Обречённые любить

Квартира Призрака вовсе не напоминала мрачную пещеру, которую я ожидала увидеть. С другой стороны, после его машины и его одежды я уж и не знала, чего ожидать, вплоть до пентхауза где-нибудь на Манхэттене, за который в месяц он платит больше, чем я за свою халупу года за два.

— Неправильно все это, — пробормотала я и бросила сумку с оружием на пол.

Призрак достал Мики из кармана пиджака и закрыл входную дверь.

— Что именно?

— Вот это все. Ты ведь должен жить где-нибудь в канализации или по крайней мере в каменной пещере, — сказала я как-то неуверенно.

Поскольку я не видела в нем морального разложения, мне все сложнее и сложнее было придерживаться своих принципов. Особенно после того, как мои недавние собратья, с которыми я эти самые принципы делила, пытались меня убить. Дважды. Еще потому, что я еще и сама демон. Маленькая такая, незначительная деталь.

— Не нашел канализации с приличным видом из окна. — Призрак опустил Мики на пол рядом с его маленькой коробкой.

— А где твоя собака? Или ты ее уже съел?

— Пока ты собирала вещи, я позвонил женщине, которая выгуливает его, и спросил, не сможет ли она присмотреть за этим шелудивым псом несколько дней. Я не знал, как он отреагирует на хорька.

Где-то в глубине дома пробили старинные часы.

— Шелудивый пес? Что-то ты, похоже, не больно его любишь.

— Отнюдь. Он часто составляет мне компанию по вечерам. — Слова прозвучали обыденно, и, произнося их, он даже пожал плечами, но нескрываемая привязанность в голосе выдала его с потрохами. Он любил своего шелудивого пса.

Призрак взял мои сумки, и я проследовала за ним по коридору, где на стенах висели картины, писанные маслом, с изображением средневековых замков и шато на побережье. Мы дошли до спальни, это была огромная комната, богато расписанная в бордово-коричневых тонах. Посреди комнаты стояла необъятных размеров кровать с пологом ручной работы.

И тут до меня дошло, я ахнула и зажала рот рукой. Кровать была двуспальной.

— Это ведь твоя комната, — прошептала я. — Я видела здесь гостевую спальню…

Он бросил сумки на отполированный деревянный пол и взял моё лицо в теплые ладони.

— Мы выше этого. — Он нежно поцеловал меня в шею. — Ты будешь спать со мной.

Как настоящая пара. Слишком уж интимно.

— Я не хочу.

Он сделала глубокий вдох.

— Не ври мне, Тайла, я же чувствую запах твоего желания.

Дьявол. Это его обоняние уже сидело у меня в печенках.

— Мне нужно личное пространство.

— Кровать достаточно большая для этого.

— Твоя кровать достаточно большая для того, чтобы вместить команду поддержки.

Я почувствовала, как он улыбается.

— Ты ревнуешь?

— А ты бредишь.

— Но тебе определенно стоит отдохнуть. — Он сделал шаг назад, удивив меня; впрочем, его пальцы задержались на моей щеке. — У тебя был сложный день. Если тебе нужен душ, то ванная справа, халат в шкафу, — кивнул он на большой платяной шкаф в углу. — Ты ведь на самом деле не дралась с Дэвом, не так ли?

— Нет. — Боже, я не хотела вспоминать весь день с самого начала. — Слушай, да половина демонов… У тебя все равно нет доказательств, или ты берешь меня на испуг?

— Пойдем со мной.

Я прошла вслед за ним по коридору в соседнюю комнату, которая оказалась не таких больших размеров, но гораздо уютнее. Вдоль стен стояли книжные шкафы, на корешках многих книг были названия на незнакомом мне языке. У одной стены стоял компьютер, а вдоль другой — длинный-предлинный кожаный диван. Пол, выложенный серой мраморной плиткой, отражал свет, льющийся с потолка.

