Вук Гин — необычный пациент, поэтому можно расценивать этот рисунок, как за ложные данные, так и за истину, — произносит Мацумото.

— А не кажется ли Вам, что парень с рисунка похож на вашего пациента Мин Юнги, — говорит Ким, обращаясь к Ваби.

Девушка равнодушно смотрит на него и отвечает:

— Все зло Вук Гин обычно сравнивает с Мин Юнги, поэтому я не удивлена. Мне вот кажется, что на рисунке вообще господин Со.

Следователь и Мацумото присматриваются и замечают на лице мужчины, затененный карандашом, слегка выделенный порез.

— Как вы внимательны, доктор Кан...

Когда следователь покидает Ёнам, а Мацумото и Ваби уходят в архив разобрать последние дела перед сном, Мин сосредоточено ожидает, когда к нему придет Онда.

На улице уже давно стемнело, а в лечебнице наступила тишина.

Без стука к нему входит Онда и Юнги поднимается со своей постели, разглядывая в тусклом свете своего верного санитара. Мужчина держит в руках пакет.

— Сейчас охранники будут меняться и проверять систему, то есть пленку за день, поэтому камеры будут временно отключены. За это время Вы должны покинуть Ёнам, господин Мин, — разъясняет Онда, передавая черную форму охранника парню.

Юнги кивает, быстро расстегивая на себе больничную рубашку. Сейчас его сердце, как никогда, бьется в жутком, быстром ритме, а в мозг поступают те импульсы, что отвечают за адреналин. Давно Мин этого не испытывал.

Он кидает рубашку на постель и накидывает на голое тело куртку охранника из твердой ткани.

Онда молча глядит на него, словно верный слуга. И это правда: с первого дня этот буйный паренек, страдающий из-за женщин, и спокойный, невозмутимый санитар — нашли общий язык. Как такое случилось — никто не знает.

Мин застегивает ремень на брюках и Онда дает ему кепку, чтобы совсем скрыть лицо. Теперь Юнги и не узнать, тем более, в таком свете. Парень стоит, опустив козырек кепки на глаза, и смотрит на мужчину.

— Хэй, Онда, спасибо тебе, — искренне улыбается Юнги и санитар кивает, открывая дверь.

«Это, конечно, не побег из Шоушенка, но все же. Стену ломать не надо, да и старик Мацумото мстительным полицейским не обернется», — думает Юнги, идя по пустому корпусу рядом с Ондой.

— Слушай, Онда, а почему ты вообще мне помогаешь? Я же тебе никогда ничего хорошего не делал, — задумчиво говорит Юнги.

— Плохого тоже не делали, господин Мин, — кивает Онда. — Помните, как мы с вами встретились четыре года назад? На общем приёме, где вас знакомили с другими пациентами.

Мин кивает.

— Именно в это время я понял, что Вы человек совсем другой. Все больные сплошь психи, идиоты или тюремная подмастерья, а Вы были нечто большим, чем просто человеком с отклонениями. Моя мать всегда говорила: для того чтобы понять, каков человек на самом деле, нужно послушать, что он говорит себе наедине.

— Неужели ты слушал?

— Да. Вы оказались человеком умным, рассудительным, поэтому, кроме Вас, в этой лечебнице мне не хотелось больше не с кем водиться.

— Я даже и подумать не мог, что в твоей голове есть подобные мысли, — изумленно говорит Мин.

Старая медсестра идет им на встречу и Юнги спокойно кивает ей на её приветствие. Онда тоже равнодушно улыбается, поглядывая снизу на Мина. Они оба замолкают.

Возле выхода санитар дает ему последние наставление и уходит. Теперь сольная партия остается за Юнги.

На улице темно и прохладно. Будки охраны пусты, кроме одной, которая стоит у ворот. Там, сонно поглядывая в окно, сидит молодой парень.

— Доброй ночи, — кивает ему Мин, видя как тот на него смотрит.

— Доброй, — зевает паренек. — Куда собрался?

Юнги бросает в жар и он собирается с мыслями, глядя на смуглое лицо охранника.

— А тебе разве не сказала главная сестра, что в лечебнице кончились дозы аминазина? — равнодушно спрашивает Мин. — Вот попросила к завтрашнему дню привести, а то сам знаешь этих психов. Ещё бунт ночью устроят, а кто им потом поможет?

Парень понимающе кивает и нажимает на кнопку, открывая железные ворота. В эту минуту Юнги лишь улыбается, идя прямо к выходу.

«Пару шагов и я на свободе. Пару шагов и я сделаю то, чего так желал», — думает Мин.