Глава 6
Утро было холодным и тихим, как дыхание зимы, спрятавшейся в траве. Лагерь просыпался с неохотой — коты потягивались, кто-то облизывал передние лапы, кто-то дремал в тени куста, наслаждаясь последними каплями покоя.
Крылохмур сидел у выхода из воинского логова, лениво перебирая когтями землю. Он чувствовал, как воздух будто гудит — тревога витала среди иголок и теней. Внутри что-то дрожало, будто крылья, удерживаемые магией, просились наружу.
Он встряхнул головой, поднимаясь. Уши его чуть дёрнулись, когда за спиной послышались лёгкие шаги. Конечно, это был он.
— Крылохмур, — негромко позвал Белогруд, подойдя и усевшись рядом. Его белая шерсть была чуть растрёпана после сна, глаза — ясные, но чуть настороженные. — Я думал, ты уже ушёл на охоту. Как ты?
Крылохмур не сразу ответил.
— В норме. Просто… не могу избавиться от ощущения, будто за мной следят. Будто я не должен быть здесь.
Белогруд задумчиво кивнул.
— Знаешь, иногда я чувствую, что ты... не совсем с нами. Не так, будто ты чужой. Нет. Просто… — он замолчал, подбирая слова. — Как будто у тебя есть другая часть. Глубже. Которую ты держишь под замком.
Крылохмур резко обернулся. Их взгляды встретились.
— У каждого есть тайны, Белогруд.
— Но не у каждого из них ночами появляются раны, которых не было. Не каждый исчезает на часы. Не каждый смотрит на небо, будто... хочет взлететь.
Молчание. Ветер прошелестел по иголкам, принеся с собой запах хвои и чего-то едва уловимого — как горький след грозы.
Крылохмур отвернулся.
— Ты слишком много замечаешь.
— Потому что я — твой друг, — тихо сказал Белогруд. — А ты всё дальше от нас. От меня.
Крылохмур сжал челюсть. Он чувствовал, как под кожей, под шерстью колыхается магия, едва сдерживая истинную форму. Всё внутри шептало: «Скажи. Он поймёт». Но он не мог. Не сейчас. Не когда над всем племенем витала угроза — невидимая, но реальная.
— Просто верь мне, — прошептал он. — Я всё сделаю, чтобы защитить вас.
Белогруд ничего не ответил, но его взгляд стал другим — взвешивающим, будто он больше не искал объяснений, а ждал их. И именно это было страшнее всего.
Позже, на патруле, Белогруд всё чаще бросал на него взгляды. Иногда — быстрые, иногда — долгие и внимательные. Они пересекали территорию, проходили вдоль берега, а Крылохмур ощущал, как груз его лжи становится тяжелее.
Когда они вернулись в лагерь, Белогруд отстал и остался у края рощи. Долго стоял в тени, глядя в спину другу.
Он всё ещё доверял Крылохмуру. Но теперь между ними стояла тень — не злобы, а истины, ещё не произнесённой, но уже чувствующейся в каждом движении, в каждом взгляде.
Ночь спустилась на лагерь, как мягкое покрывало, полное шорохов, неразгаданных теней и приглушённых звуков. Белогруд, свернувшись в клубок у входа в воинское логово, наконец позволил себе закрыть глаза. Но сон пришёл неутешный, не успокаивающий — он был ярким, будто реальным, и сразу унёс его куда-то в иное место.
Он стоял на склоне холма, освещённом серебром луны. Трава под его лапами шевелилась, как вода. Небо было низким, тёмным, и звёзды будто дрожали.
Перед ним — кошка. Высокая, утончённая, с густой пепельно-серебристой шерстью и странным свечением вокруг. Глаза — бездонные, полные скорби и достоинства.
— Ты Белогруд, — сказала она, голос был мягким, как ветер перед грозой.
— Кто ты?
— Меня звали Луноперо. Я — мать того, кого ты зовёшь другом. Я — мать Крылохмура.
Он вздрогнул, но не проснулся. Ветер усилился.
— Его… мать? Но… Почему ты… здесь?