Призрак взял с полки одну из книг в кожаном переплете и открыл ее. Он закрыл глаза и сделал взмах рукой. Под его ладонью зарделся огонь, а когда он убрал ладонь, то передо мной возникла светящаяся картинка внутренних органов.

— Во-первых, это ужасно. Во-вторых, как ты это сделал?

— Это медицинская книга, я сам ее написал. На одной из двух страниц я визуализировал все, что видел, и могу воспроизвести картинку увиденного словно фотографию.

— Круто, но все равно противно, да и зачем все это?

— Это твои внутренности.

Я поежилась.

— Я, конечно, не эксперт в медицине, но что-то тут неправильно. Ты уверен?

— Это твои органы, Тайла, — сказал Призрак. — И они перемешаны. Случилось это из-за объединения двух видов. Предвидя твой вопрос, отвечу: нет, это не родовая травма, и у людей так не бывает.

Я отвернулась, будто хотела отгородиться от того, что он говорит.

— Все равно не верю: мама не стала бы скрывать от меня… И точно не хотела, чтобы какой-то демон рассказывал мне…

— Может, она просто не знала?

— Но как… — Я оборвала себя, потому что поняла, что вопрос глупый. — Инкуб.

— Это вполне возможно.

Разговор, который состоялся у меня в квартире до того, как я ударила его тяжелым предметом по голове, всплыл у меня в мозгу, привнеся некоторую надежду.

— Погоди-ка, ты ведь говорил, что у инкубов могут быть только отпрыски мужского пола?

— Нет, я говорил, что у демона-семинуса могут быть отпрыски мужского пола. Другие виды инкубов способны производить на свет особей как женского, так и мужского пола.

Так значит, я действительно демон, и отрицать это бессмысленно. Мне было омерзительно то, что он говорил, но, по правде говоря, меня уже ничто не удивляло. Еще ребенком я отличалась от сверстников. Я слушала свою интуицию. Зрение было не просто идеальным, но и превосходило зрение нормального человека, а с годами и остальные чувства развились сверх меры.

Зато моя способность сопереживать и чувствовать симпатию к другим людям снизились многократно.

— Так что со мной будет дальше? Твой брат сказал, что демоническая ДНК берет вверх. Я что, превращусь в какого-то ужасного зверя? — Я скорее убью себя, чем позволю этому случиться.

— Я не знаю.

— Ты не знаешь? Ты же доктор!

— Доктор по демонам.

Я махнула рукой в сторону книжных полок.

— У тебя под рукой библиотека волшебных демонических книг, и ты не знаешь?

— Ну кое-что я все таки знаю. Брат был прав. — Он присел на стол, вытянув ногу перед собой. — Демоническая ДНК очень агрессивна. Она все время будет пытаться взять верх над человеческой ДНК, а не слиться с ней. Именно от этого твои проблемы. Вопрос еще, во что именно ты превратишься, но что превратишься — в этом нет никакого сомнения. Или умрешь.

— Лучше умереть.

Призрак покачал головой.

— Есть еще кое-что.

— О, я понимаю, что я могу покончить с собой до того, как случится то или иное.

— Нет. С помощью Шейда, как мне кажется, мы сможем интегрировать твою человеческую ДНК в демоническую. По сути, я дам тебе биологическую форму, которая была у тебя при рождении.

— Это которую? Вот то-то же. Ты не знаешь. Если я ничего не буду делать, то либо умру, либо превращусь в монстра.

Антикварные часы отсчитали несколько секунд в полной тишине.

— Ну что ж, можно резюмировать и так.

— Ух ты, — сказала я тихо. — Грустное у меня какое-то будущее. — «Грустно» — не то слово. Ведь я жила в ожидании смерти, всегда жила в ожидании смерти, так что ничего нового здесь не было. Я провела пальцами по книгам на полках. — Так я ходячая бомба с часовым механизмом. И когда я взорвусь, есть идеи?

— Не знаю, — ответил он, запустив пятерню в волосы, как делал всегда, когда был в растерянности.

