Глава 1
Ветер играл сухими листьями, загоняя их по кругу на прогретой утренним солнцем поляне лагеря. Между валунами сновали коты — кто-то чинил подстилки, кто-то делился утренними новостями, кто-то лениво потягивался после сна. Лагерь Пепельных, защищённый скалами и старыми корнями, казался тихим, почти безмятежным — как дыхание перед прыжком.
Крылохмур сидел у входа в воинскую выемку, молча вылизывая переднюю лапу. Его движения были размеренными, почти машинальными. Он казался обычным воином: серо-дымчатый, с тусклым блеском шерсти и тяжёлым взглядом, в котором читалась осторожность. Ни шрама, ни полоски на спине не говорили бы о прошлом. Ни движения, ни слов не вызывали бы подозрений. Он умел быть тенью. Он делал это луны.
Кто-то пробежал мимо, толкнул его боком.
— Эй! Ты весь рассвет дрых, а теперь сидишь как пень! — весело бросил Белогруд, сияющий свежестью утреннего патруля. Его белоснежная грудь чуть поблёскивала под солнцем, а глаза — ясные, любопытные — искрились весёлой дерзостью. — Пошли хоть лапы размять!
Крылохмур бросил на него короткий взгляд и, не отвечая, встал. Он не улыбнулся, но внутри что-то дрогнуло. Белогруд был одним из немногих, с кем Крылохмур мог быть… почти собой.
— Патруль у южных скал, — подал голос воеводец, высовываясь из своей расщелины. — Крылохмур, Белогруд, Еловник и я — выходим через пару мгновений.
Крылохмур кивнул. Сердце у него стукнуло чуть быстрее. Южные скалы. Там ветер был особенно резким, и иногда… магия начинала шевелиться под кожей, будто дышала, будто просилась наружу.
Он не должен был волноваться. Заклинание работало. Оно сплеталось в его крови, скрывая крылья, сжимая их в глубине лопаток, удерживая вневидимой тюрьме. Никто никогда ничего не замечал.
Он сделал пару шагов, растягивая лапы. Почва подушками лап казалась твёрдой и надёжной. Сухая, с запахом хвои. Всё было как всегда. Но внутри — как всегда — дрожала тонкая нить. Если она порвётся…
— Ты чего такой зажатый? — шепнул Белогруд, поравнявшись. — Снова плохой сон?
— Просто утро, — ответил Крылохмур, не поворачивая головы. Он говорил мало. Так было безопаснее. Слова могли соскользнуть, сорваться, выдать слишком многое.
Патруль выдвинулся. Сначала по привычной тропе между елями, потом вдоль пересохшего ручья. Крылохмур шёл с краю, чуть позади, по обочине тропы — подальше от остальных. Ветер был спиной. Хорошо. Он не донесёт запаха страха.
— Там след барсука, — сказал Еловник, принюхиваясь. — Старый, но лучше обойти.
— У нас есть время, — кивнул воеводец. — Обойдём через мшистый склон.
Они свернули. Мшистый склон тянулся к каменистому выступу. Там ветер становился сильнее. Крылохмур ощутил, как заклинание натягивается, будто старая паутина. В воздухе дрожала сила. Он не позволял ей прорваться. Он не имел права.
Впереди Белогруд обернулся и махнул хвостом:
— Эй! Что ты плетёшься? Хочешь, я тебя подтолкну?
Он засмеялся — легко, искренне. Он верил. Он доверял. Он не знал.
Крылохмур заставил себя улыбнуться краешком пасти и ускорил шаг. Ветер врезался в лицо, царапая воспоминания. Словно из другого мира.
«Только не сорвись. Только не отпусти».
Он был обычным котом. Он был частью Пепельных. Он был никем другим.
И всё же…
Тень крыльев скользнула по его памяти, как пепел над огнём.
День клонился к закату, тени становились длиннее, а прохладный ветер проникал даже сквозь самые густые хвойные заросли. Патруль шагал вдоль границы, огибая поросший мхом поваленный ствол, отмечая каждый куст, каждую метку. Еловник уверенно шёл впереди. Белогруд держался рядом, настороженный, с блестящими глазами. А Крылохмур замыкал колонну — молча, отстранённо, но с вниманием оглядывая лес.
Пахло листвой, землёй и… кем-то чужим.
Воеводец Еловник замедлил шаг, подняв хвост.
— Остановитесь. Кто-то рядом.
Их не заставили ждать.
Из-за ёлок появились трое: один — золотисто-рыжий, глаза — янтарные и острые; второй — полосатый, с колючей шерстью на загривке; третий — тёмный, с обломанным ухом и недобрым выражением морды.
Белогруд недоумённо замер, переглянувшись с Крылохмуром. А тот словно окаменел. Взгляд — прямой, дыхание — ровное. Но напряжение исходило от него, как мороз от голой земли.
— Нашёлся, — произнёс золотистый. — Долго ж ты прятался.
Еловник шагнул вперёд.
— Кто вы такие и чего вам нужно?
Полосатый прищурился:
— Мы из другого племени. Он... был одним из нас. Но исчез. Мы пришли за ним.
Крылохмур молча вышел из тени елового куста.
— Я не исчез. Я ушёл. И возвращаться не собираюсь.
— Ты обязан! — прошипел тёмный. — Ты покинул нас без слова, как трус.
— Я никого не предавал, — глухо ответил Крылохмур. — Я больше не воин вашего племени. Я теперь здесь.
Еловник вскинул подбородок:
— Он под защитой Пепельного племени. Хотите спора — получайте. Или уходите.
Белогруд встал рядом с Крылохмуром, как бы невзначай прикасаясь к его боку.
— Он с нами, — сказал тихо, но твёрдо.
Золотистый зло вздохнул.
— Ты сделал выбор. Ты будешь за него отвечать.
— Я готов, — бросил Крылохмур.
Мгновение — и чужаки исчезли среди деревьев. Осталась только настороженная тишина.
— Кто они были? — спросил Еловник, не поворачиваясь.
— Моё прошлое, — просто ответил Крылохмур.
— Значит, прошлое может постучать в дверь, — буркнул Белогруд. — Но ты не впустишь. Верно?
Крылохмур кивнул. Но внутри всё ещё гудели отголоски давних слов, запахов, голосов. Он сделал выбор. И больше не свернёт с пути.