Кошка опустила взгляд.
— Потому что он в опасности. И ты тоже. И всё племя. Вы ещё не знаете, откуда она придёт, но угроза уже бродит по теням. Следит. Шепчет. И её цель — не только он.
— Почему ты показываешься мне? Почему не ему?
— Потому что ты — тот, кто может спасти его, когда он сам себе не доверяет. Тот, кто должен понять… и выбрать.
— Понять что?
— Он не обычный кот, Белогруд. Он рождён в небесах и земле. Его кровь — не от этих лесов. В его венах магия и воздух. Он… бежал не от страха. Он ушёл, чтобы стать кем-то другим. Но прошлое возвращается, и ты должен знать, что когда придёт час, он будет стоять между вами и гибелью. Или рядом с ней.
— Что за опасность? — прошептал Белогруд, сердце колотилось.
— Я не могу назвать её. Даже звёзды молчат. Но ты уже чувствуешь её дыхание. По ночам. В шорохе. В страхе в его глазах. Это не случайно.
Она подошла ближе, ткнулась носом в его лоб. Её голос стал тише, почти беззвучным:
— Помни: то, что скрыто, не всегда ложно. И крылья — не всегда знак предательства.
Свет вспыхнул, и Белогруд проснулся — с резким вдохом, в дрожащем свете раннего рассвета.
Он лежал в гнезде, но всё тело ныло, будто сон был не сном. В ушах всё ещё звучал её голос. В сердце — тревога и… решимость. Он больше не мог отвергать очевидное.
Крылохмур скрывал свою правду. И теперь Белогруд знал, что его долг — быть рядом, когда та правда выйдет на свет.
И где-то в лесу — всё ближе и ближе — шевелились тени.
Свет медленно просачивался сквозь еловые ветви, ложась бледными бликами на мох и землю. Воздух был свежим, будто вымытым ночным дождём, и в лагере всё начинало оживать: чья-то зевота, шорох лап по листве, негромкие голоса у кучи свежей добычи. Утро, как всегда, было обычным. Спокойным. Привычным.
Но внутри Белогруда всё было по-другому.
Он сидел у края поляны, задумчиво перебирая когтями мох под лапами. Ночью к нему приходила мать Крылохмура. Мать. Настоящая. Не дух, не образ — она была реальна, и её голос всё ещё отзывался эхом в его груди. Он смотрел на лагерь уже иначе — как на нечто хрупкое, почти священное. Он смотрел на друга — и видел в нём больше, чем раньше.
Крылохмур в это утро выглядел… обычно. Словно ничего не происходило. Он поправлял лапой свою шерсть, приветствовал кого-то из воинов, потом подскочил к Белогруду и весело толкнул его плечом.
— Что такой задумчивый, соня? — усмехнулся он. — Или ты опять всю ночь гонялся за полевками в снах?
Белогруд поднял на него взгляд. Задержался чуть дольше, чем стоило бы. В груди всё сжалось.
— Просто… дурной сон, — соврал он тихо, стараясь не выдать себя. — Не обращай внимания.
Крылохмур кивнул, но в глазах промелькнула тень беспокойства.
— Если что — я рядом, — сказал он и мягко улыбнулся. — Мы же… друзья.
Друзья. Да. Но Белогруд чувствовал: теперь он — не просто друг. Он — страж секрета, которого Крылохмур ещё не раскрыл. Он — мост между прошлым и будущим, которое всё ближе подступало к границе их мира.
Он хотел сказать. Хотел рассказать, что видел Луноперо. Что знает. Что… готов помочь.
Но вместо этого он просто сказал:
— Пойдём на утренний патруль?
Крылохмур кивнул, и они вместе вышли из лагеря — плечом к плечу, как всегда. Как будто бы ничего не изменилось.
Но всё изменилось. И теперь Белогруд знал: он будет рядом. Будет защищать. Будет ждать, когда Крылохмур сам сделает шаг навстречу правде. Он не предаст. Он верит.
И в сердце уже росло чувство, похожее на нечто большее, чем просто дружба.