— Для доктора ты вообще не много знаешь.

Меня заинтересовали золоченые буквы на одном из томов, и я задержалась у полки.

— Демоника. — Я достала книгу и нахмурилась. — Библия демонов?

— В сущности, да, это другая сторона все той же медали.

— Так что было вначале, по мнению адептов тьмы?

— Тебе не все равно?

— Нет. — Я взвесила книгу в руке, ожидая, что та сожжет меня, но ничего не случилось — том был прохладный и тяжелый.

— Всегда интересно знать, что думает противная сторона.

Вот только сторона-то уже не противная. Призрак сложил руки на груди и вытянул вторую ногу перед собой.

— Знатоки демонической истории говорят, что после того, как сатана был изгнан с небес, ему позволили создать собственную расу, но поскольку люди рождены добрыми и могут быть обращены во зло, Бог потребовал того же от созданных сатаной созданий, то есть они рождены от зла, но могут быть обращены в добро. Некоторые виды сатана взял из своего воображения, а некоторые… Для создания одних он взял животных, для создания других — людей.

— Вот почему демоны могут выглядеть как люди?

Призрак кивнул.

— Некоторые виды — это помесь животных с людьми. Например оборотни. Некоторые виды унаследовали больше зла, чем другие. Есть виды и отдельные личности, которые все время пытаются стать добрыми.

— Добрыми? Так они что, не поклоняются сатане?

— Мало того, некоторые из нас вообще сомневаются в его существовании и как некоторые люди сомневаются в существовании Бога. Вот и некоторые демоны не верят в повелителя Тьмы.

— Так ты его никогда не видел?

— А ты Бога видела?

— Так ведь не в этом дело.

— Вот именно. Когда люди говорят о божественной силе, имеют в виду ангелов. У нас есть дрездиины, и, кстати, многие из нас считают вашего Бога верховным правителем. Другие поклоняются или по крайней мере принимают обоих. Если желаешь, у нас — двоебожие.

— Разве это возможно?

— Что именно? То, что кто-то из нас может быть не только злым? А тебе не кажется, что концепция неверна и многие люди рождаются злыми или их обратили во зло?

— Ну, думаю, что да.

— А теперь представь: то же самое происходит в мире демонов. Для каждого действия есть противодействие. Все взаимосвязано. Инь и ян. И не бывает одной крайности без другой. И вот в демоническом мире в каком-нибудь жутком сообществе происходит аномалия. Я знал круэнтуса, который очень хотел работать в госпитале. Его порвали на части его же родственники за такое поведение. Мир не черно-белый, как тебе кажется, Тайла.

— Поверь мне, я уже сама догадалась. — Я потерла виски и подумала, что вряд ли моя жизнь когда- нибудь будет нормальной. Впрочем, что я знала о нормальной жизни? Я родилась на полу склада, моя мать была героиновая наркоманка, и с тех самых пор все в моей жизни было сплошной борьбой за существование.

— Тэйла, давай я приведу сюда Тень и мы тебе поможем.

Я покачала головой.

— А чего ты боишься?

— Чего боюсь? Ну как тебе сказать… Например, я боюсь потерять себя, боюсь превратиться в то, что сама всегда ненавидела. Я лучше умру, чем превращусь в то, что утром не смогу узнать в зеркале. — Казалось, он понял меня, и тут я вспомнила о том, что он говорил мне о каком-то предстоящем изменении в собственной жизни. — Ты, похоже, тоже не слишком рад предстоящим переменам?

— Тут дело в другом. Я-то знаю, кем стану, а ты — нет. Ты ведь можешь стать лучше.

— Лучше? А чем это «лучше» превратится в демона?

— И это говорит человек, которого только что едва не убили его же сородичи?

Я скрипнула зубами.

— Чтоб ты провалился в ад.

— Ты все еще не поняла? Это и есть ад.

Я фыркнула.

— Ну да, как же.

— Нет, я серьезно. Нет никакой огненной ямы, кругов ада, текущей лавы. Когда мы умираем, нас кладут в землю, как и вас, чтобы мы раз за разом проживали свою никчемную жизнь заново.

Голова у меня пошла кругом от того, что он говорил. Это противоречило всему, чему меня обучали в воскресной школе, и тому, что я слышала от приемных родителей и эгисов.

— Бессмыслица какая-то.

— Нет никакого ада, — заявил он. — Не в том понимании, в каком вы думаете. Наш мир живет по тем же законам, что и ваш. Когда вы умираете, вы переходите на Другую Сторону. Когда мы умираем, мы переходим в Нижний Мир. Большинство демонических видов живут глубоко под землей в месте, которое мы называем Шеол. Именно там я вырос. Это мир пещер, там всегда темно и мало пространства. Демоны все время стремятся выбраться оттуда и всегда будут, и сделают все, что угодно, ради того, чтобы приблизить тот день, когда все мы будем жить на поверхности.

— Какой такой день?

— Вы называете его Вознесение. Армагеддон. Апокалипсис. Многие человеческие религии говорят о том, что праведники попадут в рай на небесах, а землю оставят Злу, а мы называем это Перерождением. И тогда Земля превратится в ад. И нет надобности в огненной яме.

Он указал на книгу, которую я все еще держала в руках.

— «Демоника» учит нас, что люди-грешники перерождаются, получая второй шанс, чтобы в следующий раз, когда умрут, смогли бы попасть в тот мир, который многие из вас называют Небесами или другим миром. И когда наконец наступит День перерождения, это будет концом Искупления. Именно этого хочет Зло, а для демонов наступит рай на земле — по крайней мере многие из нас так считают.

Это было слишком. Слишком сложно. Черное, белое, оттенки серого и местами кровь. Она уже скучала по простым истинам.

— Хеллбой?

— Что?

— Обними меня. Я хочу забыть обо всем этом. — Я и глазом не успела моргнуть, как он уложил меня на пол и оказался сверху.

РОV Призрак

Сотни самок отдавались мне, но еще ни разу за восемьдесят лет половой зрелости никто не хотел от секса со мной больше, чем просто секса. Я не умел дарить комфорт и не умел облегчать боль за рамками знаний медицины и анатомии. Но то, как Тэйла вцепилась в меня, говорило мне, что ей нужно больше, чем секс, и, похоже, она сама понимала это. Из ее горла раздался стон отчаяния. Я сжал ее грудь сквозь ткань блузки.

— О, Тэйла, ты такая красивая. — И это было правдой. Мне всегда нравились партнерши-гуманоиды, и среди них я выбирал самых привлекательных самок, а красота Тэйлы не была классической, в ней была свежесть, на нее приятно было смотреть.

Должно быть, мои слова были именно тем, в чем она нуждалась, она выгнулась навстречу моим прикосновениям. Я хотел перенести ее на диван, но она подпрыгнула и повисла на мне, обхватив меня ногами за талию. Мысли об удобстве вылетели из моей головы.

Уже через минуту мы лежали нагие. Я бросил Тэйлу на пол, поставил ее на колени и одним резким движением вошел в нее. Тэйла вскрикнула от неожиданности и вцепилась пальцами в ковер. Я почувствовал запах страха, но еще сильнее был запах похоти, исходивший от нее, и от этого запаха я окончательно потерял контроль над собой. Я понимал, что нужно остановиться, но это было выше моих сил.

— Пожалуйста…

Дьявол. С рычанием я заставил себя выйти из нее. Я сел, не поднимаясь с колен и стиснул зубы.

— Хеллбой. — Рука Тэйлы опустилась мне на плечо.

— Отойди от меня. Я не могу себя сейчас контролировать, так что лучше держись от меня подальше. — Мой член болел от напряжения. Трясущимися руками я потянулся за джинсами. Мне срочно нужно найти какую-нибудь самку, но мысль о том, что я овладеет какой-то другой женщиной, а не Тэйлой, лишь усилила мою агонию.

— Что ты делаешь?

Я выдавил сквозь сжатые зубы:

— Госпиталь. Там я найду кого-нибудь. — Я не понял, что говорю вслух, пока ее пальцы не впились в кожу моего плеча.

— Ты что, собираешься… с кем-то другим?

— Придется. Больно. Мне самому с этим не справиться.

— Ой, — она закусила нижнюю губу, и я застонал, — ой, прости, я просто… поняла, поняла… Ты не можешь признаться, что хочешь меня. — Я натянул джинсы и думал лишь об одном — как бы дотерпеть до госпиталя, не изнасиловав кого-нибудь по дороге. — Не уходи, прошу тебя. — Она опустилась в позу, в которой мы только что занимались сексом, и бросила на меня томный взгляд.

— Ну смотри, ты сама напросилась, остановиться я не смогу.

— Давай, жеребец, трахни меня.

Второй раз просить меня не пришлось.

POV Тэйла

Я поежилась, несмотря на тепло его рук. Мы уже лежали вместе и молчали. Я не совсем поняла, что сейчас произошло, кроме того, что я сделала что-то не так. То, что должно было быть быстрым сексом, обернулось чем-то, с чем я не могла справиться. Я не знала, что мне сейчас делать — уйти или остаться, но если я уйду, в его руках скоро окажется другая женщина, ведь для него не было выбора, его физическая боль была очевидна.

— Хеллбой?

Он поцеловал меня в ухо и проворковал:

— М-м-м?

— А ты не можешь?..

— Нет, — он все еще был во мне, и инстинктивно начал двигать бедрами, — я не могу достичь оргазма сам.

Забавно. Потому что со мной было все наоборот: только я сама могла удовлетворить себя, — но даже так это было непросто сделать, а с Призраком я всегда была на грани, мне не хватало совсем чуть-чуть. Вот и сейчас он почти довел меня до оргазма.

— Ты прекрасна, — промурлыкал он и впился легонько зубами в основание шеи. — Я снова хочу попробовать довести тебя до оргазма. Ты разрешишь?

Я закрыла глаза, обдумывая его слова. Я боялась снова испытать унижение, но, с другой стороны, моё тело уже кричало о необходимости удовлетворения.

— Да, — сказала я, после чего говорить уже было невозможно, поскольку Призрак удвоил усилия. Но спустя какое-то время я поняла, что все как и прежде и ничего у них не получится. — Хватит, слазь с меня.

Призрак подчинился с неохотой, взял с дивана одеяло и накрыл меня.

— Тэйла, зачем ты занимаешься сексом, если не получаешь от этого удовольствия?

Его слова окончательно испортили мне настроение. Я села и завернулась в одеяло.

— Откуда такая заинтересованность в моей личной жизни? — А точнее, в ее отсутствии.

Призрак опустился на пол и лег на живот, подложив под подбородок кулаки.

— Скажи, как это у тебя было в первый раз?

Я бы послала его к черту, но в его голосе слышалась неподдельная заинтересованность.

— Знаешь что, Хеллбой, я расскажу, но после тебя.

— Договорились. — Он задумался на мгновение. — Мне было двадцать, когда я впервые испытал желание.

— Двадцать? А не поздно?

— Когда живешь по семь веков, двадцать лет воспринимаются как капля в море. Так вот, когда у особей нашего вида появляется желание, то секс необходим для завершения процесса полового созревания.

— И много секса?

Призрак пожал плечами.

— Ну, в течение нескольких дней достаточно много. Для некоторых из нас это достаточно тяжело, но мои родители купили мне оргезу. — Увидев мой непонимающий взгляд, он объяснил: — Самку, чтобы все время была под рукой.

— Сексуальную рабыню? Твои родители купили тебе сексуальную рабыню, чтобы ты занимался сексом в родительском доме?

— Ну это же логично. Не могли же они позволить мне умереть! Не могли позволить мне слоняться по пещерам и насиловать всех встречных самок. — Он зевнул, как будто то, что он говорил, было в порядке вещей. — Кроме того, они заплатили сверху, чтобы, после того, как перестанет быть мне необходимой, она обрела свободу.

Я не могла себе представить ни такой юности, ни места, где он жил.

— Где ты вырос? Как выглядели твои родители? Они были похожи на людей?

Он провел пальцем по моей щеке.

— Они гуманоиды, но зеленая кожа и оленьи рога не позволяют им покидать Шеол. Там я и вырос, хотя время от времени сбегал сюда, на землю. — Он подмигнул ей. — Я был бунтарем в молодости.

Я усмехнулась. Он не походил на того, кто мог быть трудным подростком.

— И когда ты поселился под солнцем навсегда?

— Хватит обо мне. Твоя очередь.

— То есть ты хочешь знать, как я потеряла девственность?

— Да.

Вот ведь черт. Теперь мой сексуальный опыт казался мне смешным.

— Мне было четырнадцать.

— Это довольно рано для людей.

— Что ж, я была диким ребенком. Мама была наркоманкой, а бабушка и дедушка жили в доме престарелых. Так что я жила практическим одна и контролировать меня было некому. Я получала что хотела и когда хотела. И случилось это с моим приятелем после одной попойки. — Я посмотрела на него, но в его взгляде не было осуждения, только любопытство. — Было довольно больно, но боль прошла секунды через три. Небо не обрушилось на землю, земля не разверзлась под нами, но в целом мне не понравилось, так что со следующим разом я не торопилась. Кроме того, вскорости после этого мать на какое-то время перестала колоться и ей вернули родительские права. Так что на следующие пару лет я забыла о парнях.

— А потом?

Говорить о таких вещах было для меня неестественно, но с ним я чувствовала себя комфортно, и потому продолжила:

— Маму убили, я снова жила с приемными родителями, и однажды ночью мой приемный отец пришел ко мне в комнату… — Взгляд Призрака помрачнел. — Мы подрались, и я сбежала из дома, а на следующий день его наши мертвым и в полиции выписали ордер на мой арест.

— Ты правильно сделала, что убила этого ублюдка.

— Я не убивала. Я его здорово поколотила, но он был жив, когда я уходила из дома. Думаю, его убил кто-нибудь из других приемных детей, которые не смогли в свое время дать ему отпор.

— И что было потом?

— Я жила на улицах. И мне приходилось делать все, чтобы выжить. Не сладкая жизнь, скажу я тебе.

Повисла пауза. Может, не стоило ему все это рассказывать? Может, ему противно все это слушать. А с другой стороны, он же демон, у которого была сексуальная рабыня.

— И сейчас то же самое? Ты тоже делаешь все для того, чтобы выжить? И со мной ты спишь только ради крыши над головой?

Сначала я хотела обидеться, но, как ни странно, мне было лень, тем более что он прекрасно знал, что я сплю с ним не ради защиты, денег или чего-нибудь другого.

— Можно я не буду отвечать на этот вопрос?

Он поцеловал меня в губы, я вдруг подумала, что такого со мной никогда не было. Даже мама никогда не обращалась со мной с такой любовью, хотя я любила ее, но между нами всегда была стена вины, которую мать чувствовал из-за того, что бросила меня. И через эту стену я так и не смогла пробиться, хотя в своих мечтах я видела, как мы субботними вечерами, подогнув ноги, сидим на диване и весело смеёмся, глядя в телевизор.

Это были наивные мечты, но они были куда лучше, чем реальность, в которой я убирала за матерью блевотину и прятала использованные шприцы от полиции. Я едва не погрузилась в печальные воспоминания, но неожиданно пол под нами вспыхнул ярким светом.

— Что это? — спросила я, глядя на сияющую пентаграмму.

Призрак посмотрел на меня с каменным выражением лица.

— Побудь одна, устраивайся поудобнее, меня вызывают в суд.

— За что?

— За убийство человека.